"Боевое братство" - читать интересную книгу автора (Трэвисс Карен)

Глава 10

ВОЕННО-МОРСКАЯ БАЗА ФЕЗОР, СЕВЕРНЫЙ ПРИЧАЛ, ПЯТЬ ЧАСОВ УТРА. ЗА ДВА ДНЯ ДО ОПЕРАЦИИ «УРАВНИТЕЛЬ» И ЗА ШЕСТНАДЦАТЬ ЛЕТ ДО ПРОРЫВА

Карлос уже не надеялся, что рота «С» когда-нибудь снова увидит дневной свет.

До зари оставалось еще около двух часов, на улице заметно похолодало. В воздухе пахло машинным маслом и сгоревшим топливом. Перед глазами возвышалась серо-стальная стена. Карлос запрокинул голову, и стена превратилась в борт военного корабля, на котором облупившейся красной краской было выведено название "Калона".

Вряд ли можно было считать «Калону» гордостью военного флота. Корабль не отличался грандиозными размерами и имел мрачный, неприглядный вид. Если бы не вымпел Коалиции, неподвижно свисавший с гюйс штока, «Калону» можно было бы принять за грузовой транспорт. У нее как будто обрезали корму и заменили половиной парома. Это был десантный корабль, плавучий док для надувных плотов с вертолетной площадкой, занимавшей третью часть палубы. «Калона» строилась не для того, чтобы производить впечатление. Судно было предназначено для доставки на берег войск и транспортных средств.

— Здесь, по крайней мере, есть лесенки, — сказал Карлос, кивая в сторону мостков. — На этот раз я не утону.

В строю ожидавших посадки солдат стояла почти полная тишина. Кое-кто даже спал, присев на вещевой мешок и положив голову на колени или согнутые руки, в любой момент готовый по знаку соседа встать по стойке «смирно», если мимо пройдет офицер или наконец начнется погрузка. Солдаты в достаточном количестве получали все, что им было нужно: обмундирование, продовольствие, деньги, — но только не сон. Сна им всегда не хватало, и они спешили воспользоваться любой предоставленной возможностью.

Карлос и сам подумывал, не вздремнуть ли немного.

— Это называется сходни, — поправил его Маркус. — Не лесенки.

— Спасибо, адмирал Феникс…

— Ты получил вчера вечером весточку от Дома?

— Он оставил мне сообщение, и я оставил для него сообщение. Чем бы он там ни занимался, ему приходится помалкивать. Мария сказала, что разговаривала с ним не дольше тридцати секунд.

— Паршиво.

— Я с тобой согласен. — Карлос чуть наклонился вперед, чтобы рюкзак не резал плечи. — Что-нибудь еще?

— Ты о чем?

— Ты же на что-то злишься. Я слышу по голосу. Ты звонил своему старику, верно?

Маркус все так же сидел к нему спиной, и Карлос видел только высокий ворот бронекостюма и тугой узел банданы.

— Да.

— И?..

— Я сказал, что мы готовимся к отплытию. Он воспринял это совершенно спокойно. И конец разговору, как обычно.

Карлос понимал не хуже самого Маркуса, что старший Феникс не мог заставить себя сказать, как он беспокоится о сыне, или боится, или не хочет, чтобы тот служил в армии. Что-то заставило Адама Феникса промолчать о бегстве матери Маркуса — чувство вины, боль или уязвленная гордость, — и теперь он не мог разговаривать начистоту. А Маркус в своем упрямстве не многим отличался от отца.

Что за сумасшедшая семейка!

Зато Карлос без всяких вопросов знал, что его родители будут ждать на старой артиллерийской батарее у выхода из залива Фезор, чтобы помахать рукой уходящей «Калоне». Это будет почти тайный выход из маленького грузового порта, без шумихи и оркестра, и солдаты не станут выстраиваться на верхней палубе, чтобы показаться провожающим. Но их семьи всё знали. И они придут.

— Ты сказал ему насчет "Калоны"?

Маркус немного помолчал, затем обернулся:

— Нет. — Он выглядел скорее растерянным, чем сердитым. Растерянным и огорченным. — А он не спросил.

