"Танские новеллы" - читать интересную книгу автора

ЛИ ГУН-ЦЗО

ПРАВИТЕЛЬ НАНЬКЭ

Фэнь Чунь-юй, родом из Дунпина, был известен в У и Чу как удалой воин. Он любил вино и не признавал никаких авторитетов. Человек он был богатый и гостеприимный, хотя и вспыльчивый. За блестящие познания в области военного искусства Чунь-юя назначили помощником командующего войсками области Хуайнань, но за пристрастие к вину и строптивый характер его скоро разжаловали. Он приуныл, потом стал делать вид, что ему все нипочем, и запил вовсю. Жил он в десяти ли к востоку от уездного города Гуанлин. На южной стороне за его домом рос старый ясень; высокий, с длинными ветвями, он бросал густую тень далеко вокруг. Под ним-то каждый день и пировал Чунь-юй со своими приятелями, доблестными героями.

В девятую луну седьмого года правления «Чжэньюань»[36] Чунь-юй напился так, что ему стало нехорошо. Двое приятелей отвели его под руки в дом, уложили на веранде и сказали:

— Подремлите здесь! Мы покормим лошадей, помоем ноги, а когда вам станет лучше, уедем вместе.

Чунь-юй развязал головной платок, подложил его вместо подушки и внезапно впал в забытье. Словно во сне привиделись ему два гонца в пурпурных одеждах, склонившие перед ним колени. Они сказали:

— Нас прислал повелитель страны Хуайань, чтобы пригласить вас почтить его своим посещением.

Чунь-юй поднялся с кушетки, оправил платье и последовал за гонцами. У входа он увидел небольшой черный лакированный экипаж, запряженный четырьмя быками; вокруг стояло человек восемь свиты, которые помогли Чунь-юю сесть в экипаж.

Миновав главные ворота, они направились к старому ясеню и въехали в его дупло. Чунь-юй был очень удивлен, но не решился задавать вопросы. Перед ним расстилался живописный пейзаж: горы и реки, дороги, вьющиеся меж лугов и деревьев. Но все выглядело не так, как на земле.

Проехав несколько десятков ли, он увидел зубцы городской стены; экипажи и пешеходы непрерывно сновали по дороге. Сопровождавшие Чунь-юя люди сурово кричали: «Посторонись!» — и пешеходы торопливо разбегались в разные стороны. Экипаж въехал в главные городские ворота; за ними высилась башня, на которой золотыми иероглифами было написано: «Великое государство Хуайань».

Сторожа поспешили к Чунь-юю с поклонами. Появился всадник и громогласно возвестил:

— Повелитель приказал, чтобы его зять, прибывший издалека, отдохнул на подворье Восточного Блеска.

Повинуясь приказу, поехали дальше. Неожиданно показались широко распахнутые ворота. Чунь-юй вышел из экипажа и прошел во двор. Вокруг были узорные решетки, резные колонны, густые деревья, увешанные плодами... в глубине двора были расставлены скамьи с подушками и столы с блюдами, полными всяких закусок.

Все это очень ему понравилось.

— Прибыл первый советник! — провозгласил слуга.

Чунь-юй заспешил ему навстречу и вскоре увидел человека в пурпурной одежде, с табличками из слоновой кости у пояса; они вежливо поклонились друг другу, как подобает гостю и хозяину.

Советник сказал:

— Наш повелитель приветствует вас, не посчитавшего наше маленькое государство далеким захолустьем, и удостаивает вас предложением породниться.

— Как осмелюсь я, ничтожество, так далеко зайти в своих мечтах? — ответил Чунь-юй.

Советник предложил Чунь-юю следовать за ним. Шагов через сто они вошли в красные ворота. Несколько сотен воинов стояли рядами справа и слева, с копьями, секирами и трезубцами в руках. Они уступили им дорогу. Среди воинов Чунь-юй увидел своего старого приятеля Чжоу Бяня, в душе очень ему обрадовался, но окликнуть не решился.

