"Аферист на пенсии" - читать интересную книгу автора (Рябов Феликс Владимирович)13. Почки на продажуШитман задумчиво глядел в окно. Только что по телевизору показывали новости. Репортер туманно намекнул: у следствия появились основания подозревать, что к событиям, связанным с убийством солистки группы «Распутная Жизнь» имеет отношение некое неустановленное лицо, приметы которого, насколько Шитман себя представлял, удивительно напоминали его самого. Чтобы у зрителей создалось впечатление, что репортаж ведется откуда-то с места событий, съемочная группа вышла на улицу: место это Шитман хорошо знал, оно находилось в непосредственной близости со студией тринадцатого канала… При этом за спиной репортера в кадр случайно попало несколько припаркованных автомобилей, среди которых Шитман с уверенностью опознал джип Макса. За информацию о местонахождении Шитмана была даже назначена награда… — Шитман прислушался повнимательнее, — в размере тысячи долларов США. Далее следовал телефон. Шитман обиделся: что, и это все? Ммм-да… Не слишком-то его ценят. В любом случае, ясно было, что так просто Макс от него не отвяжется. Но больше всего Шитмана насторожило, с каким вниманием телевизор смотрел Старый Медик. Внимательно оглядев комнату, Толя стал шарить в ящиках стола в поисках ручки… Ситуация накалялась. Пора было что-нибудь предпринять. Многозначительно хлопнув Толю по плечу, Шитман устало опустился на диван и плеснул себе виски из Толиных запасов. — На меня объявлена охота, — произнес Шитман тоном человека, которому к этому не привыкать. — Нужно срочно достать бабки. — Бабки, — задумчиво переспросил Толя, разыскивая ручку теперь уже в карманах. — Да, достать бабки… — повторил он, о чем-то напряженно думая. Видно было, что идею эту он воспринимал по-своему. Шитман немного подумал. — Может, нам ограбить банк? Толя ужаснулся: — И что, ты меня хочешь в это втянуть? Шитман хлебнул еще виски: — А почему бы и нет? Толя поежился: — Нет, это не вариант… Кстати, — Толя оживился. — Есть отличный способ заработать. Шитман встрепенулся: — Так, так… Ну-у? — Хорошим спросом пользуются донорские почки… Ну и другие органы. Я найду тебе покупателя… Есть у меня знакомый трасплантолог… Но, чур, тридцать процентов — мои. Шитман прикинул что-то в уме. Глаза его загорелись: — Отличная идея! Он взял с тарелки с бутербродами кухонный нож и задумчиво покрутил его в руках. Старый Медик опасливо отодвинулся и на всякий случай напомнил: — Шитман, я же должен связать тебя с покупателем! Шитман успокоил его: — Да не бойся… Я и без тебя их найду. — А где? — удивился Толя. — Свои отдашь? — Зачем… Найду донора. Шитман многозначительно покрутил ножом и с размаху воткнул его в батон колбасы. На следующий день, заехав на работу к Медику за контейнером со льдом и скальпелем, Шитман многозначительно похлопал друга по плечу, небрежно достал из кармана свинцовый кастет, затем поднял воротник плаща и молча удалился в дождливый сумрак раннего июльского утра… Конечно же, убивать он никого не собирался. То есть мысль такая была, но Шитман решил, что слишком уж это опасно — убивать… Еще вопрос, кто чьи почки потом вырежет. Поэтому Шитман направился к моргу судебно-медицинской экспертизы на Екатерининском. Когда-то он там работал. Правда, Шитмана быстро уволили, когда обнаружили недостачу двух криминальных трупов, проданных Шитманом для вскрытия в негосударственные вузы; но план здания он помнил совсем неплохо. Если удастся проникнуть внутрь — считай, дело сделано. Отрезать у какого-нибудь трупа почки и придать им более-менее свежий вид — для Шитмана было парой пустяков. К тому времени, когда разберутся, что органы не вполне пригодны для пересадки, Шитман с деньгами будет уже далеко, очень далеко… Окрыленный своими планами, Шитман энергично шагал по улице и в утреннем тумане не замечал, что по пятам его следует мучимый любопытством Старый Медик… Увидев, куда свернул Шитман, Медик презрительно хрюкнул и полез в карман за трубой. Шитман тем временем подошел зданию на Екатерининском. У входа стояло несколько труповозок. Задняя