"Ночь оборотней" - читать интересную книгу автора (Тертлдав Гарри)

III

После этих слов Рикольф уже ничего не мог поделать. Он попытался выправить положение, заявив, что на самом деле его избранник — Вольфар Топор. Лучшего мужа для Элис нельзя и желать. Вольфар на это издал снисходительное мычание, отчего Рикольф расстроился еще больше. Послышались разрозненные одобрительные возгласы и сардонический хохот. Хохотал, разумеется, Райвин.

Джерин выдавил из себя поздравления, после чего покинул пиршество, сославшись на то, что ему рано вставать. Время не ждет, пора ехать дальше. Этого предлога оказалось достаточно, чтобы вежливо избежать участия в триумфальном чествовании врага. К тому времени Вэн уже куда-то девался. С очередной красоткой и кувшином вина. Не обращая внимания на рукоплескания, доносившиеся из главной залы, Джерин задул огонек, горевший на кончике среднего пальца глиняной руки-лампы, пристроенной у изголовья его кровати, и уснул.

Проснулся он от того, что кто-то скребся в запертую дверь комнатенки. Серп Эллеб, едва возвышавшейся над восточной стеной крепости Рикольфа, заглядывал в узенькое оконце. Бледно-розовая полоска света пересекала кровать и бежала по полу к двери. До восхода еще оставалось часа два-три.

С раскалывающейся головой Джерин нащупал одежду. Влез в штаны, а тунику из опасения обмотал вокруг правой руки. Шорохи продолжались. Зажав в другой руке нож, он бесшумно подкрался к двери. Резкий толчок — и она распахнулась.

Возглас удивления застрял в горле.

— Великий Даяус, что ты здесь делаешь, Элис? — произнес он чуть слышно.

Ее едва можно было узнать. Платье исчезло, украшения тоже. Их сменили тяжелые ботинки, штаны и мешковатая куртка, скрывавшая все ее формы. На поясе болтался нож. Длинные волосы были убраны и прикрыты широкополой кожаной шляпой.

Какое-то время она не сводила глаз с клинка в его левой руке. Зазубренное лезвие поблескивало в тусклом свете факелов.

Затем незваная гостья прошмыгнула мимо ошарашенного Лиса и плотно закрыла дверь. Тихо и торопливо она произнесла:

— Лорд Джерин, мне нужна помощь. Из всех присутствующих здесь мужчин я могу обратиться только к вам. Я собиралась смириться с дурацким желанием отца выдать меня замуж, надеясь, что получу сносного мужа, но Вольфар Топор…

Джерин пожалел, что много выпил. Голова у него все еще гудела, соображал он с трудом.

— Весь север знает, что я не люблю Вольфара, но от меня-то чего тебе надо? — спросил он, с ужасом понимая, что уже догадывается — чего.

Она взглянула на него своими огромными глазами, в темноте казавшимися еще больше.

— Я знаю, что вы направляетесь в столицу. Возьмите меня с собой! Моя мать была с юга, у меня там много родни. Я не стану обузой. Отец воспитывал меня, как мальчишку, так что дорожные тяготы мне не страшны…

— Неужели ты не понимаешь, что я не могу? — возмутился Джерин, — Это нелепо, немыслимо. Это… Что со мной будет, если сейчас тебя обнаружат? Здесь? В моей комнате? — Встревоженный этой мыслью, он добавил: — Ради всех богов, где твои служанки?

— Узнав, что отец выбрал Вольфара, я тут же подсыпала им в чашки снотворное. Эти дурехи все причитали, зачем бедный Райвин надрался. Да… несмотря на всю свою придурь, малый он вроде бы неплохой.

Услышав столь лестный отзыв о пьяном балбесе, Лис ощутил укол ревности, однако тут же подавил его и сказал:

— Тогда вы с ним пара. Ладно, допустим, я тебя увезу. Но в этом случае почему бы Рикольфу не решить, что я увез тебя силой?

— О, тут все просто. В своей комнате я оставила ему записку, где все объяснила, упомянув о вещах, известных лишь нам двоим. Он поймет, что тут не было принуждения.

Джерин не верил ушам. Йо, она, значит, умеет читать и писать? Ну и ну, подумал он, ничего себе штучка! И покачал головой.

— У тебя, кажется, на все готов ответ. Но вот еще один вопрос. Неужели ты хочешь заставить меня презреть законы гостеприимства и дружбы? Это как клятва, а клятвопреступникам не везет. От них отворачиваются и боги, и люди.

Она посмотрела на него. Очень внимательно, глаза ее увлажнились. Он содрогнулся под этим взглядом, ощутив смутное беспокойство.

— Значит, кое-кто тут забыл о клятве, данной давным-давно? — горько спросила Элис. — Сколько мне тогда было? Восемь? Десять? Не знаю, не помню, помню только, что один лорд относился ко мне как к существу, достойному уважения, а не как к мелочи, путающейся у него под ногами. И он поклялся быть всегда рядом со мной, если мне когда-нибудь понадобится его помощь. Неужели клятва перестает быть клятвой, если она дана ребенку? Я что, перестала быть человеком, раз у меня не выросла борода? Вы взывали к Даяусу, лорд Джерин. Во имя Даяуса, ответьте, могли бы вы представить себя замужем за Вольфаром, если бы были женщиной? — вопросила она, и две слезинки поползли вниз по ее бледным щечкам.

