"Ночь оборотней" - читать интересную книгу автора (Тертлдав Гарри)

XII

Когда Джерин и его люди устремились к Лисьему замку, они увидели, что пострадал он серьезно. Часть одной из стен развалилась и была заменена более низким импровизированным укреплением из дерева и земли. Колья крепостного вала были зачем-то выкрашены в ядовитый темно-зеленый цвет. Сторожевая башня, правда, устояла, но в ее верхней части виднелись пробоины.

Однако в целом ущерб, причиненный трокмэ, оказался не так уж велик. Каким бы могущественным колдуном Баламунг ни являлся, он по-прежнему оставался варваром, когда дело доходило до крепостей, которые он почему-либо не мог сровнять с землей с помощью своих магических чар. Он не имел ни малейшего представления ни об осадных орудиях, ни о военных хитростях в этом смысле, а полагался лишь на свирепость своих солдат. Однако это «оружие» мало годилось против цитадели, защитники которой были настроены более чем решительно. Внизу, под крепостной стеной, земля была усеяна изувеченными телами. Здесь, так же как и у замка Медведя, трокмуа пришлось жестоко поплатиться за свою отвагу и отсутствие опыта, пролив немало крови.

Тем не менее свирепость тоже нельзя было сбрасывать со счетов. Довольно близко от замка, но все же вне пределов досягаемости стрел Баламунг произносил речь перед своими воинами, воодушевляя их на очередную атаку. Несмотря на полученный от элабонцев жесткий отпор, несмотря на ужасы прошедшей ночи оборотней, трокмуа бодро потрясали оружием и приветствовали своего командира восторженными криками, словно озорники-переростки.

Люди Лиса на крепостной стене заметили своего лорда раньше, чем трокмуа. Их радостные возгласы заставили Баламунга осечься на полуслове. Он поднял голову, и в глазах его засверкали грозные рыжие огоньки. Голос мага, презрительный и раздраженный, зазвучал в голове Лиса:

— Тебя бесконечно трудно убить, это так. Что ж, раз ты здесь, то смотри, как падет твоя прекрасная крепость. Этот щенок, твой волшебник, уже изрядно вывел меня из себя, я теряю терпение.

Гибкий, вертлявый колдун быстро отдал распоряжения своим людям. Около пятидесяти из них помчались к Лису. («На всякий случай, чтобы ты не толкнул меня под локоть», — пояснил Баламунг.) Остальные пошли в наступление на крепостной вал. Барон отметил про себя их поразительную дисциплинированность, и это его встревожило. Он надеялся, что его неожиданное появление заставит варваров отступить от стен крепости, позволив тем самым ее защитникам пойти в контрнаступление, Первая стрела свистнула над его головой. Вторая вонзилась в грудь одной из гордых гнедых Райвина. Колесницу южанина повело в сторону, и она перевернулась. Он и Нордрик, уже знакомые с подобными ситуациями, сумели мягко приземлиться и тут же вскочили на ноги, чтобы дать отпор налетавшим на них трокмуа.

А стрелы все сыпались. Лис тоже выстрелил пару раз, затем крикнул Прискосу:

— Нам лучше оставить колесницу. А уж коням как повезет.

Возница закусил губу, размышляя. Ему не хотелось бросать животных, но он понимал, что далеко не все падения наземь заканчиваются удачно. Со страдальческим лицом он натянул поводья и спрыгнул на землю следом за Джерином с Вэном, держа в руках меч.

В следующее мгновение он ринулся к лошадям. Увернувшись от зубов шандской коротышки, Прискос перерубил постромки и шлепнул животных по хребтам плоской стороной клинка. Лошади поскакали прочь, волоча за собой кожаные ремни. Покончив с этим, возница с холодной улыбкой обратился к Джерину:

— Отлично, господин, теперь я готов.

Ответить барон не успел — трокмуа уже были близко. Он едва успел заметить летящий в его сторону камень и вовремя подставил щит. Северянин, с дико взлохмаченной шевелюрой, абсолютно голый, если не считать шлема и одного наголенника, принялся тыкать ему в ноги короткой пикой. Джерин отскочил в сторону.

Вэн воткнул свое более длинное копье в живот трокмэ и, мастерски крутанув древко, резко выдернул. Вместе с пикой из туловища северянина выскочили кровавые внутренности.

Поначалу они довольно быстро продвигались к Лисьему замку. Несмотря на то, что трокмуа, посланные Баламунгом, вдвое превышали их в численности, элабонцы были лучше вооружены и защищены доспехами. Но вскоре порядок в рядах трокмуа, штурмующих крепость, который так встревожил Джерина поначалу, резко нарушился, что привело к незамедлительным и необратимым последствиям. Все большее и большее число варваров отворачивалось от замка и бросалось в гущу рукопашного боя, который они так любили. Их предводитель-колдун пронзительно ругался, пытаясь вернуть ослушников к выполнению главной задачи, но безуспешно. При всем его могуществе, ему не дано было изменить нрав гордого и дикого народа, который он решился возглавить.

Лис оказался лицом к лицу с каким-то высоким варваром знатного рода в начищенной до блеска кольчуге.

— Я — сын Дамнорикса, сына Орджторикса, сына… — Вождь не успел договорить: в горло ему вонзилась стрела, по длине и оперению явно принадлежавшая не трокмуа, и он упал.

Следующим противником Джерина стал лесной разбойник, который, по всей видимости, осваивал мастерство боя у элабонцев. Он не рубил наотмашь, как принято у трокмуа, а делал хитрые выпады, целясь Лису то в лицо, то в живот, то снова в лицо. Его запястье извивалось, словно змея. К счастью для Джерина, к трокмэ подскочил Райвин, угрожая ему своим тонким клинком. Варвар, не выдержав натиска двух опытных воинов, отскочил назад, в ряды своих товарищей.

На какой-то момент обе стороны взяли передышку. Футах в пятнадцати от Лиса один варвар, вспотевший от жаркой схватки, оперся на свое копье, ковыряя в зубах окровавленным пальцем. Поймав взгляд Джерина, он усмехнулся:

— Отличная драка.

И вправду, все эти изувеченные трупы, страшные раны, жуткие вопли и муки агонии были для трокмэ всего лишь чем-то вроде забавы, которой нужно наслаждаться, одерживая над противником верх.

Джерин устало покачал головой. Слишком многие по обе стороны от границы думали так же.