дверь одной из них была открыта, внутри на носилках лежало покрытое простыней тело. Больше в труповозке никого не было. Незаметно оглядевшись вокруг, Шитман сунул руку внутрь машины и снял висевший на крючке халат. Едва он успел накинуть его поверх плаща, из дверей появился санитар. Шитман, стараясь вести себя естественно, перекинул ремень контейнера через плечо, взялся за ручки носилок и стал вытягивать их наружу… Санитар, как ни в чем не бывало, взялся за носилки с другой стороны и зашагал вперед. Второй санитар курил в это время неподалеку. Заметив Шитмана, он скрутил новый косяк и осторожно отошел подальше, стараясь не спугнуть услужливого психа… Не так уж часто чужие люди готовы делать за вас вашу работу. А у Шитмана душа пела. Путь в морг был открыт! Принюхиваясь к знакомым запахам и с трудом сдерживая расцветающую на лице улыбку, Шитман шел по коридорам морга. Сколько воспоминаний нахлынуло на него… Каждый раз, приходя на службу, он знакомился с новыми, раскрывающимися с неожиданных сторон людьми. И каждый день уходил домой с неохотой. Как глупо получилось тогда с увольнением… Двери распахнулись, и они оказались в светлом, опрятном помещении, покрытом белым кафелем. Сбросив носилки на ближайший стол, напарник Шитмана тут же потерял к ним всякий интерес и немедленно ушел. Как бездушно некоторые относятся к своей работе! Шитман огляделся, выдвинул ближайший ящик. Там лежала симпатичная, свежая девушка с перерезанным горлом. Достав из контейнера скальпель, Шитман разрезал ее и принялся за дело. Отрезал почки; на всякий случай отхватил печень, сердце, селезенку. Убедившись, что девушка была некурящей, отделил одно легкое… Шитман внимательно осмотрел добычу. «Неплохо, неплохо… Слегка обработать, полить свежей кровью — будут как новые. Жаль, контейнер маловат…» — расстроился Шитман, но — делать нечего — пора было уходить. Благодарно чмокнув девушку в холодные, пахнущие формалином губы, он задвинул ее обратно. На минуту ему взгрустнулось: «Ах, если бы все отношения с женщинами строились так просто…». Но на романтические грезы времени уже не было. Смыв с перчаток кровь и присыпав внутренности в контейнере льдом, Шитман не без сожаления покинул холодильник и зашагал к выходу. На душе у него было легко и спокойно… Сидевший на телефоне мент аккуратно перезвонил Максу, как только принял сигнал от Медика. Макс с командой выехали немедленно. Чтобы не спугнуть Шитмана, они припарковали джип за два квартала от морга; братки остались в машине, а Макс, махнув какой-то завалявшейся в кармане ксивой, проник внутрь… и тут же нырнул за ближайшую колонну: навстречу ему, весело помахивая каким-то пластиковым чемоданчиком, радостно шагал Шитман. «Так…», — озадаченно подумал Макс, — «Чего делать-то? Здесь брать его нельзя: поднимется шум — как я ментам объясню, кто я такой, как сюда попал, чего делаю?.. Нет, надо дождаться, пока Шитман выйдет во двор. Лучше даже на улицу». Шитман тем временем уверенно направлялся к дверям. Выйдя на крыльцо, он огляделся вокруг… и вдруг застыл на месте. В глазах его гулял шальной огонек. Из-за своей колонны Макс никак не мог понять, в чем там дело. А Шитман смотрел куда-то вниз, смотрел как зачарованный… Посмотреть было на что. Перед крыльцом была припаркована труповозка; налетевший порыв ветра, проникнув через открытую заднюю дверцу, отогнул край простыни, закрывавшей покоившееся на носилках тело… Шитман не поверил своим глазам. Там лежала солистка «Распутной жизни». Вихрь чувств всколыхнул сердце Шитмана… Солистка была как живая. Увидев ее тут, около морга, беспомощно лежавшую в этой машине, Шитмана почувствовал, что в нем шевельнулось и стало как бы набухать, крепнуть некое чистое, недоступное ранее чувство. Нахлынули воспоминания…. А солистка лежала и лежала, никуда не уходя. И это определенно не была двойняшка: лицо это Шитман видел сотни раз; ошибиться он никак не мог. В этот момент к машине подошли какие-то гопники. Ни на врачей, не на мусоров они не смахивали: грязные кожаные куртки, длинные волосы, рваные джинсы. Наклонившись на