"Владычица Жемчужины" - читать интересную книгу автора (Ластбадер Эрик Ван)

6 Корень горечавки

— Что это? — спросила Маретэн Стогггул, поднося к носу блестящий коричневый кубик.

— Тушеный корень горечавки, — смеясь, ответила Майя. — Готова поспорить, ты никогда не пробовала настоящую кундалианскую еду. — Девушка зачерпнула из небольшого котелка, висящего над костром, и положила немного горечавки на почерневшую деревянную тарелку. — Попробуй, на вкус она лучше, чем на запах.

Длинноногая красавица Маретэн, в которой сочетались холодный расчет и обжигающая чувственность, откусила кусочек и удивилась. Майя была права — клубни оказались мягкими, а тушение придало им нежный сливочный вкус.

— Неплохо, — похвалила Маретэн. И рассмеялась вместе с Майей.

С тех пор как Маретэн вступила в отряд Сопротивления и помогла угнать конвой с новейшим кхагггунским оружием, ее считали своей, несмотря на то, что она была тускугггун. Ей удалось завоевать доверие кундалиан благодаря находчивости и отваге, которую она проявила, когда отряд попал в засаду. В том бою кхагггуны перебили всех, включая лидера Касстну. В живых остались только трое. Маретэн не оплакивала Касстну — он с самого начала не доверял ей и сделал первые дни жизни в отряде ужасными. Любое предложение молодой женщины воспринималось в штыки, ей приходилось выполнять самую грязную работу, например, выносить помои.

Именно Маретэн придумала захватить грузолет и вместе с Бассе и Майей исчезнуть с поля битвы. Они полетели на северо-запад, в высокогорье Дьенн Марра, а затем, обогнув огромный треугольник Борободурского леса, — на запад к грязно-белой громаде скал, которые назывались Грядой Слез. Со скал открывался потрясающей красоты вид, хотя для бойцов Сопротивления куда важнее были его стратегические достоинства. На юге был лес, на западе — река Трех Рыб, на северо-востоке — водопад Серебристый. За их спинами на севере и северо-западе среди грозовых туч высились мрачные вершины Дьенн Марра. Гряду Слез продували сильные холодные ветра, от которых не спасали ни плащи, ни меховые накидки. Зато здесь партизаны были в безопасности.

Утром и вечером в скалах клубился туман, но к полудню небо становилось идеально чистым. Любая тускугггун из лежащего в низине Аксис Тэра восхитилась бы голубизной неба, а тускугггун-художница была просто в восторге.

— Здесь мы в безопасности, если кундалиане вообще могут чувствовать себя в безопасности, — объявил Джерва, лидер отряда Сопротивления, как только они прибыли. Бассе, Майю и особенно конвой грузолетов встретили всеобщим ликованием. Что касается Маретэн, то прием оказался, мягко говоря, прохладным.

— В конце концов, ты в’орнн, — заявил Джерва. — За тобой будут внимательно следить.

— Можешь не объяснять, — ответила Маретэн, отхлебнув горячего вина с неизвестными ей специями.

— Нет, я должен тебя предупредить, ведь ты помогла добыть столько оружия. — Темные глаза, тонкие бледные губы и низкий лоб придавали Джерве довольно зловещий вид. — Правда, скажу откровенно, пока не разберусь, почему ты нам помогаешь, не смогу тебе доверять.

— Прекрасно тебя понимаю, — отозвалась Маретэн. — Нам нужно привыкнуть друг к другу.

Разговор состоялся несколько недель назад, и за это время Маретэн смогла найти свое место в отряде. Она завоевала доверие Джервы, которого в отличие от грубого, вспыльчивого Касстны уважали и не боялись.

