"Полководец" - читать интересную книгу автора (Полевой Борис)

КОМАНДУЮЩИЙ ЗА АРТИЛЛЕРИСТА

В Великую Отечественную войну генерал-лейтенант Конев вступил командующим 19-й армией. В первые же дни после нападения гитлеровских войск на советскую границу был получен приказ грузить дивизии в эшелоны и форсированно двигаться на северо-запад, в район Витебск – Рудня. Армия организованно и быстро погрузилась. Но эшелоны шли медленно, под почти непрерывными бомбежками. Пути то и дело оказывались взорванными.

Головному эшелону, в котором находилась и оперативная группа командующего, удалось прорваться к месту назначения раньше других, значительно опередив стрелковые дивизии.

Командующий, не дожидаясь, пока выгрузка эшелона закончится, сел на вездеход и направился в штаб фронта. Нелегким и непростым был этот короткий, если смотреть на карту, путь. Неприятельские самолеты барражировали над дорогами. Часто приходилось делать остановки и пережидать налеты в придорожных кустах или в кювете. В пути в машину командующего попал осколок авиабомбы, и она загорелась. Тяжело контузило адъютанта, сгорел портфель с картами, находившийся у него в руках.

Разыскав штаб фронта и доложив командующему о прибытии армии, генерал Конев получил приказ: развернуть ее, отбросить неприятельские части от Витебска, организовать прочную оборону. Но ему сказали также, что связь с Витебском прервана и еще не восстановлена.

Читателям, вероятно, будет интересно узнать, как провел Конев свой первый день на фронте. Трудно провел. Узнав, что обстановка в районе будущих действий его армии неясна, он сам решил выехать в Витебск и оценить положение на месте.

На первых же километрах пути от Рудни к Витебску Конев понял, что положение на этом участке крайне тяжелое. Воинские части, упорно обороняясь, отходили на восток. В массе отступающих двигались обозы вперемежку с артиллерией. Попадались и танки.

И генерал вспомнил опыт гражданской войны. При ударах превосходящих сил белогвардейцев не раз возникали на его глазах аналогичные ситуации. Знал он и другое: стоило хотя бы ненадолго остановить этот поток, организовать хотя бы элементарное управление, и из этой отступающей массы тотчас же начнет выкристаллизовываться боевая часть, начнут собираться боеспособные войска. Сколько раз так бывало! Надо любой ценой остановить, хотя бы временно стабилизировать положение на этом участке.

Витебск был уже недалеко. Но обстановка в городе оставалась неясной. Встречные давали самые противоречивые свидетельства.

– …Давно у немцев…

– …Идут бои на окраинах.

– …Говорят, что немецкие танки уже за рекой и вот-вот здесь появятся.

Генерал принял решение. Он вышел из машины, снял плащ, чтобы видны были знаки различия в петлицах, начал останавливать отступающих, обращаясь прежде всего к тем, кто выглядел как кадровый боец. Говорить старался спокойно. Приказы отдавал вполголоса.

Этот строгий уверенный тон генерала вселял уверенность в людей. Они даже с радостью подчинялись его целеустремленной воле. К Витебску Конев прибыл не один. За его вездеходом двигалось подразделение пехотинцев. Артиллерийская батарея. Три тяжелых танка "КВ".

С этими силами он и вступил в город, оказавшийся пустым. Не было ни наших, ни немцев. Город уже эвакуировался. В разных местах полыхали пожары – последствия бомбежек.

На центральной площади у здания обкома партии Конев увидел командира и нескольких бойцов, настороженно смотревших на него.

– Вы кто такие?

– Майор Рожков из 37-й стрелковой дивизии, – все еще держа руку у кобуры с пистолетом, ответил командир.

37-я дивизия! Проходя службу в Белорусском военном округе в 30-е годы, Конев командовал именно этой дивизией. В свою очередь, он отрекомендовался майору.

– Я вас помню, товарищ генерал.

– Много у вас людей?

– Утром было двадцать человек. От границы с боем отступали. Теперь больше. Здесь, в Витебске, принял под командование роту Осоавиахима и рабочее ополчение. Отличные люди, но оружие у них старое, учебное. И патронов мало. Сейчас вот кое-что подсобрали на поле боя. Занял оборону по Западной Двине и принял на себя командование гарнизоном.

С гордостью смотрел генерал на худого небритого командира с красными от усталости глазами. Хотелось обнять этого храброго, стойкого человека. Но только пожал ему руку.

– Товарищ майор, ваши действия одобряю. Держитесь до утра. Придут подкрепления.

Он оставил в распоряжение майора Рожкова приведенных с собой пехотинцев и танки "КВ", а сам пошел на батарею, которая уже обосновалась у реки на высотке, что господствовала над городом.

Как он и ожидал, немецкая авиация с рассвета возобновила атаки на Витебск. Возникли новые пожары. А потом крупная вражеская часть на мотоциклах в сопровождении танков ворвалась с запада и направилась прямо к мосту, возле которого окопались Рожков и его солдаты. Тут неприятелю был нанесен удар. Красноармейцы забрасывали вражеские танки бутылками с горючей смесью. Как ни сомнительным кажется теперь это оружие, однако в руках смелого человека оно становилось в те дни весьма опасным. Несколько танков запылало. Артиллеристы со своей высотки поддержали Рожкова. Танки повернули назад, а мотоциклисты, те, что уцелели, их опередили.

Первая атака была отбита.

Через некоторое время противник подтянул самоходные пушки и из них стал бить по батарее. Артиллеристы приняли бой. Но на их позициях уже рвались снаряды. Наблюдая обстрел, Конев понял: берут в вилку. Приказал артиллерийскому расчету отойти в укрытие. Сам прилег в окопчик метрах в пятидесяти. Командир батареи не успел выполнить его приказ, замешкался. Осколок настиг его и сразил.

Тогда командующий армией принял на себя управление огнем. В эти минуты в нем как бы жили два человека: командир батареи и полководец. Один из них давал цели, направлял огонь орудий, другой в то же время подытоживал в уме все увиденное в эти тяжелые сутки, то, что узнал и понял он в этом первом соприкосновении с врагом, и в мыслях его уже зрел план развертывания армии и первой ее операции.

Пока он с высотки вел огонь, одна из дивизий его армии форсированным маршем уже приближалась к Витебску…

Много малых и больших сражений провел маршал Конев в дни Великой Отечественной войны. Но этот первый бой в Витебске он запомнил особенно четко.

– Как говорится, лиха беда начало, – рассказывал он. – И простить себе не могу. Потерял я тогда из виду того самого майора Рожкова. Фамилию его запомнил, а имени и отчества не знаю. Узнавал о нем потом, наводил справки. Нет, затерялись его следы. А жаль, очень жаль – достойный офицер.