Советник провел Чунь-юя в огромный дворец; придворная стража почтительно приветствовала его. На троне торжественно восседал человек огромного роста в парадной одежде из белого шелка и в красной расшитой шапке. Дрожащий от страха Чунь-юй не решался поднять глаза. Слуги, стоявшие вокруг него, велели ему поклониться.

— Из уважения к вашему почтенному отцу, который не пренебрег нашим маленьким государством, я согласен, чтобы моя младшая дочь Яо-фан служила вам, сударь, — обратился повелитель к Чунь-юю.

Чунь-юй только и смог что броситься перед ним на колени, но не решился произнести ни слова.

— Пока поживите у нас в гостях, а затем подыщем помещение для брачной церемонии, — сказал повелитель.

Первый советник провел Чунь-юя на подворье, где он предался размышлениям. Вспомнил об отце, полководце, который отправился на границу и попал в плен; до сих пор Чунь-юй не знал, жив он или нет. Он слышал, что отец участвовал в боях с северными племенами, очевидно, поэтому повелитель и знал его.

Голова у Чунь-юя была как в тумане; он не мог разобраться, что же все-таки с ним произошло. Вечером ему прислали брачные подарки — ягнят, гусей, парчу, шелка — чего только тут не было!

В окружении служанок явилось несколько тысяч девушек с такими именами, как Цветущий Тополь, Темный Поток, Первая Бессмертная, Вторая Бессмертная. В головных уборах из перьев зимородка и феникса, в накидках из золотой дымки, в платьях из лазурного шелка с золотыми украшениями, от которых рябило в глазах, девушки суетились вокруг Чунь-юя, стараясь развлечь и развеселить его. Они были изящны, красивы, речи их были любезны и изысканны. Чунь-юю трудно было отвечать им в тон. Одна из девушек обратилась к нему:

— Когда-то, сопровождая властительницу Линьчжи, я проходила мимо буддийского храма Великого Прозрения и в первом приделе увидела, как танцуют поломынь. Я с подругами сидела на каменной скамье у северного окна; в это время вы — тогда еще совсем мальчик — тоже приехали посмотреть. Вы подошли к нам, заигрывали, смеялись и шутили. Я и сестра Цюн-ин завязали узлом красные платки и повесили их на бамбук. Неужели, сударь, вы забыли это? А то еще помню, как в шестнадцатый день седьмой луны я в монастыре Сыновней Почтительности видела Шан Чжэн-цзы, верховного мудреца, и слушала, как учитель Ци-сюань читал сутру богини милосердия Гуаньинь. Я пожертвовала для монастыря две головных шпильки с золотыми фениксами, а Шан Чжэн-цзы дала коробочку из слоновой кости. Вы тоже были в зале храма и попросили учителя, чтобы он позволил вам посмотреть на шпильки и коробочку, а потом вздохнули и долго удивлялись. Поглядев на меня и моих подруг, вы сказали: «В нашем мире смертных ни людей таких, ни вещей не найдешь». Вы спросили, кто я и откуда, но я не ответила. Мы оба были охвачены сильным чувством и не могли отвести глаз друг от друга. Неужели вы не помните и этого?

— Воспоминание об этом хранится в моей душе, как же мог я забыть! — возразил Чунь-юй.

— Вот уж не думали, что сегодня породнимся с вами, — воскликнули женщины.

Появилось трое мужчин в высоких шапках с широкими поясами; поклонившись, они сказали:

— Нам приказано служить зятю повелителя.

Один из них показался Чунь-юю знакомым.

— Вы не Тянь Цзы-хуа из Фэнъи?[37]

— Да, — ответил тот.

Взяв его за руку, Чунь-юй стал беседовать с ним, как со старым другом, а затем спросил:

— Как вы попали сюда?

Цзы-хуа ответил:

— Отказавшись от службы и странствуя на досуге повсюду, я познакомился с князем Дуанем, который и дал мне разрешение прийти сюда.

— Известно ли вам, что здесь находится Чжоу Бянь? — спросил Чунь-юй.

— Господин Чжоу — знатный человек, — ответил Цзы-хуа. — Он заведует царской прислугой и наделен большой властью. Я несколько раз удостаивался его помощи.

