"Подвиг" - читать интересную книгу автора (Краснов Петр Николаевич)

V

Пронзительный звонокъ будильника въ комнат#1123; Мишеля Строгова пробуждалъ и Неонилу Львовну. Она, кряхтя и охая, поднималась съ широкаго ложа и, шлепая туфлями, шла къ столу разжигать керосиновый примусъ. Она готовила на всю семью утреннiй кофе.

Только полковникъ Георгiй Димитрiевичъ Нордековъ продолжалъ спать кр#1123;пкимъ сномъ не знающаго заботъ челов#1123;ка. Онъ ув#1123;рялъ, что никакой шумъ, если только онъ лично его не касается не можетъ пом#1123;шать ему спать. Онъ разсказывалъ, что на войн#1123; онъ спалъ кр#1123;пчайшимъ сномъ подъ грохотъ канонады и трескъ разрывающихся снарядовъ, и моментально вскакивалъ едва чуть слышно рип#1123;лъ подл#1123; него полевой телефонъ.

Полковникъ Георгiй Димитрiевичъ былъ челов#1123;къ военный. Точно съ того дня, какъ затянули его въ кадетскiй мундирчикъ, онъ выковался въ подлиннаго солдата и ничто не могло поколебать или изм#1123;нить его солдатской души. Какъ раньше онъ твердо в#1123;рилъ въ правоту отступленiй «по стратегическимъ соображенiямъ», не сомн#1123;вался въ томъ, что они поб#1123;дили бы, если бы не проклятая революцiя, такъ и потомъ, «см#1123;нивши в#1123;хи», снявъ лозунги: — «за в#1123;ру, царя и отечество» и зам#1123;нивъ ихъ сначала: — «за учредительное собранiе», потомъ: — «за единую, великую, нед#1123;лимую Россiю» и, наконецъ: — «за нацiональную Россiю» онъ ни на минуту не сомн#1123;вался въ правот#1123; своего д#1123;ла и въ правильности работы «вождей».

Кр#1123;пкiй, пятидесятил#1123;тнiй сангвиникъ, въ м#1123;ру пополн#1123;вшiй, съ красивымъ, холенымъ, всегда чисто выбритымъ, розовымъ лицомъ, съ густыми волосами, причесанными на проборъ, онъ былъ ловокъ и строенъ безъ всякой гимнастики. Членъ многихъ офицерскихъ объединенiй, предс#1123;датель своего полкового объединенiя, неутомимый пос#1123;титель вс#1123;хъ об#1123;довъ, банкетовъ, чашекъ чая, лекцiй, внимательный и восторженный слушатель р#1123;чей на нихъ произносимыхъ — онъ съ д#1123;тскою пррстотою в#1123;рилъ во все, что тамъ говорилось.

Жидовская тракспортная контора, гд#1123; онъ служилъ, возка ящиковъ съ таможни и на таможню, пров#1123;рка коносаментовъ и накладныхъ, ловкое сованiе франковыхъ монетъ въ руку в#1123;совщикамъ — это все было временное. Это не была жизнь. Просто дурной сонъ. Жизнь начиналась тогда, когда они собирались въ задней комнат#1123; третьеразряднаго французскаго ресторана, гд#1123; для этого случая разв#1123;шивали по ст#1123;н#1123; Русскiй флагъ, портреты «вождей» и полковые флюгера, когда челов#1123;къ семьдесятъ пожилыхъ людей въ скромныхъ черныхъ пиджакахъ по команд#1123; старшаго «господа офицеры» прекращали разговоръ и куренiе и вытягивались у своихъ стульевъ, и входилъ генералъ въ такомъ же пиджак#1123;, какъ и они. Тогда начинались воспоминанiя, р#1123;чи, старые анекдоты старыхъ временъ. И точно хорошее вино, ч#1123;мъ стар#1123;е становились они, т#1123;мъ кр#1123;пче чувствовались. На этихъ об#1123;дахъ всегда была бодрость в#1123;ры въ завтрашнiй день — и… въ конечную поб#1123;ду. На нихъ говорили о Россiи. Они еще не см#1123;ли п#1123;ть Русскiй гимнъ. Одинаково воспитанные и равно пришибленные судьбою они были разныхъ уб#1123;жденiй и считали неделикатнымъ что нибудь навязывать другому. П#1123;ли полковыя п#1123;сни, п#1123;сни войны и съ блестящими отъ выступившихъ слезъ глазами слушали р#1123;чи ораторовъ. Это и была настоящая жизнь. Все остальное былъ дурной кошмарный сонъ.

Вчера въ день ихъ училищнаго праздкика ихъ собралось сто двадцать челов#1123;къ. Маленькiй кр#1123;пкiй, бритый генералъ (онъ былъ среди нихъ старшимъ и по выпуску и положенiемъ) отчетливо, чеканя слова говорилъ съ большимъ подъемомъ страстную р#1123;чь. Ц#1123;лительнымъ бальзамомъ въ израненныя души вливались его слова.