Кто-то бросил камень. Следом полетело копье. Битва возобновилась, набирая темп, становясь все жарче. Безумно вопя, ватага трокмуа сокрушила слабую оборону Джерина, разбив его отряд на две части. Большая, под руководством Нордрика, стала пробиваться к заделанной бреши в окружавшей замок стене. Джерин не сомневался, что это направление было выбрано не случайно: основная часть дикарей скопилась именно там. Неустрашимому барону и его соратникам удалось прорубиться к крепостному валу под защитным градом стрел, сыпавшихся оттуда на трокмуа. Воины на стене восторженными криками приветствовали каждый их шаг.

Та часть, что осталась с Джерином (Вэн, Райвин и Прискос и еще кое-кто), избрала себе другую цель. Самого Баламунга. Колдун в черной мантии с откинутым назад капюшоном, открывавшим лицо, гордо расхаживал вдоль крепостной стены. В одной руке он держал книгу Шабет-Шири. Рукопись была обтянута светлой тонкой кожей, возможно, выдубленной человеческой.

Стрелы не попадали в него, несмотря на то, что защитники крепости исправно их выпускали. Одни превращались в короткие вспышки голубого пламени, другие неожиданно меняли направление полета, третьи вовсе исчезали. Надменный и презрительный, Баламунг стоял, не обращая внимания на окружающее его пиршество смерти.

Он открыл книгу Шабет-Шири и заговорил нараспев. Даже за несколько сотен метров отчаянно сражавшийся Джерин ощутил, как вокруг колдуна собирается мощная сила, и увидел, что воздух близ него замерцал, лучась и словно бы плавясь от страшного напряжения. Если бы не шлем, волосы его встали бы дыбом.

Трокмуа, осаждавшие ту часть крепостной стены, на которую было направлено заклинание, в страхе разбежались в разные стороны. Песнопение Баламунга переросло в рев. Он прокричат что-то на жутком наречии кидзуватна, сделал паузу, и вновь закричал.

С кончиков его пальцев сорвались красные языки пламени. Крепостную стену охватило пламя. Джерин сосредоточенно, с трепетом наблюдал за происходящим. «Даже пепла не останется, — думал он отрешенно. — Даже пепла». Но, когда огненная волна вдруг опала, оказалось, что стена выдержала натиск, оставшись в нетронутом виде и даже сохранив свой ядовито-зеленый цвет, так удививший Джерина раньше.

— Кажется, твой личный волшебник выиграл этот раунд, — заметил Райвин, отбивая удар копья.

Джерин был поражен. Он и не думал, что уродующая его замок краска может служить волшебной защитой.

Баламунг взвыл от ярости и раздражения. Похожий в своей черной развевающейся накидке на огромного изголодавшегося стервятника, он бросился к замку, крича Сиглорелу:

— Глупый южанин, ты заплатишь мне за свою дерзость!

Оказавшись в одном полете стрелы от люто дравшегося с его воинами Джерина, маг трокмэ вновь открыл свою грозную колдовскую книгу и принялся творить новое заклинание.

Удвоив усилия, Джерин и его люди попытались сократить дистанцию между собой и чародеем, пока тот занят. Но прорваться сквозь ряды варваров было невозможно: им едва удавалось обороняться.

Лис мог лишь беспомощно наблюдать, как очередные языки пламени сорвались с рук Баламунга. Огонь охватил свежие деревянные укрепления, не покрытые защитной краской. Досталось и одному из варваров, не успевшему отскочить в сторону: у него загорелась спина. Корчась от боли, этот живой факел упал на землю и сгорел. Люди Джерина, находившиеся на крепостной стене, бросили луки и принялись тушить пламя, накрывая его шкурами, заливая водой, засыпая песком. Но им так и не удалось погасить колдовской огонь.

Тогда Сиглорел, облаченный в не менее черное одеяние, чем Баламунг, появился на запылавшем участке вала. Как и предполагал Райвин, когда обстоятельства бросили ему вызов, он в свою очередь бросил пить, чтобы нейтрализовать заклинания Баламунга. Вот и сейчас он неторопливо демонстрировал свое мастерство, не обращая внимания на свистевшие вблизи стрелы. Его руки выполняли замысловатые пассы, а пальцы искрились. Когда маг-элабонец умолк, затих и огонь, и, хотя крепостной вал еще тлел, он оставался целым и невредимым.

— Ты осмелился показаться мне на глаза? — прошипел Баламунг.

Джерин содрогнулся, так злобен был его голос. Сиглорел устало и мрачно кивнул своему врагу.

— Так умри же!

И Баламунг взмахнул рукой.

Ясное небо прорезала молния. Сиглорел в свою очередь щелкнул пальцами, и разряд ушел в землю, никого не задев.

Накалившийся от дуэли чародеев воздух, а также страх приковали трокмуа и элабонцев к земле. Они стали невольными свидетелями схватки гораздо более ужасной, чем все те, в которых им приходилось участвовать. Было очевидно, что Баламунг сильнее. Молнии, которые он метал, подлетали к его противнику все ближе и ближе. Воздушные вихри вздымали громадные облака густой пыли, застилавшие крепостной вал, а вызванные им демоны с воплями кружили над головой Сиглорела, подобные громадным орлам, но на перепончатых крыльях.

Однако ни один удар молнии не поразил Сиглорела, ни один вихрь не подхватил его (хотя воин, находившийся неподалеку, успел лишь в ужасе вскрикнуть, когда очередной посланный Баламунгом смерч скинул его с крепостного вала), ни один демон не прорвался к нему, чтобы высосать его кровь. Лицо Сиглорела покрывала смертельная бледность, напряженные руки то и дело лихорадочно дергались, но он каким-то чудом умудрялся сохранять вокруг себя постепенно сужавшееся защитное поле.

Раз или два ему даже удалось нанести ответный удар. Баламунг презрительно отмахивался от молний, словно они не были даже достойны его внимания. Джерин видел, что конец неизбежен. Баламунг яростно изрыгал проклятия каждый раз, когда его более слабому противнику удавалось избежать гибели. Однако делать это становилось все трудней и трудней, силы Сиглорела таяли.