пару минут к носилкам, они начали о чем-то совещаться, а затем, захлопнув заднюю дверцу, направились к водительской. Почувствовал неладное, Шитман кинулся к машине. Белый халат развевался на ветру, когда он спрыгивал со ступенек. Гопники, заметив, что док начал погоню, лихорадочно вырвали провода под приборным щитком. Взревел мотор… Макс, увидев, что Шитман куда-то рванул, кинулся следом. Какой-то козел в ментовской форме попытался остановить его — Макс дал ему по морде; пидирас-вахтер застопорил вертушку на проходной — Макс перепрыгнул ее… Заметив погоню, Шитман, запустив руку в контейнер, вытащил оттуда печень и коварно метнул ее прямо под ноги Максу. Макс поскользнулся, заорал «Б…ь!» и грохнулся мордой прямо на ступеньки, съехав по ним вниз. Шитман тем временем, довольно захихикав, забрался в стоявшую неподалеку труповозку, завел двигатель и поехал вслед за первой… Всего несколько мгновений потерял Макс, выбираясь из расположенной у крыльца лужи и протирая глаза от грязи — но время было упущено: две труповозки, на огромной скорости вылетевшие на Екатерининский, уже скрылись в потоке машин. Догнать их надежды не было. Макс тяжело вздохнул и устало привалился к стене. Только сейчас он заметил, что на него квадратными глазами смотрит стоящая неподалеку сестра солистки, Наташа. Наташа прикуривала, засунув в рот зажигалку и щелкая сигаретой. Объяснялось все просто: не поторопись вчера Шитман выключить телевизор, он бы услышал, что на сегодняшнее утро в морге судмедэкспертизы назначено опознание трупа солистки. Менты, для которых расследование убийства солистки шло своим чередом, пригласили для этого ближайшую родственницу — то есть сестру. В Васиной Тойоте был телевизор. Сообщение об опознании собственного трупа застало солистку в одном из садоводств по Мурмансому шоссе, где она спряталась первое время. Собирая по заброшенным участкам одичавшие яблоки и выкапывая по ночам на огородах картошку, солистка пребывала в глубокой депрессии… Действительно, радоваться было особо нечему: бензина в машине почти не было, сигареты закончились… К тому же, все баксы, лежавшие в фотосумке, оказались фальшивыми. «Как это произошло?» — в сотый раз спрашивала себя солистка, греясь у буржуйки в торчащем на шести сотках скворечнике. Бабки были настоящими, когда она складывала их в сумку Эдика: в чем — в чем, а в этом-то она была уверена… Если пидор Эдик спрятал их в подвале, даже не переложив и в какой-нибудь другой пакет или чемодан — то как — КАК?!? — они могли превратиться в фальшивки?..???.. Ответа на этот вопрос солистка не находила. Единственным человеком кроме Эдика, который знал, что полтора лимона баксов лежали в этой долбаной сумке, была она сама… Но Эдик до самой смерти был убежден, что ее уже нет в живых. Получается, обманывать ему было некого… Солистка терялась в догадках. Между тем ситуация становилась критической. Оставалась крайняя мера — обратиться за помощью к сестре. Именно поэтому солистка, проехав, сколько хватило бензина, в сторону города, бросила машину, взяла на всякий случай сумку с фальшивыми баксами и ранним утром прокралась к моргу судмедэкспертизы. Сестру она заметила почти сразу. Бледная, как поганка, она курила у входа с какими-то хмырями в небрежно накинутых белых халатах. Один — лысый, прыщавый, с длинным носом и оттопыренными ушами — похоже, паталогоанатом — объяснял другому: — Тело Ирины сильно изуродовано… Раздроблен череп; в лицевой части имеются значительные повреждения. Кроме того, оно упало с значительной высоты и было завалено арматурой. Наталья не может с уверенностью опознать труп — она привыкла, что сестра выглядит иначе… Второй, видимо, следователь, кисло улыбнулся и, стрельнув у анатома сигарету, тут же стал что-то записывать в блокноте, прикрывая его от дождя. — Вот козел! — обиделась солистка. — «Сильно изуродована»… На себя посмотри. В этот момент к машине, за которой она пряталась, подошел… она не верила своим глазам… Шитман! Скользнув за другую сторону фургона, солистка проводила его удивленным взглядом. «Живой, гнида… Ладно, пускай