"Вальс" - читать интересную книгу автора (Байрон Джордж Гордон)

Джордж Гордон Байрон Вальс

Поэма О муза ног проворных, Терпсихора! Ты приберешь к рукам и руки скоро. О дева! (Нынче девы не в чести.) Ты, что из непорочных девяти Считалась наименее невинною, Сияешь снова славою старинною; Тебя бранили все, кому не лень, Но вот настал твоей победы день. Твой меч и щит — порхающие ножки (Лишь юбочку приподними немножко), И, если грудь достаточно нага, Ты ею sаns armour[3] сразишь врага; Пред штурмом устоишь почти всегда ты И узаконишь Вальс, в грехе зачатый. Виват, о нимфа! Кирасир младой Усач, живущий вальсом и войной, Все вечера готов самозабвенно Отдать тебе — столь трогательной сцены С тех пор не наблюдалось, как Орфей Музыкой услаждал своих зверей. Вальс! Ты — штандарт, под коим гренадеры Вступают в бой за модные манеры, И в Хаунсло[4] Уэлсли посрамлен: Товьсь — целься — пли! Враг жив, но побежден. Привет, о муза! Нынче все красавицы Не нам, а лишь тебе желают нравиться. Что умный Басби или храбрый Фиц[5] Пред грацией прелестных танцовщиц? Столь возбуждающую цель преследуя, Поздравим Вальс и Дьявола с победою! Имперский Вальс! Тебя прислал нам Рейн, Где льется кровь студентов[6] и рейнвейн. Пусть импорт твой, по правилам таможен, Нескоро будет пошлиной обложен! Рейнвейн обогащает наш подвал, Но ты нам радость жизни даровал. Рейнвейн порой нам в голову бросается, Тобой же наша кровь разгорячается: Ты сладким ядом гонишь прочь усталость, Нас подбивая на срамную шалость. О немцы! Сколь обязаны мы вам, Как несравненный Питт[7] признался сам, Когда еще вы не поддались Франции, Оставив нам задолженности, танцы и Ганноверов, внушающих восторг, Таких, как славный Третий наш Георг, Которым, для всеобщего комфорта, Зачат был будущий Георг Четвертый.[8] Германия мильоны нам должна Но королеву нам дала она. Германия! Ты с самого начала Нам Брауншвейгов и невест вручала;[9] За их вульгарность кто нам заплатил? Кто герцогов нам прорву подарил, Трех королей, а также королеву И искрометный Вальс — для разогрева? Мир ей — ее монархам и диетам (Хоть Бонапарт их обуздал декретом)![10] Вернемся к теме: муза, разъясни, Как Вальс в наш край пробрался в эти дни. Рожденный на ветрах гиперборейских, Из Гамбурга и из портов ганзейских Он в снежный Гётеборг попал и в нем Заснул. Но, встав от сна, проник потом Он в Гельголанд — знать, тоже царство сонное. Когда Москва, пока что не сожженная, Могла депеши в Лондон посылать, Вальс появился в ней в миру опять И, возбужденный славой Австерлица (С ней славе «Морнинг-Поста»[11] не сравниться), Влез к нам и закрепил свою судьбу, Затмив собою пьесы Коцебу,[12] Мелодии десятка композиторов, И вклады вюртембергских инвеститоров, И Мейнера четырехтомный труд О женщинах, и весом в добрый пуд Том Бранка, книги Христиана Гейне: Так Вальс укоренился чародейно. И с этим грузом Вальс очаровательный На цыпочках, походкой зажигательной Радушных наших берегов достиг И нашим девам полюбился вмиг. Ни сдержанный Давид,[13] что танцем сольным Дал повод восклицаниям довольным, Ни дон Кихот, танцующий болеро По мненью Санчо, резвое не в меру, Ни Саломея, что в беспутстве бала Чужую голову оттанцевала, Ни Клеопатра, женщина веселая, Что на галере тенцевала голая, С тобою не сравнятся, Вальс лихой, Под молодой британскою луной. О вы, мужья, с десяток лет женатые, Чье так морщинисто чело помятое; И вы, мужья, женатые лишь год, Чье гладкое чело пока несет Ростки морщин, еще вам предстоящих, А грудь — созвездье орденов блестящих; И вы, мамаши, знающие, как Брак сына отравить, а дочки брак Повыгодней устроить; вы, о дети, За коих папы часто не в ответе; Холостяки, которые хотят Житейских бурь иль ветреных услад, А коль влекомы к узам Гименея, С чужой невестой пляшут — иль своею, Всех вас чужак прелестный обаял, И нынче Вальс украсил каждый бал. О милый Вальс! Склонились пред тобою И джига, и фанданго огневое, Шотландский рил, виргинская кадриль:[14] Где правит Вальс, их надо сдать в утиль. Лишь Вальсу руки надобны и ноги: Но коль для ног законы очень строги, То руки там лежат, где с древних лет Их не было. Ой, уберите свет! Мне кажется, слепящие шандалы Чрезмерно освещают нашу залу. Сам Вальс шепнул: «Не нужно нам огней: Ведь эти па во тьме всего верней…» Но музыка внезапно прерывается, И Вальс подолом музы накрывается.