Джерва не давал Маретэн унизительных поручений, но довольно часто молодая женщина сама вызывалась выносить помои, готовить и убирать. В благодарность Джерва несколько раз посылал ее на разведку — следить за бесчисленными кхагггунскими патрулями, которые по приказу звезд-адмирала Иина Меннуса подстерегали неосторожных бойцов Сопротивления. Хотя Маретэн велели не отходить от лагеря более чем на пять километров и она была уверена, что Джерва послал кого-нибудь наблюдать за ней, она была благодарна за эти поручения, которые делали ее полезной для всего отряда.

Огонь потрескивал и искрился, словно борясь со злым ветром, котелок покачивался и скрипел, как старое дерево. В мирное время стройную черноволосую смуглянку Майю наверняка интересовали бы только парни. Гормоны так и бурлили в ней, однако война и страдания сделали ее убийцей. Несмотря на это, девушка привязалась к Маретэн, что тоже вряд ли случилось бы в мирное время.

— Ты ешь горечавку, как настоящая кундалианка, — похвалила Майя. — Жаль, что тебя не видит Касстна.

— Касстна ненавидел меня за то, что я в’орнн, — напомнила Маретэн. — Что бы я ни сказала, все было плохо.

— Может, и хорошо, что мы от него избавились, — вздохнула Майя. — Мы с Бассе часто говорили, что он не лучший из лидеров. Для него собственная ненависть была важнее, чем здравый смысл.

Майя раскурила косячок лааги, и собеседницы некоторое время курили молча, передавая его друг другу. Маретэн думала о Сорннне. Она так по нему скучала! По ночам ей снилось, что Сорннн сжимает ее в объятиях и ласкает. Маретэн чувствовала тепло его тела и нежное прикосновение губ, а по утрам глаза молодой женщины опухали от слез. Днем плакать было некогда, и все же перед сном она мысленно переносилась в Аксис Тэр и думала, как бы послать любимому весточку. Слишком опасно! Не только для нее, но и для всего отряда. Нужно было думать и о благополучии новых друзей.

Лучи солнца ярко озаряли скалы, зато на севере, над зубчатой грядой Дьенн Марра, темнели тучи и гремел гром. Раскаты эхом разносились по обледенелым расщелинам. Воздух стал горьковатым. Маретэн знала, что это к снегопаду.

Увидев Джерву, девушки перестали курить. Бледное измученное лицо командира говорило о постоянном стрессе и больном желудке. Джерва носил куртку из коровой кожи, пропахшую дымом и потом.

Маретэн с тревогой посмотрела на лидера отряда.

— Похоже, наш конвой оказался палкой о двух концах.

Майя кивнула.

— Другие отряды нам завидуют. Джерве приходится следить, чтобы оружие попадало только в самые надежные руки. Поэтому у него прибавилось как друзей, так и врагов.

Командир партизан присел к костерку.

— Что вы тут про меня говорите? — Он взял у Маретэн косячок и затянулся. Девушки молчали, и Джерва пожал плечами. — Вы обе отправляетесь осматривать юго-западный квадрат. Медда вам все объяснит. — Лидер встал и раздавил окурок каблуком. — Подберите себе оружие, вы уходите немедленно.

Медда и три других бойца ждали у палатки с продовольствием.

— Мы спустимся по юго-западному склону, — объяснял Медда, заряжая ионную пушку. — Этот склон самый крутой, и погода, как назло, портится. — Он повернулся к Майе и заговорил чуть слышно: — С нами идет Кин, младший брат Джервы. Он совсем мальчишка, так что присмотри за ним.

Маретэн стояла рядом с Майей, но Медда обращался явно не к ней.

Он повернулся и повел их вниз по склону Гряды Слез. Вершина, белая, как старая кость, совсем не походила на обычные скальные откосы. Казалось, что огромный каменный череп, в незапамятные времена приподнявшийся из пылающих недр Кундалы, до блеска отполировали ветра.

Как и предупреждал Медда, спуск оказался очень крутым. Приходилось держаться за тонкие стволы молодых сосенок, растущих на каменистом склоне.

