"Берег скелетов" - читать интересную книгу автора (Дженкинс Джеффри)

Онимакрис

«Этоша» выскользнула из Валвис-бея и скрылась в тумане. Он был отличной естественной завесой для нас, и, если ветер не посвежеет, туман не рассеется до полудня.

Как раз к этому времени мы должны быть поблизости от адских бурунов. А пока мы шли на ощупь, почти вслепую. Судно продиралось сквозь проклятую мглу всей мощью своих дизелей, распарывая форштевнем мрачные воды, почти недвижные, несмотря на бриз. Туман вливался сквозь открытые иллюминаторы, холодный, вязкий, но свежий, морской, не похожий на береговой смог с запахами города и грязи.

Я поднялся на верхний мостик. Отсюда туман казался еще гуще. Я вышел на правое крыло и увидел укутанного в пальто человека, смотрящего в сторону берега. Во мне закипела злоба. Если я взялся отвезти Стайна, это вовсе не значило, что позволю ему или его коллеге торчать на мостике.

Я толкнул незнакомца.

— Сию же минуту вон отсюда!

Человек повернулся, капюшон сполз у него с головы, и я увидел, что это женщина. Я уставился на нее в изумлении.

— Как вам будет угодно, — произнесла она.

Вся моя злость на Стайна прорвалась наружу.

— Какого дьявола! Что делать женщине на борту?! — негодуя, заорал я. — Если Стайн думает, что он может захватить с собой весь свой домашний скарб, тогда, клянусь богом, он ошибается! — У меня в голове молнией сверкнул план действия. Мыс Кросс! Да, я отправлю ее в лодке на берег под прикрытием тумана, и пусть она узнает, почем фунт лиха!

— Вон там, — взмахнул я рукой в сторону берега, — у соляного озера находятся несколько хижин. Я высажу вас, понятно? Я не потерплю женщину на борту! Она холодно посмотрела на меня и спокойно спросила:

— Не считаете ли вы, что это следует обсудить с доктором Стайном?

— Я не намерен ничего с ним обсуждать! И не потерплю его бабу на корабле. Хватит с меня его самого…

— Чтобы вы при мне больше не произносили этого слова!.. — отрезала она, в упор глядя на меня. — Значит, это вы и есть знаменитый капитан Пэйс?

Я собирался что-то ответить, но тут раздался возглас Джона:

— Просвет! В тумане просвет! Буруны по курсу, Джеффри!

Она улыбнулась.

— Идите, идите, Джеффри, — передразнила она. — Успеете расправиться со мной.

Я ушел.

— Только что их заметил, — доложил Джон. — Вон, гляди!

«Этоша» рвалась вперед. Джон нервничал. Я тоже. С Берегом скелетов шутки плохи. Туман на востоке начал редеть. Я направил бинокль туда, где, по расчетам, должен быть высокий холм.

— Сколько под килем, Джон?

— Двенадцать сажень.

— Отлично. Вот-вот покажется ориентир…

Светлый луч, словно прожектор, загорелся в матовом тумане. Солнце, как я и предполагал, отразилось от сверкающей белой поверхности соляного озерка. В его блеске я надеялся увидеть ориентир, но туман вдруг расступился, и мы без труда увидели холм.

— Пеленг высокого холма 33°, — улыбнулся я Джону, довольный разрешением сложной навигационной проблемы.

На мостике появились Стайн и женщина.

— Теперь вы верите, моя дорогая, что капитан Пэйс знает Берег скелетов не хуже, чем питейные заведения Валвис-бея. Взгляните! Ни карт, ни лоций — он все держит в голове. Кажется, так все просто, не правда ли? Но если бы он точно не знал, что делает, мы давно были бы на дне.

Женщина промолчала. Мне тоже было не до разговоров.

— Курс три-четыре-ноль, — приказал я.

«Этоша» круто развернулась.

— Так держать, — обернулся я к Джону.

«Этоша» направлялась к мысу Фриу.

— Через полчаса я остановлю машины и спущу на воду лодку, — обратился я к Стайну. — Эта женщина отправится на берег. Позаботьтесь собрать вещи.

Усмешка исказила лицо Стайна.

— Разрешите представить вам, — спокойно сказал он, — доктора Анну Нильсон, сотрудника Национального зоологического музея в Стокгольме.

Я взглянул на нее в холодной ярости.