— Нет, — ответил он, сознавая, что правда губительна, но не будучи в силах солгать.

— Вот и я тоже не представляю. Я скорее умру.

— В этом нет нужды, — сказал Джерин, неловко хлопая ее по плечу.

Он накинул на себя тунику и влез в кирасу.

— У тебя есть какое-то снаряжение?

— Об этом не беспокойтесь. Я уже спрятала его в вашей повозке.

Лис всплеснул руками.

— Мне следовало догадаться. Знаешь, Вэн назовет меня дураком и так далее и будет, разумеется, прав. Но, с другой стороны, ты можешь нам пригодиться. Ты ведь и длиннозуба сумеешь уговорить питаться одним сельдереем. Жди здесь, — добавил он и вышел в коридор.

Подойдя к двери Вэна, Джерин подергал ее. Та была заперта. Выругавшись себе под нос, он хотел постучать, как вдруг дверь распахнулась. Вэн, в чем мать родила, заполонил весь проем, а его булава, описав дугу, замерла в нескольких дюймах от головы Лиса.

— Капитан, что ты тут делаешь, тысяча чертей? — прошипел Вэн.

За спиной его что-то сонно пробормотали. Пышные бедра, смутно белевшие сквозь полумрак, призывно дрогнули и затихли.

— Все в порядке, любовь моя.

Женщина вздохнула и вновь погрузилась в сон. Вэн повернулся к Джерину.

— Не царапайся по ночам в мою дверь. Это чревато.

— Я уже понял. А теперь, будь добр, опусти эту идиотскую железяку и выслушай, что я скажу.

Когда Лис договорил, на лице Вэна отразилось невероятное изумление. Он тихонько присвистнул.

— С-с-с! Будь я проклят! Вот так живешь два года бок о бок с занудой, считаешь его полным пентюхом, а он возьми да и выкинь такое, чего себе и представить нельзя. — Его плечи дрожали от еле сдерживаемого смеха. — Что ты стоишь столбом, капитан? Иди запрягай лошадей. Я сейчас буду. — И с этими словами он мягко, но решительно захлопнул дверь.

Щурясь в потемках, Джерин нашел Элис, и они торопливо зашагали по коридору. Единственными звуками, нарушавшими тишину, были потрескивания оплавлявшихся факелов и храп, доносившийся почти из-за каждой двери. Джерин благодарил богов за то, что у них под ногами не доски, а плотно утрамбованная земля. По деревянным полам гвозди сандалий стучат, как трещотки на пальцах ног ситонийских плясунов.

— Как мне благодарить вас? — прошептала Элис. — Я…

Джерин зажал ей рот рукой: кто-то брел к ним по коридору.

Вольфар, покачиваясь, ковылял не к ним, а к своей спальне. Никогда еще он не чувствовал себя так превосходно. Большую часть ночи он провел в сладких грезах о том, как растопчет ненавистного ему Джерина Лиса, когда присоединит земли Рикольфа к своим. Да и эта Элис вполне аппетитная штучка. Лакомый кусочек, что говорить. Все остальные пирующие понемногу либо расползались по своим комнатам, либо сползали под стол, а Вольфар, взбодренный мыслями о своей удачливости и о скорой расправе, все сидел, все держался даже после того, как остался один.

Наткнувшись на Джерина, Вольфар изумленно уставился на него.

— А, Лис, — весело сказал он. — Я как раз о тебе думал. — Тут он заметил спутницу Лиса, и его поросячьи глазки полезли на лоб.

Джерин видел, как враг набирает воздуху в легкие, собираясь неистово завопить. Он оглянулся, выдернул из бронзового держателя в форме драконьей головы потухший факел и что есть силы ударил им по голому черепу. Вольфар упал как подкошенный, так и не закрыв рот. Джерин и Элис помчались к конюшне. Враг был повержен, но трудно сказать, сколько он пролежит вот так, без сознания.

Выбежав из замка, они замедлили шаг. Им вовсе не хотелось привлечь внимание стражи.

Джерин принялся запрягать лошадей. Вид у тех был не очень довольный. Быстрые пальцы ловко перебирали кожаные ремни. Один за другим, каждый должен занять свое место. Чтобы все затянулось как следует, чтобы упряжь не подвела. Он и сам был напряжен, как струна, готовый к любым неожиданностям. Но вот наконец лошади запряжены, Элис надежно спрятана под одеялами в задней части повозки, и все вокруг пока тихо. Однако Вэна все нет. Джерин ждал, его начинало одолевать беспокойство.

Услышав шум, он резко обернулся. Рука дернулась к рукояти меча, но громадная тень, приближавшаяся к возку, ничего грозного для него в себе не таила. Страхи вмиг унялись. Эту фигуру ни с какой другой спутать было нельзя.

— Что ты так долго? — прошипел он.