Вместо снега пошел дождь, что сделало камни еще более скользкими, а спуск — опасным. Часто приходилось катиться вниз на спине, словно с горки, хотя это было все же лучше, чем нестись головой вперед во мрак.

Маретэн была совершенно спокойна. Ей очень нравились горные сосны. Их тонкие стволы рождали в ее воображении феерические пейзажи, совсем как в детстве, когда бабушка Теттси брала внучку в лес рисовать. Густой смолистый запах напоминал о тех долгих часах, которые они провели, обсуждая, что первично — форма или содержание. Эти философские беседы помогли юной художнице развить свое видение формы и цвета, которое она воплощала на полотнах.

Дождь перестал, и стало подмораживать. До этого момента разведчики спускались по почти отвесному склону, а теперь Медда повел их прямо на запад, по внешней стороне скал. Возможно, он получил донесение от другой группы. Так или иначе, вел себя командир маленького отряда очень уверенно.

Здесь не дул пронизывающий северо-восточный ветер, и сосны были выше и сильнее, а их стволы гораздо толще. Между ними попадались ели-куэлло с длинной, как кружево, хвоей.

Разведчики пошли медленнее, и Маретэн поняла, что Медда ведет их в какое-то определенное место. Мокрый снег хлопьями лежал на еловых ветках. Склон был скользким и опасным. Маретэн брела прямо за Кином, и когда тот поскользнулся на обледенелых листьях, сумела схватить его за шиворот.

Ветер изменился и стал дуть прямо в лицо. В густом аромате Маретэн почувствовала что-то знакомое — так пахнут гиперактивные ионы. Не мешкая, она подошла к Медде и зашептала на ухо.

Командир разведчиков присел на корточки и велел всем остановиться.

— Кхагггуны впереди? Ты уверена? — прошептал он.

— Да.

— Согласно моим данным, если мы отсюда повернем на юг, то обойдем их с тыла.

Маретэн видела, что ей не доверяют. А что, если она хочет завести их в ловушку?

— Или эти данные неверны, или кхагггуны позволили себя обнаружить, а потом пришли сюда, чтобы нас подкараулить.

Медда смотрел то на влажный от дождя лес, то на Маретэн.

— К сожалению, единственный способ проверить — пойти туда.

— Есть и другой способ, — возразила Маретэн. — К кхагггунам могу отправиться я.

— Что?

— Я тускугггун. Солдаты не ожидают увидеть меня в таком месте и не начнут стрелять. Так или иначе, они себя обнаружат, и вы их увидите.

Медда покачал головой:

— Слишком опасно. И ты знаешь, где находится лагерь.

— Ты можешь отправиться следом за мной и проверить, предам я вас или нет. Если предам, никто не помешает тебе меня прикончить.

Медда оперся на еловый ствол, изображая задумчивость. Впрочем, Маретэн была уверена, что командир согласится. План был безупречен. Медда снял пушку с предохранителя, и остальные последовали его примеру. Маретэн отдала Медде ионный меч и нарочито небрежной походкой двинулась прочь. Не хотелось, чтобы кхагггуны ее слышали, но появляться внезапно было тоже опасно. Кхагггуны привыкли стрелять, не раздумывая, и уж потом задавать вопросы.

Маретэн осторожно шла по лесу, стараясь не наступать на скользкие сосновые иглы. Шаги Медды она не слышала, но знала, что он идет следом, целясь ей в затылок. Игра воображения превращала лесной лабиринт в волшебный мир, раскладывая его на свет и тени, цвет и текстуру. Способность художницы преломлять самые повседневные события сквозь призму искусства была просто поразительной и помогала не терять присутствия духа даже в самые тяжелые моменты жизни.

Запах гиперактивных ионов ослабел, и все-таки Маретэн по-прежнему его чувствовала и поэтому шла уверенно, то и дело наступая на сухие веточки и подгнившие корни. Впереди она увидела полянку, посеребренную последними лучами солнца, идеально подходившую для отдыха усталых бойцов Сопротивления. Не замедляя шага, девушка вышла из-за деревьев. Она представила, сколько ионных пушек целятся в нее, и между лопатками зачесалось. Маретэн остановилась, нерешительно оглядываясь по сторонам, будто потерялась и не знает, куда идти.