— Ты все можешь исправить, когда вернешься домой, — сказал Карлос, пытаясь немного оживить разговор. — Ты станешь настоящим героем войны, а он обрадуется, что ты вернулся живой. Между вами все будет по-другому.

— Да, — протянул Маркус и снова отвернулся к кораблю. — Как и после любой другой операции.

Группа моряков вышла на палубу; они облокотились на ограждение и стали разглядывать ожидавших посадки солдат.

— Эй, сухопутные крабы! — закричал один из них. — Как вам удалось попасть в роскошный круиз, ленивые раскормленные тупицы?

Кроме "сухопутных крабов" у них в запасе имелись и еще более язвительные прозвища. Веселая перебранка между двумя родами войск обычно снимала напряжение. Морякам казались смешными громоздкие доспехи солдат. И привычка широко расставлять ноги, чтобы не цепляться набедренными ремнями и тяжелыми ботинками, только усиливала это впечатление — точь-в-точь крабы. Эта кличка прочно укрепилась за пехотинцами. Но сегодня Карлос не хотел отвечать. Холодная вежливость — вот о чем стоило бы побеспокоиться.

— А что там было? — спросил Маркус, невосприимчивый к насмешкам. — В сообщении Дома?

— Какая-то чепуха о захватывающем эксперименте, о котором он не может нам рассказать. Он превращается в настоящего десантника. Теперь я начинаю чувствовать себя младшим братом.

— Похоже, он доволен службой.

Да, Дом был счастлив. У него была насыщенная жизнь, любимая жена, здоровые дети — Карлос не сомневался, что со вторым ребенком все будет в порядке, — и работа, которая ему нравилась. Он получил все сразу, и довольно рано для своего возраста. Дом попал в ситуацию, которую большинство его сверстников сочли бы кошмаром, но ему это нравилось. Таков был Дом. Карлос невероятно гордился им и лишь чуть- чуть чувствовал себя обойденным.

Он еще ничего не купил к дню рождения Дома. Надо будет заняться этим, как только они вернутся.

— Она идет, — пробормотал Маркус, оглянувшись через плечо. Затем набрал полную грудь воздуха. — Солдаты, подтянись!

Маркус мог услышать майора Штрауд за километр: если не топот ее ботинок, то командный голос. Она промаршировала вдоль строя солдат, отдала честь, а потом свернула к сходням, чтобы приветствовать ожидавшего наверху офицера. Только когда Карлос отвел взгляд в сторону, он увидел, что вслед за майором пришла группа штабных и связных кадетов, в том числе и ее дочь Аня, на этот раз в серой рабочей форме.

— Она как точная уменьшенная копия своей матери. Наверное, будет наблюдать за операцией с корабля. Черт, это ужасно, что кадетов допускают так близко к передовой…

Маркус взглянул в сторону, не поворачивая головы. Аня в этот момент, покачиваясь на высоких каблуках форменных туфель, преодолевала сходни.

— Зачем они заставляют офицеров вспомогательной службы носить такие высокие каблуки? Она же сломает себе шею.

Солдат, стоявший впереди Маркуса, — казалось, он ни на что не обращал внимания, — вдруг испустил преувеличенно томный вздох:

— В таком случае ты сможешь оказать ей первую помощь, Феникс. Всем известно, что ты сохнешь…

В спокойном голосе Маркуса едва обозначилось напряжение:

— Я вижу, среди нас появился комик…

Парень больше не произнес ни слова.

Строй солдат наконец пришел в движение, и под ботинками Карлоса завибрировали доски трапа, соединявшего «Калону» с настилом причала. Путь до отведенной им палубы, казалось, занял целую вечность. Маркусу пришлось не раз напомнить себе, что перемещение солдат в полном вооружении и броне по узким переходам и крутым лесенкам — трапам — требует немало времени.

Бойцов собрали в помещении кают-компании 1Е2 — по крайней мере так было указано на переборках. На данный момент это было все, что знали Карлос и Маркус. Им оставалось неизвестным главное: куда направляется "Калона".

— Я видел ванные комнаты большего размера.

