"Аферист на пенсии" - читать интересную книгу автора (Рябов Феликс Владимирович)

2. «Распутная жизнь»

Ерш решил действовать:

— Надо познакомиться с «Распутной жизнью» поближе. Как это можно устроить?

Ди-джей задумался.

— В принципе, вариант есть. Администратор уже вторую неделю парит солистку насчет того, чтобы снять о ней рекламный фильм. Он убежден, что интерес к «Распутной жизни» идет на спад, необходимы скандалы… Сейчас ищет подходящих людей. Я могу порекомендовать вас.

Валера уверенно кивнул:

— Да, тут мы профессионалы… Скажи, что скандалы будут.

Борода затушил Беломор, посмотрел на часы (было ровно четыре) и похлопал ди-джея по плечу:

— А о девочке лучше забудь. Не хотел тебя расстраивать, но до того, как стать пресс-секретарем, она работала шлюхой. Как раз у тех людей, которых я консультирую. Сейчас, кстати они должны звонить… И неудивительно, что ей нужны деньги. Неустойка за уход из бизнеса — как раз пять тысяч баксов.

Ди-джей немного позеленел:

— Да плевать. Плевать мне…

Зазвонил телефон. Борода глянул на АОН:

— Это они.

Он взял радиотрубку и вышел на кухню. Ди-джей отсутствующим взглядом глядел на дисплей АОНа. Потом кивнул журналистам и вышел в коридор.

Бороды что-то уж очень долго не было. Вернулся он в комнату, хитро улыбаясь и держа в руках видеокамеру, оставленную Ершом на столике в коридоре.

— Старая шутка! Забыли выключить?

Ерш тоже ухмыльнулся.

— Пленка, кстати, интересная получилась. Я уж никак не ожидал, что у Сереги… Хотя ладно, потом. Вы не возражаете, если кассету я оставлю пока у себя?

Ди-джей позвонил через пару дней.

— Я договорился о встрече, приезжайте завтра часов в пять. Офис — на Дальневосточном, 5 — это ближе к Октябрьской набережной, недалеко от поворота на Коллонтай… Сюжеты они ваши видели; администратору, насколько я понимаю, примерно такой бред и нужен. Солистка, правда, сама не знает, чего хочет… Они сейчас заняты, долго говорить не будут — записывают новый альбом… Съездите так, для знакомства — по крайней мере, у вас всяко будет шанс осмотреться на месте.

Офис «Распутной жизни» находился рядом с Киновеевским кладбищем в небольшом кирпичном доме, похоже, еще дореволюционной постройки — мрачное ободранное здание с новой железной дверью и закрытыми решетками окнами. Вокруг были болота, полуразрушенные цеха химкомбината, пустыри и остатки леса. Где-то в полукилометре виднелось бывшее общежитие МВД, окруженное с трех сторон старыми могилами.

Места дикие. Ершу с Валерой сразу вспомнилось дело о некрофилах, которых они ловили неподалеку лет пять назад. Это был тот редкий случай, когда придумывать ничего не пришлось. Подземные склепы, залитые водой; привидение князя, которое может появиться из-за каждого угла; сумасшедшие глаза профессора Шаройко, рассказывавшего о том, что он видел… Такое впечатление, что эти места так и притягивают к себе всякую нечисть.

За рулем был Валера. Ерш достал видеокамеру и снял несколько панорам из окна. В кадр попал черный БМВ, стоявший недалеко от офиса. Внутри какой-то парень хватал за сиськи сидящую на водительском месте тетку лет пятидесяти.

Ерш кивнул в сторону БМВ:

— Штатный фотограф группы. Эдик, кажется. Помнишь, на фотографии?

Валера отвлекся от дороги и чуть не посадил москвич на пенек:

— Старушек любит, значит… Похоже, Ди-Джей что-то путает: любовником солистки он быть не может.

— Да почему? Одно другому не мешает. Тут бабки, там перспектива. А может, наоборот.

На звонок в дверь вышел тощий очкарик.

— Насчет фильма? Здравствуйте. Я менеджер группы, меня зовут Антон. Проходите.

