Олег Николаевич Верещагин Мы живём на границе

От автора

Идея этой книги родилась в начале лета 2005 года.

С экрана истерично вопили об одиннадцати пропавших без вести соотечественниках "жители чеченской станицы Бороздиновская", демонстративно выселившиеся в Дагестан — подальше от "русского произвола". Жаловались на "несправедливое отношение" люди, при молчаливом одобрении и попустительстве которых в 1990–1994 годах было убито в Чечне до 30 тысяч и изгнано из своих домов — почти четверть миллиона русских… А мне все хотелось спросить: что это за невероять — ЧЕЧЕНСКАЯ СТАНИЦА с русским названием «Бороздиновская»? Станица — это поселение русских казаков…

ТАК ГДЕ ЖЕ НАСТОЯЩИЕ ХОЗЯЕВА ПОКИНУТЫХ ЧЕЧЕНЦАМИ ДОМОВ?..

Спросить было не у кого…

В конце 90-х годов я читал старую «Роман-газету» Ни названия произведения, ни фамилии автора я не помню. Врезалось в память только, что это был вроде бы один из «деревенщиков» со всеми им присущими достоинствами: заунывностью, неподвижностью сюжета, назидательностью и патетичностью изложения. Но один эпизод мне запомнился: как в 30-х годах мальчишка из казачьей семьи приводил домой друга-ингуша, а старая бабуля, помнившая еще, как горцы устраивали набеги на станицы и как отбивались казаки, осторожно спрашивала внука: "Он хучь мирнай?" — имея в виду, признает ли мальчишка-ингуш русскую власть… А казачонку было стыдно за «отсталую» бабку и он внушал ей, что те времена давно ушли в прошлое…

Бабуля оказалась права. Спустя полвека станицам казаков снова пришлось изведать все прелести соседства с так ничему не научившимися, свирепыми и жестокими «абреками», изменившими волчьим заветам предков-грабителей только в вооружении: вместо кремневых винтовок и коней — автоматы и джипы… Они сидели тихо, пока русские были сильны. И ждали своего часа.

Я писал книгу для подростков. Это «просто» приключенческая повесть с погонями, стрельбой, тайнами, дружбой и враждой. Но мне хотелось бы, чтоб мальчишки и девчонки из центральных областей России поняли: мир, о котором я пишу, мною — увы! — не выдуман. До него — полсуток поездом и он не отделен от нас никакими «временами». Я не выдумал ни одного эпизода повести, ни одного героя — положительного или отрицательного. Да, я перемещал их, как фигурки по шахматной доске, я давал им новые имена и фамилии, скреплял новыми, не существующими в жизни, связями и разрывал старые — каюсь, чтобы было интересней читать и легче писать. Но этот мир — РЯДОМ. Он ждет за порогом квартиры, за калиткой дома. От него не спрятаться за песенками "Фабрики звезд" или экраном компьютера, не скрыться под мамин подол или справку о непригодности к воинской службе.