Они беседовали и от души смеялись, как вдруг возвестили:

— Зять повелителя может идти!

Трое мужчин привязали меч к поясу Чунь-юя, надели на него чиновничью шапку и плащ.

Цзы-хуа сказал:

— Вот уж не думал, что буду сегодня свидетелем брачной церемонии. Никогда этого не забуду.

Множество людей шло впереди, освещая факелами дорогу. На протяжении нескольких ли сверкало золото, переливались перья зимородков, нефриты, хрусталь.

Чунь-юй, которого усадили в экипаж, был очень смущен и чувствовал себя крайне неловко. Тянь Цзы-хуа шутил и смеялся, чтобы рассеять его.

Девушки, подружки невесты, отправились вслед за Чунь-юем на колесницах, запряженных фениксами. Доехали до ворот с надписью: «Дворец Совершенствования». Здесь тоже были целые толпы бессмертных фей. Они велели Чунь-юю сойти с колесницы, подняться по ступеням и отдать поклон — совсем как в мире людей. Взвился занавес, за ним оказалась Цзинь-чжи, дочь повелителя, прекрасная, как все бессмертные феи. На вид ей было лет четырнадцать — пятнадцать. Брачная церемония была совершена по всем правилам, как в мире людей. С этих пор Чунь-юй с молодой женой жили в любви и согласии, и слава о них росла с каждым днем; их экипажи и кони, одежды, слуги, приемы уступали только императорским.

Повелитель предложил Чунь-юю вместе с военными отправиться на большую охоту к западу от его владений на горе Чудотворной черепахи. Там были прекрасные холмы, широкие и быстрые потоки, роскошные деревья, множество зверей и диких птиц. Вечером охотники вернулись с большой добычей.

На следующий день Чунь-юй обратился к повелителю:

— В счастливый день встречи ваша светлость упомянули о моем отце. Он был пограничным военачальником и, потерпев поражение, попал в плен к инородцам. Вот уже семнадцать или восемнадцать лет, как нет о нем никаких известий. Если вы знаете, где он, умоляю вас: разрешите мне повидать его.

— Почтенный мой сват служит начальником северных земель, и мы часто получаем от него известия. Но вы можете написать ему, незачем ездить, — ответил повелитель.

Чунь-юй попросил жену приготовить подарки и послал их с письмом к отцу. Через несколько дней пришел ответ. Чунь-юй убедился, что почерк, выражения, наставления, мысли, стиль — все у отца было таким же, как прежде. Отец спрашивал, жива ли его родня и как поживают односельчане; сообщал, что находится далеко, добраться до него трудно. От письма веяло грустью. Отец не разрешал сыну приехать к нему, но обещал, что в «году под циклическими знаками «Дин» и «Чоу»[38] мы свидимся с тобой и твоей женой».

Прочтя письмо, Чунь-юй был очень огорчен и не мог справиться с охватившей его печалью.

Как-то раз жена спросила Чунь-юя:

— Разве вы не собираетесь заняться делами государства?

Чунь-юй ответил:

— Я всегда жил праздно, не привык заниматься делами правления.

— Вы только возьмитесь, — настаивала жена, — я буду вам помогать.

Затем она сообщила об этом своему отцу.

Через несколько дней повелитель обратился к Чунь-юю:

— Мое владение Нанькэ плохо управляется, я уволил правителя. Думаю, что при ваших способностях эта должность для вас даже слишком низка. Собирайтесь в путь вместе с женой.

Чунь-юй с охотой принял приказ, и повелитель приказал придворным собрать Чунь-юя в дорогу. Золото, яшма, парча и вышивки, шкатулки с туалетными принадлежностями, слуги, экипажи, лошади — чего только не было в приданом дочери повелителя! Чунь-юй, смолоду проводивший жизнь в странствиях и приключениях, не смел даже надеяться на такую щедрость и был вне себя от радости.

