"Сутра о мудрости и глупости (Дзанлундо)" - читать интересную книгу автора (Гаутама Сиддхартха)

Раздел V

Глава шестнадцатая. О соблюдении моральной дисциплины монахом-послушником

Соблюдающим моральную дисциплину легче отдать тело и жизнь, чем нарушить ее правила. Почему так? Потому что моральная дисциплина служит чистейшей основой для вступления на стезю духовного пробуждения, является путем, ведущим к благу нирваны. Благая заслуга за неуклонное соблюдение моральной дисциплины безмерна и неисчислима. Подобно тому как океан бескраен и неизмерим, так и благая заслуга за соблюдение моральной дисциплины также бескрайна и неизмерима. Например, как море является обителью асуров, рогатых змей, морских чудовищ и других огромных водяных существ, так и в пределах моральной дисциплины пребывает множество великих существ, обитающих в трех колесницах^{130}. Подобно тому как в океане множество золота, серебра, ляпис-лазури и других драгоценностей, так и в море моральной дисциплины множество драгоценностей, как, например, четыре аспекта бренности^{131}, тридцать семь компонентов духовного просветления^{132}, дхьяны, самадхи и другие. И, наконец, дно Мирового океана являет собой алмаз, и окружен этот океан алмазной стеной. Хотя впадают в него четыре реки, однако воды в нем не переливаются через край и количество их не уменьшается. Таково и море моральной дисциплины. Абидхарма, подобно алмазу, составляет его дно. Ограда его – горный хребет святого Учения. Хотя священные сутры, подобно четырем рекам, в это море впадают, оно не увеличивается и не уменьшается.

Почему же утверждают, что воды Мирового океана не переливаются через край? Потому что пламя бескрайнего ада живых существ, расположенного внизу, сушит тот океан, и воды его не переливаются через край. Но их и не становится меньше, поскольку в океан постоянно впадают четыре реки.

Море моральной дисциплины также не увеличивается из- за сосредоточений мыслей и намерений на добре и не уменьшается от наличия добродетелей. Поэтому следует знать, сколь многочисленны достоинства, приобретаемые в результате соблюдения правил моральной дисциплины.

После того как Победоносный ушел в нирвану, в стране Аната жил нищенствующий монах достойного поведения, предпочитавший пребывать в уединенном месте.

Нищенствующий монах, прославленный всеми буддами, не живет среди мирян. Почему так? Потому что у нищенствующего монаха мало желаний и довольствуется он малым. Он ничего не собирает, ест один раз в сутки, не имеет верхнего платья и пользуется только тройным монашеским одеянием^{133}. Достопочтенен и возвышен он за это. Монахи же, пребывающие в общине, из-за многочисленных желаний, незнания меры, скупости, страстей неуемных великой славы не обретают.

Тот нищенствующий монах, пребывавший в стране Аната, упражняясь в добродетелях, обрел плод монашества[53], и ему стали присущи шесть видов трансцендентного знания, три ведения, восемь разновидностей освобождения. И в результате своего поведения, прекрасного во всем, он стал славен повсюду.

В то время в стране Аната жил один добродетельный генен. Он чрезвычайно чтил три драгоценности и соблюдал пять запретов: не лишать никого жизни, не красть, не прелюбодействовать, не лгать, не пить спиртного. Этот генен как-то раз подумал о приобретении благой заслуги за предоставление пропитания прославленному нищенствующему монаху до конца его жизни. При этом он рассудил так: «Если я буду приглашать монаха на угощение к себе домой, то он по дороге будет терпеть холод или жару. К тому же такое хождение помешает ему заниматься созерцанием. Но этого не случится,, если я буду посылать пропитание в жилище монаха, а посему и благая заслуга моя полнее будет».

Приняв такое решение, тот генен от всего сердца, исполненного веры, стал готовить различные блюда, прекрасные на вкус и красивые на вид, и ежедневно посылать их монаху.

Что касается монахов вообще, то трудно распознать их по четырем хорошим и дурным признакам, подобно тому как: трудно узнать, созрел или нет плод манго. Некоторые монахи хотя и отличаются исключительно прекрасным образом действия – выступают медленно, головой по сторонам не вертят, однако по своей внутренней сущности являются сосудом страстей, гнева, невежества и других качеств, не соответствующих Учению. Кое-кто из них даже нарушает правила моральной дисциплины. Они подобны плоду манго, который снаружи выглядит спелым, но зелен внутри.

Некоторые монахи хотя внешне грубы и непристойны, однако ведут монашеский образ жизни и обладают добродетелями, практикуют дхьяну, самадхи и наделены мудростью. Такие – подобны плоду манго, незрелому на вид, но спелому внутри.