Карлос в своем бронекостюме едва мог повернуться. Вдоль стен стояли ярусы коек, но проскользнуть гуда было практически невозможно.

— Тай, убери свою спину.

Для Калисо явно требовалась отдельная палуба. Он посмотрел сверху вниз на двух матросов, пытавшихся направить солдат в отведенные им помещения.

— Этот корабль строили для очень мелких людей.

— Не обращайте на него внимания, — сказал Карлос. Ему требовалось расположить к себе команду. — Он просто болтает. Здесь есть такое место, откуда можно увидеть выход из гавани при отплытии?

Матрос показал на коридор, заполненный солдатами, пытавшимися составить оружие и при этом не задавить друг друга.

— Вверх по трапу и на корму. Люк открывается на посадочную палубу, которая, между прочим, как раз над нами. Не выходите за ограждения. И слушайте боцманскую дудку.

В корабельной системе оповещения постоянно слышалось непонятное бормотание, весь корпус мелко дрожал и вибрировал. Оставалось только ждать, вдыхать незнакомые запахи и пытаться понять странный язык приказов, передававшихся на палубу.

— Экипажу занять свои позиции, — раздался безликий голос, — Вахтенным слушать мою команду.

— Это означает, что мы выходим в море? — спросил Карлос.

Маркус хмыкнул и уставился на палубного матроса на верхней койке с таким видом, словно мысленно снимал с него мерку для гроба. Как можно было протиснуться в такую узкую щель, оставалось для Карлоса загадкой.

— Более или менее.

— Идем. Я хочу посмотреть, пришли ли мои родичи.

Они открыли дверь и выглянули на палубу: уже почти рассвело и можно было различить детали обстановки. Не было никаких церемоний по поводу выхода в море: ни музыки, ни строя бравых моряков — только несколько парней в синих робах деловито чистили тросы и цепи.

— Это дверь или люк? — спросил Карлос.

— Дверь, — ответил Маркус. — Люк бывает в палубе. Обычно.

— Надо бы выйти.

— Смотри отсюда, ладно?

Карлос окинул взглядом доки и причалы, а потом сосредоточился на стенах древней гавани. Там, ежась на холодном ветру, стояла группа людей. "Черт, ну почему я не взял полевой бинокль?" Он всмотрелся внимательнее.

"Интересно, а они видят меня?",

— Вон там твоя мама, — сказал Маркус. — Смотри.

Маркус был прав, и Карлос едва не задохнулся от радости. Его отец, мать и даже Мария, — проклятие, что делает женщина на таком ветру, когда ей вот-вот рожать! — все стояли среди остальных провожающих. Теперь ему было наплевать на недовольство матросов. Карлос шагнул вперед и отчаянно замахал руками.

Да, они увидели его. Увидели. И тоже замахали в ответ.

— Черт! — воскликнул Маркус.

Сначала Карлос подумал, что друг просто недоволен его излишне эмоциональным поведением, но потом он увидел, что так поразило Маркуса.

Слева от семейства Сантьяго стоял Адам Феникс — не с ними, а немного в стороне от всех. И он тоже поднял руку в медленном прощальном жесте.

Карлос не глядел на Маркуса, стараясь насладиться каждым мгновением, пока он видел своих родных. Но он все-таки услышал за спиной тихий вздох и шорох ткани.

"Значит, ты все же помахал в ответ. Это лишь начало, Маркус".

Карлос не отводил взгляда и махал руками до тех пор, пока корабль не миновал красные бакены, обозначавшие край отмели, пока люди на берегу не слились в одно темное пятно. Только тогда он обернулся. Маркус тоже смотрел на берег.

— Чертовски холодно, — с непроницаемым видом произнес он. Его взгляд остался все таким же отрешенным, но Карлос-то понимал, что эмоции Маркусу не чужды, — Пойдем вниз.

— Ты говорил, что не называл отцу время и место. Но он все же отыскал тебя. — Карлос не терял надежды добиться того, чтобы эти двое стали вести себя как нормальные люди и в один из дней поняли, что они семья. Жизнь слишком коротка, чтобы тратить ее на обиды. — Он пытается, Маркус.