Она услышала какой-то звук и замерла, на лице отразился мертвенный ужас.

— Что здесь делает тускугггун? — спросил металлический голос.

— Кто вы? — закричала она. — Если бойцы Сопротивления, то знайте, что я Маретэн Стогггул, сестра регента! Только троньте меня, и мой брат уничтожит ваши семьи!

В ответ прозвучал грубый хохот, и Маретэн прищурилась. За деревьями мелькнула сначала одна фигура, потом другая.

— Только послушайте эту тускугггун! — На поляну вышел один из кхагггунов, целясь ей в грудь. Он, как и его товарищ, был одет в специальные камуфляжные доспехи. Маретэн встречала их в витринах магазинов, однако на кхагггуне видела впервые. — Утверждает, будто она сестра регента.

Второй кхагггун оказался здоровым детиной с широченными плечами.

— Клянусь чреслами Энлиля, она настоящая красавица! — Не теряя времени, кхагггун подошел поближе, беззастенчиво заглядывая в лицо Маретэн. — Думаю, она и правда сестра регента.

— В Н’Луууру! — закричал первый. — Тогда что она здесь делает?

— Бойцы Сопротивления захватили меня в заложники, — срывающимся голосом пролепетала Маретэн. — Когда они заснули, я оглушила охранника и выскользнула из лагеря. Я шла целый день.

— Слышал? Она оглушила охранника! — Рука кхагггуна погладила плечи Маретэн. — Знаешь, а я ей верю. — Рука стала тискать ее груди. — Вы должны быть рады, что мы здесь и можем вас защитить.

— Мы отвезем вас на базу, а оттуда на звездолете отправим в Аксис Тэр.

— Регент щедро вознаградит нас. — Огромные лапы продолжали путешествовать по телу Маретэн. — Вам тоже придется отблагодарить нас, Маретэн Стогггул. Ведь мы спасли вас от ужасных пыток и унижения.

Первый кхагггун усмехнулся.

— Вы покажете нам их лагерь.

— Чуть позже. — Первый кхагггун прижал Маретэн к дереву. — Ночью, — его бедра призывно качнулись, — когда кундалиане заснут и не будут нас ждать. А сейчас, поскольку мы одни, никто не помешает…

Внезапно голова кхагггуна ударилась о ствол дерева рядом с лицом Маретэн, и на ее плащ брызнула кровь. Солдат пошатнулся, а художница тут же пнула его в пах. Первый кхагггун бестолково палил из ионной пушки. Через секунду мощный залп оторвал ему голову, и он упал замертво.

Друзья Маретэн выбрались из укрытия и, держа наготове портативные пушки и пистолеты, приближались к дереву. Молодая женщина бросилась к ним навстречу, однако здоровенный кхагггун схватил ее за лодыжку и сбил с ног. Прежде чем она успела прийти в себя, солдат стал на нее наваливаться. Его сильно ранили в голову, и один глаз ослеп, однако второй смотрел на Маретэн с такой злобой и ненавистью, что ей стало не по себе.

Перевернувшись на живот, Маретэн увидела бегущего к ней Кина. Еще она заметила зеленоватый блеск ионной пушки, брошенной неподалеку. На поляну вышли все бойцы. Огромный кхагггун вцепился в художницу, рыча от боли и злости. Маретэн с тоской поглядывала на пушку, да только та была слишком далеко. Перекатившись на спину, сестра регента ткнула большим пальцем в раненый глаз кхагггуна. Содрогнувшись от боли, солдат вытащил ионный пистолет из кобуры.