И вот колдун трокмэ страшно захохотал. Мельком заглянув в книгу Шабет-Шири, он взмахнул рукой, и две плоскости пульсирующего фиолетового цвета возникли по обе стороны от Сиглорела. Затем Баламунг стал сводить руки, и созданные им стены начали надвигаться на его врага. Сиглорел пытался сдержать их безжалостный напор, но все его знания, все его волшебство не могли противостоять древнему могучему колдовству.

Плоскости настолько сблизились, что Сиглорел не давал им сомкнуться уже не с помощью магии, а отчаянно напрягая свои мускулистые плечи и руки. Жуткое противоборство длилось не более половины минуты, затем между светящимися сведенными гранями осталось лишь темно-красное опадающее пятно.

Джерин решил, что сейчас и его точно так же раздавят, но Баламунг вовсе не собирался столь быстро заканчивать игру с ним. Зачем, если он может позабавиться с гордым бароном, подобно кошке, гоняющей мышь, и насладиться его смятением? Голос трокмэ, полный ядовитой самоуверенности, вновь зазвучал в ушах Лиса.

— Сначала ты увидишь, как падет твоя замечательная крепость, а потом я займусь тобой. Если мои ребята не прикончат тебя раньше.

Последнее было вполне вероятно. Джерин и Вэн почти все время теперь дрались бок о бок. Многие из тех, что были с ними, погибли. Прискос, на которого напали одновременно трое трокмуа, один с мечом и еще двое с копьями, пал, когда Баламунг давал отповедь Лису. Райвин и Джерин разделались с копьеносцами, но Прискоса было уже не вернуть.

Баламунг приступил к следующему заклинанию. Перед ним поднялся сгусток черного дыма и начал очень быстро принимать форму и затвердевать. Даже после того как маг умолк, вызванное им существо продолжало расти.

Этот демон был человекообразным, однако вдвое выше любого мужчины и очень широк в обхвате. От чрезмерного веса короткие толстые ноги его подгибались, что не мешало ему прочно на них стоять. Пальцы громадных рук, свисавших почти до земли, венчали жуткие когти. Кожа монстра имела черно-зеленый окрас и поблескивала, как у лягушки. Чудище было мужского пола.

Его нижняя челюсть, не имевшая подбородка, отвисла, обнажив многочисленные ряды острых, как пилы, зубов. Раздвоенный язык то и дело высовывался наружу. Носа у демона не было, лишь два красных узких отверстия под налитыми жуткой злобой глазами. Лоб чудища уходил куда-то назад, а уши, как у летучей мыши, подергивались при каждом звуке.

Баламунг отдал команду, и демон послушно заковылял к Лисьему замку. При его приближении трокмуа бросились врассыпную. Взглянув на крепость, Джерин заметил, что из-за стены поднимается струйка дыма. Там горела одна из построек, то ли ее зажгла магия Баламунга, то ли попросту огненная стрела.

Колдун тоже увидел пожар и захохотал:

— Эй, барон! Теперь ты не будешь укладывать своих гостей на конюшне?

По приказу своего мага трокмуа обрушили на крепостную стену град стрел, заставляя ее защитников пригнуть головы. Несколько элабонцев все же выстрелили в ответ. Две стрелы пронзили демона. Он взвыл и заскрежетал зубами, но не остановился.

И тут Нордрик помчался к нему, держа в каждой руке по мечу. Его проклятия заглушили даже вой чудища. Все варвары, с какими он дрался, бросились врассыпную. Барон же в слепой ярости ничего уже не замечал. Теперь для него существовал только один противник. Который остановился, когда барон ринулся на него. Демон явно растерялся, завидев бегущего к нему человека.

Но растерянное посапывание его быстро сменилось громовым воплем боли и ярости. Первым ударом Нордрик рассек монстру бедро. Из раны потекла багрово-красная сукровица. Джерин и элабонцы восторженно закричали. Их поддержали и многие трокмуа, которым очень не понравился жуткий союзник, навязанный им Баламунгом.

Однако демон оказался гораздо проворнее, чем можно было предположить, и увернулся от нового выпада элабонца. Рука, длиннее самого атакующего, потянулась к врагу. Громадный кулак сжал Нордрика в удушающем страшном объятии. Не успел барон выругаться на прощание, как оба меча выскользнули из его онемевших рук. Демон поднес только что добытое лакомство к пасти. Жуткие челюсти сомкнулись. Затем чудище отбросило останки изувеченного тела и продолжило свой путь к крепостной стене.

Дойдя до заделанной бреши, демон ухватился за верхушку обуглившегося, вбитого в землю бревна. Было хорошо видно, как под безволосой кожей чудовища вздуваются огромные мышцы. Бревно заскрипело, затрещало и с хрустом выскочило из лунки. Демон отбросил его в сторону, схватил следующее и тоже вытащил. Потом еще и еще.

Стрелы продолжали вонзаться в бугристую плоть, однако мускулы монстра были настолько плотными, что защищали его внутренние органы не хуже любой кольчуги. Трокмуа радостно закричали, увидев, что преграда скоро падет.

Когда демон уже почти завершил свою работу, один из элабонцев, чья храбрость возобладала над голосом разума, напал на него с копьем. Тяжелая рука выхватила у него оружие, а широкая плоская ступня пнула беднягу. Тело элабонца, почти переломленное страшным пинком пополам, взлетело в воздух и приземлилось где-то во внутреннем дворе замка.

Баламунг снова что-то крикнул на том свирепом языке, что был внятен созданному им чудищу. Монстр повернулся к крепости спиной и двинулся к Джерину и его товарищам, выстроившимся в шеренгу. Дым от горящих конюшен становился все гуще: воинам, пытавшимся погасить пламя, пришлось бросить это занятие, чтобы дать отпор рвавшимся сквозь пролом трокмуа.

Лесные разбойники, более напуганные своим жутким союзником, чем противостоявшими им врагами, при приближении демона расступились. Краем глаза Джерин заметил, что Вэн внимательно следит за гигантом. Сначала широкая ухмылка, застывшая на лице чужеземца, немало его озадачила. Но потом он понял, что тот действительно рад. Ведь наконец-то к нему приближался по-настоящему достойный противник.

Неожиданно крики, донесшиеся с башни, заставили всех обернуться. Демон, до предела расправив уши нетопыря, медленно повернулся навстречу тому, кто осмелился бросить ему очередной вызов. Дуин Смельчак верхом на лошади прорвался сквозь строй трокмуа, держа в руках самое большое копье, которое ему удалось отыскать в арсенале поместья. Он с громкими криками мчался на монстра, пытаясь отвлечь его внимание от своего лорда и остальных своих друзей, попавших в беду.