— Иногда мужчине торопиться не стоит, — важно заявил Вэн. — Вольфар валяется в полной отключке, у него теперь дней, наверное, с десять будет трещать голова. Ну что, поехали? Ба, я вижу, ты уже зажег факел. Отлично. Вот, возьми, зажги еще один. Возможно, свет прогонит призраков. А может, и нет. На моей памяти очень немногие отправлялись в путь ночью, а возвращалось их еще меньше. Но сейчас нам это необходимо. А может, и нет.

Он забрался в повозку, взял поводья, и лошади тронулись. Позвякивая сбруей, они приблизились к воротам. Пара гончих Рикольфа вертелась вокруг, обнюхивала колеса. Вэн отогнал их кнутом.

Привратники не выразили никакой готовности опустить мост. Они с подозрением смотрели на отъезжающих. Один осведомился:

— Почему господам вздумалось ехать так рано?

Вэн перестал дышать. На этот вопрос у него не было вразумительного ответа. Джерин же криво осклабился, потом хохотнул:

— Я решил выкрасть дочь Рикольфа, парни. Она слишком хороша, чтобы достаться кому-то еще.

Солдат покачал головой.

— Ясное дело. Каков вопрос, таков и ответ. Ну же, Вуков, — обратился он к другому часовому, — опускай мост. Если господа хотят встретиться с духами, это их дело, а не мое.

Подавляя зевок, Вуков побрел к лебедке. Мост начал медленно опускаться, потом, влекомый собственной тяжестью, с грохотом шлепнулся на опоры. Стук лошадиных копыт по настилу показался Джерину ужасно громким.

Вэн тяжело ворочался рядом, корчась в припадке беззвучного смеха. После серии сдавленных всхлипываний он, задыхаясь, проскрежетал:

— Капитан, это самое невероятное из того, что когда-либо слышали мои уши и видели мои глаза! Ты должен пообещать, что никогда не позволишь мне играть с тобой в те азартные игры, где разрешается блефовать. Не хочу впустую выбрасывать деньги.

— Лгать в доме друга, у которого ты гостишь, очень скверно. Я сказал правду, а то, что люди Рикольфа не поверили мне, это их дело, а не мое.

И Джерин, копируя стражника, пожал плечами.

Как только они удалились от замка, призраки стаями ринулись к ним. Привычно жалуясь на свою горькую долю тем, в чьих жилах еще текла горячая кровь. Но в этот раз путешественники ничем их не угостили, и, возмущенно вопя, духи обрушили на них ледяные волны своего гнева, нагоняющего на все живущее дикий безудержный страх.

Лошади дергались, закатывали глаза, пугаясь чего-то, что только им было внятно. Джерин зажал руками уши в тщетной попытке заглушить нескончаемые стенания. Он видел, с каким напряжением Вэн поводит своей массивной челюстью, однако ни слова жалобы не сорвалось с его губ. Элис, дрожа от холода, выбралась из укрытия и села рядом с ними, поближе к неверному слабому свету, исходящему от догорающих факелов.

Земли Рикольфа в сером тумане уносились назад, словно Вэн решил утомить духов гонкой. Лошади тоже, казалось, поняли, чего он хочет, не спотыкались, бежали с явной охотой. На востоке уже посветлело, когда они пролетели мимо караульного поста, стоявшего на южной границе владений Рикольфа. Джерин не очень удивился, увидев, что часовых возле хижины нет. Они внутри, они лежат там и, скорей всего, спят, отгородившись от призраков светом костра и лужицей крови. Никто не вышел, никто даже не высунулся на грохот колес.

Только оказавшись на другой территории, Лис вдруг сообразил, что все время оглядывался назад, теперь у него ныла шея. Да и Вэн что-то сбавил темп скачки, значит, до рубежа было муторно и ему. Изогнув бровь, он взглянул на друга.

— Несмотря на готовность увезти даму, — сказал Лис, ни к кому вроде бы конкретно не обращаясь, — я замечаю, что моему дородному сообщнику не хватает веры в то, что ее репутация способна послужить нам защитой от возмущения добронравных людей.

— Если вся эта болтовня относилась ко мне, — пробасил Вэн, — то ты попал в точку. Было бы ужасно неловко объяснять целой куче воинов, что именно я решил сделать с дочерью их господина.

Элис состроила ему гримаску. Видно, уверена, что ей ничего не грозит. Джерин вдруг задумался, а каково это — ни с того ни с сего довериться человеку, с каким ты не виделся уже тысячу лет? Эта мысль крутилась в его сознании подобно клубку шерстяных ниток в лапках котенка. Ему до сих пор не верилось, что он поддался на уговоры и увез ее от отца.

Наконец солнце выбралось из-за горизонта, и его красноватый свет растекся повсюду, словно вино, пролитое из огромного кубка гигантской рукой. Призраки издали последний испуганный стон и вернулись в свои мрачные логовища.

Время шло, никаких признаков преследования не обнаруживалось, однако Джерина что-то беспокоило, хотя он никак не мог понять что. Дело явно было не в местности. За исключением хребтов Хай Керс, уже вздымавшихся темно-синей массой в нижней части южного сектора небосклона, эти земли ничем особенно не отличались от его собственных территорий.