— Доктор Нильсон, — невозмутимо продолжал Стайн, — является в настоящее время единственным ученым в мире, которому удалось обнаружить онимакрис… Нужно ли объяснять, что Анна Нильсон является моим главным помощником в этой экспедиции и будет сопровождать меня для того, чтобы установить, водится ли онимакрис на Берегу скелетов. Капитан Пэйс, вы должны понять, что и речи не может быть о том, чтобы высадить доктора Нильсон на берег. Она отправится со мной.

Что ж, если я хочу разделаться со Стайном, то отделаюсь и от нее… Вдруг я поймал себя на том, что не свожу с нее глаз. Я перевел взгляд на Стайна.

— Ладно… — буркнул я. — Но если у вас приготовлены еще какие-нибудь сюрпризы, лучше выкладывайте их сразу, иначе…

— Со мной еще только мой личный телохранитель Иоганн, — мягко произнес Стайн.

— Иоганн! — ахнул я. — Черт возьми, Стайн, что это значит?

— Это моя экспедиция, и вы должны будете высадить нас на берег в том месте, которое, как я надеюсь, вы будете любезны в один прекрасный момент показать мне на карте. Цель экспедиции — горы Бэйнса.

Такой наглости я не ожидал даже от него. Сперва эта женщина, затем умалишенный немец, а теперь еще и горы Бэйнса!

— Вы спятили, Стайн! — воскликнул я. — Ни один белый еще не бывал там!

— За исключением Бэйнса, — парировал Стайн.

— Неужели вы думаете, что я стану болтаться у Берега, скелетов, пока вы будете добираться до гор Бэйнса и обратно? По меньшей мере месяц уйдет на то, чтобы только дойти до них! Я согласился доставить вас на Берег скелетов, предполагая, что вы недолго пробудете там, ну, скажем, два-три дня…

— Вы заберете нас тогда, когда этого потребуют обстоятельства, — отрезал Стайн.

«Что ж, — хмуро подумал я, — они подписали себе смертный приговор».

— Давайте-ка лучше спустимся в кают-компанию и подробно изучим наш маршрут, — добавил Стайн и отправился за картой.

Я кивнул. Женщина пошла первой. Мы оказались в кают-компании вдвоем. Наступило неловкое молчание.

— Сигарету? — вдруг неожиданно предложила она.

— Не курю, — сказал я. — Вернее, почти никогда не курю.

На ее губах заиграла насмешливая улыбка.

— Боитесь испортить обоняние и разучиться по запаху определять, в каком именно месте у Берега скелетов вы находитесь?

Я невесело посмотрел на нее. Она глубоко затянулась.

— Вы капитан Макдональд, он же капитан-лейтенант Пэйс, не так ли? — спросила Анна, словно решившись на вылазку.

— Совершенно верно, — фыркнул я. — Капитан-лейтенант Джеффри Пэйс, кавалер ордена «За боевые заслуги», офицер королевского флота, разжалованный. Теперь рыбак. В настоящее время занимаюсь сомнительными занятиями неопределенного характера у Берега скелетов.

— Давайте, как говорится, поставим точку над «i», — продолжала она решительно. — Во-первых, вы, наверное, решили, что я «баба Стайна». Это ваши собственные слова.

— А что еще мог я подумать? — растерянно пробормотал я. — Молодая привлекательная женщина…

— Для вас женщина означает только одно, и вы имели наглость выложить это совершенно незнакомому человеку, — выпалила она. — Так уясните себе: Стайн мне нравится ничуть не больше, чем, например, вы.

Она закурила новую сигарету.

— Знаете ли вы, что значит для науки живой онимакрис?

— Нет, — ответил я запальчиво. — И не желаю знать. Стайна эта букашка интересует не больше, чем меня. Я не верю, что он ученый, посвятивший свою жизнь поискам маленькой козявки на благо науки.

Озлобление уступило место любопытству. Она это заметила.

— Послушайте, — сказала она, — мы с отцом приехали в Китай в разгар гражданской войны…

— Зачем мне знать подробности вашей биографии?

— Чтобы вам было понятно, почему я нахожусь здесь, — ответила она. — Я не питаю никаких иллюзий в отношении Стайна, так же как и вас, к слову сказать. Или этой экспедиции. Для меня важно только одно — онимакрис.

Я не хотел, чтобы она ушла от этого разговора.

— Есть что-то противоестественное в вашей страсти к этой козявке, — заметил я.

— Вы когда-нибудь почтительно разговаривали с женщиной? — нахмурилась она.

— Никогда. Именно за это меня выгнали с флота.

Она оставила мои слова без внимания.