Краем сознания, которое не переставало отмечать мельчайшие детали происходящего, несмотря на царившую вокруг суматоху, Лис отметил, что Дуин сидит не на голой спине лошади. Под ним было мягкое треугольное седло, крепко притянутое подпругой к конскому брюху. С обеих сторон седла свисали кожаные петли, куда Дуин всунул ноги.

Он скакал прямо на демона, а тот готовился его встретить. Но не успел. Копье, утяжеленное массой и скоростью мчавшейся лошади, глубоко вошло в живот монстра. Уперев ноги в импровизированные поддержки для них и привстав, всадник сумел придать удару еще большую силу. Миг — и из спины демона высунулся окровавленный бронзовый наконечник копья.

Воздух наполнило безумное рычание монстра. Кровь уже пузырилась на его губах, но все же демон сорвал Дуина с лошади и с силой швырнул на землю. Тот так и остался лежать там. Вопли демона смолкли, теперь он издавал только бульканье. Покачавшись из стороны в сторону, монстр упал. Когтистые лапы разжались, потом сжались, так ничего и не захватив, и больше уже не шелохнулись.

Но, несмотря на поражение демона, Баламунг велел своим людям продолжить атаку.

— Не бойтесь, ребята, — кричал он им. — Я создам новых демонов, которых будет непросто остановить. Смотрите: стена разрушена, а на внутреннем дворе пожар. Осталось последнее усилие, и все будет нашим.

Маг в очередной раз раскрыл книгу Шабет-Шири и снова принялся творить вызывавшее жутких демонов заклинание.

Джерин перевел взгляд с дыма, появившегося от колдовства, на дым, струившийся из конюшен. Тех самых, где Баламунг ночевал несколько лет назад и о которых дух его брата сказал, что они до сих пор не вычищены, как надо.

Неожиданно его пронзила безумная догадка. Если в старой сухой соломе пылающего здания сохранился хоть один волосок Баламунга и если в его собственной памяти сохранилось то заклинание, которое он прочел в книге Райвина и выучил просто так, мало надеясь, что оно когда-либо пригодится, то…

— А что я, собственно, теряю? — пробормотал он себе под нос и приступил к делу.

Один из лесных разбойников, увидев, что Лис отложил меч и щит, накинулся на него, но Вэн быстро расправился с нападавшим. Хотя чужеземец понятия не имел, что задумал его приятель, и вообще не был уверен, что тот в своем уме, но собирался охранять его до последнего вздоха.

Произнося нараспев текст заклятия на грубом наречии кидзуватна и прилежно водя в воздухе левой рукой, Лис совершил первое коленопреклонение из тех трех, что требовала от него процедура. Поднявшись, он вспомнил слова Сивиллы из Айкоса, которые показались ему тогда приговором. И ощутил, как жилы его наполняет уверенность, теплая и бодрящая, как вино. Он дико усмехнулся. Йо, он и вправду кланяется северному магу, однако Баламунгу вряд ли понравится то, что из этого поклонения выйдет.

Эта вновь обретенная уверенность едва не лишила его бдительности. На одном из наиболее сложных пассажей заклятия он споткнулся. На мгновение его обдало жаркой волной страха. Но Джерин взял себя в руки и стал читать дальше, спеша закончить свою работу прежде, чем Баламунг завершит собственное колдовство и заметит грозящую ему опасность. Он склонил колени в последний раз, выкрикнул последнее проклятие на кидзуватна и встал. Если ошибка все же допущена, то он вскоре погибнет. Либо от собственного неверно сотворенного заклинания, либо от рук своего могущественного врага.

Он не зря торопился. Баламунг все еще колдовал, хотя демон начинал уже появляться. Впрочем, в последующую половину минуты этот процесс сильно замедлился. Джерин жадно смотрел на охваченного ужасом и отчаянием врага. Видимо, огонь на конюшнях достиг наконец той охапки соломы, на какой некогда ночевал обиженный маг, и стал пожирать волоски, застрявшие в ней после того ночлега.

Баламунг сделал паузу и провел рукавом платья по лбу, словно отирая незримые капельки пота. Затем крошечные желтые язычки пламени принялись лизать его одежду. Повалил дым.

Наполовину сотворенный демон исчез.

От душераздирающего вопля воспламенившегося чародея у Джерина мурашки побежали по коже, хотя это и был крик врага. Колдун бил себя в пылающую грудь горящими кулаками. Как только взгляд его страшных глаз остановился на Лисе, он понял, кто стал причиной его гибели. Когтистая рука потянулась к Джерину, губы зашевелились в последнем проклятии, но, не успев произнести заклинание, исчезли в пламени, как и указующий перст.

Всепоглощающий огонь оставил от Баламунга лишь кучку серого пепла. Ветер подхватил ее и разметал. Он верно предсказал свою участь. У него не будет могилы, ибо не осталось ничего, что можно было бы похоронить.

Вместе с ним сгорела и книга Шабет-Шири. Эта злобная рукопись, хранившаяся столько лет, цеплялась за жизнь даже крепче, чем обладавший ею так недолго колдун. Пламя очень медленно поглощало страницы. Джерин мог поклясться, что бумага трепещет и бьется в попытках его затушить. Но древние заклинания, собранные королем-чародеем, одно за другим превращались в дым, и чем меньше их становилось, тем слабее корчилась книга. Наконец огонь поглотил ее полностью, и она исчезла.

Наступила странная тишина. Тишина бездействия. Ни одна из сторон не могла поверить, что грозный Баламунг действительно мертв. Первыми очнулись от потрясения защитники Лисьей крепости. С криками «Лис! Лис!» они прорвались сквозь ряды ошеломленных трокмуа и ринулись к своему лорду. Лесные разбойники сочли за лучшее взять ноги в руки.

Драго Медведь заключил Джерина в свои могучие объятия, от которых не спасали даже доспехи. За ним появился Роллан, Симрин, сын Вайдена, и почти вся компания пограничных баронов. Они выглядели более худыми и грязными, чем в момент отъезда Лиса на юг, но были все так же сильны духом и счастливы, как никогда.