Луга сменялись лесами и, хотя вязы и дубы здесь встречались несколько чаще, а сосны и клены реже, это не имело большого значения. Тем не менее деревья подступали к дороге все ближе, и Лису это было не по нутру. К югу от владений Рикольфа дорога являлась границей между землями двух враждующих друг с другом баронов. Так говорили, но кто его знает, враждовали они или нет. Как бы там ни было, однако, по мнению Джерина, участки, прилегающие к обочинам, им следовало бы периодически расчищать. Чтобы не опасаться засад.

Один раз им встретилась небольшая речушка. Когда Вэн свернул к ней, чтобы дать лошадям напиться и передохнуть, лягушки и черепахи посыпались с мшистых камней в воду, точно так же как это бы сделали их собратья близ Лисьего замка. Нет, подумал Лис, уставившись на встревоженную черепаху, местность тут ни при чем.

И крестьяне тут тоже практически не отличались от его собственных крепостных. Крошечные деревушки, домики с мазаными или просто плетеными стенами, возле которых слонялся рогатый скот. Тощие цыплята бегали вокруг лачуг и наскакивали, пища, на собак, те их не трогали и лишь огрызались. Маленькие вихрастые огольцы-пастухи управлялись с овцами и коровами при помощи палок, их сопровождали коротконогие бело-коричневые овчарки, каких полным-полно во всех северных областях. Мужчины и женщины в выцветших домотканых одеждах работали на полях так же усердно, как и их крепкие лошадки.

Лишь подняв глаза повыше, Джерин вдруг осознал, что являлось причиной его тревоги. Замки. Они стояли на многих холмах, но берега окружавших их рвов большей частью осыпались и поросли кустами. А возле менее крупных из них, на расстоянии полета стрелы, даже порой красовались целые рощи деревьев, под сенью которых вполне мог укрыться вражеский вооруженный отряд.

Не было никакого желания просить пристанища у таких глупых баронов. Те немногие, что встречались им на тракте, наводили тоску. Их колесницы, покрытые позолотой и щедро украшенные инкрустациями из ярких камней, явно ни разу не побывали в бою. Доспехов тут тоже, похоже, никто не носил. Все господа были в обычном платье. А на редких кирасах, которые все же нет-нет да и попадались, поблескивали всякие шишечки и завитушки из бронзы. Очень красиво, но совершенно непрактично. Просто ловушки для вскользь летящих вражеских копий и стрел.

Пехотинцы выглядели ничуть не лучше. Вооружены они были неплохо, но безвольные, сытые подбородки и толстые животы говорили о привольном житье. Без сражений, без нормального несения службы. Находясь под прикрытием пограничных земель, всегда готовых дать отпор трокмуа, северная провинция империи Элабон загнивала.

Вэн тоже это заметил.

— Эту землю ничего не стоит захватить, — сказал он.

Джерин только кивнул.

Солнце уже поднялось высоко и нещадно палило. Лис почувствовал, как по спине и груди поползли струйки пота. Ему ужасно хотелось почесаться, но мешали доспехи.

Белокожий Вэн страдал еще больше, несмотря на загар. В конце концов он снял свой драгоценный шлем и осторожно пристроил его в задней части повозки. Затем облил себе голову, набрав в ведро холодной воды из ручья, у которого они остановились. Он пыхтел и фыркал, а вода стекала по его лицу и просачивалась сквозь бороду.

— Эххх! — довольно вскричал великан, забираясь на козлы, — Так-то лучше, хотя и пришлось отдуваться! Как киту, всплывшему на поверхность из океанских пучин!

— Как киту? — переспросила Элис.

Она давно сбросила куртку. И в своей тунике и брюках ощущала себя не хуже любого мужчины. Шляпу, правда, она оставила на голове, поскольку была еще более белокожей, чем чужеземец. Тот, по крайней мере, мог загорать, она же просто сгорала. Еще с детства. Вся покрывалась веснушками и облезала, так и не потемнев.

— Я о них слышала что-то. Какая-то рыба… огромная, да? Я их никогда не видала.

— Я тоже не видел, — признался Джерин. — Дальше столицы я не бывал, а во Внутриземном море никаких китов нет.

— Ну что ж, капитан, и вы, миледи, тогда знайте, что я-то их видел. Причем ближе, чем мне хотелось бы. Знаете ли вы землю под названием Малабала?

Элис покачала головой. Джерин сказал:

— Я слышал о ней. Это, кажется, где-то на юго-востоке. Далеко-далеко.

— Ты прав, капитан. Там жутко жарко, не то что в здешних местах. Я поначалу боялся, что эта жара расплавит меня, как огонь кусок воска. Люди там маленькие, темнокожие, и, похоже, им нравится зной. А женщины их, несмотря на смуглую кожу, весьма привлекательны, и, доложу вам, они…

Вэн внезапно умолк. И Джерин с большим удивлением открыл для себя, что и ничем не прошибаемые гиганты порой заливаются краской.