— Мой отец был одним из виднейших энтомологов в мире, — продолжала она. — Не стану докучать вам рассказами о пережитых трудностях, о преследовавшей нас и течение многих месяцев угрозе смерти со стороны то одной, то другой из враждующих сторон, но в конце концов мы добрались до пустыни Гоби, где отцу удалось обнаружить онимакрис. Во время побега из Китая отец неожиданно скончался от сердечною приступа на борту сампана, неподалеку от устья Янцзы. Он умер ночью. Я узнала о его смерти только утром! Отца обокрали. Три бесценных экземпляра онимакрис, жизнь которых мы оберегали, даже когда наша собственная висела на волоске, были варварски растоптаны бандитами. То, чему отец посвятил всю жизнь, было уничтожено. В память об отце я хочу отыскать онимакрис. Я должна это сделать. Вот почему я здесь.

— Так что же вы не отправились за этим насекомым в Гоби?

— К сожалению, территория, где мы обнаружили онимакрис, теперь объявлена запретной. Вероятно, там расположена какая-нибудь ракетная база…

— Берег скелетов, где Стайн хочет высадиться, тоже запретная территория, и вы заблуждаетесь, если думаете, что мы действуем в рамках закона. Помогая вам, я тем самым содействую преступлению.

Она удивленно посмотрела на меня.

— Да, для меня это новость…, но Стайн хорошо вам заплатит.

— Черта с два! — огрызнулся я. — Я не получаю ни гроша за эту увеселительную прогулку.

— Не верю, — отпарировала она.

— Меня шантажировали, — резко сказал я.

— Шантажировали? — недоверчиво повторила она.

Стало быть, Стайн ей ничего не рассказал?

— Но… — она покачала головой.

— Никаких «но», — перебил я. — Если кто-нибудь пронюхает про этот рейс, вы будете в ответе так же, как Стайн и я. Если кто-нибудь из Валвис-бея или Виндхука будет отсутствовать в течение долгого времени, полиция сразу почует неладное, а она хорошо знает свои обязанности…

Нас перебил Стайн, вошедший в кают-компанию с цилиндрическим футляром в руках. Он подозрительно посмотрел в нашу сторону, молча достал из футляра карту и развернул на столе.

— Вот мой план, — коротко произнес он.

Это была небольшая карта, много меньше моих адмиралтейских, озаглавленная: «Ондангва. Всемирная аэронавигационная съемка».

На ней была нанесена территория от реки Хоаниб — южной границы Берега скелетов до реки Кунене — границы Анголы.

Карты этих мест всегда волновали меня.

— Никогда не видел этой карты, — пробормотал я.

Стайн ухмыльнулся.

— Очень рад, что есть карта Берега скелетов, которой вы, капитан Пэйс, еще не видели. Добавлю, что такую карту вы можете приобрести в Претории за пять шиллингов… Смотрите. Вот цель нашей экспедиции. — И он показал на хаотическое нагромождение гор к югу от реки Кунене, помеченное «горы Бэйнса». — Чтобы добраться туда, нужно было преодолеть гряду труднодоступных гор Хартманберге.

Я мог лишь восхищаться отвагой Стайна. Ни один белый человек, за исключением Бэйнса, никогда не бывал в этих горах, тянущихся на сотни миль и которые, как отмечалось на карте, были «не исследованы».

В сомнении я покачал головой.

— Но каким путем вы думаете добраться туда? — спросил я Стайна.

— А где вы собираетесь высадить нас? — в свою очередь, спросил он.

Я взглянул на карту. Решение было принято. Остров Двух кривых дюн останется моей тайной. Я указал на устье реки Кунене. На карте не были помечены ни одна мель, ни один порог или перекат. Да поможет господь тому, кто будет руководствоваться этой картой!..

Стайн остался доволен.

— Вот и отлично, — сказал он. — Видите ли, я намерен проникнуть в глубь материка по руслу Кунене. Оно сухо в это время года… Взгляните.

Он был полон энтузиазма. Анна обошла вокруг стола и через мое плечо принялась разглядывать карту.

— Поначалу придется обойти Посто Велхо — португальскую заставу. Русло прорезает горы Хартманберге, затем горы Онгеамаберга. Видите эти высохшие русла притоков Кунене? Так вот, пройдя миль семьдесят от устья, я затем пройду по одному из них к югу, к плоскогорью Нанголо Видите тонкую голубую линию? Это река Капупа. По ее руслу я и доберусь до сердца гор Бэйнса. А вот вершина Отжихипо — это моя первоочередная цель.

