"Самки" - читать интересную книгу автора (Анохин Сергей)

19 августа 2007 года Михаил Стерхов – Ученый

Вот и последний поворот. Теперь по прямой.

Сколько? Три.

Запиликал мобильник.

– Время!.. – рявкнул все тот же чавкающий баритон.

– Через пять минут! – взмолился Михаил.

– Знаешь, что за пять минут сделать можно?

– Уже подъезжаю…

В трубке раздались гудки.

Где тут эта чертова забегаловка?!.. Вот она. И припарковаться негде.

Михаил резко затормозил почти посреди дороги. Под пронзительные гудки и громкий мат выскочил из машины и побежал к двери кафе.

Десять крутых бетонных ступенек, скрипучая с липкой ручкой дверь, зал. Дымный, вонючий, грязный, шумный.

Наискосок от входа – замызганная стойка, уставленная тарелками с засохшими бутербродами. Пять длинных деревянных столов. Голые, будто липкие, стены. Неистребимый запах пивного перегара.

Свободных мест практически не было. Лишь у двери в коридор, ведущий в кухню и сортир, за столом дремал какой-то старик, крепко вцепившийся в недопитую кружку с мутным пойлом.

Михаил опустился на отполированную сотнями задниц скамью. Старик тут же открыл глаза, подозрительно оглядел нового соседа и, похоже не найдя в нем ничего примечательного, снова отключился.

Он вытащил сигареты, закурил, еще раз через плечо оглядел зал. Где они? Нет, среди обретающихся в этом богоугодном заведении не было ни одного хоть мало-мальски напоминающего человека, способного на похищение Леси. На лбу у таких, конечно, не написано «я – бандит», но отличить нормального алкаша от этой сволочи он бы смог, навидался всяких…

Ждать…

Вообще-то надо было позвонить в ментовку. Это было по понятиям. Если берут в заложники члена семьи – нормально, что человек обращается в органы, это все понимают, никто не осудит. А менты на похищение сразу задницу даже без проплаты поднимают, у них это вроде кодекса чести, хотя какая, на хрен, у них честь… Но эта игра сразу пошла не по правилам, не должны были Лесю брать. Так что придется тебе, Стерхов, обходиться с ними своими силами.

С ними… С ними… А кто ж они такие? Ладно, это потом. Сейчас главное – Леська.

Где они ее забрали? Возле работы? Он тут же представил офис на Мясницкой. Там своя стоянка, во дворе, за охраняемыми воротами. Вот черт! Значит, она была без машины. Если бы устроили ДТП, она бы никогда из своего «Самурая» не вылезла. Наоборот, заперлась бы и начала названивать всем. В крайнем случае, мента дождалась, и то не факт, что и тогда бы дверцу открыла. Нет, с телкой в машине никто связываться не станет, это аксиома.

Но куда она без тачки собралась?

Может, договорилась с кем-то, что ее возле «Стерхов-Моторса» захватят…

«Стерхов-Моторс»… Концерн… А начиналось-то все с вонючего никому не нужного цеха по переработке пластикового вторсырья. Еле нашли тогда тот заброшенный заводик в Богом забытой промзоне.

Михаил посмотрел на часы. Прошло десять минут. Никто не звонил, никто не подходил.

Ждать…

Мысли путались. Почему-то совсем не к месту и не ко времени – может, от духоты и жары – снова вспомнилась та давняя зима, когда они впервые приехали смотреть свой неожиданный трофей.

Им не нужен был этот цех, который бывший хозяин за долги переписал на Михаила. Собирались сразу втюхать кому-нибудь. Но Перстень убедил: время халявы кончилось, надо заниматься делом, а производство – всегда производство. Хоть пластиковое, хоть туалетной бумаги…

Кругом лежал снег, сугробы, а вокруг завода – сплошная грязь непролазная, только в болотных сапогах и пройдешь, а на машине через эти хляби и вовсе не проехать, разве что на КамАЗе. На нем и привозили сюда сначала с помоек, а потом с городских свалок полиэтилен. Повезло еще, что тот первый заводской экструдер[1] был почти в рабочем состоянии, быстро наладили. И начали гнать полиэтиленовую вторичку. Сначала по двести кэгэ в сутки. Качество было не ахти какое – только на дешевую упаковку для станков. Работягами тогда, не то что сейчас – по конкурсу, – просто бомжей нанимали. За ночлег и хавку. Они и работали соответственно.

Михаил вздохнул, вспоминая беспрерывные скандалы с покупателями и постоянную ругань с рабочими.

Потом снова подфартило. Нашелся вконец спившийся гений-технолог и за копейки наладил экструдер, пошел нормальный регранулят,[2] скорость увеличилась. По две-три тонны в день поперло. И продавали уже дороже: на корзинки для мусора, на коврики для машин. Стерхов практически сутками торчал в этом гадючнике. Даже на трассу выезжать перестал. Летом, когда почти все бомжи разбежались, не только Беседу к станку загнал, сам за пульт встал. Или, как бешеная собака, по городу круги нарезал, с хозяевами свалок договаривался, старую полиэтиленовую пленку у них по дешевке скупал, а свой гранулят кому только не впаривал…

– Эй, тут не гостиница, тут люди культурно отдыхают!

Михаил вздрогнул будто внезапно разбуженный ушатом ледяной от глубокого кошмарного сна. На него напирала пудовой грудью мощная седая старуха в грязном порванном фартуке. Она не глядя махнула по столу мокрой вонючей тряпкой, разбрызгивая в стороны капли разлившегося пива. Естественно, половина попала на Михаила. Он уже второй раз за день достал бумажник, порылся, извлек сотню, протянул старухе:

– Одно пиво. Себе. Сдачи не надо.