живой. Но что он тут делает?..» Солистка начала чувствовать, что медленно сходит с ума. Но это было еще не все. Через некоторое время вслед за Шитманом во дворик морга вошел тот самый бандюган, с которым она и раньше пару раз видела Шитмана… Максим, кажется. Солистка покрылась холодным потом. «Сука Шитман, опять ее сдал?!?.. Но как, как они узнали, что она будет здесь этим утром? Сама же об этом не знала еще день назад…» Все поплыло перед ее глазами… Между тем Макс подходил все ближе. Солистка лихорадочно искала, куда бы спрятаться… Вокруг не было ничего, кроме нескольких труповозок. Открыв заднюю дверцу ближайшей, солистка забралась внутрь, легла на пустые носилки и с головой закрылась простыней. Дверцу закрыть она уже не успела… Макс прошел мимо, ничего не заметив. Солистка облегченно вздохнула… В этот момент налетевший ветерок откинул край простыни с ее лица. Солистка закрыла глаза и, насколько могла, расслабила лицевые мышцы. Несколько минут ничего не происходило. Затем свет, который она видела через закрытые веки, заслонили какие-то тени. Раздалось негромкое, но до предела тупое хихиканье. Срывающийся на икание обдолбанный голос прохрюкал: — Бля… Вот она! Хотя солистка и задержала дыхание, в ее нос, перекрывая вонь, стоящую в труповозке, непостижимым образом ударила жуткая смесь пивного перегара и запаха анаши. Такой запах она часто чувствовала на концертах, подходя близко к краю сцены… — Ну, че… Ты рулить умеешь? — Ну да. — Тогда поехали. Нех… этим пидорам над нею измываться. Похороним как человека. В разговор вступила девочка. Она слегка шепелявила: — Ой… дай я у нее волофы на фамять отрефу. Фы фрикинь — волофы Ирки… Офренеть можно!.. Стоявший рядом с ней дебил — и тот посмотрел на нее, как на идиотку. — На фамять… — робко пояснила девочка. Солистка слегка приоткрыла один глаз: «Что за мутанты?» Прямо над ней стояли три юных дегенерата и малолетняя проб…ь лет четырнадцати. Один держал в руках книгу. «Практическая магия» — прочитала солистка на обложке… — Погоди ты… — начал тот, что с книгой. — Вот здесь сказано: если в полнолуние над гробом ведьмы прочитать это заклинание, то она… — А где мы возьмем гроб? — Заткнись. Сначала надо вывезти ее отсюда. Дверца труповозки захлопнулась… Солистка уже успела сообразить, что новости о планирующемся опознании ее трупа смотрела не она одна… «Елки, и для этих вот ублюдков я больше года скакала на сцене… На что я тратила свою жизнь?» — ужаснулась солистка. В этот момент ублюдки оживились. Первый нервно захихикал: — Глянь-ка… док к нам скачет. Чего это он? — П….ц! Нас застукали! — догадался второй. — Газуй, — посоветовал третий. Тот, кто думал, что умеет рулить, хлопнулся на водительское сиденье. Двигатель взревел, жалобно заскрипела коробка передач, труповозка рывком двинулась с места и, вихляясь из стороны в сторону, стала быстро набирать скорость. Солистка осторожно приоткрыла один глаз. Судя по всему, они ехали в сторону Шоссе революции. Следом за ними, машины через две-три, шел точно такой же автомобиль. «Не к добру это», — подумала солистка, но предпринимать что-то было пока рано. Где-то через пол часа машина вырвалась на загородное шоссе. Дебил за рулем прибавил скорость. Девочка достала из кармана небольшие ножницы и хищно пощелкала ими: — Фейчаф… Фто-нибудь, да отрефу. И не отгофарифайте меня! Она встала с сиденья и, с трудом удерживая равновесие в качающейся машине, подошла к солистке и стянула с нее простыню. Солистка решила, что медлить дальше опасно. Сев на носилках, она заорала: — Щас я тебе самой что-нибудь отрежу, мандатра шепелявая!.. Пошла на х… отсюда. Открыв рот, девочка смотрела на солистку… И не она одна. Остальные дебилы, включая и водителя, перегнулись через сиденья и, невероятных размеров глазами, не отрываясь, смотрели на солистку… А зря. Шоссе в этом месте делало крутой поворот. Со всего маху, пробив металлическую ограду и разнеся в щепки несколько молодых берез, труповозка слетела с высокой насыпи и с грохотом приземлилась в широкую канаву, прокопанную для осушения ближайших болот. |
|
|