"Собрание сочинений в пяти томах. Т. 5. Повести" - читать интересную книгу автора (Снегин Дмитрий Федорович)

7

Абдулла Джумагалиев словно создан для песен и мечтаний^*. Он невысок, но гибок, как лоза. Глаза у Абдуллы широко открытые, будто вбирают в себя все, что попадает в их поле зрения.

В казахской литературе он появился недавно, а о нем уже заговорили как о крупном поэте, своеобразном и оригинальном. Абдулла в своих стихах скупо расходует краски, в них живет беспокойная, пытливая мысль.

Все это возникло в памяти Берегового, когда он, спешившись, подходил к штабу стрелкового батальона. На крылечке, какими любят украшать свои домики в подмосковных селах, стоял его товарищ по перу Абдулла Джумагалиев. Был он в солдатской шинели. Маленькие его ноги обуты в просторные добротные армейские ботинки, тоненькие икры в опрятных черных обмотках. Винтовка со штыком — выше Абдуллы. Он — часовой в штабе батальона. Береговой бросился к нему:

— Да как же мы с тобой до сих пор не встретились?

— Ты — артиллерия, я — пехота. Ты — командир, я — боец, — с чуть приметной улыбкой объяснил Абдулла так, словно диктовал подстрочный перевод своих стихов.

В шинели, перехваченной тугим поясом, он показался Береговому еще меньше. Но прежде юношеское и почти беззаботное лицо Абдуллы изменилось. Суровая и резкая складка легла меж бровей.

— Мне говорили, что ты работаешь в армейской газете, — припомнил Береговой чей-то рассказ.

— Мое место здесь. Я хочу о многом рассказать своему народу.

«Да, ты прав, и я понимаю тебя», — мысленно согласился с Абдуллой младший лейтенант.

Мелкий дождь сеткой разделял друзей. К тому же сгущались сумерки, и Береговой едва различал лицо друга. Ему хотелось обнять Абдуллу. Так неловко было оставить его под холодным, насквозь пронизывающим дождем одного, и Береговой медлил входить в комнату.

Абдулла, словно угадав его мысли, тихо сказал:

— Тебе пора, командиры уже сошлись.

«Выпрошу для него на денек отпуск у комбата. Пока не начались бои — поговорим обо всем, авось удастся уломать его перейти в газету, а комиссар дивизии всегда поддержит», — старательно убеждал самого себя Береговой и, коротко рванув дверь, вошел в комнату. После приветствия он сразу приступил к делу.

— Товарищ капитан, — обратился он к Степанову, — у меня к вам просьба.

— Что такое?

— Отпустите ко мне до рассвета бойца Абдуллу Джумагалиева.

— Земляки, что ли?

— Больше родственники — литературные братья.

— А-а-а, — неопределенно протянул Степанов, — подойди-ка поближе.

Береговой подошел к столу, за которым сидели Степанов и его комиссар. В шинели, под которой явно угадывалась стеганка, комиссар казался плотным, коренастым крепышом.

— Ты еще ничего не получил разве? — обратился к Береговому Степанов и медленно развернул какую-то бумажку. — На, прочти.

Это была шифровка: левый фланг дивизии ведет с утра бой.

Слово «танки» особенно бросилось в глаза Береговому. У него за рекой два орудия. За рекой ночь, сырость, противный дождь вперемешку со снегом. Жутковато, тоскливо там батарейцам.

— Что же тогда сидеть здесь, — взволновался он, — надо немедленно идти в окопы.

— Сейчас мы туда и направляемся с комиссаром.

— Я буду через минуту, — торопливо проговорил Береговой и выбежал на улицу.

Совсем стемнело. У крыльца по-прежнему стоял часовой, но другой, не Джумагалиев.

В штабе дивизиона Береговой справился о приказе.

— Да, есть, — подал ему бумагу Марачков.

— Поспешим на наблюдательный пункт.

— Я готов. Командиров батарей туда же?

— Да.

И только теперь Береговой приметил: что-то очень важное произошло в настроении бойцов. Все празднично приподняты, но и сосредоточены. Делают все так, как будто стараются исполнить задание не только за себя, но и за товарища...

В блиндаже наблюдательного пункта собравшиеся едва разместились, сидели тесно, прижавшись друг к другу. Нет, не на совещание сейчас пришли командиры и комиссары. Они собрались здесь, под землей, для того, чтобы еще раз посмотреть друг другу в глаза, без слов пожать горячо руки.

На прощанье Береговой удержал Макатаева. Тот командовал сейчас огневым взводом, а взвод стоит на прямой наводке. Ему придется принять первый удар немецких танков. Береговой заметно волновался, волновался и Макатаев.

— Береги... — только и смог сказать Береговой.

— Есть... я понимаю... очень все понимаю, — ответил Макатаев. Он присел и выпрыгнул из окопа. Наступила тишина. Потом сквозь эту тишину и темень донесся голос степановского комиссара:

— Они где-то здесь... да... да, вот тут.

— Береговой, ко мне! — позвал Степанов. — Я буду на изгибе, помнишь? Дай туда связь.

— Сейчас организую.

Говорить больше было не о чем, но им не хотелось расставаться. Степанов, помолчав,сказал:

— Если не хватит провода, подключись к моей линии.

— Хватит, — ответил Береговой.

— Ну, пока. Начинаем воевать.

— Выходит, начинаем, товарищ капитан. Не то что под Крестцами.