Анна обвела ногтем горы на ангольской стороне, совершенно не исследованные и помеченные на карте пунктиром.

— Очертания похожи на зайца, — задумчиво произнесла она.

— Вам понадобится заячья лапка в качестве талисмана, если вы окажетесь в этих горах, — произнес я.

Стайн невесело улыбнулся.

— Капитан Пэйс верит в талисманы, дорогая. У него есть талисман, который сводит людей с ума.

Она посмотрела на меня с недоверием. Во всяком случае, кости были брошены, поэтому я вынул из кармана свою счастливую пятипалую кисть. Анна потянулась к ней, но тут же в ужасе отшатнулась.

— Это высушенная человеческая рука?.. Вы не…

— Бога ради, перестаньте глядеть на меня как на чудовище! Впрочем, если хотите, я действительно отрезал эту руку у одного убитого мной человека и высушил способом, которому я научился в годы моего пиратства у берегов Южной Америки…

Стайн оборвал мою тираду.

— Успокойтесь, Анна. Этот талисман можно купить в любой деревушке в Южной Германии. Не так ли, капитан?

Вместо ответа я переменил тему разговора.

— Итак, я высажу вас и подберу ровно через месяц…

— …и также обеспечите экспедицию всем необходимым, — продолжил Стайн.

— Что вы имеете в виду?

— Хотя мы поднялись на борт судна под покровом ночи, мимо вашего внимания не могло пройти, что мы были без лагерного оборудования, без продовольствия, воды и всего прочего, необходимого для путешествия, — заметил Стайн.

И в самом деле, я даже не подумал об этом.

— Вот список, — он вынул из кармана сложенную бумагу.

— Но…

— Никаких «но», капитан! Вряд ли бы вы хотели, чтобы весь Валвис-бей видел, как грузятся на «Этошу» палатки, оборудование, продукты.

Я промолчал, только взял в руки длинный, отделанный перламутром циркуль из слоновой кости с остриями из игл дикобраза, который нашел среди вещей старого Саймона Пэйса, и провел им окружность радиусом в двадцать миль от устья Кунене.

Пока Анна с удивлением разглядывала циркуль, я орудовал на карте. На нее не был нанесен большой порог, находящийся приблизительно в двадцати милях от устья: на карте старого Саймона он был обозначен. Не был нанесен и второй порог, который находился дальше, милях в пятидесяти вверх по реке. Острова Двух кривых дюн на карте Стайна не было. Даже береговая линия была проведена прямой линией.

На время воцарилось молчание. Первым нарушил его я.

— Должен предупредить вас, что устье Кунене — это сплошные песчаные отмели и зачастую после сезона дождей оно неузнаваемо меняется. В зависимости от этого я только на месте смогу решить, где именно высадить вас, — солгал я.

— Вы хотите сказать, что не знаете подхода к месту высадки? — подозрительно спросил Стайн.

— Взгляните на вашу карту, — рассмеялся, я. — Есть ли на ней хоть одно подходящее место для высадки?

— Нет, — кивнул Стайн. — Именно поэтому я и обратился к вам. Ведь все карты у вас в голове.

«Очко в мою пользу», — подумал я.

— Если хотите знать, у меня в голове и устье Кунене, поэтому я приму решение на месте. Нельзя забывать о ветре, приливе, отливе и прибрежных течениях, — продолжал сочинять я. — И поэтому нечего решать, пока не увидишь своими глазами.

— Мне это не нравится, — нахмурился Стайн. — Я думал, что вы лучше справитесь с этим, капитан. Любой опытный шкипер может проделать то, что собираетесь сделать вы.

— Тогда давайте повернем обратно, и ищите себе другого, буду только рад, — огрызнулся я.

— А если ветер и течение окажутся неблагоприятными, когда же вы вернетесь за нами? — продолжал он.

Я получил истинное удовольствие.

— Тогда дело будет плохо, — признал я. — Сколько вам придется дожидаться — не знаю.

Его тонкие губы стали еще тоньше. Он погрузился в свои мысли. Я и не предполагал, что мое замечание обойдется мне так дорого.

«Этоша» шла вперед. Туман почти рассеялся. Я оставил мостик на попечение Джона — хотелось немного отдохнуть.

Добравшись до каюты, я скинул башмаки и лег на койку. Засыпая, я думал об Анне… Сквозь сон я услышал возглас Джона. Наверное, у моряков есть третье ухо, которое всегда начеку, даже когда мозг бездействует.