— Да… я ведь хотел рассказать о китах, — смущенно откашлявшись, продолжил Вэн. — Каких только размеров они не бывают! Маленьких моряки любят, те с ними ладят, а вот большие ненавидят людей и стараются потопить каждый корабль. Так вот, один такой кит поселился неподалеку от порта Джэлор, это столица тамошних мест, и потопил около двадцати кораблей в разные годы. У него была красноватая шкура, по которой его узнавали. Местные жители прозвали его Красным Стариком и очень боялись. Они пробовали убить этого монстра — целых пять раз, но после этих попыток остались в живых только два покалеченных китобоя.

Дошло до того, что капитаны стали бояться выходить в море, а если и решались, то не могли найти ни одного гребца. Представляете, каково пришлось торговцам! Они думали-думали и решили попытаться избавиться от чудовища еще раз. Один крупный купец по имени Карири увидел, как я ныряю, и решил, что с моими мышцами из меня выйдет хороший гребец. Я был на мели с тех пор, как уехал из Шанды, дела шли неважно, а он предложил хороший куш. Очень хороший. Другого ему и не оставалось, иначе он никогда не нашел бы гребцов! Собственно говоря, таких же, как я, чужеземцев. Местные жители, несмотря на награду, отказывались от этой работы. Просто уперлись, и все.

Итак, мы вышли в море. На одном-разъединственном корабле, хотя и на пристани, и на берегу наблюдатели так и кишели. Надо вам, кстати, сказать, как в тех краях приманивают китов. Ловят косяк тунцов, засаливают улов в больших кадках, а когда рыбка как следует просолится, добавляют в приманку рыбьего жира и вываливают ее в воду. Там, где, по их предположениям, есть киты. О появлении Красного Старика мы узнали по громкому шипению и облаку вонючего пара. Киты не похожи на остальных рыб. Они должны время от времени всплывать на поверхность, чтобы сделать выдох и глотнуть свежего воздуха. Именно этим Старик и решил заняться всего в пятидесяти ярдах от нашего правого борта.

У меня чуть весла из рук не выпали, доложу я вам. И не только у меня. Все были в шоке. А кит все всплывал и наконец показался весь, во всей своей мощи. Не хотел бы я вновь увидеть такое. Его красноватая шкура была вся в уродливых шрамах, в разрывах и других жутких свидетельствах встреч с потопленными им кораблями. А еще я заметил три обломанных гарпуна, торчавших у него из загривка. Они вонзились не столь глубоко, чтобы причинять монстру вред, но все же достаточно, чтобы на протяжении долгих лет напоминать ему об обиде. Не совру, если скажу, что в тот момент я предпочел бы оказаться в другом месте. Он был крупнее нашего корабля, причем намного.

Но группа нанятых на стороне китобоев знала, что нужно делать, чтобы они, вернее все мы, вернулись обратно живыми. Они бросили в море десять-двенадцать фунтов просоленного тунца, и монстр проглотил их. Забавно, но эта дрянь действует на китов опьяняюще, поэтому Красный Старик вскоре лежал на воде совершенно недвижно. Будь он котенком, он бы урчал.

После этого китобои сбросили с себя всю одежду (ее и так было немного, лишь лохмотья на бедрах) и поплыли к нему, стараясь двигаться как можно тише. Один тащил за собой гарпун с зазубринами, второй — небольшую подставку для него, третий, самый мускулистый абориген, влек на спине громадный молот. Они взобрались на голову Красного Старика. Тот даже не шелохнулся. Мы опустили весла и затаили дыхание, боясь его разбудить.

Китобои установили гарпун у кита на затылке, прямо позади тех трех, что не сумели его погубить. Потом самый крепкий парень занес свой молот над головой и со всего маху ахнул им по толстой пятке гарпуна. Клянусь всеми богами, какие только есть на свете, что кит всей тушей взмыл над водой, вместе с бедными китобоями на загривке. Может, они что-нибудь и кричали, но мы все равно бы их не услышали: мы что есть мочи гребли назад, однако чудовищный хвост все равно взвился над нами.

Когда же он опустился, корабль разнесло в щепки. Остальное я помню смутно, поскольку что-то ударило меня промеж глаз. Наверное, я вцепился в весло, потому что не утонул. Помню только, что меня выловило из воды небольшое суденышко, вышедшее в море, как только люди на берегу поняли, что Красный Старик действительно мертв. В начале нашей экспедиции на борту корабля было тридцать четыре человека. Выжили всего шестеро, включая лишь одного китобоя, того, что плыл с подставкой для гарпуна.

Так или иначе, добрые рыбаки доставили меня на берег. Джэлорианцы вытащили из моря тушу кита; его мясо и жир очень ими ценились. Глава торговой гильдии расцеловал всех оставшихся в живых и дал каждому из нас по китовому зубу. Не совру, если скажу, что любой из них был длиной в фут.

Но знаете что? Я не получил ни медяка в качестве вознаграждения: тот толстяк купец, что просиживал свою задницу на берегу, объявил меня грязным иностранцем и отказался платить. Зато я целых десять дней обходил все местные винные лавки, и там с меня денег не брали. К тому же до сих пор никто в порту Джэлор не знает, отчего вдруг сгорели все склады старика Карири.