За дверью был темный коридор с мрачными кирпичными стенами, вниз уходила полуразвалившаяся каменная лестница — видимо, в подвал. Оттуда тянуло холодом и сыростью.

Ерш споткнулся о невидимую ступеньку, чуть не упал и молча выругался.

— Елки, странно. Студию звукозаписи я представлял себе как-то по-другому. Послушайте, Ган… эээ… Антон. А почему б сюда электричество не провести?

Антон нервно рассмеялся:

— Да нет, электричество, конечно, есть — там, внутри. А здесь оно вроде как и не к чему. Знаете, денег у группы не так много, как кажется. Здание это досталось нам… скажем так, по случаю. Для записи альбома достаточно обычного компьютера, к нему только кое-что прикупить — хорошие микрофоны, внешнюю звуковую карту, синтезатор с MIDI-выходом… А ремонт здания в бюджет уже не уложился. Потом как-нибудь.

Валера удивился:

— Вы хотите сказать, что у вас нет бабок даже на ремонт? Чушь какая!.. Я представляю, сколько вы гребете…

Антон помахал руками:

— Это только так кажется. Суммы могут казаться большими. Но у нас… эээ… несколько запутанные денежные отношения. Какие-то долги… Если честно, я и сам толком не знаю. Такими вопросами занимается, в основном, Ирина — это солистка.

Он окончательно посерьезнел:

— Да, так вот насчет денег… В общем-то, из-за этого я вас и пригласил. Понимаете, меня настораживает спад интереса к группе. Необходима… ммм… новая волна. Надо сделать как бы документальный фильм, что-то вроде завуалированной рекламы. Слухи, скандалы… Какие-нибудь мрачные истории — что угодно, но чтобы это точно укладывалось в имидж группы. Понимаете? Солистка, правда, не совсем была со мной согласна… но я ее почти убедил. Кстати, этот дом ей почему-то нравится.

— А тебе?

— А мне — нет. По ночам тут бывает жутковато… Шаги какие-то, скрипы. Голоса… Сестра солистки — так та вообще боится оставаться здесь одна. Над ней часто издеваются по этому поводу, особенно Эдик.

В это время они уже поднялись по лестнице на второй этаж и стояли около узкого окна, выходящего на парадный вход.

— Вот он идет.

Ерш достал камеру. Внизу, закинув на плечо старомодную фотосумку с множеством карманов для принадлежностей, шагал к офису Эдик. Ерш перевел камеру левее и увеличил изображение. БМВ по-прежнему стояла неподалеку.

— Ваш фотограф?

— Ну, типа того, — Антон поморщился.

— Кого он там за сиськи хватал?

Администратор прищурился под очкам:

— А, Светлана Петровна… Опять пудрит ребенку мозги. Как не стыдно, старая тетка… Кстати, ее муж — талантливый финансист. Она — тоже не промах: отмоет любую сумму, никто концов не найдет. Богатая, стерва… Связи самые широкие. Надо будет сказать ей, чтоб ставила машину подальше: солистке кажется, что Эдик — ее будущее. Увидит — загрызет.

Ерш махнул рукой:

— Ладно, не будем об этом… Так что там насчет привидений?

Антон вздрогнул. Потом некоторое время постоял, задумчиво глядя в окно, и как-то отрешенно протирая очки…

— Если б я знал… Понимаете, дом старый. Когда-то здесь был особняк какого-то графа, потом — общежитие НКВД, потом — коммуналки. После перестройки их расселили (кого-то из жильцов грохнули, кто-то сам съехал), и здание несколько раз перепродавали — долго оно ни у кого не задерживалось. Место мрачное, рядом кладбище… Вообще-то, все это началось вскоре после того, как мы сюда переехали. Хозяин его — некий Шурик, он вроде как шары подкатывал к сестре солистки — потом вдруг куда-то делся. Та сильно переживала… С тех пор, кстати, Наташу и пробило на такую мрачную музыку.

— Так что, его привидение теперь воет по ночам в подвале? — настаивал Ерш.