Джерин надеялся, что их воодушевление, а также гибель колдуна заставят трокмуа бежать за Ниффет. Однако один из вождей северян остановил беспорядочное бегство соратников в самом начале. Собственноручно заколов одного из бегущих, он зарычал:

— Мужчины мы или сопливые дети? Перед нами всего лишь южане, не боги. Если из них выпустить кровь, они умрут. К тому же нас больше, а их не так уж много!

Трокмуа поняли, что в его словах есть смысл. Так же как и Лис, у которого сжалось сердце. Хотя магия и подвела варваров, острая бронза могла еще все исправить.

— У нас слишком мало людей, чтобы сражаться здесь, на открытом пространстве. Быстрее в замок, пока нас не перебили, — скомандовал он. — И попытайтесь по возможности сохранять строй.

Драго было запротестовал. Но, переведя взгляд со сплотившихся варваров на побелевший шрам над бровью Джерина, замолчал, впервые на своем веку приготовившись к ретираде. А затем трокмуа с дикими криками кинулись в атаку.

Действуя, как всегда, напролом, Вэн решил достать северного вождя, надеясь, что его смерть ослабит воинственный дух остальных. Но даже недюжинная природная мощь не позволила великану пробиться сквозь толпу трокмуа. Их вождь уклонялся от прямой схватки, держась в арьергарде. Джерин встречал мало варваров, способных поставить свою значимость для войска в целом выше личных бойцовских амбиций.

Он и его люди уже почти добрались до крепостной стены, как вдруг Райвин выругался и упал. Стрела попала ему в икру. Трокмэ подскочил к нему, занеся топор. Несмотря на лежачее положение, Райвин закрылся от первого удара щитом. Не успел лесной разбойник нанести следующий, как Драго проткнул ему копьем бок. Могучий вассал Джерина взвалил Райвина на плечо, словно мешок с репой, и побежал к бреши вместе с остальными элабонцами.

Так, через пролом в стене, Джерин вернулся в свою Лисью крепость, где полыхали надворные постройки, а на пятки ему наступали трокмуа. Проклиная вождя, воодушевившего северян, он приказал копьеносцам сдерживать натиск у бреши.

А за стенами крепости варвары слушали страстную речь своего новоявленного главаря. С многочисленными препирательствами и беспорядочными передвижениями они наконец выстроились в некое подобие колонны.

— В атаку! — крикнул предводитель и сам повел людей вперед.

Стрелы и дротики нанесли, конечно, определенный ущерб лесным разбойникам, но они не дрогнули и с маху ударили по хилому строю, выставленному против них Лисом.

Копьями и щитами, мечами и кольчугами элабонцы сдерживали натиск. Вэн успевал всюду, беспощадно громя врагов словно безумный. При этом он выкрикивал боевую песню на чирикающем наречии долин. Великан запустил копье в вождя варваров и грязно выругался, промахнувшись.

Свою ярость он выместил на оказавшемся поблизости дикаре. Кровь разбойника брызнула на обмотанную кожей рукоять булавы, и та стала липнуть к руке великана. Джерин тоже был в первых рядах, но, как всегда, вел бой куда более хитро. Его умение управляться с мечом левой рукой приводило в недоумение варваров и стоило жизни не одному из них.

Но когда мрачные трокмуа наконец отступили, он осознал, какой ценой ему это досталось. Вайден, сын Симрина, стоял на коленях, схватившись руками за стрелу, прошедшую сквозь кольчугу и торчавшую у него из живота. Позади него лежал мертвый Фандор Толстяк вместе со многими другими бойцами. Почти все, кто еще мог держать оружие, теснились у бреши, но каждый был по меньшей мере единожды ранен.

Сигналы тревоги прозвучали одновременно и с караульной башни, и с обеих сторон частокола.

— Лестницы! Лестницы!

Те немногие элабонцы, что еще оставались на стенах, бросились к опасным местам. Они откинули одну за другой несколько вражеских лестниц, с треском упавших на землю, однако рыжеусые варвары уже показались на гребне вала. Они сдерживали напор защитников крепости, ожидая, пока все их товарищи не взберутся наверх для последнего и, безусловно, победного штурма Лисьего замка.

Джерин еще никогда не испытывал такой опустошенности. Он вынес кошмары ночи оборотней, победил колдуна, опаснее которого мир не знал на протяжении многих столетий, и все ради чего? Еще одного часа жизни? Из-за нехватки людей его поместье падет, несмотря на все старания. Рядом, едва не задев его, просвистел метательный топор с двумя лезвиями, брошенный с крепостной стены, и воткнулся в пропитанную кровью землю.

Но вместо того, чтобы завершить последнюю атаку, трокмуа взвыли в отчаянии и страхе, а людей Лиса охватил внезапный восторг. Варвары на валу бросились обратно к своим приставным лестницам и покатились по ним вниз, пытаясь добраться до земли раньше, чем защитники крепости их опрокинут.

Ошеломленный барон взглянул на юг и увидел самую неожиданную картину, которую только можно было себе представить. К Лисьей крепости мчался сам Вольфар Топор. Вновь обретя человеческое обличье, он сумел сохранить треть своего войска, насчитывавшего накануне ночи оборотней две сотни человек. Джерин был почти уверен, что люди Вольфара набросятся на него, однако они сшиблись с лесными разбойников во главе со своим жаждущим крови бароном.

Вождь трокмуа попытался вновь воодушевить своих воинов, но Вольфар его задавил. Лишившись командира, варвары бросились наутек. Им уже пришлось пережить одно нападение сзади, и они сумели сохранить боевой дух после гибели Баламунга, все еще веря в свой конечный триумф. Но на этот раз отвага покинула их. Трокмуа даже побросали свое оружие, чтобы бежать побыстрей. Большинство из них направлялись к Ниффет, но мало кто до нее добрался, так как воины Вольфара нагоняли бегущих и добивали с не меньшим неистовством, чем их господин.

Джерин не позволил своим людям присоединиться к погоне. И продолжал удерживать их в строю, не веря, что его давний враг не попытается потом разделаться с ним. По численности их силы были примерно равны, хотя люди Вольфара выглядели свежее. Однако, вернувшись с поля боя, Вольфар вместе со своим вассалом Шильдом переступил через изувеченные тела трокмуа и подошел к Лисьей крепости без оружия.

— Мне следовало бы вырезать тебе печень, Лис, — произнес Топор вместо приветствия, — но у меня есть резон оставить тебя в живых.