Вам, вояжёры, всякий край знаком, И о любом написан пухлый том. Скажите: разве поступь ригодона, Ромайка, или страстная чакона, Или каирский танец живота Сравнятся с Вальсом? Он ли им чета? Его следов достойных отпечатки Видны от мыса Горн аж до Камчатки, И каждый путешественник у нас О Вальсе написал хотя б абзац. О тени дев времен Георга Третьего, Что юного могли еще терпеть его, Воскресните, живите вновь сейчас, Пусть ваши внучки воплощают вас. Вернитесь призраками в наши залы И будьте вновь живыми, как бывало; Не нужно вам ни пудры, ни румян, Чтоб, обморочив, нас ввести в обман И вам придать (хотя бы для приличия) Игривость серн и женское обличие. Когда партнершу кавалер ласкает, Она, знать, и сама от страсти тает И нюхательных спиртов и солей, Где правит Вальс, совсем не нужно ей. О Вальс! Хотя в своем краю родном Для Вертера ты был почти Содом Для Вертера, влюбленного и страстного, Но нежного и дамам не опасного, Хотя Жанлис, с мадам де Сталь борясь,[15] Вальс танцевать навеки зареклась, Но мода свой закон везде диктует, И Вальс прелестный все подряд танцуют От гордой королевы до пажа, Всем им тела и головы кружа. И даже хамоватый оборванец Танцует непроизносимый танец, И даже сам я славлю, всем под стать, Вальс, хоть его ни с чем не срифмовать. В удачный миг Вальс начал свой дебют; И с новым танцем появилось тут Внезапно, как по щучьему велению, Всё новое, по нашему хотению: И новые монеты — вместо тех, Что потеряли ценность, как на грех; И свод законов новых, нынче модных, О том, чтоб вешать бедняков голодных;[16] И новое величие побед, Хотя от прежних был один лишь вред И после них нам стало очень видно, Что тем, кто выжил, мертвые завидны; И новые любовницы у тех, Кто жаждет при дворе мирских утех: Всё ново, ново — кроме плутней старых, Творимых во дворцовых кулуарах, Но на виду всё — новое сполна: Мундиры, фраки, ленты, ордена; Ступают гордо новые герои И парами танцуют — не толпою. Что скажешь, Муза? Что это такое? Так новый Вальс, как царственный орел, К нам в царствованье новое пришел. И вместе с ним всё новое упрочено: Нет больше фижм, а юбки укорочены, Не нужно пудры — ей конец настал. Вперед, хозяйка! Начинаем бал: Уже как будто нервничают гости. Вот важный чин — граф Кент иль герцог Глостер Свою выводит даму, и она Вся раскраснелась — или смущена. Рука партнера может очень лихо Украдкой проскользнуть под вырез лифа, Иль беспрепятственно погладить талию, Иль… помолчим мы скромно… и так далее. А дама может ручкою своею Партнеру сжать плечо и даже шею. О, как они изысканно скользят Лицом к лицу, встречая взглядом взгляд! Хоть ноги их порою отдыхают, Но рук от тел никто не отрывает. Танцует каждый, точно манекен: Барон Икс-Игрек и графиня N. Танцуют титулованные гости (Их имена смотрите в «Морнинг-Посте» Иль, чрез полгода, в записях дебатов Коллегии гражданских адвокатов), К себе друг друга ласково прижав: Таков уж, видно, бала вольный нрав. Глядишь, какой-то скромный турок спросит: «Что это прижиманье им приносит?» О честный мой мирза! Ты прав, ты прав: Да, кое-что приносит этот нрав; Грудь, что публично отдана партнеру, В уединенье может сдаться скоро. О вы, что наших бабушек любили: Фицпатрик,[17] Шеридан достойный, или Мой суверен, которому отдам На откуп весь пленительный Бедлам;[18] Ты, фея, посещавшая гостиную, Где Сатане сдалась за ночь единую, Скажите, вас в расцвете юных дней Хоть раз не искушал ли Асмодей? Знать, он внушил вам новые идеи, Как повернуть пленительнее шею, Зажечь огонь в сияющих глазах, Румянец жаркий вызвать на щеках И грудь свою наполнить вожделением Кто совладает с этим искушением? О вы, что никогда не размышляли О том, какой должна быть суть морали, Вы, что мечтаньям сладким не измените, Не дешево ли вы красавиц цените? Разгорячась под ласковой рукою На талии иль ниже (где — я скрою), Каким восторгом в деве разлита Нескромного пожатья теплота! В горенье страсти дева очень хочет Пожать ту руку, что ее щекочет, Взглянуть в глаза, которые горят Ответом на ее горящий взгляд, Приблизить губы к тем губам, к которым Она уже давно тянулась взором. И коль ее ты любишь, будь смелей И, как она к тебе, приникни к ней. Рассудок в ней угас, и угасает Всё, что тебе отдаться ей мешает. Прелестный Вальс! Тебе ль хулу терпеть? Ведь цель моих стихов — тебя воспеть. О Терпсихора! Ведь на каждом бале Моя жена танцует Вальс — а дале И наши дочки будут танцевать. А сын мой (стоп! да что тут выяснять? Чай, наше древо генеалогическое В нем воспитает резвость байроническую) И пустит корни Вальс в семье моей И средь потомков всех его друзей.