Гд#1123; то на верху сейчасъ звен#1123;лъ будильникъ и надъ головою и такъ, что гнулись доски потолка, топалъ босыми ногами его сынъ — Мишель Строговъ — а полковникъ, проснувшiйся раньше обыкновеннаго ничего этого не слышалъ и не зам#1123;чалъ. Онъ снова и снова переживалъ эту бодрящую, осв#1123;жающую душу р#1123;чь ихъ руководителя.

— Мы, господа, — повторялъ про себя полковникъ такъ запомнившiяся ему чудныя слова, — не покинули театра военныхъ д#1123;йствiй. Кругомъ царитъ миръ… Да это правда, но это кажущiйся только миръ. Война съ большевиками, война за Россiю продолжается…

Это было главное. Это было самое ут#1123;шительное. И какъ это, очаровательно что ли? выходило что вотъ онъ, полковникъ Нордековъ, лежитъ себ#1123; спокойно на Вилл#1123; «Les Coccinelles», потомъ по#1123;детъ въ свою транспортную контору, а война все таки продолжается. Нордековъ зналъ, что такое война. Ему приходилось на войн#1123; по одиннадцати сутокъ быть безъ настоящаго сна… Онъ зналъ, что значитъ голодъ… Онъ зналъ, что значитъ обстр#1123;лъ тяжелыми батареями, вой, гулъ и трескъ лопающихся снарядовъ, ядовитый запахъ газовъ и тошное ожиданiе смерти, когда совс#1123;мъ пересыхаетъ во рту и глохнетъ ухо… онъ зналъ, что такое «война продолжается» и т#1123;мъ не мен#1123;е ему такъ отрадно было слышать эти слова въ мирной обстановк#1123; Парижскаго ресторана. Да, война продолжается… Они находятся въ тылу… Разв#1123; и на войн#1123; не бываютъ дни отдыха, затишья, когда посл#1123; тяжелыхъ боевъ отведены въ глубокiй тылъ и ждутъ пополненiй?… Правда, это стоянiе въ резерв#1123; длится немного долго… Скоро одиннадцать л#1123;тъ, какъ смолкъ гулъ пушечной канонады… Но… услужливая память подсказывала прим#1123;ръ изъ исторiи и какой прим#1123;ръ!.. Самого Суворова… He жилъ ли онъ почти четыре года въ сел#1123; Кончанскомъ, ходилъ въ церковь, звонилъ на колокольн#1123;, читалъ на клирос#1123;, училъ деревенскихъ ребятъ… И вдругъ… Итальянскiй походъ и переходъ черезъ Альпы!.. Да… эти слова были колдовскiя, чудныя, несказанно прекрасныя слова. Они все звучали въ ушахъ, какъ великол#1123;пный сонъ, съ которымъ не хочется разстаться…

— Война не прекращалась ни на минуту, и она не можетъ прекратиться. И т#1123;, кто объ этомъ, быть можетъ, по малодушiю своему забывали — пусть почувствуютъ напоминанiе этого въ похищенiи Кутепова… Это прорывъ нашего фронта. Военныя д#1123;йствiя продолжаются… Они требуютъ единоначалiя… Я поднимаю высоко бокалъ за нашего предс#1123;дателя… Ваше превосходительство, дерзайте!.. Требуйте отъ насъ безпрекословнаго подчиненiя и знайте, что мы исполнимъ свято всякое ваше приказанiе…

Тогда, вчера, казалось, что они встанутъ посл#1123; этого и вс#1123; вм#1123;ст#1123; пойдутъ на rue de Grenelle мстить за генерала Кутепова… Война продолжается… Фронтъ прорванъ… Онъ долженъ быть возстановленъ…

Они никуда не пошли…

Но, когда тихонько, на носкахъ, боясь воркотни жены, во второмъ часу ночи, крался полковникъ къ себ#1123; на rue de la Gare и осторожно вставлялъ ключъ въ замочную скважину — бурно колотилось его сердце…

«Военныя д#1123;йствiя» продолжались гд#1123; то, помимо него…

Онъ спалъ безпокойнымъ, прерывчатымъ сномъ.