От внезапной боли в боку Маретэн застонала. Кхагггун ударил ее снова, и на глаза молодой женщины навернулись слезы. Подоспевший Кин ткнул прикладом ружья в глаз ее обидчику. Однако кхагггун лишь заскрипел зубами и крепче прижал к себе Маретэн. Огромная рука сжала ее горло, перекрывая воздух.

— Назад, парень, — прорычал солдат. — Назад, или ей конец.

Кин прицелился, затем, будто что-то услышав, мельком посмотрел налево. Держа Маретэн и кхагггуна на мушке, он медленно опустил пистолет.

Солдат оскалил окровавленные зубы.

— Так-то лучше, парень.

Притаившийся слева Медда выстрелил, и в голове кхагггуна образовалась дыра размером с яйцо квода.

«Самое главное, — говорил Сагиира, — не пробуйте попасть в пещеру через один из известных обходных путей».

Риана, Элеана и Тигпен притаились в душном темном туннеле. Сильно пахло сыростью. Повсюду слышались шорохи, призрачные голоса, зловещий шепот.

«Неясно, известны ли эти пути Кургану Стогггулу, но он точно решил их найти и превратить в ловушку».

Вуаль Тысячи Слез источала сияние, и они смогли хотя бы увидеть друг друга. Риана с Элеаной ползли на четвереньках, а Тигпен втянула когти, стараясь не шуметь. То и дело Риану щекотали длинные усы раппы и нежный густой мех.

«Следовательно, самый безопасный путь в пещеру — через дворец регента».

Риана вдыхала густой запах почвы, а в сознании мелькали картинки из жизни Аннона Ашеры. Приглушенный запах роз пропитал землю у корней и не исчез даже после того, как сами кусты уничтожили. Риана поняла, что они попали под участок, где когда-то находился розарий Элевсина. Вскоре Дар Сала-ат и ее спутники оказались на развилке и, как советовал Сагиира, повернули налево.

Беглецы не хотели бросать Мазли, особенно привязавшаяся к нему Элеана. Однако выбора не было, а Тигпен сказала, что клайвен погиб ради того, чтобы у них было время убежать, поэтому они просто обязаны воспользоваться преимуществом, добытым такой дорогой ценой.

Кисло-сладкий запах болезней и немытого тела преследовал их по пятам. Элеана сначала плакала, но скоро взяла себя в руки, и слезы высохли. Риана и ее спутницы ползли так быстро, что пропустили тускло освещенный поворот направо. Поспешно вернувшись, беглянки стали спускаться по крутым ступенькам, старательно обходя мешки с мусором, лежащие на каждом шагу.

Наконец они выбрались на площадку и смогли передохнуть, хоть и совсем недолго, потому что это оказался всего лишь узкий мост, каменные плиты которого усеивали трещины и выбоины. По обеим сторонам моста не было ничего, только иногда снизу доносились приглушенные крики и обрывки разговоров.

Риана решила, что мост не менее пятисот метров длиной. Через некоторое время он уперся в еще один лестничный пролет, поднявшись по которому беглецы очутились на территории регентского дворца.

Вскоре они попали в крохотную круглую каморку, где с трудом удавалось расправить плечи. Как объяснял Сагиира, из этого места расходились восемь туннелей, так что это был своего рода центр подземного лабиринта.

«Больше ничего сказать не могу, дальше я никогда не заходил. Просто не мог, — объяснял Риане Сагиира. — Однако помни, в туннелях очень просто заблудиться, именно для этого и построили каморку — чтобы сбить с толку всех посторонних, кроме рамаханских конар».

— А теперь куда? — спросила Тигпен, растерянно оглядываясь по сторонам. — Перед нами восемь путей. Который из них мы выберем?

Риана думала о том же. Она очень удивилась, когда Сагиира сказал, что не смог пройти дальше. А почему? Внезапно ее осенило. Еще в За Хара-ате она поняла, что силовые ручьи, которые текут глубоко под поверхностью Кундалы, враждебны к соромиантам. А все рамаханские монастыри построены на точках пересечения ручьев.