Маркус уже входил в дверь.

— Да, — ответил он. — Он меня нашел. И очень интересно, как ему это удалось…

"КАНОНА", ГРУЗОВАЯ ПАЛУБА. ДВУМЯ ЧАСАМИ ПОЗЖЕ

Берни Матаки наконец-то узнала, куда она направляется.

Солдаты роты «С», сидя на корточках или прямо на полу, собрались перед большим экраном, повешенным на переборке. Они словно бы ожидали начала развлекательной программы. Представители разведки и рулевые шлюпок выстроились сбоку, и майор Штрауд нажала кнопку.

— Это выпуск новостей одного из новых каналов С HP, — объявила она. — Мы удостоились их внимания.

Все двери и люки, ведущие в ангар, были задраены и охранялись часовыми. Берни не могла понять, к чему такая секретность — секретность на их собственном корабле, — если предстоит всего-навсего просмотр выпуска новостей. Дрожащие кадры аэрофотосъемки показали военные корабли Коалиции, идущие по морю к северному побережью Остри, а затем сменились изображениями войск С HP, сосредоточенных у границы Пеллеса. Политики обеих стран были вне себя от ярости. Даже если бы Берни не знала их языка или не могла прочесть титры, она поняла бы суть выступлений по жестам и выражению лиц.

Майор Штрауд вышла к экрану и приглушила звук.

— Все это абсолютная чепуха, — провозгласила она, не изменяя аристократического выговора. — Вы, вероятно, понимаете, что мы не намерены высаживаться на пляже, где противником уже приготовлены установки для трансляции вторжения по телевидению. Пока они будут размахивать руками и поджидать нас на севере, мы направимся южнее, где нам предстоит оказывать поддержку отряду десантников, который проведет небольшую операцию в максимально сжатые сроки. Ваша задача — высадиться к северу от мыса Асфо и подавить любые попытки защитить научно-производственный комплекс, чтобы дать десантникам возможность сделать то, что они должны, в отсутствие посторонних наблюдателей. Они выполнят свою задачу, вы выполните свою, и все вернутся на борт раньше, чем СНР обнаружит, что принимать меры уже поздно. Добро пожаловать в операцию «Уравнитель». А теперь подойдите поближе и посмотрите карту.

Штрауд говорила строго по существу, но Берни решила, что задать вопрос не повредит:

— Мадам, какое значение имеет мыс Асфо?

— Разработка оружия, — ответила Штрауд. — Если бы пришлось объяснять подробнее, мне потребовалось бы специальное образование. Давайте оставим этот вопрос.

Маркус сидел справа от Берни, рядом с Карлосом. Она услышала, как Маркус вздохнул. Карлос повернул голову, словно хотел кивнуть, а потом забормотал себе под нос:

— Так вот о чем он не мог нам рассказать…

— О ком ты? — прошептала Берни.

— О Доме. Вот для чего он проходил все эти тренировки.

На экране появились собранные разведкой схемы, и майор Штрауд стала показывать направления течений и мосты. Заголовок карты гласил: "Долина Асфо", но местность не была похожа на равнинное пастбище. Скорее, она выглядела сплошным болотом, плоским как блин, и почти без всяких укрытий. Хорошо хоть майор сказала, что операция будет короткой, значит, не придется торчать целые дни в залитых водой ямах.

— Снимки получены двадцать шесть часов назад, — продолжала Штрауд, — Если они разгадали наши планы и предприняли какие-то меры для передислокации наземных сил, они могли воспользоваться этими маршрутами. В последней сводке со спутника имеются сведения о том, что в ответ на появление наших кораблей бригада сил СНР заняла позиции в пятидесяти километрах к северо-востоку, у артиллерийской батареи, охраняющей подступы Берефуса. К настоящему моменту это единственная угроза. Две базы в непосредственной близости к мысу Асфо до сих пор насчитывают в общей сложности не более одной роты. Тем не менее сохраняется опасность воздушного удара. Все упирается в скорость. Высадиться, выполнить свою работу и убраться оттуда предпочтительно за один час, но не больше двух.