Некоторые монахи грубы и в поведении своем греховны», не соблюдают они также и правил моральной дисциплины. Свойственны им страсти, гнев, духовная омраченность, скупость и зависть. Такие – подобны плодам манго, незрелым как на вид, так и внутри.

Но некоторые монахи прекрасны поведением, и блюдут они также моральную дисциплину. Их внутренней сущности свойственны при этом монашеские добродетели, соблюдение обетов, практика самадхи, глубокая мудрость. Такие – подобны плоду манго, спелому как на вид, так и внутри. Именно такими внешними и внутренними качествами обладал нищенствующий монах, обитавший в стране Аната. Все чтили и уважали этого монаха за совершенство его добродетелей и поступков.

В то время в той стране у одного домохозяина, весьма почитавшего три драгоценности, был маленький сын. Этот домохозяин подумал: «Чтобы подготовить сына для вступления" в монашество, надо найти ему мудрого наставника. Ведь опора на добродетельного духовного наставника добродетели а умножает. Опора же на греховного учителя порождает греховную дхарму. Так, хотя природа ветра и неизменна, но если он дует из сандаловой или магнолиевой рощи, то ветер тот благоухает сладким ароматом. Если же ветер дует из вонючего места, где разлагаются трупы, то он тоже становится смрадным. Или, например, если новую одежду положить в ларь с благовониями, то одежда эта также будет пахнуть благовониями. Но положи ее в зловонное место, и одежда эта будет испускать зловоние. Если опираться на добродетельного духовного наставника, то это приведет к увеличению собственных добродетелей. Если же опираться на греховного учителя, то это породит и приумножит собственные грехи. Поэтому я вручу своего сына достопочтенному монаху, чтобы он подготовил его к принятию монашества».

И, подумав так, домохозяин пошел к тому монаху и сказал ему:

– Если мой сын будет привержен к монашеству, то, прошу тебя, достопочтенный, не оставь его милосердием своим и посвяти в монашество. Если не посвятишь в монашество, то верни его домой.

Окинул монах мальчика своим магическим взором и нашел, что тот, вступив в монашество, будет неукоснительно блюсти правила моральной дисциплины и содействовать распространению Учения Будды. Он посвятил его в духовное звание и сделал послушником.

У генена, питавшего того нищенствующего монаха, был друг – домохозяин. В то время этот домохозяин устраивал праздничный обед. На обед он пригласил генена с женой, сыновьями, дочерьми, рабынями и всеми домочадцами.

Собираясь на следующий день идти в гости, генен подумал: «Если мы все пойдем в гости, то кто будет стеречь дом?» – и сказал:

– Тот, кто добровольно останется дома, сразу после нашего возвращения из гостей получит вознаграждение в знак моей благодарности.

На это дочь генена сказала родителям:

– Пусть все домашние идут в гости. Я останусь стеречь дом.

– Хорошо, хорошо, – сказал ей отец, – ты вся в мать, и я не буду беспокоиться, что дома случится какая-нибудь беда.

Когда все домашние ушли в гости, девушка, оставшись одна, крепко заперла двери.

В тот день генен, будучи занят, забыл послать дарственную пищу монаху. Тогда монах подумал: «Солнце за полдень перешло. Уж не забыл ли хозяин из-за многих дел послать пищу? Но без еды негоже оставаться, пошлю-ка я за ней своего послушника». И, подумав так, он отправил послушника за дарственной пищей, дав ему при этом такой наказ: «Будь в поведении своем очень сдержан. Как заповедовал Будда, получай в селении подаяние пищей, и как пчелы, которые, [собирая мед], не вредят ни цвету, ни запаху цветка, так и ты, бесстрастно получая в доме подаяние, сдерживай все пять органов своих чувств и не выказывай ни к чему жадности.

Если соблюдать моральную дисциплину, то непременно обретешь духовный плод. Не то что Дэвадатта, который хотя и знал наизусть много сутр, но творил греховные дела и не соблюдал правил моральной дисциплины, за что в бескрайнем аду живых существ возрождался, или Кокалика^{134}, который извергал хулу и пренебрегал религиозными нравственными запретами и тоже возрождался в аду живых существ. А вот монах Цзуванда хотя ни одной шлоки не знал, однако благодаря соблюдению моральной дисциплины стал архатом.

Соблюдение моральной дисциплины открывает врата в нирвану и становится причиной несказанного блаженства. Например, один приверженец брахманизма, устраивая религиозное празднество, длящееся три-четыре месяца, приглашал на него не всех, а только мудрых и сведущих брахманов, соблюдающих правила моральной дисциплины и отличающихся безупречным поведением.