Держа это в памяти, Риана открыла третий глаз и, как учила Перрнодт, стала настраиваться на пульсацию ручьев. Они отозвались почти моментально и запульсировали в ее сознании, как сияющая паутина. Сеть ручьев раскрывалась перед девушкой, словно карта огромного города, и почти бессознательно Риана повернулась в сторону одного из туннелей.

— Сюда! — объявила она.

В голосе звучала такая уверенность, что ни Элеана, ни даже Тигпен не решились задавать вопросы.

Там, где аромат роз был сильнее всего, они увидели обшитый бронзой люк из мореного дерева. Однако Риана прошла мимо. Аромат слабел, и некоторое время пахло лишь плесенью от камней фундамента. Все почувствовали запах дурмана, а потом и более резкие — шанина и латуи.

Элеана сморщилась.

— Чем это так пахнет?

— Рамаханские травы, грибы и коренья, — объяснила Риана. — Мы около огорода Джийан. Это она заставила меня запомнить план дворца.

Элеана не поверила; ей казалось, что Риана черпает знания о дворце из памяти Аннона. Они дошли до следующего люка. Дар Сала-ат раскрыла его и полезла внутрь, Тигпен — следом. Сейчас или никогда. Лезть или не лезть. Нет, несмотря на предупреждение Джийан, что в Среднем дворце ее ждет опасность, Элеана не собиралась оставлять Риану. Глубоко вздохнув, она отпустила крышку люка и полетела в пахнущую плесенью темноту.

Когда Курган пришел в сознание и увидел, что от левого запястья тянется фотонный кабель, он застонал так громко, что его услышали даже в соседних палатах «Недужного духа». К правителю Кундалы тут же поспешил румяный геноматекк, сидевший за голоэкраном в ординаторской.

— Что происходит? — грозно спросил Курган.

— Успокойтесь, регент, — попросил геноматекк. — Я занимаюсь вашим восстановлением. — Врач волновался, потому что знал о неукротимой ярости Кургана Стогггула. — В вас выстрелили в упор. К счастью, пушку настроили на низкую мощность, иначе…

Курган сел и вырвал фотонный кабель. Он заметил, что дверь палаты сторожат кхагггуны. Услышав голос регента, они вытянулись по стойке «смирно», но Курган даже не удостоил их взглядом.

— Кто меня сюда принес?

— Кажется, один из ваших хааар-кэутов, регент. — Геноматекк взглянул на голографические экраны, свисающие с потолка. — Перв-капитан Джиннн Квенн. Он здесь, в палате в конце коридора…

— Хватит болтать! — Курган ударил кулаком по ближайшему экрану. Он ненавидел больницы, даже палаты повышенной комфортности. — Сделайте что-нибудь полезное. Например, приведите перв-капитана Квенна.

Краги Кургана свисали со второго экрана. Молодой регент резко стянул их, надел и вновь обратился к геноматекку.

— Чьи это файлы? — спросил он, тыча пальцем в экран.

— Ваши, регент. Полнейший анамнез.

Курган похолодел от ужаса. Неужели Нит Батокссс манипулировал его генами так же, как генами Терреттта? Впрочем, пока, хвала Энлилю, никаких симптомов сумасшествия не проявляется.

Однако не спросить регент не мог.

— Вы видите какие-то аномалии? Хоть что-нибудь вызывает беспокойство?

— Нет, регент, — пролепетал перепуганный геноматекк.

— Вы уверены? Вы тщательно просмотрели файлы?

— Конечно, регент, нет никаких аномалий. Вы в прекрасной форме, как и обычно.

Курган кивнул.

— Забудьте о перв-капитане Квенне, — сказал правитель. — Сейчас я хочу поговорить с Кирлллом Кванддой.

Геноматекк не решался сдвинуться с места.

— Что, простите?

— Вы что, оглохли? — прогремел Курган.

— Нет, но я… Регент, Кирллл Квандда — дэйрус.

— Правильно, и я желаю поговорить с ним сейчас же!