Аня Штрауд тоже приняла участие в обсуждении:

— Метеосводка обещает сильный ветер и волнение на море, так что расчет времени может быть только приблизительным.

Маркус, вглядываясь в карту мыса Асфо, все сильнее хмурился:

— Мадам, если нас не засекут при подходе, в какой момент может выясниться, что комплекс подвергся нападению? В любое время, начиная с первого выстрела по охранникам и до финального взрыва. Через несколько минут там могут появиться стрелковые расчеты, через двадцать минут прилетят вертолеты. Почему бы не обстрелять цель с моря и не закончить операцию при помощи нескольких "Воронов"?

Штрауд начала сворачивать бумажную карту, лежавшую на маленьком трехногом столике.

— Потому что мы должны собрать там кое-какие сувениры.

— Наверное, из серии тех сувениров, что собирает мой отец.

Маркус произнес это почти равнодушно, но брошенный Карлосом взгляд подсказал Берни, что за этими словами скрывается нечто большее. Она уже не была его взводным сержантом. Может, стоило перекинуться словечком с Дэниэлем Кенненом, который им был? Просто на всякий случай, чтобы убедиться, что в ближайшие два-три дня ничто не может отвлечь Маркуса от боевого задания.

Она знакома с Маркусом уже два года, но о его семье знала не больше, чем о родных Хоффмана. Маркус был очень скрытным на этот счет.

На выработку плана у них оставались не дни, а считанные часы. Штрауд возлагала большие надежды на «Стомперы» — ленточные гранатометы, установленные на каждой из взводных машин. И она с энтузиазмом нанялась подготовкой машин и орудий, а вместе с ней и остальные солдаты. Ее пример оказался заразительным для Берни. Когда-то давно Берни Матаки не помышляла о том, чтобы стать солдатом, но мгновенно изменила мнение, услышав от сержанта-вербовщика, что из женщин получаются дерьмовые бойцы и особенно дерьмовые снайперы. И теперь Берни обнаружила, что изо всех сил старается не отставать от Штрауд.

Мотивация. Существовали тысячи способов заинтересовать людей. Надо только верно определить, какой способ подходит конкретной личности.

— Хитрый ублюдок! — пробормотала Берни, понимая, каким образом сержант из вербовочного отряда сумел оказать на нее давление.

Вспотевший Карлос остановился на полпути к ящику снарядов. Погрузка боеприпасов была лучшим способом согреться на этом промерзшем корабле.

— Ты про старика Феникса? — спросил он.

— Нет, — ответила Берни, — просто кое-что вспомнила. А ты о чем?

— Отец Маркуса пришел проводить его, хотя Маркус и не сказал, когда и откуда мы отплываем. — Карлос поставил на пол ящик, смахнул со лба пот, а потом вытер руку о штанину. — Он тоже участвует в операции. Только не говори об этом Маркусу.

— Разве Маркус еще не привык ко всей этой секретной чепухе? Феникс с головой увяз в секретах.

— Знаешь, его отец о многом не рассказывал сыну долгие годы. Это личное дело. Но, думаю, оно еще сильно тревожит Маркуса.

Берни некоторое время обдумывала его слова. Но теперь она знала о Маркусе гораздо больше: при всей его суровости и железной дисциплине он оказался нормальным парнем, обиженным на своего отца. Именно это и требовалось знать сержанту.

— Да, хитрый ублюдок! — повторила Берни.

КАЮТА ЛЕТНОГО ЭКИПАЖА, ВОЕННЫЙ КОРАБЛЬ «ПОМЕРОЙ». ЯКОРНАЯ СТОЯНКА В ДВУХСТАХ КИЛОМЕТРАХ СЕВЕРНЕЕ МЫСА АСФО

— Сэр, что вы скажете моим родным, если я погибну?

Хоффман приподнял горячий утюг над своим мундиром и взглянул на молодого парня, стоявшего у открытой двери. Людовик Йонг не выглядел особенно встревоженным: молодые люди размышляют о гибели отвлеченно, не представляя, что это может случиться с ними. Просто Йонг обладал дотошным характером и любил, чтобы все было разложено по полочкам.