Перед отъездом он обратился к повелителю:

— Я из военной семьи, плохо разбираюсь в науках и недостоин столь высокой должности; наверное, в чем-нибудь да нарушу государственные законы. Я понимаю, что один не справлюсь, но не желаю сложа руки ждать краха; поэтому я хотел бы заручиться поддержкой мудрых людей. Заведующий царской прислугой, Чжоу Бянь из Иньчуаня, — человек верный, умный, твердый и честный. Он строго следует законам и может быть превосходным помощником. Таков и Тянь Цзы-хуа из Фэнъи, человек чистой души, постигший в совершенстве основы всех законов. Этих двоих я знаю лет десять и ручаюсь, что людям с подобными талантами можно доверить дела правления. Чжоу Бяня я попросил бы назначить цензором Нанькэ, а Тянь Цзы-хуа — ответственным за финансы и земледелие. Быть может, тогда мои начинания будут успешны и не возникнет никакой путаницы в делах правления.

Повелитель исполнил его просьбу.

В этот вечер повелитель с супругой устроили пир в честь отъезжающих на юг. Повелитель сказал Чунь-юю:

— Нанькэ — область большая, земли там богатые, плодородные, народу много, и править им можно только путем милосердия. К тому же в помощь вам даны Чжоу Бянь и Тянь Цзы-хуа. Приложите же все усилия, чтобы содействовать процветанию страны.

Супруга повелителя обратилась к дочери:

— Господин Чунь-юй пристрастен к вину, упрям и еще молод. Долг жены — быть мягкой и почтительной. Если сумеешь стать такой — я буду спокойна. Хотя Нанькэ и пограничная область, но мы имеем с ней связь каждый день. И все же перед разлукой я не могу не плакать.

Чунь-юй с женой откланялись и отправились в путь; по дороге разговаривали, смеялись, веселились. Время прошло незаметно, и на следующий вечер уже прибыли в область Нанькэ.

Чиновники, монахи, старики, музыканты и певцы, гвардейцы и стражники, пешком и в экипажах все спешили им навстречу. На протяжении более десяти ли гремели приветственные возгласы, звенели литавры, грохотали барабаны. Люди в задних рядах становились на возвышения, чтобы увидеть нового правителя.

Показались бойницы городской стены; въехали в большие ворота, на них была доска с золотой надписью «Столица области Нанькэ». Впереди заалели красные балконы дворца, ощетинился лес копий, поднятых стражей.

Тотчас же по приезде Чунь-юй стал знакомиться с нравами и обычаями народа, выяснять, какие есть жалобы. Чжоу Бянь и Тянь Цзы-хуа занялись делами правления; в области воцарился порядок.

Двадцать лет Чунь-юй управлял областью; все процветало, народ прославлял его, воздвигал каменные плиты с надписями, восхваляющими его заслуги. В честь Чунь-юя был выстроен храм.

Повелитель высоко ценил зятя, жаловал его поместьями, повышал в ранге, назначил его своим помощником. За успешное управление Чжоу Бянь и Тянь Цзы-хуа получили большие чины.

У Чунь-юя было пять сыновей и две дочери. Юноши, как сыновья знатного сановника, заняли крупные чиновничьи должности; девушки были выданы замуж за княжеских родичей.

Слава и почести сыпались на Чунь-юя, во всей стране никто не мог с ним сравниться.

В этом году правитель страны Таньло пошел войной на область Нанькэ. Повелитель приказал Чунь-юю участвовать в обороне и сразить противника. Чжоу Бянь во главе тридцатитысячного войска был послан задержать вражеские войска у города Яотай. Презирая противника, Чжоу Бянь не учел его силы и потерпел поражение. Одному только Чжоу Бяню удалось бежать, ночью он прибыл в столицу. Вражеские войска с большими трофеями вернулись к себе. Чунь-юй арестовал Чжоу Бяня, пришел к повелителю с повинной, и тот простил его. В этот же месяц у цензора Чжоу Бяня появилась язва на спине, и он умер.

Дней девять спустя заболела и умерла супруга Чунь-юя. Чунь-юй просил отпустить его, чтобы отвезти тело жены на родину. Повелитель разрешил. Теперь Тянь Цзы-хуа, заведующий земледелием и финансами, был назначен правителем Нанькэ. Охваченный глубокой скорбью, Чунь-юй отправился в путь. Дорогу заполнили толпы людей; мужчины и женщины плакали и кричали, хватались за оглобли экипажа, стараясь задержать Чунь-юя.