— Знаешь, — задумчиво произнес Джерин, — если бы твои китобои привязывали к концу гарпуна веревку с поплавками… например, с запечатанными пустыми бочонками, удаленными друг от друга шагов, скажем, на сто, они могли бы гарпунить китов с расстояния, не забираясь на них. Ведь даже если бы им и не удавалось убить животное с первого раза, оно, по крайней мере, уже не могло бы от них уплыть.

Вэн изумленно уставился на него.

— Слушай, а ведь получилось бы, — выговорил он наконец. — Жаль, что тебя не было тогда с нами. Боги свидетели, сам бы я никогда до такой хитрости не додумался. — Он взглянул на Элис. — Джерин, полагаю, наша гостья считает, что я тут заврался и плету небылицы. Но, поскольку она так же добра, как и красива, то из вежливости стесняется сказать мне это в лицо. Подержи-ка поводья.

Элис попыталась было ему возразить, но Вэн не стал ее слушать, а полез в заднюю часть повозки. Джерин слышал, как он роется в потертом кожаном мешке, где хранился весь его скарб. Через пару минут, удовлетворенно крякнув, великан протянул Элис какой-то предмет.

Джерин тоже повернул голову, чтобы посмотреть. Это был клык, но очень странный, подобных которому он никогда еще не видал. Не длинней, правда, клыка длиннозуба, зато раза в два толще и абсолютно белый, без желтизны. Кто-то вырезал на нем огромную странную рыбину и причудливое суденышко. Монстр был красноватым.

Поймав восхищенный взгляд Джерина, Вэн пояснил:

— Это сработал один мой друг, покуда я пребывал в загуле. Видите, кое-что не доделано, ведь мне пришлось покидать Джэлор в спешке.

Элис ничего не сказала.

Джерин так и остался на козлах. Всю ночь Вэн не спал, все утро зевал, а теперь пытался вздремнуть, кое-как пристроившись сзади. Лис же выискивал некий одному лишь ему известный проселок из всего множества пыльных проселков, какие, сливаясь, и образовывали дорогу на Элабон. При каждом съезде с нее имелся каменный столб с высеченными на нем гербами мелких баронов, к владениям каковых можно было проехать, свернув именно здесь. Уже минул полдень, когда Джерин наконец нашел то, что искал: изображение крылатого глаза. Он едва не проехал мимо, поскольку эмблема была очень старой. Одна часть ее стерлась, а оставшуюся покрывал причудливый красный лишайник.

— Куда мы направляемся? — спросила Элис, когда он свернул с главной дороги, и закашлялась, глотнув поднятой лошадьми пыли.

— А я-то думал, тебе известны все мои планы, — поддел ее Джерин. Потом сказал: — Я хочу пообщаться с Сивиллой из Айкоса. Однажды я уже виделся с ней, когда ехал учиться. В тот раз она сказала, что никаким ученым мне стать не удастся. Я не поверил, но два года спустя трокмуа убили отца и брата, и мне пришлось покинуть юг и южан.

— Я слышала об этом, — мягко сказала Элис. — Мне очень жаль.

Джерин чувствовал: она говорит искренне. Его одновременно и трогало, и в той же степени раздражало, что ее сочувствие ему не безразлично. Поэтому он облегченно вздохнул, когда разговор соскользнул в более-менее нейтральное русло.

— Мне, в общем-то, все равно, куда мы едем. Главное, подальше от Вольфара. Но я слышала, что в окрестностях Айкоса неспокойно.

— Я тоже слышал, — признался Лис. — Но сам ни разу не сталкивался ни с чем, что заставило бы меня поверить слухам. Эта дорога идет по холмам и через самые глухие леса по эту сторону Ниффет, прежде чем выйти к храму Сивиллы. Говорят, в здешних лесах обитают странные существа. Может, и так, однако я в прошлый раз их не видел. Зато видел следы необычных животных. Словно бы не из этого мира. Но это всего лишь следы.

Земли более процветающих мелких баронов лепились к дороге на Элабон, будто сытые пиявки. Но в нескольких часах езды от нее все выглядело гораздо беднее. Там обитали свободные земледельцы, имевшие собственные наделы и не зависящие ни от одного из местных лордов. Они принадлежали к древней расе, некогда населявшей всю территорию между Ниффетом и Хай Керс еще до нашествия трокмуа, которых империя позже исключила из своего состава. Худощавые и смуглые, они довольно бегло говорили на элабонском, но между собой изъяснялись на своем древнем наречии, мягком и чуть шипящем.

Дорога сузилась, превратившись в извилистую тропу между хмурыми большими деревьями. Солнечный свет едва проникал сквозь густую зелень ветвей. Вдруг над тропой пролетел красный зяблик, и Джерин даже подпрыгнул от неожиданности, настолько яркой показалась эта птичка в окружающей полутьме. Когда солнце стало садиться, он съехал с тропы и остановил повозку за густой купой деревьев.

Вэн был вытащен из тряской постели, они вместе распрягли лошадей, чтобы те могли пожевать редкую травку, выросшую под кронами лесных исполинов.