— Я скажу им правду, — ответил Хоффман. Он всегда избегал соблазна заверить солдат, что все будет в порядке. Лишь один раз он поступил именно так и до сих пор сожалел о мучительной ошибке. — Если только позволит степень секретности миссии. Но если мы выполним поставленную задачу, она перестанет быть секретной.

— Спасибо, сэр. Я не хотел бы, чтобы они мучились от неизвестности.

Хоффман решил, что несколько морщинок не повредят его форме. Сейчас его место — на общем сборе. Он должен укрепить моральный дух подчиненных, пускай до сих пор и не преуспел в этом занятии. Хоффман не знал, как вести за собой людей. Он мог только выйти перед строем, сказать, что он думает о своих воинах, что от них требуется, а потом стать одним из них, пока работа не будет выполнена. Вот это, кажется, у него получалось.

— Йонг, собери всех в грузовом ангаре, — произнес Хоффман. — Я приду через пару минут.

И ждать Хоффман тоже не любил. А потому сразу направился к связистам, где надеялся найти Майклсона и выяснить, как идут дела у отвлекающей флотилии и у корабля десантников.

В помещении было тихо и почти темно. Связисты сидели каждый за своим экраном и внимательно следили за появляющимися столбцами информации и схемами. Хоффман не сразу понял, кто из них следит за картой, — для него все изображения были почти одинаковы.

— Где сейчас находится "Калона"? — спросил он.

Старший офицер «Помероя» Фуллер указал на экран и постучал пальцем по ничем не приметным точкам с обозначенными над ними цифрами. Целая россыпь таких точек скопилась в нескольких километрах севернее «Помероя». Для всего мира ситуация выглядела так, будто корабли намеревались атаковать прибрежные города Бонбург и Берефус и заодно с ними канал, проходящий по северной территории Остри к Пеллесу.

— Что ж, командир, это выглядит впечатляюще, — сказал Хоффман. — Есть сведения, что инди купились на нашу уловку? От Ивера я не смог добиться ничего определенного.

— Через сорок пять минут состоится сеанс связи со спутником. Тогда мы сможем обновить информацию.

Ничто не могло заменить полноценной разведки на местности, проводимой самими солдатами. Сейчас же им оставалось только полагаться на работу коллег агента Сеттайль, а Хоффман до сих пор ничего о них не знал. Ему приходилось доверять ее ловкости. В конце концов, они же предоставили план комплекса и уйму технической информации.

"Но в будущем, после того как мы докажем свое умение, я приложу все усилия, чтобы заполучить собственные разведывательные подразделения. Никакой информации из третьих рук. Бойцы сами должны искать то, что им нужно".

Успех операции «Уравнитель» вовсе не означал бесспорный конец войны. Должна быть принята новая военная доктрина, отличная от той, при которой вырос Хоффман. Он верил в могущество небольших команд специалистов.

Связисты, не отрывая глаз от экранов, слегка подтянулись и выпрямились на своих местах. В комнату вошел Майклсон.

— "Калона" идет полным ходом, — объявил он. — Корабль будет на месте к двадцати трем часам завтрашнего дня. К двадцати пяти тридцати должны быть спущены на воду десантные суда.

— Хорошо. Я лучше скажу об этом своим парням. У одного из них в роте «С» служат старший брат и друг. Не хотелось бы утаивать этот факт.

— Известие может значительно поднять их боевой дух.

— Их боевой дух и так на должной высоте.

— Да, кстати, мой адмирал запросил у Дальелла инструкции на тот случай, если ваша группа потерпит неудачу, — негромко сказал Майклсон.

Хоффман не только предвидел подобный запрос, но знал ответ. Существовал только один вариант.

— И Дальелл приказал выпустить все ракеты и подключить авиацию, чтобы сровнять это место с землей, верно?

Майклсон кивнул:

— Я думал, вы должны это знать.

— Я был бы разочарован, если бы он решил иначе, — кивнул Хоффман. — Если уж они узнают, за чем мы охотимся, вряд ли представится возможность повторить операцию позднее. Необходимо разгромить весь комплекс.