— Судно право по носу!

«Не может быть, не может», — диктовало мое сознание, хотя я тут же вскочил с койки.

Судно право по носу «Этоши»?! В три прыжка я очутился на мостике. Туман рассеивался, и меня ослепил бледный, едко-желтый свет.

Джон опустил бинокль.

— Ничего не вижу, но впередсмотрящий заметил его…

Неожиданно туман на западе раздвинулся, словно театральный занавес. И мы увидели судно, грузовой транспорт. Нос его смотрел на юго-восток. Позади виднелся ровный берег, на который набегали волны прибоя, а еще дальше низкие, серовато-коричневые песчаные дюны.

На мостике появились Анна и Стайн.

— Судно стоит здесь со времен войны. Это «Данедин стар». Оно выбросилось на мель, получив пробоину, — пояснил я.

Неудачливый транспорт, на котором все еще гордо возвышалась труба, словно продолжал идти по курсу.

— Взгляните, — я протянул Анне бинокль. — Спасательные плоты все еще закреплены на палубах.

— Я вижу пушки и танки! — возбужденно воскликнула она. — Нельзя ли подойти поближе?

Джон бросил на меня удивленный взгляд, когда я распорядился уменьшить ход и изменить курс, чтобы «Этоша» приблизилась к потерпевшему кораблекрушение транспорту.

— Они везли танки и артиллерию англичанам, сражавшимся на Среднем Востоке, — заметил Стайн, — а также покрышки для 8-й армии.

Анна бросила на него неприязненный взгляд. Мне показалось, что в душе она ненавидит Стайна. И это обрадовало меня.

— Счастье, для немцев — я имею в виду, что они налетели на подводную скалу, — продолжал Стайн. — Капитану следовало бы держаться подальше от берега, если он не капитан Пэйс… Не следовало идти на такой риск.

— Если хотите знать, — тихо произнес я, — «Данедин стар» был потоплен немецкой торпедой.

— Чушь, — отрезал Стайн. — Он напоролся на подводный риф. Небрежность. Случись такое с немцами, мы бы расстреляли капитана. «Данедин стар» сбился с курса. О том, что он был торпедирован, нигде не упоминалось.

«Этоша» прошла мимо своего мертвого собрата. Я подивился, откуда Стайн был так хорошо осведомлен о «Данедин стар».

— Вы слышали когда-нибудь о торпеде типа XXXI? — спросил я.

Анна и Джон внимательно смотрели на меня.

— Не слышали? Ее создали Блом и Фосс. Торпеда была выпущена из немецкой подводной лодки секретного типа. Могу рассказать вам, как это примерно было. Командир подводной лодки не спешил торпедировать корабль и отправить его на дно морское, боясь раскрыть себя. Он поступил умнее — просто следовал за «Данедин стар», дождался, когда транспорт окажется в этих опасных водах, и только тогда торпедировал его. Ни у кого не было сомнений, что «Данедин стар» напоролся на подводный риф. Хотел бы я встретиться с этим командиром-подводником.

Стайн оцепенело глядел на меня.

— Бог мой! — проговорил он наконец. — Только немец мог придумать такое!

— Стайн, вы забыли, что эту картину восстановил вам командир британской подводной лодки, — сказала Анна, потом перевела взгляд на меня. — Очень остроумная реконструкция происшедшего, капитан Пэйс. Неудивительно, что вы получили столько наград.

Я промолчал.

— Иди отдыхай! — обернулся я к Джону. — Я поведу корабль.

Следом за ним ушел Стайн.

— Вы разрешили мне находиться здесь… — произнесла Анна.

— Да, — коротко отозвался я.

Она подошла к борту, откуда был виден берег, и оперлась о поручень. Больше часа «Этоша» вырывалась из мрачных щупалец Берега скелетов. Береговая линия была ясно видна, и вдали, на расстоянии до ста миль, я мог разглядеть отдельные голубые просветы, на фоне которых виднелись горы.

Я подошел к Анне. Она молчала, словно не замечая меня, и продолжала разглядывать прибрежную полосу. Я не знал, с чего начать разговор.

— К вечеру похолодает. Вы простынете в свитере, — пробормотал я.

Она едва взглянула на меня. «Подобное начало разговора только того и заслуживало», — обругал я себя.

Анна вдруг обернулась, снова посмотрела на меня и, к моему удивлению, сама начала разговор.