— Да не знаю я… Чего привязались? — отмахнулся Антон. Затем посмотрел на часы:

— Ладно, пойдем. Надо же вам, в конце концов, и с солисткой поговорить. Она у нас за главного.

Ерш переглянулся с коллегой: «Странный он какой-то…». Камеру Ерш повесил на плечо, а выключать, как обычно, не стал.

За толстой дверью была студия, отделанная звукоизоляционными панелями — комната метров в тридцать, заставленная гитарами, синтезаторами и микрофонными стойками.

Музыкантов и сестру Наташу можно было узнать по фотографиям. К журналистам они интереса не проявили.

Солистка, вся в черном, сидела в офисном кресле, листала какие-то бумаги и говорила по трубе:

— Вася, мудак, кого ты мне присылаешь? Это все не то… Ты хоть сам их видел? У тебя модельное агентство или крокодилий питомник? Где таких чучел находишь?

Захлопнув раскладушку, солистка еще раз как следует выругалась и вернулась к бумагам.

Антон представил:

— Алексей, Валерий. Как раз те люди, что нам нужны… А я сейчас вернусь.

Администратор вышел. Ерш поймал себя на том, что огромное пятно на правой щеке солистки так и притягивало взгляд. Вспоминались прочитанные в книгах о ведьмах главы о печати дьявола. По их версии, крупная родинка — это знак, которым сатана метит свою собственность.

Солистка лениво подняла взгляд от бумаг:

— Чего уставились?.. Садитесь. — Она перелистнула пару страниц. — С чего думаете начать?

Ерш сел в ближайшее кресло.

— Да с чего угодно. Можно запустить утку про какие-то свежие события, можно раскопать что-нибудь из вашего прошлого.

Солистка слегка пожала плечами:

— Лучше про прошлое. Сейчас в моей жизни интересного мало.

Ерш задумался:

— Ну, хорошо. Я слышал, есть некая запись одного из первых концертов — ночью, на кладбище. Если начать с…

Солистка поморщилась:

— Пленка не сохранилась. Зачем она вам?

— Очень просто… Кусок правды — настоящая пленка с концерта — позволит вызывать доверие у зрителя. Если дать ее в фильме, потом можно нести про вас что угодно: сатанинские оргии, человеческие жертвоприношения, зомби, магия, вуду — все, что в голову взбредет. Так обычно и делается.

Солистка задумалась:

— Да, звучит неплохо… Но пленки нет.

Ерш подмигнул Валере — пора было использовать домашнюю заготовку:

— Может, мы все-таки найдем?

Солистка поинтересовалась:

— Как?

Ерш небрежно махнул рукой:

— Для заказчика мы готовы сделать невозможное… Вы же понимаете, неудобно приходить на встречу неподготовленным. Я поднял свои старые связи — позвонил одному знакомому, раньше он работал оператором на Ленфильме, потом какое-то время снимал за деньги что попало — полупрофессиональные клипы, концерты, все такое. Его зовут Кирилл. Помните его контору — К-Video?

Солистка пожала плечами:

— Ну, вроде.

— Это он снимал концерт. И — я вас поздравляю: у него сохранилась копия. Мы к нему съездим.

Солистка на какое-то время задумалась, потом скривилась и раздраженно хлестнула папкой по подлокотнику кресла:

— Чтоб он провалился с этой копией… Запись эта — дерьмо: я ее хорошо помню… К выступлениям я тогда была совсем не готова. Опыта не было; двигалась как деревянная… Да и выгляжу там неважно — накраситься не успела; волосы стоят столбом. Слова забываю…

— Да ладно вам! Зрителям будет интересно видеть первые шаги к славе… А что не накрашенная — никто не заметит: говорят, там темно было.

Солистка открыла рот — видимо, хотела что-то сказать… Но передумала.

— Ладно, чем еще планируете заняться?

Ерш задумался.

— На концерты мы ваши, конечно, сходим… Но хорошо бы снять, как записывается альбом. Э?то зрителям будет особенно интересно — на концерт они могут сходить и сами, а вот в студию попасть — для них нереально. Если снять, как вы записываете вокал…

Солистка зашипела, захлопнула папку с документами и запустила ей в дремлющую на колонке кошку — похоже ту самую, что на фотографии поили пивом.