Геноматекк убежал, а Курган стал смотреть на завитки и спирали собственного анамнеза. А если что-то все же не так? Если идиот-геноматекк все перепутал? А может, лучше вообще не знать и продолжать жить как раньше? Нет, если Нит Батокссс хоть что-нибудь с ним сделал, он просто обязан узнать.

В палату вошел Кирллл Квандда и нерешительно улыбнулся.

— Здравствуйте, регент! Вы хотели меня видеть?

Курган показал на экран:

— Объясните, что здесь написано.

Мельком взглянув на Кургана, Квандда повернулся к голографическому экрану. Он расправил складные панели, о существовании которых регент даже не подозревал, и тщательно изучил всю информацию.

— Вы абсолютно здоровы, регент, — заявил он.

— Вы уверены?

— Да, конечно.

Курган почувствовал огромное облегчение, а затем — волну раздражения за то, что позволил так легко себя напугать. Небрежно кивнув, он отпустил Кирллла Квандду.

На ощупь двигаясь вдоль стены, Риана открыла дверь, и они смогли рассмотреть содержимое чулана. Беглецы были на первом этаже дворца. Прямо над ними располагались апартаменты регента. Именно там когда-то жила Джийан. Туда и направлялась Риана, потому что в ипостаси Аннона она случайно нашла секретный ход в пещеры прямо с балкона, примыкающего к покоям Джийан.

Аннон великолепно знал, как подняться с первого этажа наверх, чтобы не увидела ни одна живая душа. Сколько раз он носился вверх и вниз по лестнице в светлые дни детства, до того, как его отца убили по приказу Стогггула!

Услышав тяжелую поступь и лязг кхагггунских доспехов, Риана шмыгнула обратно в чулан. Грубые голоса приблизились, а потом удалились, превратившись в эхо. Дар Сала-ат приоткрыла дверь и, махнув рукой, первой побежала по короткому коридору из зеленоватого камня, а потом вверх по спиральной порфировой лестнице. На каждой из ступенек было выгравировано изображение священной бабочки Миины. Трое разведчиц поднялись по лестнице быстро и бесшумно, как порыв ветерка, и оказались на втором этаже.

Завидев хааар-кэутов, Риана жестом велела спутницам затаиться и ждать, пока путь не станет свободным. Затем все трое вошли в четвертую дверь справа.

Риане было непросто возвращаться в резиденцию регента. Когда-то отец Аннона правил всей Кундалой, и Аннон стал бы преемником Элевсина Ашеры, сложись все иначе. Однако Элевсина и Аннона убили, а их место занял узурпатор Стогггул.

Увидев знакомую обстановку, практически не изменившуюся с тех пор, как здесь жила Джийан, девушка почувствовала, как ее захлестывают эмоции. Настоящая Риана испытывала благоговейный страх, находясь в священном кундалианском храме. Дар Сала-ат снова ощутила ставшую привычной двойственность: мечтательную безмятежность Рианы и вспыльчивый нрав Аннона. Печальные события прошлого, утраты и желание отомстить боролись с потребностями настоящего — успокоиться, сосредоточиться и набраться терпения. Жить в разладе с собой непросто, и все же куда сложнее совместить два непохожих характера в одном. Сейчас они практически пришли к согласию, и принимать важные решения стало проще. Однако были моменты, когда один из характеров пытался доминировать, нарушая зыбкую гармонию. Самообладанию настоящей Рианы можно было только позавидовать — миллиарды лет Средний дворец был святыней, а в’орнны преднамеренно его осквернили. Неужели не хочется отомстить?

«Мы отомстим. Потерпи чуть-чуть. Мы уже начинаем мстить».

Голос, спокойный, как сама мудрость, доносился откуда-то из глубины, и желание отомстить угасло, как пламя в тигле.

— Риана?

Услышав шепот Элеаны, девушка вздрогнула.

— С тобой все в порядке?