— Я видела у вас старинный циркуль, — сказала она. — Нельзя ли еще взглянуть на него? В порядке обмена, — улыбнулась она и, сунув в карман брюк руку, что-то достала и спрятала за спину. Какая-то детскость была в этом движении. — Покажу, если вы покажете циркуль.

— Хорошо, — сдержанно ответил я. — Сейчас принесу.

Не торопясь я начал спускаться по трапу и вскоре вернулся с циркулем.

Она взяла у меня инструмент, провела пальцем по слоновой кости и удивленно потрогала острие.

— Из чего это?

— Это иглы дикобраза, — объяснил я.

Она разжала кулак. На ладони лежала крохотная пожелтевшая фигурка водоноса, вырезанная из слоновой кости, но без кувшина на плече. Он был отломан.

— Точно так же, как вы носите на счастье кисть руки, так и я повсюду ношу этот талисман, — произнесла она. — Видите, кувшин отломан. Фигурка водоноса попала в огонь, когда солдаты подожгли наш дом. С тех пор мы много лет находились в бегах.

Проворным движением она воткнула острие циркуля в пустое гнездо фигурки водоноса и принялась ее крутить. Затем посмотрела на меня и спросила:

— Много ли вы убили людей, капитан Пэйс? — Она резко обернулась ко мне. — Вы слишком долго общались с Берегом скелетов?

— Да, очень долго… Впрочем, завтра я вам кое-что покажу. Вы спросили — убивал ли я людей. Вы увидите трупы. Семьдесят пять трупов в одном стальном гробу и двадцать семь в другом.

— Это вы… вы в ответе за это?

— Целиком и полностью, — резко ответил я. — И я повторил бы то же самое при тех же обстоятельствах. Эти семьдесят пять человек должны были умереть, чтобы в живых остались миллионы. Это справедливо. Эти семьдесят пять шли на риск, так же как и я. Но победил я.

— Однако я слышала, что командование флотом сочло иначе.

— Да.

— Был ли у вас на суде защитник? — доискивалась она.

— Боже мой, да! — взорвался я. — Да, у меня был защитник, все как положено. Они… они покоятся вон там, — я показал на северо-восток, в сторону острова Двух кривых дюн.

Она ничего не упустила из того, что я сказал.

— И вы смирились с приговором?

— Какое это имеет значение? — выпалил я, потому что она разбередила, как мне казалось, давно зажившую рану. — Мертвецы — это уже история. Капитан-лейтенант Пэйс тоже уже история. А может быть, он тоже мертв?

Она не сводила с меня глаз.

— В Антарктике, — сказала она, — на маленьких, исхлестанных ветрами островках, таких, как Хэрд и Марион, обычная комнатная муха, приспособляясь к тамошним условиям, сбросила крылья, чтобы беспрестанные ветры не сдували ее в океан. Это энтомологический факт. А мне хочется думать, что и у вас когда-то были крылья.

Я был ошарашен.

— Если у вас есть сигарета, я нарушу свой обет и закурю.

Она молча протянула мне пачку и закурила сама.

— В первом случае, как я догадываюсь, была честная борьба, а во втором — с двадцатью семью людьми — нет?

— Это было старое грузовое судно, — тихо произнес я. — Если бы кто-нибудь остался в живых и поместил в «Таймсе» некролог, вы могли бы встретить там и мою фамилию: пропал без вести в море. У старого корыта не было никаких шансов на спасение…

Анна что-то раздумывала, глядя на меня.

— …Я не виноват, — продолжал я. — Даже если бы я находился на мостике в ту ночь, я бы не смог спасти их…

— Но вы не были на мостике и поэтому в ответе, — отрезала она.

— Вы не знаете фактов, — поспешил я заверить.

— Наверное, их никто никогда не узнает, если то, что я слышала о вас, — правда, — продолжала она. — Это все было противозаконно?

Я пожал плечами:

— Так же как и эта увеселительная прогулка… Только один человек заинтересовался бы гибелью судна и, не прибегая, однако, к помощи закона, хотел бы посчитаться со мной. Стайн грозил все рассказать ему.

Она посмотрела на меня.

— Я предполагала нечто подобное. Это подтверждает мое мнение о Стайне.

— И обо мне? — усмехнулся я.

Она уклонилась от ответа. Я пристально посмотрел на нее, но она отвернула лицо, полное печали и озабоченности.

— Значит, Стайн не вернется?.. — неожиданно спросила Анна.

Я протянул руки и взял ее за плечи. Она пыталась отстраниться.

— Вы тоже не должны были вернуться, — тихо произнес я.