— Конечно, все зависит от того, что именно Дальелл подразумевает под неудачей. Другими словами, и каком случае миссия будет считаться проваленной.

Возможно, Майклсон хотел сказать этим что-то еще. Возможно, он что-то слышал, или что-то узнал, или сделал вывод, что ими руководит нервный командир с дрожащим пальцем на курке.

— Я думал, это была операция Ивера.

— Это и есть операция Ивера, — сказал Майкл- сои. — До тех пор, пока остается возможность не просто помешать СНР запустить "Молот".

— В таком случае лучше не допускать сомнений в нашем успехе, — Хоффман изучил все иносказания начальников, но родным этот язык для него так и не стал. — Я так и говорил своим ребятам с самого начала. Иногда полезно дать нагоняй самому себе.

К тому времени, когда Хоффман добрался до грузового отсека, десантники уже сняли со спины «Лангеры», а воины Песанга терпеливо сидели, скрестив ноги, словно послушные школьники.

— Как вы понимаете, нам остается только ждать, — заговорил Хоффман. — «Калона» отправилась в путь. Завтра к ночи десантники должны высадиться на берег. В случае контратаки инди они будут прикрывать паши спины. Если все пойдет по плану, все мы успеем вернуться до того, как противник узнает, что произошло. — Он посмотрел на Дома, стоявшего с непроницаемым выражением на лице. — Извини, Сантьяго, что не предупредил тебя раньше. Это будет рота "С".

Дом, казалось, некоторое время обдумывал новость, а потом просиял улыбкой:

— А им сказали, кого они будут охранять?

— Я не знаю, — признался Хоффман. — Но постараюсь выяснить.

"Что ж, с этим я разобрался".

Хоффман ненавидел оставаться в неведении и подозревал, что остальные испытывают то же самое. Хотя иногда случалось все наоборот. Он не мог понять почему.

Майор повернулся к уроженцам Песанга:

— Сержант, у вас есть все необходимое?

Бай Так широко улыбнулся и показал огромные кожаные ножны, висевшие на поясе. Они были настолько длинными, что полностью пересекали его бедро.

— Мы получили все, что нам было нужно, Хоффман-саг.

Песанги были низкорослыми, с раскосыми глазами, отчего их лица казались постоянно ухмыляющимися. Этот небольшой неунывающий народ обитал в отдаленном районе Коалиции, где Хоффман никогда не бывал. Их обычным занятием считалось разведение скота, но, вероятно, занятие это было весьма опасным, поскольку они носили с собой самые огромные ножи, которые когда-либо видел Хоффман. И кинжалы служили не для украшения. Песанги сражались в ударных отрядах: их задачей было быстро и бесшумно уничтожить противника.

Они отлично показали себя при осаде Кузнецких Врат.

— Ну ладно, — сказал Хоффман. — Я буду в своей каюте. Постарайтесь немного поспать.

Солдаты, вероятно, так и сделают, но сам Хоффман знал, что не уснет. Остаток вечера он провел за сочинением традиционного письма, как поступал перед каждой операцией, если на это находилось время. На конверте большими печатными буквами он написал: МАРГАРЕТ ХОФФМАН. Он отдаст это письмо Майклсону, чтобы тот доставил его по назначению, если произойдет непоправимое. Он проделывал все это уже много раз, и слова утратили то значение, когда он впервые осознал, что пишет самое важное послание в своей жизни, что пишет письмо, имеющее огромный смысл независимо от его содержания: ведь это будет его последней весточкой жене. Порой ему хотелось, чтобы Маргарет прочитала одно из писем, ему была интересна ее реакция, но каждый раз, возвратившись с задания, он забирал письмо и сжигал.

За долгие годы его чувства претерпели изменения. Письмо, написанное накануне битвы у Кузнецких Врат, дышало искренностью. Все последующие составлялись с одной целью: не навредить.

Возможно, она когда-нибудь передаст письмо в музей Тиранской пехоты. Помня об этом, Хоффман хотел быть уверен, что его последние слова благоприятно скажутся на репутации полка.