Для призраков угощение у них тоже имелось, но весьма скудное. Сушеная говядина, размоченная в воде. Явный суррогат, но Джерин очень надеялся, что без желанного лакомства духам сгодится и он. Элис предложила тоже нести сторожевую вахту. Лис и Вэн в один голос сказали «нет».

— Как вам будет угодно, — ответила она, пожав плечами, — но я бы отлично справилась.

В ее руке откуда-то появился нож, а в следующую секунду он уже торчал, дрожа, в стволе дерева футов за двадцать от них.

Джерин задумчиво вытащил нож, но все равно ответил отказом. Элис взглянула на Вэна. Он помотал головой и рассмеялся:

— Миледи, женщины не защищали меня с тех пор, как я стал достаточно взрослым, чтобы держать свои планы втайне от матери. Не хочу начинать все с начала.

Было видно, что Элис обижена, но вслух она произнесла лишь одно:

— Ну и ладно. Охраняйте меня неусыпно, герои.

Вэн изобразил некое подобие салюта, а Элис тем временем забралась в спальный мешок.

Вэн успел отдохнуть в дороге и захотел нести вахту первым. Джерин забрался под одеяло и вертелся там до тех пор, пока не нашел положение, при котором в бок впивалось меньше камней. После этого он тут же заснул. А очнулся от сильных толчков.

— Мэт… это… уже внизу, и… эта… быстрая луна… как там она у вас называется? Я забыл.

— Тайваз.

— Ну да, ну да. Насколько я вижу сквозь деревья, она сядет где-то так через час. Значит, сейчас уже полночь. Мне пора спать.

Вэн проворно забрался под собственное одеяло — полосатую (черную с золотом) шкуру какого-то крупного зверя — и в мгновение ока заснул, как и положено опытному и бывалому человеку. Джерин потянулся, зевнул и ощутил, как голоса призраков тоненько, по-комариному, зазвенели в его голове.

В тусклом красноватом свете тлеющих угольков повозка казалась монолитной каменной глыбой, лошади — парой темных теней. Джерин вслушивался в их неторопливое размеренное дыхание, в писк и шуршание крошечных насекомых. Откуда-то сверху прилетел жуткий бездонный крик совы. Где-то поблизости журчал ручеек. Вдалеке зарычал длиннозубый, и на мгновение все остальные звуки стихли.

Услышав рядом какой-то шум, он обернулся. Элис приподнялась на своем ложе и наблюдала за ним. По ее лицу невозможно было что-либо прочесть.

— Грустишь? — спросил он едва слышно.

Она ответила еще тише:

— Конечно. Оставить все, к чему я привыкла… это не очень легко, но я справлюсь.

— Ты еще можешь вернуться.

— В объятия Вольфара? Нет. — Она вздохнула, хотела что-то сказать, запнулась, но тут же продолжила: — Знаешь, почему я поехала с тобой? Однажды, очень давно, ты помог мне. — Взгляд ее был обращен в прошлое. — День, когда я впервые увидела тебя, был самым печальным в моей жизни. У меня был пес, которого я растила со щенячьего возраста. Одно ухо у него висело, один глаз был почти синим, а из-за рыжей шерсти я назвала его Эллебом. Он любил гулять и охотиться на кроликов, которых обязательно потом приносил мне. Однажды он убежал погулять, как обычно, и не вернулся. Я сходила с ума. Искала его два дня, пока не нашла. Лучше бы я его вообще не находила. Он забежал в небольшой овраг и задней ногой угодил в капкан.

— Да, я помню, — ответил Джерин, теперь понимая, почему пес Раффиан показался ему знакомым. — Я услышал, что ты плачешь, и пошел выяснить, что случилось. Я тогда в первый раз ехал на юг.

— Я плакала? Наверное. Не помню. Я видела только бедного Эллеба и его ногу, зажатую в пасти капкана, почерневшую от крови и облепленную мухами. Капкан был прикован цепью к столбу, я не смогла его отсоединить.

Я помню, как, несмотря на боль и потерю сил, он зарычал при твоем приближении, пытаясь меня защитить. Ты присел рядом со мной, погладил Эллеба, налил на землю немного воды из своей фляги, чтобы он попил, а потом достал нож и сделал то, что было необходимо.

Немногие попытались бы подружиться с ним, и немногие сидели бы со мной потом и объясняли, почему любящие его люди должны были положить конец его страданиям. К тому времени, когда ты повел меня домой, я уже поняла, что мы поступили правильно. Ты был добр ко мне, я этого не забыла.

— Неужели из-за такой мелочи ты доверилась мне?

— Да, и не жалею об этом. — Последние слова она произнесла совсем сонным голосом.

Глядя на Нотос и звезды сквозь густую листву, Джерин раздумывал о взваленных на себя обязательствах. Поразмыслив, он решил, что тоже ни о чем не жалеет. Он подкидывал щепки в костер, отмахивался от жужжащих насекомых, привлеченных светом пламени, и ждал, когда солнце наконец прогонит духов.