Просыпался и думалъ: — «а в#1123;дь и точно: — какое то движенiе, сдвигъ какой то есть… Возможно, что французы?… Они, кажется, уже поняли… Да, конечно, м#1123;шаетъ Брiанъ… Но не в#1123;чно онъ будетъ сид#1123;ть министромъ… Работа Коти… «L'Ami du Peuple» подготовляетъ общественное мн#1123;нiе… Во Францiи пресса это все… Сербiя плац-д-армомъ… Тамъ русскiя формированiя… Что же, пожалуй?… дивизiя?…»

У полковника въ рыночномъ письменномъ стол#1123;, въ л#1123;вомъ ящик#1123; и подъ ключомъ лежала большая тетрадка, то, что въ старину называли «брульономъ» (теперь и слова этого не знаютъ). Въ немъ бисернымъ, аккуратнымъ почеркомъ онъ заносилъ:

«Обученiе звена и взвода въ двухъ нед#1123;льный срокъ». «Обученiе роты въ три нед#1123;ли». «Пять тактическихъ ученiй батальона». «Тактическая задача для трехъ батальоннаго полка». «Пулеметныя отд#1123;ленiя въ строю роты». «Служба связи батальона, полка и дивизiи» — все плоды долгихъ и серьезныхъ размышленiй, боевого опыта великой и гражданской войнъ.

Все это пригодится въ тотъ часъ, когда… Онъ этого часа ждалъ и в#1123;рилъ, что этотъ часъ придетъ…

И вдругъ ноги холод#1123;ли. Отъ нихъ б#1123;жалъ ледяной токъ къ голов#1123;. Мысль стыла.

«Н#1123;тъ, никогда иностранцы не помогутъ. А впрочемъ для чего въ самомъ д#1123;л#1123; намъ иностранцы?…». На посл#1123;дней лекцiи, гд#1123; былъ полковникъ, лекторъ представилъ аудиторiи какого то краснаго летчика, перелет#1123;вшаго изъ С.С.С.Р. для спасенiя своей заблудившейся въ «право-л#1123;вацкихъ» уклонахъ души. И тотъ летчикъ съ развязной самоув#1123;ренностью разсказывалъ, что красная армiя — армiя нацiональная, любящая Россiю и что будетъ день, когда она прогонитъ отъ себя коммунистовъ и сольется съ «б#1123;лой армiей» и тогда вс#1123; старые Русскiе офицеры найдутъ въ ней м#1123;сто и работу.

Тогда его брульонъ, его знанiя, его боевой опытъ пригодятся. Онъ перебиралъ въ памяти фамилiи своихъ товарищей по академiи, оставшихся по ту сторону и служившихъ большевикамъ. Какъ то встр#1123;тится онъ съ ними? Подастъ имъ руку? Найдетъ общiй языкъ для разговора? Какъ подойдетъ онъ къ строю вчерашнихъ красноармейцевъ и что скажетъ имъ? И что это будетъ за строй?… Дивизiя?… Полкъ?… Хотя бы батальонъ!..

Эти мысли прогоняли сонъ… Но отнять эти мысли, — и не будетъ смысла жить… Что тогда останется?…

Ненавидящая, презирающая и плохо это скрывающая жена?… Матерьялистка «мамочка»?… И сынъ — хулиганъ, едва ли не большевикъ, Мишель Строговъ!..

Жить не стоитъ… Засунуть поглубже въ ротъ холодное дуло револьвера и гд#1123; нибудь въ глуши… Въ Версальскомъ л#1123;су, или въ л#1123;су Фонтенебло… «Sauter la cervelle», какъ говорятъ французы.

Жить безъ этихъ мечтанiй… О Россiи?… Объ армiи?… О томъ, что еще куда то пригодишься?… Невозможно…

Его жена встала и торопливо совершала свой несложный утреннiй туалетъ. Полковникъ лежалъ, прикрывъ глаза, и наблюдалъ ее. Какъ обезобразили ее остриженные волосы!.. И какая с#1123;дина въ нихъ!.. Когда то онъ такъ сильно и страстно любилъ ее… Ц#1123;ловалъ въ шею ниже затылка, гд#1123; теперь щетиной торчатъ неопрятные волосы… Б#1123;дность?… Да, пожалуй, и б#1123;дность.

— Вставайте, Георгiй Димитрiевичъ, — повернувшись отъ маленькаго зеркала, сказала ему Ольга Серг#1123;евна. — А то опять вашу газету не усп#1123;ете прочитать.

Полковникъ открылъ давно не спящiе глаза, для приличiя потеръ ихъ и сразу об#1123;ими ногами сталъ на полъ. Онъ шагнулъ къ двери, вышелъ въ крошечиую переднюю, гд#1123; на вехотк#1123; лежала Топси, погладилъ заласкавшуюся къ нему собаку, открылъ ей дверь и крикнулъ внизъ:

— Нифонтъ Иванычъ, откройте, пожалуйста, дверь собак#1123;… Какая погода?…

Снизу, откуда былъ слышенъ стукъ молотка, раздался бодрый стариковскiй голосъ:

— Заразъ, ваше высокоблагородiе. Молоточекъ прекратилъ свою дробь. Внизу скрипнула дверь, и тотъ же голосъ добавилъ:

— А похода есть — дождь!