"Рассказы и очерки (1850-1859)" - читать интересную книгу автора (Диккенс Чарльз)

I. ПАРА ПЕРЧАТОК

- Случай не из обычных, сэр, - сказал инспектор Уилд, офицер сыскной полиции, который вместе с сержантами Дорнтоном и Митом как-то в июле еще раз зашел к нам в редакцию скоротать вечерок, - и мне подумалось, что вам, пожалуй, интересно будет с ним познакомиться.

Он связан с убийством молодой женщины, Элизы Гримвуд - помните? лет пять назад, на Ватерлоо-роуд. Ее все называли "Графиня" - за красивую внешность и гордую осанку; и когда я увидел бедную Графиню (я ее знавал и мог опознать), мертвую, с перерезанным горлом, в ее спальне на полу, вы мне поверите, что мне полезли в голову разные мысли, от которых человеку становится невесело на душе.

Но это к делу не относится. Я туда пришел наутро после убийства. Освидетельствовал тело, произвел общий осмотр спальни, где оно лежало. Откинув собственной своей рукой подушку на кровати, я нашел под ней пару перчаток. Пару лайковых мужских перчаток, очень грязных; на подбивке с внутренней стороны буквы "Тр." и крестик.

Значит, сэр, забрал я эти перчатки и показал мировому судье, который вел это дело. И что ж он говорит?

- Уилд, - говорит, - это бесспорно находка, и такая, что может иметь большое значение; теперь, Уилд, от вас требуется одно: разыскать владельца этих перчаток.

Я, конечно, думал то же самое и не стал тратить время впустую. Осмотрел я внимательно перчатки и пришел к заключению, что они побывали в чистке. От них, понимаете, шел запашок серы и смолы - чищеные перчатки, сильно или слабо, а непременно попахивают. Пошел я с ними в Кеннингтон [43] к одному своему знакомому, который работает по этой части, и выложил их перед ним.

- Как по-вашему, были эти перчатки в чистке?

- Да, - говорят он, - перчатки в чистке были.

- А могли бы вы определить, у кого?

- Понятия не имею! - говорит он. - Я только могу определить, у кого они не были в чистке: у меня! Но вот что я вам скажу, Уилд. В Лондоне наберется от силы восемь или десять мастеров по чистке перчаток (их тогда, по-видимому, столько и было). Я, думается мне, могу дать вам все их адреса, и вы сможете разузнать, кто их чистил.

Дал он мне, значит, свои указания, и я ходил туда, и ходил сюда, и виделся с тем, и виделся с другим; но хотя они все подтверждали, что перчатки побывали в чистке, я все никак не мог найти того мужчину, женщину или ребенка, который чистил эту самую пару перчаток.

А тут, понимаете, то человека нет дома, то ждут человека к двум часам, и всякое такое - за всем этим ушло у меня на розыски три дня. На третий день, вечером, иду я с того берега из Сэррея, по мосту Ватерлоо, замученный, измотанный вконец, уже теряя надежду, и думаю: загляну-ка я в театр Лицеум [44], удовольствие будет стоить один шиллинг, а мне это освежит мозги. Итак, взял я себе за полцены место в партере, в задних рядах, и сел рядом с одним молодым человеком, тихим и скромным. Видя, что я не знаток (я нарочно прикинулся таким), он стал мне называть имена актеров, исполняющих роли, и между нами завязался разговор. Когда спектакль кончился, мы вышли вместе, и я сказал:

- Вы такой приятный человек и такой компанейский - может быть, не откажетесь пропустить со мною, стаканчик?

- Вы так любезны, - говорит он, - что я не откажусь пропустить с вами стаканчик.

Мы, следовательно, зашли в какой-то кабачок поблизости от театра, расположились в тихой комнате наверху и заказали по пинте портера с элем и по трубке.

Курим мы свои трубки, потягиваем свой портер с Элем - сидим, разговариваем, очень так приятно, и вдруг молодой человек заявляет:

- Извините, я посидел бы подольше, но я должен вовремя прийти домой. Мне сегодня предстоит проработать всю ночь до утра.

- Работать всю ночь до утра? - говорю. - Уж не пекарь ли вы?

- Нет, - рассмеялся он, - я не пекарь.

- Я и то не думал, - говорю я. - На пекаря вы не похожи.

- Нет, - говорит он. - Я чистильщик перчаток.

В жизни своей не бывал я так удивлен, как в ту минуту, когда услыхал от него эти слова.

- Вы чистильщик перчаток? В самом деле? - говорю я.

- Да, - говорит он, - именно.

- Так не можете ли вы, - говорю я, вынимая из кармана те перчатки, сказать мне, кто чистил эту пару? Тут у меня с ними вышла, говорю, целая история. Я обедал на днях в Ламбете[45] - случайно завернул. Непритязательный ресторанчик. Публика всякая... И вот какой-то джентльмен оставил эти перчатки! Тут я, понимаете, еще с одним джентльменом заключил пари на соверен, что я сумею выяснить, кому они принадлежат. Я уже израсходовал семь шиллингов в попытках разгадать эту загадку; но если бы вы могли мне помочь, я бы с радостью уплатил еще столько же. Видите, тут внутри стоит "Тр." и крестик.

- Вижу, - говорит он. - Господи! Я же превосходно знаю эти перчатки! Я видел не одну дюжину пар от того же владельца.

- Да не правда? - говорю я.

- Истинная правда! - говорит он.