— Да, я… — Риана рассеянно кивнула и заморгала, — я в порядке.

Улыбнувшись, Дар Сала-ат повела спутниц по покоям Джийан. Воздух был неподвижным и спертым, как в могиле.

Будто здесь никто не дышал с той самой кровавой ночи два года назад. Раздвинув тяжелые шторы, Риана открыла балконную дверь и вышла на террасу.

В дальнем конце она заметила знакомый серебристый блеск. Когда подоспели Элеана и Тигпен, Риана подняла секретную крышку люка, совсем как Аннон в ночь, когда убили его отца.

Не без трепета девушка окунулась в зловонную тьму вертикальной шахты и стала спускаться по спиральной металлической лестнице. Почти одновременно она почувствовала запах горечавки, и память Аннона нарисовала… Что же? Нечто темное, жуткое, зловещее, поджидающее на этой самой лестнице, только чуть ниже. Это нечто пахло горечавкой, и сейчас прогорклый запах говорил о том, что оно по-прежнему поджидает здесь, прекрасно зная, что Аннон живет в теле кундалианской девушки.

Чем ниже беглецы спускались, тем тревожнее билось сердце. Риана напряженно всматривалась в черную глубину. Она искала небольшую треугольную площадку, от которой лестница делилась на три части. Аннон выбрал правую и вскоре почувствовал, что приближается опасность, а в черной глубине ждет затаившийся ужас.

Спустившись на площадку, Риана обернулась к спутницам.

— Здесь лестница делится на три пролета. Спускаться можно только по среднему. Ясно? — Элеана и Тигпен согласно кивнули. — Площадка, на которой я стою, очень маленькая, поэтому двигаться придется не спеша и осторожно, ступеньки очень скользкие. Помните, что лестница должна внезапно превратиться в желоб. Катитесь по нему как с горки, и все будет в порядке. Я пойду первой, потом — Тигпен, и последней — Элеана. — Риана встала на цыпочки, и раппа спрыгнула ей на руки.

— Не нравится мне это, коротышечка, совсем не нравится! — проворчала Тигпен.

— Пойдемте. — Риана посмотрела вниз. Она предпочитала не думать о пахнущем горечавкой чудище, затаившемся справа, да и ждать слишком долго не имело смысла. А все же что, если монстр бросится наверх?

— Нужно спускаться по среднему пролету. — Девушка обернулась и посмотрела на раппу. — Видишь его?

— Конечно же, вижу! — рявкнула Тигпен. — Я не слепая!

— Я просто спрашиваю, потому что здесь темно и легко запутаться. Лучше я пойду последней, чтобы убедиться, что вы с Элеаной спускаетесь правильно. Готова?

— Нет. Правда, боюсь, ты не оставила мне выбора.

— Ты права, — ответила Риана и легонько подтолкнула Тигпен.

Раппа понеслась вниз по среднему пролету. Риана обернулась.

— Отлично, — прошептала она. — Теперь твоя очередь, Элеана.

Она взяла Элеану на руки, помогая спуститься. На какое-то мгновение их лица оказались совсем близко. От разгоряченного тела воительницы пахло мускусом, и Риана вспомнила, как совсем недавно они разговаривали в За Хара-ате.

«Когда ты далеко, я постоянно о тебе думаю, — сказала Элеана. — Когда ты рядом, мое тело трепещет».

Заглянув в глаза спутницы, Риана поняла, что это правда. «Она знает, — подумала девушка, и ее сердце радостно встрепенулось. — Она знает, что ее любимый живет во мне».

Она притянула к себе Элеану и почувствовала прикосновение ее ресниц, шелковистых, словно крылья бабочки. Элеана повернула голову, и их губы встретились. Теряя равновесие, Дар Сала-ат поскользнулась и чуть не упала с площадки. Элеана неловко повернулась, и ее каблук застрял в какой-то трещине.

Через секунду она выпала из объятий Рианы и вниз головой полетела по правому пролету.