"Собрание сочинений в пяти томах. Т. 5. Повести" - читать интересную книгу автора (Снегин Дмитрий Федорович)
СОБЫТИЯ — НЕ СРАВНИТЬ С ДРУГИМИ
Пока спал Наш Сержант...
Командарму доложили: рейхстаг полностью очищен от врага. Одновременно ему стало известно, что комендант Берлина генерал Вейдлинг обратился к советскому командованию с предложением прислать своего облаченного высокими полномочиями парламентера для переговоров. Оно было передано по радио на всех участках Берлинского фронта на русском и немецком языках.
Командующий армией прибыл в рейхстаг. Его встретил полковник Зинченко. Командарм напросился на ужин. Обжигаясь чаем из жестяной солдатской кружки, он говорил:
— Нет сомнения, противник поведет речь о прекращении военных действий. — Командарм сознательно не сказал «о капитуляции».
— Бесспорно, — поддержал его член Военного Совета генерал Литвинов.
— Подавай им парламентера, облаченного высокими полномочиями. Будто мы сами не знаем — кого посылать. — Он отхлебнул чаю. — А впрочем, кого? А? Как вы полагаете, полковник Зинченко, кого?
Зинченко понимал: от того, кто пойдет, зависело многое. Быть может, конец войны, взаимоотношения с союзниками. И он убежденно сказал:
— По-моему, надо послать равного начальнику штаба армии, не ниже.
— А может быть, дипломата? — Командарм испытующе оглядел всех.
— Им еще рановато в Берлин, — улыбнулся Литвинов.
Зинченко поддержал его.
— Какая тут дипломатия? Немцам надо продиктовать наши условия — и вся недолга!
Командарм допил чай, поднялся со стула и долго ходил по комнате, заложив руки за спину.
— Только безоговорочная капитуляция. Это ясно. Но кто... кто должен сказать им эти последние, твердые и справедливые слова от имени Родины, от имени всех солдат, от имени всего нашего народа? Ты думаешь — начальник штаба армии? — остановился он внезапно перед Зинченко.
— Да, или ему равный.
Командарм перевел испытующий взгляд на Литвинова, в раздумье сказал:
— Конечно, генерал — фигура. Но всю тяжесть войны вынес на своих плечах народ, солдаты. Генерал без солдата — ноль. — Он прищурился, смотря куда-то вдаль. — Солдат и должен продиктовать нашим врагам эти слова: безоговорочная капитуляция.
Кто-то из штабных с готовностью посоветовал:
— Можно надеть на него генеральский мундир.
«Умник», — подумал Командарм, а вслух сказал:
— К чему маскарад? Нет, пускай он предстанет перед врагами таким, какой есть — со старшинскими или ефрейторскими лычками на погонах. Важно, чтоб фашисты увидели, что диктует им безоговорочную капитуляцию сам советский народ!
Зинченко и генерал Литвинов переглянулись: одновременно они подумали об одном и том же человеке. И назвали его имя. Командарм крепко потер выпуклый лоб ладонью, как бы силясь припомнить, — знает ли этого человека. Улыбнулся.
— Достоин. Встречался с ним в Кунерсдорфе.
Он распорядился прорадировать немцам — парламентер будет. Немцы почему-то торопились с переговорами. Условились, что с 4.00 до 6.00 обе стороны прекращают ведение огня. В этот отрезок времени советский парламентер встретится с представителями немецкого командования и возвратится в расположение своих войск. Ни минутой позже. В противном случае советская сторона будет считать затею с переговорами провокацией, и за смерть своего парламентера ответит беспощадной истребительной акцией.