- Так вы, верно, знаете, кто их чистил? - говорю я.

- Знаю, конечно, - говорит он. - Их чистил мой отец.

- Где живет ваш отец? - говорю я.

- Да тут за углом, - говорит молодой человек, - совсем близко, в двух шагах от Эксетер-стрит. Он вам сразу скажет, чьи они.

- Вы не могли бы сейчас же пойти туда со мной? - говорю.

- Конечно, могу, - говорит он, - но только, знаете, не рассказывайте вы моему отцу, что мы познакомились с вами в театре, ему это не понравится.

- Хорошо!

Мы пошли прямо к ним на квартиру и застали там за работой старика в белом фартуке и двух или трех его дочерей: сидят в первой комнате, а перед ними груда перчаток, и они их чем-то натирают и чистят.

- Отец, - говорит молодой человек, - этот джентльмен заключил пари, что найдет владельца пары перчаток, и я пообещал, что ты ему поможешь.

- Добрый вечер, сэр, - говорю я старику. - Вот перчатки, о которых говорит ваш сын. Видите - буквы "Тр." и крестик.

- Да, - говорит он, - я эти перчатки знаю очень хорошо; я их чистил дюжинами. Они принадлежат мистеру Тринклу: у него большая обивочная мастерская на Чипсайде [46].

- А вы, разрешите вас спросить, получаете их непосредственно от Тринкла?

- Нет, - говорит он, - мистер Тринкл посылает их всегда мистеру Фибсу, галантерейщику, у которого лавка напротив его мастерской, а галантерейщик пересылает их ко мне.

- Вы не откажетесь выпить со мною кружку? - говорю я.

- Пожалуй, не откажусь! - говорит он.

Итак, повел я почтенного старика в трактир, и мы еще поговорили с ним и его сыном за кружкой, и расстались мы с ним друзьями.

Это было в субботу ночью. В понедельник я с утра пораньше пошел первым делом в галантерейную лавку, что напротив Тринкла - большой обивочной мастерской на Чипсайде.

- Могу я видеть мистера Фибса?

- Я и есть мистер Фибс.

- Ага! Насколько мне известно, вы посылали чистить эту пару перчаток?

- Да, посылал, для молодого мистера Тринкла - здесь, через улицу. Он сейчас у себя в мастерской.

- Ага! Это он там у прилавка, да? В зеленом сюртуке?

- Он самый.

- Вот что, мистер Фибс: тут неприятное дело, но я не кто иной, как инспектор Уилд из сыскной полиции, и эти перчатки я обнаружил под подушкой той молодой женщины, которую зарезали на днях на Ватерлоо-роуд.

- Силы небесные! - говорит он. - Он очень приличный молодой человек, и если его отец услышит, его это убьет!

- Мне очень жаль, - говорю я, - но я должен взять его под стражу.

- Силы небесные! - говорит опять мистер Фибс. - И ничего нельзя сделать?

- Ничего! - говорю я.

- Может быть, вы мне позволите вызвать его сюда, - говорит он, - чтоб это было сделано не на глазах у отца?

- Я бы не возражал, - говорю я, - но, к несчастью, мистер Фибс, я не могу допустить никаких переговоров между вами. Всякую попытку такого рода я обязан пресечь. Может быть, вы ему кивнете отсюда?

Мистер Фибс стал в дверях, кивнул, и молодой человек тут же перебежал через улицу; видный такой, веселый молодой человек.

- С добрым утром, сэр, - говорю я. И он:

- С добрым утром сэр.

- Разрешите мне задать вам вопрос, - говорю я, - Не знавали ли вы особу по имени Гримвуд?

- Гримвуд, - говорит он. - Гримвуд... Нет!

- Вы знаете Ватерлоо-роуд?

- Ватерлоо-роуд? Конечно, знаю!

- А не слышали вы случаем, что там убили молодую женщину?

- Да, я читал об этом в газете, и мне очень было горестно об этом читать.

- Вот пара перчаток - ваших перчаток, - которую я на другое утро нашел у нее под подушкой!

Он был в страшном смятении, сэр! В страшном смятении!

- Мистер Уилд, - говорит он, - клянусь всем святым, я там никогда не бывал. Я, насколько мне известно, никогда в жизни не видел ее...

- Мне очень жаль, - говорю я. - И сказать по правде, я не думаю, что вы - ее убийца, но я должен нанять кэб и отвезти вас к мировому. Впрочем, мне кажется, это такого рода случай, что судья хотел бы - по крайней мере поначалу - вести дело без огласки.

Проведено было негласное разбирательство, и тут выяснилось, что этот молодой человек был знаком, с двоюродным братом несчастной Элизы Гримвуд и что однажды - дня за два до убийства - он зашел проведать этого ее двоюродного брата и оставил у него на столе перчатки. А вскоре затем заходит туда же - кто бы вы думали? - Элиза Гримвуд!

- Чьи это перчатки? - говорит она и берет их в руки.

- Это перчатки мистера Тринкла, - говорит двоюродный брат.

- Вот как? - говорит Элиза. - Они очень грязные и ему, конечно, ни к чему. Я их возьму для своей служанки - пусть чистит в них печи.

И кладет перчатки в карман. Служанка, когда чистила печи, пользовалась ими и, как я полагаю, оставила их лежать на камине, или на комоде, или где еще; ее хозяйка, поглядев вокруг, чисто ли прибрано в комнате, схватила их и сунула под подушку, где я и нашел их.

Вот какой случай, сэр.