Кошка взвыла и прыгнула за микшерский пульт, снаружи теперь торчал только длинный полосатый хвост.

Журналисты выжидательно смотрели на солистку, пытаясь понять, что происходит.

— А как я трусы снимаю, вы снять не хотите?!? — полюбопытствовала солистка. Теперь она сорвалась на крик:

— Творчество — процесс интимный… Не стоит туда лезть… кому попало!

— Да и вообще, она сейчас не в голосе, — вставил ритм-гитарист.

Музыканты заржали. Сестра солистки тоже почему-то захихикала, довольно глядя на сестру.

— Про трусы идея хорошая, — разрядил напряженность Валера. — Но если не хотите, мы ее использовать не будем. В принципе, если вас что-то не устраивает, мы можем работать вообще без вашего участия. Наверняка фильм про вас и так кто-нибудь купит… Спасибо за идею.

Вошел Антон.

— Ну, как у вас…

— Заткнись!

Антон тихо исчез в полутьме коридора.

Солистка недобро посмотрела на Валеру, но все же приостыла:

— Хрен с вами… Начинайте как считаете нужным, аванс получите у Антона… Тонны хватит?… Хорошо. Но — обязательное условие: все, повторяю, все, что у вас будет — обязательно показывайте мне. С этим жестко… Я не хочу, чтобы за мои же деньги меня видели ненакрашенной, обкуренной, голой и с шестью пьяными хачиками… За имиджем надо следить.

Ерш оживился:

— А что, есть шанс получить такой материал? Тогда мы могли бы и без аванса…

Солистка зашипела:

— Нету шанса! Нету… Все, идите работайте… Достали… У меня и так времени нет.

Споткнувшись о выползшую из-за пульта кошку, солистка вышла из комнаты. Ерш задумчиво смотрел ей вслед.

— И чего она так бесится?

Из темноты появился Антон. Подобрав растерянную кошку, он нервно почесал ее за ухом. Вид у него был испуганный. Махнув рукой журналистам, он вышел вместе с ними в темный коридор, молча дошел до двери своего кабинета, достал из сейфа деньги. Вроде бы все… Но опыт подсказывал Ершу, что уходить пока рано.

Темнело. Окна выходили на беспорядочно торчащие из земли памятники. Видно было, как по кладбищу неторопливо гуляет стая бродячих собак. Кошка фыркнула и, цапнув администратора, спрыгнула на пол.

Антон искоса посмотрел на журналистов:

— Чем вы ее так разозлили?

— Кошку? Мы ее даже не трогали.

— Да какую, на хрен, кошку? Солистку… Она вообще баба выдержанная, хотя и характер поганый. Я ее в таком виде давно не видел. Разве что… Когда Шурик исчез.

— Шурик?

— Ну, я же вам говори — хозяин этого дома. Он в шутку завещал его сестре солистки, а потом куда-то исчез. В это время солистка с сестрой как с цепи сорвались. И… — тут администратор помялся. — У меня такое впечатление, что исчез он не без их помощи.

— Вы думаете, они его убили?

— Нет конечно! Как будто нет других способов…

— То есть?

— Ох, зря я об этом вам рассказываю… у вас талант — человека разговорить…

- Работа такая.

— У меня тоже работа! А работаю я на них… Ну, ладно. В общем, мне кажется, что… ммм… тут замешено что-то… какая-то нечисть.

Ерш рассмеялся и повернулся к коллеге: и этот туда же…

Антон завелся:

— Ну что вы ржете? Что? Тут давно творится что-то неясное… Вот опять солистка не в духе. А всякий раз, когда она бывает не в духе, обязательно что-нибудь случается… С кем-нибудь.

— Пускай случается. Когда ничего не происходит — это скучно.

— «Скучно!», — передразнил Антон. — Кому скучно, а кому… — Антон помолчал. — И так столько людей перемерло…

— Что вы имеете в виду? — прямо спросил Ерш.

— Да ничего! — окончательно разозлился администратор. — Пока сами не вляпаетесь, не поймете.