Въехали в Хуайань. Повелитель и его супруга в траурных одеждах, плача, ожидали в предместье колесницу с телом дочери. Дали ей посмертное имя «Послушная долгу» и с большой пышностью похоронили на холме Свернувшегося Дракона в десяти ли к востоку от столицы.

Долгие годы Чунь-юй охранял мир на границах, установил добрые отношения с соседними странами, был в дружбе с самыми знатными людьми. Со времени своей отставки и возвращения в Хуайань он беспрерывно разъезжал по стране, завел много знакомств, приобрел последователей. Влияние его росло с каждым днем. Повелитель начал побаиваться его и подозревать в измене.

В это время один из государственных сановников представил повелителю следующий доклад:

«Большая опасность грозит нашему государству. Надо перенести столицу в другое место. Храм предков рухнет, возникнут раздоры с другими племенами; опасность близка!»

Считая, что опасность идет от Чунь-юя, повелитель отнял у него личную охрану, запретил путешествовать по стране и поселил в отдельном доме.

Чунь-юй много лет успешно служил правителем области и никогда не нарушал законов. Он роптал, негодовал и возмущался.

Узнав об этом, повелитель сказал ему:

— Больше двадцати лет мы с вами состояли в родстве; к несчастью, моя дочь преждевременно умерла, не удалось ей дожить с вами до старости. Это вызывает глубокую скорбь.

Супруга повелителя хотела оставить у себя внуков, чтобы самой воспитывать их, и поэтому повелитель добавил:

— Вы давно уже покинули свой дом; надо бы вам на время вернуться туда, чтобы проведать родных. Внуков наших оставьте здесь и не беспокойтесь о них. А через три года они вас встретят.

— Это же и есть мой дом, о каком же возвращении вы говорите?

Повелитель рассмеялся.

— Вы ведь из мира смертных, и дом ваш не здесь.

Чунь-юй будто очнулся от продолжительного сна, — понял, где он находится, и со слезами стал просить позволения вернуться к смертным. Повелитель приказал придворным проводить Чунь-юя; тот поклонился несколько раз и вышел. Снова увидел он перед собой двух чиновников в пурпурных одеждах, которые проводили его за ворота дворца. Там его ждал экипаж, уже попортившийся от времени, в нем он когда-то прибыл сюда. За воротами никого не было; это его и удивило, и сильно огорчило.

Чунь-юй сел в экипаж и, проехав несколько ли, оказался за воротами столицы. Горы, реки, ручьи и поля остались такими же, как в те далекие времена, когда он ехал на восток. Двое чиновников, провожавших его, держались с подчеркнутым пренебрежением. Огорченный этим, Чунь-юй спросил:

— Когда приедем в область Гуанлин?

Но те продолжали распевать песни, словно не слышали его вопроса, наконец ответили:

— Скоро.

Внезапно въехали в какой-то узкий проход. Показались родные места; ничто не изменилось вокруг. Охваченный сильной жалостью к самому себе, Чунь-юй невольно заплакал.

Спутники помогли Чунь-юю выйти из экипажа, ввели его в ворота и уложили на восточной веранде.

Удивленный и испуганный, Чунь-юй не решался встать. Чиновники несколько раз громко окликнули его. Чунь-юй очнулся и видит — мальчик-слуга метет двор, двое приятелей моют ноги рядом с его ложем. Заходящее солнце еще не успело скрыться за западной стеной, пустые кубки блестят у восточного окна. Оказывается, все это был сон, в котором он будто заново целую жизнь прожил.

Взволнованный Чунь-юй тяжело вздохнул, окликнул своих приятелей и рассказал им все. В большом удивлении они вышли вместе с Чунь-юем из дома, разыскали старый ясень с огромным дуплом у самого подножья. Указав на него, Чунь-юй объяснил:

— Вот это и есть то удивительное место, куда я попал во сне.