Каждому, приходящему на празднество, ставилась на запястье медовая печать. Один странствующий брахман, хотя и обладавший достоинствами, был по своей натуре жадным, питая пристрастие к меду и сладкому. Он стал лизать печать, поставленную на запястье, и лизал ее до тех пор, пока она не исчезла.

На следующий день привратник, впуская собравшихся на празднество, не пропустил этого странствующего брахмана, который остался без печати.

– Где твоя печать? – спросил его привратник.

– Она была сладкая, и я ее слизал, – отвечал тот.

Таким образом, из-за пристрастия к капельке сладкого

тот странствующий брахман лишился разнообразных яств, прекрасных на вид, запах и вкус, подававшихся на протяжении четырех месяцев, а также многих драгоценностей, подносимых там в дар.

Ты же из-за пристрастия к малому смотри не сведи на нет [медовую] печать правил моральной дисциплины, ибо тогда не узнаешь ты сладчайшего вкуса пяти радостей богов и людей, утратишь непорочность, тридцать семь компонентов духовного пробуждения, благо нирваны и несравненную драгоценность Учения. Не опозорь три драгоценности, своего наставника и достоинство монашеской общины несоблюдением правил моральной дисциплины будд трех времен».

Выслушав это поучение, послушник припал головой к стопам наставника и отправился в дом к генену. Придя туда, он постучал в дверь, и девушка спросила:

– Кто там?

– Мой наставник прислал меня за дарственной пищей, – отвечал ей послушник.

Девушка очень обрадовалась и, подумав: «Ну, сейчас мое желание исполнится», открыла дверь, и послушник вошел в дом.

Девушке было не более шестнадцати лет. Она была прекрасно сложена и очень красива лицом. В силу своей пылкости она решила соблазнить послушника и, охваченная страстью, стала испытывать на нем многочисленные приемы обольщения. Послушник подумал: «Эта девушка либо больна, либо сумасшедшая, либо, страстью охваченная, хочет огнем вожделения сжечь мою моральную дисциплину». И он оставался бесстрастен и даже не изменился в лице.

Тогда девушка легла перед послушником на землю и сказала ему:

– Мое постоянное желание сегодня свершилось. О думе своей неизменной я давно хотела сказать тебе, да не представлялось случая. И если ты таким же образом обо мне помышляешь, то удовлетвори мое желание. Хотя в этом доме, как в сокровищнице Вайшраваны, имеется множество драгоценностей, золота, серебра и других богатств, но нет в нем хозяина. Поэтому, прошу тебя, стань хозяином дома со всем его имуществом. Я сделаюсь твоей рабыней, буду служить тебе и чтить тебя. Прошу, не отвергай этой просьбы и исполни мое желание.

Послушник подумал: «Что за греховное деяние сотворил я[54], если столкнулся с такой напастью? Да мне легче расстаться с телом и жизнью, лишь бы не нарушить правил моральной дисциплины будд трех времен. Прежде монахи, попав в общество публичных женщин, не колеблясь прыгали в огонь, чтобы не нарушить моральной дисциплины. Было и такое, когда монахи, одоленные злодеями и ими привязанные к траве, терпели ветер, солнечный зной и множество насекомых, поедавших их, но во имя соблюдения правил моральной дисциплины не уходили, разорвав траву. Или же монах, видя, как утка глотала талисман, хотя и испытывал страдания, но во имя соблюдения моральной дисциплины не произносил ни слова. Или же монах с тонущего корабля хотя и схватился за доску, но во имя соблюдения правил моральной дисциплины передал ее другому монаху, старшему по положению, а сам погибал в море.

Эти монахи являлись учениками Будды, соблюдавшими моральную дисциплину, а мы разве не таковы? Разве Татха- гата был только их Учителем и не является нашим Учителем? Ведь если кунжут давить вместе с цветами магнолии, то получится очень ароматное кунжутное масло. Разве в моем случае не то же самое? Если я полностью принадлежу своему благому другу[55], то как же я могу сейчас, здесь, греховное и неблагое деяние совершить? Легче уж расстаться с телом и жизнью, нежели, нарушив моральную дисциплину, опозорить доброе имя Будды, Учение, монашескую общину, родителей, наставника и духовенство».

И еще он подумал: «Если я убегу, то эта девушка, одержимая похотью, не имея ни стыда, ни совести, схватит меня на улице и станет порочить. Тогда местные жители увидят это, и будет позор. Ничего не поделаешь, придется умереть в этом доме». И, подумав так, послушник сказал девушке:

– Крепче запри двери, а я в соседней комнате исполню небольшое дело, и мы встретимся.