Он был настолько раздражен своей ролью переговорщика-миротворца, что не смог продолжать. За него это сделал Шильд, возвышавшийся над своим господином, поскольку тот был довольно коренаст. Пожалуй, из всех вассалов Вольфара Джерин питал уважение к нему одному. Шильд сказал:

— Как ты, наверное, понял, после безумия, имевшего место прошлой ночью, мы собрались с силами и двинулись за тобой на север.

Джерин хотел было объяснить, в чем причина ночного кошмара, но решил, что это может и подождать.

— Но немного южней твоей крепости мы поймали улепетывавшего отсюда трокмэ. Он рассказал нам, что ты убил их колдуна, того самого, о возможных кознях которого совсем недавно предупредил меня твой посланец. Это правда?

— Йо, правда. Хотя мы дорого за это заплатили.

— Тогда ты заслужил, чтобы сохранить тебе твою никчемную жизнь, — сказал Вольфар, глядя на труп демона, убитого Дуином.

Остов уже начал смердеть.

— Ты сотворил невозможное, черт тебя побери, и, полагаю, нам надо забыть о нашей распре.

Он хотел протянуть руку Лису, но та просто не поднялась. Впрочем, Лис этого и не ждал. Они все равно недолюбливают друг друга, и никакого доверия между ними не будет.

Чего нельзя было сказать об их воинах. И те, и те принялись обниматься. Одержав общую победу над Баламунгом и трокмуа, они забыли о всегдашней вражде. Хотя и против своего желания, Джерину пришлось пригласить Вольфара и его войско погостить в Лисьем замке, а заодно и помочь там кое-что залатать.

К его тайному разочарованию, Вольфар немедленно согласился.

— Поместье, где так мало защитников, даже хуже, чем совсем опустошенное, — сказал он. — Я тоже беспокоюсь о своем замке. Там осталось совсем немного народу, и они мыкаются из угла в угол, а, Шильд?

— Хм-м? — Шильд бросил на него странный взгляд. — Йо, мой господин, гарнизон у нас действительно очень мал.

Когда люди Вольфара заполнили замок, Джерин раздал им поручения: одних он отправил на крепостные стены, других — помогать заделывать брешь, третьих — перевязывать раненых или тушить мелкие пожары, еще глодавшие ряд флигелей. Вольфар ему не перечил. Лис полномочно распоряжался в своих владениях, и гость, казалось, вполне был этим доволен.

Джерин обрадовался, узнав, что Райвин ранен легко.

— Стрела прошла насквозь, и сухожилие не задето. Иначе нам пришлось бы вырезать острие, а это не очень приятно, — сказал ему барон. — А так ты уже скоро поправишься.

— Если утыкать стрелами запястья и щиколотки, как думаешь, можно будет тогда лазить по деревьям, как кошка? — спросил Райвин, поправляя повязку на ране.

— Вполне.

— Странно, — пробормотал Райвин. — Зачем же ты вынул стрелу?

— Иди к черту!

Джерин махнул рукой и пошел к другим раненым. Если южанин способен шутить, значит, и впрямь скоро поправится.

В любое другое время Джерин посчитал бы последующие дни самыми беспокойными в своей жизни. Но предыдущие события превратили их тяготы в пустяки.

Спустя четверо суток после гибели Баламунга вождь трокмэ, превратившийся на одну ночь в длиннозуба, повел свое племя в наступление на Лисью крепость. К тому времени брешь в крепостной стене была уже заделана, и замок успел пополнить запасы провизии с помощью близлежащих деревень. Кроме того, у лесного разбойника не хватило терпения на длительную осаду. Он попытался взять замок приступом и получил жестокий отпор. Вождь сам взобрался по приставной лестнице на крепостную стену, но тут Вольфар снес ему голову одним мощным ударом того самого топора, из-за которого и получил свое прозвище.

Затем лестницу с треском сбросили вниз. Полдюжины трокмуа попытались спрыгнуть с нее во время падения. Устояли лишь немногие лестницы. По ним варвары сумели взобраться на вал и вступить в ближний бой с элабонцами. Но после гибели главаря их боевой пыл поутих.

В какой-то мере это нападение трокмуа явилось подарком богов. Оно еще сильнее сплотило людей Вольфара и Джерина и лишний раз показало, насколько мелкими были их старые свары. «Мы получили хороший урок», — подумал Джерин. И внутренне пожалел, что северным провинциям не преподали его много раньше.

Удивительно, но Вольфар, похоже, тоже принял этот урок близко к сердцу. Он не очень-то старался скрыть свою враждебность по отношению к Лису, однако строго следил за тем, чтобы она не влияла на ход ремонтных и прочих работ. Гость ни разу не упомянул об Элис и, насколько мог, был сердечен с людьми хозяина укрепления, при этом беспрестанно нахваливая местный эль. Хотя его запасы подходили к концу и в кувшины уже начинали сливать отдающую дрожжами жижу, добываемую со дна бочек.

Джерин предпочел бы, чтобы гость оставался по-прежнему грубым. Он не знал, как реагировать на новоявленного Вольфара.

Что же касается Шильда, то Лис все больше и больше им восхищался. Особенно после того, как плененный лазутчик трокмуа сообщил, что банда его соплеменников собирается переправиться через Ниффет. Помощник Вольфара возглавил объединенный отряд, который должен был засесть в прибрежных кустах и поприветствовать варваров после высадки. Вылазка удалась на славу. Трокмуа поплыли обратно через реку, оставив половину своих воинов валяться на берегу.

По возвращении отряда Вольфар был так щедр на похвалы и так любезен, что подозрения Джерина удвоились. Однако, несмотря на эту нехарактерную для него приветливость, широкоплечий барон не показывал даже намеком, что у него на уме.

— Он делает все, чтобы я ему доверял, — сказал как-то вечером Джерин Вэну, — а я доверяю ему все меньше.

— Может быть, ты и прав, — отозвался Вэн, и Джерин несколько приободрился.

Хорошо все-таки иметь друга, с которым можно поговорить обо всем.

Весть о гибели Баламунга быстро разошлась по округе. Элабонцы воспряли духом, а их враги, верившие в несокрушимость своего колдуна, напротив, впали в уныние. Через два дня после удачной вылазки Шильда крупное войско трокмуа проследовало мимо Лисьего замка на север. Варвары старались держаться подальше от крепости, чтобы их нельзя было достать стрелой, и вообще делали вид, что не замечают никакого поместья. Им не терпелось вернуться с награбленным в свои прохладные зеленые леса по ту сторону Ниффет.

