"Судный четверг" - читать интересную книгу автора (Бахрошин Николай)

Пролог

^{Планета Казачок. 15 октября 2189 г.}

^{Подножье Скалистых гор,}

^{4-й укрепрайон войск Казачьего Круга.}

^{14 часов 08 минут.}

Земля проносилась совсем близко под днищем, Семен видел: высота #8212; метров пять-шесть, не больше. Черная земля. Черная, сухая и пепельная. Выжженная последними бомбардировками Штатов до полного смешения горючей химии с плодородным слоем. Бывшим плодородным слоем #8212; так правильнее.

Зловещая, в общем, картина, даже ирреальная в этом резком контрасте: темные, мертвые холмы и оплавившиеся камни под беззаботным, безоблачно-синим небом. Небу, как всегда, плевать на то, что происходит внизу. Истина, не требующая доказательств#8230;

Обычно в середине осени, когда спадает жара и поднимается уровень подземных рек, степь в предгорьях покрывается малиново-сиреневыми цветками болиголова, кустистыми и нарядными, как россыпь детской мозаики. Семен помнил #8212; еще в прошлом году степь в это время казалась праздничной и пахла до головокружения.

Нельзя сказать, что ему нравился резкий, дурманящий запах болиголова. Трудно, наверное, найти человека, которому бы он действительно нравился. Болиголов #8212; название говорит само за себя. Просто несколько лет назад, вот так же в середине осени, их было двое в степи #8212; он и она. И одуряюще пахли ковры цветов, и кружилась голова от этого запаха, и весь мир мелькал и кружился до замирания сердца, как пестрая, балаганная карусель, сорвавшаяся с шеста#8230;

Сколько лет прошло? Не очень много. Или #8212; очень? Сейчас казалось #8212; целая жизнь пролетела с тех пор, как он пьянел от любви, чувствуя, что на глаза наворачиваются настоящие теплые слезы нежности.

Нет, это была не жена#8230; Жена как раз оставалась дома и плакала на кухне, прячась от детей за закрытой дверью. Он знал, догадывался, что жена уже все поняла, и ждет, и плачет, и проклинает, наверное, его и ее. Но поделать ничего не мог, да и не хотел. В тот момент #8212; не хотел#8230;

Ему потребовался почти год, чтобы взять себя в руки и зачеркнуть ее навсегда.

Он это сделал. Вычеркнул. Скорее #8212; вырвал. Не ради себя, не ради жены, даже не ради карьеры кадрового офицера, которого прочили в академию Генерального штаба. Ради детей. Они, маленькие, любимые, родные, уж точно не виноваты, понимал он даже в угаре.

И все вроде наладилось. Жена перестала плакать. Забыть не смогла, конечно, Семен чувствовал, что не забыла, но вслух старалась не вспоминать. Она все-таки хорошая женщина, понимающая и деликатная на удивление#8230; Была хорошей.

Семен тоже не забыл. Для него так и осталось: резкий запах болиголова #8212; привкус измены. Тоже резкий и острый. Одновременно сладкий, и горький, и обжигающий, как острые пряности. Тревожащий и будоражащий до сих пор.

#171;Как первое, мягкое опьянение по-хорошему кружит голову и делает жизнь настолько беспечной, что кажется, завтрашнее похмелье никогда не наступит, так, наверное, и любовь, #8212; думал он сейчас. #8212; Кружит и забирает всего целиком#8230;#187; Странно, что он так плохо помнит ее лицо, лицо той, из-за которой плакала его жена. Вот тело, пожалуй, помнит. Упругий, шелковистый живот, выразительный изгиб талии, тонкой до нереальности. Отчетливо помнит коричневые соски с почти незаметными светлыми волосками вокруг, россыпь родинок на левом плече, маленькую кисть с длинными, тонкими пальцами, которые часто казались ему почти прозрачными.

Эти прозрачные перламутровые пальцы доверчиво ложились на его ладонь, а она казалась рядом с ними слишком грубой, слишком земной#8230;

Ее звали Стелла#8230; Звездное имя. Красивое имя. Такое же красивое, как сама она. Тогда это имя представлялось ему почти молитвой. Можно было шептать и шептать до бесконечности #8212; Стелла, Стелла, девушка-звезда#8230;

Познакомились они случайно, она работала на Казачке в какой-то геологической экспедиции от какого-то фонда со сложносочиненным названием. И почти сразу стали близки#8230;

И ведь все равно не успел с академией, усмехался он, вспоминая. Война началась. Все кругом спутала и перемешала. Так и не вышло из него штабного полковника#8230;

Да, это была его жизнь, его запахи, его память#8230;

А теперь его лишили памяти. И степь больше не имеет ни вкуса, ни запаха. О цветах вообще говорить не приходится, лучше ни о чем не говорить#8230; Теперь!

#8212; Ваше благородие! #8212; позвал водитель гравимобиля, младший урядник Петр Зимин.

#8212; Слушаю, #8212; не сразу откликнулся Семен.

#8212; А я вот что думаю, ваш бродь#8230; Думаю, сколько же теперь пахать экотехникам, чтобы все восстановить как было? Лет десять-пятнадцать, никак не меньше. А вы как думаете, господин есаул?

#8212; Я, Зимин, не думаю. Я знаю, что как было #8212; уже никогда не будет. Никогда! #8212; жестко подчеркнул Семен, отвечая скорее собственным мыслям, чем водителю.

#8212; Нет, но война-то кончается. Говорят, скоро уже. Совсем скоро. Уже мирные переговоры начались между штатовцами и нашими#8230;

#8212; Ну!.. Обещала улита быть, так до сих пор едет. Или не так, казак?

#8212; Так точно, #8212; согласился урядник.

Они замолчали. Зимин, видимо, почувствовал, что комбат не в настроении трепаться. Привычно уставился в лобовое стекло, поддергивая штурвал и перещелкивая кнопки. Вел раздолбанный батарейный гравимобиль уверенно и аккуратно. Приподнимал его над землей ровно настолько, чтобы не оставлять за кормой длинный шлейф пепла, снесенного воздушной волной.

#171;Да, только пепел#8230; А что еще они могут оставить? #8212; не слишком последовательно рассудил Семен, снова сползая мыслями в вязкие, тягучие воспоминания. #8212; От всей этой войны #8212; только пепел! Черная сажа с кислым привкусом химии, что скрипит на зубах и набивается в поры хуже, чем самый мелкий песок#8230;

Четвертый год войны#8230; Больше нет на свете ни жены, ни детей, погибших в орбитальных бомбардировках в самые первые, самые тяжелые месяцы. И степь не пахнет, и цветы не цветут, и даже лицо девушки с красивым именем Стелла, этот нежданный, неожиданный подарок судьбы, который чуть не перечеркнул все его налаженное довоенное существование, он толком не может вспомнить#8230;

Девушка-звезда не смогла, а война #8212; запросто. Разом разрушила все#187;.

Если бы кто сказал ему тогда, до войны, что пройдет немного времени, и все его семейные страсти, бурлящие, как борщ в скороварке, станут не важны, совсем не важны#8230;

Нет, не поверил бы!