Уборщица одобрительно хмыкнула, сурово посмотрела на мирно посапывающего старика и, громко шаркая разношенными до полной бесформенности шлепанцами, неторопливо перешла к соседнему столу.

Двадцать минут уже. Сколько еще? И надо ли еще? А что остается?

Он сунул руку в карман в поисках сигарет и почувствовал, как что-то острое царапнуло тыльную сторону ладони… Вензель на несессере.

Леся. Лесенька, они за все ответят! Только ты не подведи, дождись меня, милая. Если ты со мной будешь, мы все назад вернем. Это наш завод. Только наш!

Снова, как в ускоренных кадрах кинохроники, замелькали события прошлых лет.

Ему везло. Он сторговался с грузчиками на заводе медоборудования, и те начали исправно поставлять ворованную полипропиленовую первичку, по три тонны в неделю. Попотели, конечно, когда вывозили ее по ночам по липовым документам. Сколько раз гаишники на трассе останавливали. Обычно откупались, а иной раз приходилось уходить в отрыв после разборки… Зато и прибыль выросла в разы. Именно на этом ворованном полипропилене и поднялись. Через год купили первую итальянскую линию. Заодно и весь заводик приватизировали, привели в цивильный вид.

А потом уж развивали собственные технологии, производство, полностью освоили весь цикл переработки. Даже – как там Леська в рекламном листке написала? – «стал нарабатываться научный, теоретический и практический потенциал, позволивший совершить резкий рывок в технологическом процессе». Тогда и развернули собственное производство автоаксессуаров. И тут же начались терки с мусорниками, войны с конкурентами.

Но оно того стоило! Сейчас из собственного материала гонят листовой полиэтилен, пластиковый прокат, оргстекло. Новое импортное оборудование для проката-формовки-штамповки. К тому времени уже была собственная, почти «белая», станция техобслуживания, можно сказать, прощальный подарок Перстня – он-то к тому времени с голимым криминалом завязал. И на этой СТО развернулась бойкая торговля порогами, локерами, спойлерами, бамперами.

Это уже не свечной заводик, это современное производство. Ну и деньги, конечно, и имидж. Если б не этот стерховский завод, хрен бы итальяшки согласились дилерский договор подписывать. И вот уже «Концерн Стерхов-Моторс» – официальный дилер «Мазерати». Прямо-таки классический представительский центр развернули. Продажа машин, оригинальных запчастей, дополнительного оборудования, а также техобслуживание и ремонт. Все заточено под родные условия: двухсторонняя оцинковка кузова, усиленная подвеска, возможность использования этилированного бензина. Полная таможенная очистка. Кредит, лизинг. Короче, солиднейшая фирма – белее белого. И теперь вот новый контракт…

Но это уже другая фирма, и владелец в ней – не один Стерхов, еще Настя, Антон.

Год назад муж его бывшей пассии, Игорь, подвизавшийся в Департаменте международного сотрудничества Министерства промышленности и энергетики, весьма поспособствовал расширению cтерховского бизнеса. Но поставил условием, что совладельцами дилерского центра станут его жена Настя и ее брат Антон – сам-то координатор структурных подразделений Минпромэнерго за рубежом, как государственный чиновник, на это права не имел. И Михаил согласился. Потому что перед Настей испытывал неизбывное чувство вины – за то, что бросил, за то, что обидел, короче, за все, чего лишил. А Антон…

Антон…

Завтра, это все завтра. Сейчас только Леся. Ну где тут эти уе…

– Закурить не найдется?

Над ним навис толстопузый щетинистый очкарик в неопределенного цвета жилетке с неисчислимым количеством карманов. Эти дешевые китайские изделия почему-то пользуются необыкновенным спросом у малоимущих пенсов, зачем-то подумал Михаил, даже прозываются пенсионерскими.

Он оглядел мужика. Лет сорока с хвостиком, ручищи, хоть и здоровые, но не рабоче-крестьянские. На высоком лбу, частично завешенном давно не стриженной сальной челкой, как клеймом проставлено высшее образование. Скорее всего, гуманитарное – технари иначе выглядят, более опустившимися, что ли. И по осанке – по тому, как стоит, как руки держит, – бывший спортсмен, вероятно борец. Но потрепала судьба.

– Найдется, – Михаил подвинулся, уступая место.

– А давай-ка выйдем на воздушок, Ученый. Перекурим, потолкуем…

Вот оно! Точно рассчитали. Пока он здесь парился, они проверяли, нет ли подставы рядом.

Он как-то сразу успокоился, затушил сигарету, неторопливо поднялся и развернулся к выходу.

– Не-е, нам туда. – Мужик указал на проход в подсобку. – Иди вперед, я тебе путь покажу.

Внутри было еще грязнее, чем в общем зале. Сырые липкие стены, покрытые широкими, в палец, замысловато бегущими в разные стороны трещинами. Такого же светло-коричневого цвета щербатая плитка на полу. Фанерная дверь в сортир с огромной (видимо, молотком пробитой) дыркой вместо ручки, урчание воды в унитазе. Какие-то неопределенного возраста и пола работники, не обращающие ни на кого внимания. И мерзкий, навечно неизбывный запах гнили…

За спиной командовал очкастый:

– Теперь налево… Наверх!

Скрипучие дощатые ступеньки, узкая площадка, приоткрытая железная дверь с болтающейся на одном гвозде задвижкой…

Михаил почувствовал сильнейший удар в задницу и, зацепившись за высокий порожец, вылетел во двор.

Краем глаза он успел заметить хилые кустики, никогда не видевшие солнечного света, пожухлую траву, ежедневно заливаемую десятками литров собачьей мочи, покосившийся штабель старых ящиков, услышал визг дверной пружины…