На рассвете он разбудил Вэна. Его товарищ тер кулаками глаза и сонно мычал, пока они запрягали лошадей. Элис, опередив Джерина, затушила костер и замаскировала кострище. Они позавтракали черствым хлебом и копченым мясом. Джерин очень расстроился, когда промахнулся, выстрелив в толстую куропатку, которая была настолько легкомысленна, что устроилась на ветке всего в сотне футов от них. Хлопая крыльями, она улетела.

Колея дороги, извиваясь, уходила все дальше в лес. Сверху, с деревьев свисали какие-то странно закрученные побеги и полосы влажного ползучего мха, словно готовые ухватить смельчаков, рискнувших нарушить прохладный мрачный покой леса. Лошади упрямились, не хотели идти дальше. Вэну не раз приходилось подгонять их кнутом.

Лишь изредка лесную тишину нарушало пение птиц. А в остальном единственными шумами были поскрипывания ветвей и шорох листьев вверху. Их колыхал ветерок, такой легкий, что его дуновения даже не доходили до подножий стволов.

Какое-то время повозку преследовали непонятные, едва различимые звуки. Они походили на осторожную переступь громадных мягких лап, а может, путешественникам это просто чудилось. Джерину показалось, будто он видел пару глаз зеленее листвы, которые оценивающе за ним наблюдали. Затем он моргнул или моргнули они, но когда он снова взглянул в том направлении, все исчезло. Даже повозка не издавала здесь привычного дребезжания.

— У меня мурашки по коже от этого места! — сказал Вэн. Пожалуй, несколько громче, чем это было необходимо.

Мрак так сгустился, что казалось, будто день уже подходит к концу. И когда они вдруг выехали из тьмы на свет яркого предвечернего солнца, Лис едва сумел подавить радостный возглас. Даже самому себе он не признавался, насколько его пугала мысль о еще одной ночевке в лесу, но теперь необходимость в ней отпала.

Долину, в которой расположился Айкос, окружали холмы. Поэтому цель путешествия хорошо просматривалась сверху. Главная дорога подходила к городку с юго-запада. Джерин различил на ней крошечные движущиеся точки. Это были люди, телеги, повозки. Все поспешали за советом к Сивилле. Северная же тропа, по которой они ехали, была совершенно пустынна. Лорды, живущие возле границы, как правило, больше доверяют заточенным клинкам, чем прорицаниям.

Храм стоял в роще. Возможно, когда-то лес шумел и в долине, но теперь от него осталась лишь эта священная роща. Среди зеленых крон отчетливо выделялась сверкающая мраморная крыша святилища.

А вокруг храмовой рощи располагались дома. Жрецов, служек и прочего люда, хотя и не имевшего непосредственного отношения к Сивилле, но кормившегося за счет тех, кто приезжал к ней. Это были продавцы образков и священных животных, свободные гадалки и предсказатели, хозяева постоялых дворов, проститутки, а также знахари и знахарки разного рода, торгующие амулетами, приворотными зельями, травами и, конечно, заклятиями.

Дома в свою очередь окружали убранные поля. Каждое из них возделывал отдельный человек. Джерин знал, что храмовая долина придерживается старых традиций. Не то чтобы ему не нравились эти порядки, однако он считал мелкое землевладение губительным вообще. Крестьянин не мог добиться такой зажиточности, чтобы обзавестись необходимым воинским снаряжением. А без вооруженной знати такие поселения в любой момент могли стать зоной бесконечных военных конфликтов. Где все, кому не лень, будут грабить, жечь, убивать.

— Нам надо попасть туда до ночи? — спросил Вэн.

Джерин вспомнил грязные ночлежки Айкоса и отрицательно помотал головой.

— Все равно за оставшийся час не успеем. Если мои прошлые впечатления отвечают сегодняшнему положению дел, нам лучше остаться здесь.

Ужин, подобно завтраку, был весьма скромным. Из тех же запасов. «Естественно, — подумал Джерин, — рассчитывали-то на двоих, а не на троих». Тут он напомнил себе, что не стоит так мелочиться. Какой же образованный и стремящийся к знаниям человек станет ломать себе голову, где раздобыть копченых колбасок и хлеба.

Наверное, он произнес это вслух, потому что Вэн рассмеялся и сказал:

— Но ведь кто-то же должен об этом подумать.

На этот раз первую вахту нес Лис. Внизу, в Айкосе, все огоньки, за исключением большого сигнального, постепенно тускнели, пока наконец городок не погрузился во тьму. Юго-западные холмы пестрели искорками. Джерин знал: там такие же костры, как и тот, что пылал перед ним. Храм в тихой роще выглядел странно. Струящийся из него свет отливал голубым, хотя праведному огню обычно присущ красный цвет.

Должно быть, это магия, сонно подумал Джерин, или там бродит какой-то бог. Когда золотой полукруг Мэт сошел с небес, он растолкал Вэна и мгновенно уснул.

Проснулся он от дивного запаха. Вэн, которому повезло больше, чем Джерину накануне, подстрелил белку и двух кроликов и теперь жарил их на огне. Элис тоже внесла свою лепту — грибы и пучок трав. На полный желудок жизнь показалась Джерину вполне сносной, и, хлестнув лошадей, он погнал повозку вниз к жилищу Сивиллы.