Пока девушка ходила запирать наружную дверь, послушник прошел во внутреннюю комнату и закрыл за собой дверь на засов. Там он, к великой радости, нашел бритву, снял свое одеяние, повесил его на вешалку, преклонил колено в сторону города Кушинагари, где Будда перешел в нирвану, и, сложив вместе ладони, произнес такой обет:

«Я не отказываюсь ни от Будды, ни от Учения, ни от монашеской общины. Я не отказываюсь ни от настоятеля, ни от наставника. Я не отказываюсь от правил моральной дисциплины, но ради их соблюдения я отказываюсь от этого тела. Где бы я ни возродился, да буду пребывать в монашестве Учения Будды, да будут непорочны все мои деяния, да оставит меня скверна греховная, да обрету я благодатный плод».

С этими словами он перерезал себе горло, хлынувшая кровь окрасила его тело, и он скончался.

Тем временем девушка, подумав, что уже прошло много времени, подошла к двери и позвала послушника, но ответа не получила. Открыв дверь, она заглянула [в комнату] и увидела его мертвым. Хотя и не вышло по ее желанию, но страсть девушки тут же утихла. Подавленная скорбью, она, вырывая волосы и царапая себе лицо, зарыдав, упала на землю.

Когда родители девушки вернулись с праздничного обеда, они постучали в дверь и позвали дочь, но ответа не получили. Человек, посланный в дом, открыл изнутри дверь, и они, увидав дочь в таком состоянии, спросили ее:

– Что с тобой стряслось? Кто-нибудь, насмеявшись над тобой, опозорил наш род?

Девушка, ничего не ответив, подумала так: «Если я скажу правду, то мне будет очень стыдно. Если же я скажу, что послушник насмеялся надо мной, то опорочу благородного человека, за что попаду в ад живых существ и буду обречена на многочисленные мучения. Поэтому не буду лгать, а скажу правду».

И, подумав так, она сказала:

– Когда я осталась одна охранять дом, пришел послушник за едой для своего наставника. Сжигаемая огнем страсти, я стала его домогаться. Но послушник, соблюдавший правила моральной дисциплины, не изменил им. Он придумал способ уединиться в комнате и там предал себя смерти. Я горюю оттого, что своим смрадным телом привела в негодность сосуд, исполненный чистоты, и тем самым совершила великий грех.

– Не мучайся, – сказали ей родители, – ведь в силу дхармы никто не вечен.

Войдя в дом, они увидели останки послушника, подобные красному сандаловому дереву от покрывавшей их крови. Поклонившись останкам, они произнесли хвалу, воскликнув: «Сколь превосходен не пощадивший ни тела, ни жизни ради соблюдения правил моральной дисциплины Будды!»

По царскому обычаю той страны, если у кого в доме погибал монах, то те платили штраф в тысячу золотых монет. Поэтому генен, взяв тысячу золотых монет, принес [царю] их во дворец.

– Великий царь! – сказал он. – Я совершил проступок. Прими эти золотые монеты.

Царь ответил на это домохозяину:

– В моей стране ты единственный, кто верит в три драгоценности и чтит святое Учение, а поэтому по натуре честен и непорочен в своем поведении. Так какой же проступок мог ты совершить?

Тогда генен, порицая свою дочь и восхваляя достоинства послушника, соблюдавшего моральную дисциплину, подробно рассказал обо всем, что случилось.

– Поскольку послушник ради соблюдения правил моральной дисциплины, – сказал царь, – не пощадил ни тела, ни жизни, то вины на тебе нет. Возьми назад золотые монеты. Я пойду вместе с тобой к тебе в дом, чтобы совершить жертвоприношение перед телом послушника.

И под звуки золотых литавр царь отдал всей своей свите такой приказ:

– Приготовьтесь сопровождать меня! Я иду в дом генена.

Прибыв в дом генена, царь посмотрел на останки послушника, имеющие вид красного сандалового дерева от покрывавшей их крови, и поклонился им, воздав хвалу добродетелям покойного. После этого останки были положены на колесницу, украшенную различными драгоценностями, и доставлены на обширную площадь для всеобщего обозрения.

Тогда эта девушка, редкостной в мире красоты, стала на возвышенное место, где каждый мог ее лицезреть. Дав себя всем хорошенько рассмотреть, она обратилась к многочисленным окружающим со следующими словами:

– Кто из вас не воспылал бы страстью к девушке столь прекрасной и на диво сложенной. А вот послушник, хотя еще не обрел духовный плод и обладал телом, подверженным рождению и уничтожению, ради соблюдения моральной дисциплины не пощадил ни тела своего, ни жизни. Сколь удивительно это!

Учитель послушника тоже был приглашен. Он наставил окружающих в. святой религии, и все собравшиеся выслушали его проповедь. После этого некоторые попросили разрешения вступить в монашество и соблюдать правила моральной дисциплины. Другие же породили мысль о несравненном духовном пробуждении. И все воистину радовались, выслушав слова Победоносного.