Днем позже мимо крепости проследовал еще один большой отряд дикарей, а спустя пару дней — еще. Словно появление третьей возвращавшейся восвояси банды трокмуа послужило для Вольфара неким сигналом, он тяжелой походкой приблизился к Джерину и неожиданно объявил:

— Пора нам поговорить.

Что бы ни скрывал Вольфар все эти дни, Джерин почувствовал, что сейчас это выяснится. Сомнений у него не было. Подавив мрачные опасения, он сказал:

— Ладно. В библиотеке нам никто не помешает.

И повел своего западного соседа из главной залы наверх.

Строгая атмосфера библиотеки смутила Вольфара меньше, чем рассчитывал Джерин.

— Ну и чертова же прорва книг у тебя тут, Лис! — воскликнул он. — Где ты их раздобыл?

— В разных местах. Одни привез с собой с юга, другие приобрел позже, что-то досталось мне от отца, а какие-то я просто украл.

— Ммм, — промычал Вольфар и, ни слова ни говоря, откинулся на спинку стула.

Наконец Джерин не выдержал:

— Вольфар, ты сказал, что хочешь поговорить. Что у тебя на уме?

— А ты не догадываешься, Лис? — В голосе Вольфара звучало искреннее удивление.

— Если речь об Элис, то она не пойдет за тебя, ты ведь знаешь. Скорее она предпочтет переспать с настоящим волком.

— Можно подумать, ее желания кого-то волнуют. Нет, она просто… как бы это сказать… лишь деталь.

— Продолжай.

Теперь Джерин не на шутку встревожился. В этом хладнокровно-расчетливом типе прежнего Вольфара напоминало только полное пренебрежение ко всем остальным. Нет, пусть говорит, говорит до тех пор, пока не станет ясно, что он задумал.

— Я был лучшего мнения о тебе, Джерин. Хотя мы и не ладим, я знаю, что ты далеко не дурак. Как же ты можешь быть так слеп?

— Продолжай, — повторил Джерин, надеясь, что Вольфар наконец перейдет к делу.

— Хорошо. На этом участке границы осталось лишь два поместья, которые выстояли под натиском трокмуа. Твое и мое. А теперь скажи мне, какую помощь мы получили от смотрителя северных границ или от нашего императора Хилдора?

Вольфар попытался привнести в свой голос сарказм, но получилось ворчливо — и только.

— Никакой, насколько мне известно.

— Ты совершенно прав, Лис. И ты не хуже меня понимаешь… даже лучше, если ты действительно прочел все эти книги… что империя сто лет ничего для нас не делала. Хватит, клянусь богами! Учитывая неразбериху на границе да и внутри империи, насколько я понял из твоих слов, мы с тобой могли бы стать правителями, причем такими могущественными, что к тому времени, когда Элабон решит все-таки сдвинуть с места свою жирную задницу и пойти на нас, справиться с нами будет уже нельзя!

«Неудивительно, что Вольфар переменился», — подумал Джерин, тихонько присвистнув. Любой вынашивающий такую идею не только может перемениться, но и согнуться под непосильной ношей в дугу. И что-то еще беспокоило Лиса, но он никак не мог понять, что именно.

— А правителями чего мы, по-твоему, могли бы стать? — спросил он. — Наша сторона границы так слаба, что трокмуа могут пересекать ее, где им вздумается, даже лишившись своего колдуна. Пока у нас нет сил, чтобы сдерживать их.

— Нет, ты подумай. Мы можем направить их энергию в любое выгодное нам русло. Кроме них мы — единственная сила на рубеже. И сломим вместе с ними любого, кто попытается встать у нас на пути.

Подобная перспектива совсем не нравилась Джерину. Он хотел видеть всех лесных разбойников по ту сторону Ниффет, а не использовать их как наемников. И он сказал:

— Пройдет немного времени, и они не захотят, чтобы мы ими помыкали, а решат действовать по собственному усмотрению.

— Теперь, когда у них нет больше колдуна, они нам не помеха. Главное, чтобы у нас было достаточно укрепленных крепостей с надежными гарнизонами, — возразил Вольфар.

Его нехарактерное спокойствие тревожило Джерина куда больше, чем если бы он вспылил или принялся угрожать.

И вдруг он понял, что так тщательно пытается скрыть Вольфар. Странный взгляд, который бросил на своего лорда Шильд, несколько малопонятных замечаний, оброненных людьми Вольфара… все внезапно сложилось в единое целое.

— Вольфар, — спросил он, — а что ты делал на моих землях, вдали от своей укрепленной крепости с надежным гарнизоном, когда совершенно случайно встретил меня накануне ночи оборотней?

— Что ты имеешь в виду? — Глубоко посаженные глаза Вольфара уперлись в Джерина.

— Только одно: ты пытался обвести меня вокруг пальца, усыпив мою бдительность. Должен признать, тебе это почти удалось. Ты хитрее, чем я думал.

— Ты говоришь загадками, Лис. Поясни.

— Отлично, сейчас поясню. Ты, дорогой сэр, плутуешь. Ты поставил на карту все, рассчитывая, что твое вранье не раскроется. Полагаю, твой замок был разграблен, причем сразу, иначе ты бы сидел сейчас дома, а не бегал бы по округе словно ошпаренный. Ты остался без дома, как последняя шавка.

Вольфар глубоко и медленно вздохнул.

— Да, рассудительности тебе не занимать, Лис. Однако твоя логика подвела тебя в самом конце.

— Да? И в чем же?

Крепкие мускулы Вольфара напряглись под туникой.

— Видишь ли, у меня есть дом — вот этот.

И он кинулся на Джерина.

Лис спрыгнул со стула и швырнул его в голову Вольфара. Тот откинул его тяжелой рукой. И, как удав, метнулся к противнику, стремясь захватить его в сокрушительное кольцо своих рук. В первые минуты схватки им в голову не пришло пустить в ход мечи, настолько велика была их взаимная ненависть, которую они подавляли в себе на протяжении последних нескольких дней и которая вырвалась сейчас наружу, совершенно дикая и неуправляемая. Потушить это пламя могла лишь кровь. Джерин был не менее одержим, чем Вольфар.