Решив, что это лисьи чары, оба гостя велели слуге принести топор, срезали с дерева наросты, рассекли ствол у подножья и стали рассматривать дупло. Внутри оказался ход, в который могла влезть целая кушетка. Там было очень светло, виднелись кучи земли, напоминавшие по форме городские укрепления и дворцы; в них копошилась масса муравьев. Была там маленькая красная башня, в которой жили два больших муравья, каждый примерно трех цуней длиною, с красными головками и белыми пятнышками на теле; им прислуживало несколько десятков больших муравьев, а остальные не смели приблизиться, так как то были повелитель с супругой. Это и была столица княжества Хуайань. Южнее имелся еще один ход, в котором тоже виднелось нечто вроде городских стен и башенок. Это была область Нанькэ, которой управлял Чунь-юй. К западу находился необычный ход, с виду тщательно замурованный. Внутри его были останки большой черепахи, размытые дождем; сквозь них проросла густая трава и почти совсем скрыла их. Это была гора Чудотворной Черепахи, где Чунь-юй охотился. К востоку шел извилистый ход, напоминавший свернувшегося дракона; внутри можно было разглядеть маленькую земляную насыпь, высотой немногим больше чи. Это и был холм Свернувшегося Дракона, где похоронили жену Чунь-юя.

Вспомнив все, что с ним произошло, Чунь-юй загрустил; он внимательно осмотрелся, — все в точности совпадало с его сном. Не желая, чтобы приятели испортили муравейник, Чунь-юй приказал прикрыть его. и оставить все как было.

В этот вечер лил проливной дождь, бушевал сильный ветер. На утро Чунь-юй заглянул в дупло, — муравьи исчезли. Так подтвердились ранее произнесенные слова: «Большая опасность грозит государству. Надо перенести столицу в другое место». Чунь-юй вспомнил о нападении войск страны Таньло и попросил тех же двух приятелей помочь ему разыскать следы этой страны. На расстоянии одного ли к востоку от дома Чунь-юя был высохший ручей. Рядом росло сандаловое дерево, так густо обвитое лианами, что через них не могли проникнуть даже лучи солнца. В дереве было маленькое дупло с муравейником внутри него. Быть может, это и была страна Таньло? Увы! То удивительное, на что способны муравьи, нельзя постичь до конца. Что же говорить о больших муравьях, которые скрываются в горах и лесах!

Привидевшиеся Чунь-юю во сне его старые собутыльники Чжоу Бянь и Тянь Цзы-хуа находились в это время в уезде Люхэ и не виделись с ним уже больше десяти дней. Чунь-юй послал слугу справиться о них. Оказалось, что Чжоу Бянь тяжело заболел и умер, Тянь Цзы-хуа тоже лежал больной в постели.

Поняв, что сон его о княжестве Нанькэ раскрывает превратности и неожиданности в жизни смертных, Чунь-юй увлекся даосизмом и отказался от вина и красавиц.

Три года спустя, в году под циклическими знаками «Дин» и «Чоу» он умер; было ему тогда сорок семь лет, и это совпало с тем сроком, который ранее назначил его отец.

Я, Ли Гун-цзо, в восьмую луну осени восемнадцатого года «Чжэньюань»[39] ехал из У по реке Ло и бросил якорь у реки Хуай; встретился там с Фэнь Чунь-юем и стал расспрашивать его о том, что с ним произошло. Позднее я несколько раз посетил его. Чунь-юй рассказал мне о многом, и все это были дела, действительно имевшие место в жизни. Из этих рассказов и возникло стройное повествование, весьма интересное и поучительное.

Правда, в истории Чунь-юя было много сверхъестественного и, казалось бы, не похожего на реальные события. Однако для тех, кто захватывает власть, она послужит хорошим уроком. И если кому-нибудь из потомков посчастливится очутиться в положении правителя Нанькэ, пусть не вздумает кичиться перед другими.

Ведь в похвале советнику Ли Чжао из уезда Хуачжоу сказано:

«Знатность, богатство и чин высокий, власть и могущество, что крушат государство, с точки зрения мудрого мужа мало отличны от муравьиной кучи».