Затем Вольфар ударил Джерина ногой в колено. Хромая, тот попятился назад и услышал чей-то пронзительный вопль. И лишь спустя мгновение понял, что вопль его собственный. Острая боль на какое-то время заместила собой жажду крови. Но когда Вольфар с ревом бросился к врагу в надежде прикончить его, то чуть не насадил себя на клинок Лиса.

В следующий миг он уже вытащил свой. Бронза зазвенела о бронзу. Вольфар работал мечом словно топором — он рубил и кромсал и при этом перемещался так быстро, что Джерин просто не успевал нанести ответный удар, к тому же его движения были скованы больным коленом. Поэтому он ушел в глухую защиту, ожидая удобного случая.

Наконец случай представился. Хитрый выпад с выкручиванием противнику запястья, и вот клинок Вольфара вместе с одним его пальцем полетели в другой конец комнаты. Но не успел Лис пронзить врага, как Вольфар выбил меч у него из рук и облапил его своими ручищами, смыкая их в мертвом захвате.

У Джерина затрещали ребра. Пяткой ладони он сильно ударил Вольфара по носу, отчего его голова мотнулась назад. Столичные мастера уверяли, что такой удар практически смертелен, однако Вольфар лишь зарычал от боли. Тем не менее мощная хватка на секунду ослабла, и Джерин вывернулся из его лап.

В мозгу мелькнула удивленная мысль: почему никто не врывается в библиотеку и не пытается их разнять? Ведь они так шумят, что и трокмуа за рекой, наверное, всполошились, но в замке было все тихо. Никто к ним не шел.

Вольфар бросился к мечу. Джерин схватил его, пытаясь притормозить. Сцепившись, они с грохотом повалились на пол и покатились, осыпая друг друга проклятиями. Но вот Лису в горло впились две клешни. Почти подсознательно его руки тоже потянулись к шее противника. Они еле продрались сквозь густую бороду Вольфара и сомкнулись на чем-то. Лис почувствовал, как Вольфар напрягся.

Джерин тоже напряг мышцы шеи, как учили его на уроках борьбы, и попытался протолкнуть в горло хотя бы пару глотков драгоценного воздуха. Перед глазами все закружилось, замещаясь кромешным мраком. В последний момент перед тем, как потерять сознание, Лис опять подивился: почему никто не пытается им помешать? Затем все его силы полностью сосредоточились на борьбе за крошечные глотки воздуха и на… попытках… не ослаблять… свою… хватку…

После чего наступила приятная всепоглощающая темнота.

Никто больше не стискивал его в смертельных объятиях. Это было первым, что он осознал. Горло горело. Вэн и Шильд Крепыш склонились над ним. Лица у них были обеспокоенные. Лис попытался заговорить, но послышалось лишь странное карканье, а изо рта потекла струйка крови.

Он сделал знак, чтобы ему подали бумагу и что-нибудь, чем можно писать. Наконец Вэн сообразил, что от него требуется. Гусиным пером Джерин нацарапал: «Что произошло?»

Вэн, в чьи многочисленные способности способность читать не входила, в некотором недоумении подержал писульку перед собой. Видя его замешательство, Шильд взял у великана бумагу.

— Что произошло? — вслух прочел он. — Лорд Джерин, но вы единственный, кому это известно.

Джерин вопросительно взглянул на Вэна.

— Йо, Вольфар мертв.

И чужеземец стал объяснять:

— Когда вы оба отправились наверх, чтобы поговорить, мы все сели за стол в главной зале, гадая, что выйдет из этого разговора. Затем поднялся шум. Мы принялись переглядываться, надеясь, что ничего особенного не происходит. Ну, скажем, появился какой-нибудь демон из преисподней или Баламунг восстал из ада.

Но нет, сомнений не было: это дрались вы. Мы тоже могли последовать вашему примеру и устроить такую же потасовку внизу. Если бы кто-то попытался подняться к вам, так оно и случилось бы. Поэтому, не сговариваясь, мы решили: кто выйдет победителем, тот и станет здесь хозяйничать. А тот, кому это не нравится, может спокойно уйти, без обид. Итак, мы стали ждать.

Но никто к нам не спускался.

В конце концов наше терпение лопнуло. Мы с Шильдом поднялись наверх. Когда мы вас увидели, то решили, что вы оба мертвы. Но, отцепив руки Вольфара от твоего горла, мы обнаружили, что ты еще дышишь, а он нет. Ты оказался сильнее, чем я всегда считал, капитан.

Джерин сел, потирая больное горло. Глядя на Шильда, он прошептал еле слышно:

— Ты ведь знал, что Вольфар водит меня за нос, рассказывая о своей якобы уцелевшей крепости, ты помогал ему в этом.

Вэн удивленно выругался, а Шильд только кивнул.

— Конечно знал. Лорд Вольфар был моим господином и всегда честно обращался со мной, несмотря на всю свою резкость.

Нужно признать, что он не так уж не прав. Нам давно пора отделиться от империи и от ее бесполезного управления нами. Я не могу винить его за желание воспользоваться той властью, которую он мог здесь получить.

Шильд взглянул Джерину в глаза.

— Однако я никогда бы не назвал вас лордом, если бы не был уверен, что вы справитесь с этим лучше.

Медленно, осторожно он опустился перед Лисом на одно колено. Вэн последовал его примеру, хотя его ухмылка ясно давала понять, насколько мало значения в его глазах имеют подобные церемонии.

Потрясенный Джерин принял их присягу на верность. В глубине души ему хотелось сбежать. Он всегда мечтал только о том, чтобы иметь возможность читать свои книги и спокойно размышлять в тишине и покое. Но когда на него свалилась ответственность за Лисий замок, он не стал уклоняться. Теперь же ему предстояло взвалить на себя нечто гораздо большее, и он опять не мог отступить.

Он опечаленно посмотрел на свои книги, прикидывая, когда же ему доведется опять взять их в руки. Столько еще предстояло сделать. Изгнать трокмуа, восстановить крепости, жениться на Элис (единственное светлое пятно среди сонма забот), присмотреться попристальнее к петлям для ног, изобретенным Дуином (это сразу навело его на мысль о том, как мало лошадей у него осталось), вернуть крестьян на свои земли… Даяус на небесах, неужели в пяти днях пути нигде не осталось неразграбленного урожая?

Лис кое-как поднялся на ноги и направился к лестнице.

— Что ж, — сказал он хрипло, — тогда за работу.