"Принц с простудой в сердце" - читать интересную книгу автора (Март Михаил)

Глава IV

1.

И все же Артем не хотел открыто демонстрировать Анне Дмитриевне свои отношения с Никой. Он запретил ей приходить к себе в комнату по ночам. Интимные отношения продолжались в Питере на квартире подруги Ники, куда Артем приезжал три раза в неделю. Девушку игры в прятки не устраивали, но она терпела и еще больше возненавидела свою мать. В усадьбу Ника приезжала только на выходные дни, ссылаясь на занятость в институте, репетиции до позднего вечера, и, несмотря на то, что у нее была своя машина, оставалась ночевать в городе у подруг. Даже в ее возрасте и с ее энергией человек может уставать.

Анна Дмитриевна никак не реагировала на поведение дочери. Они встречались по выходным в столовой за завтраком и обедом. Мать интересовалась ее успехами в институте, но скорее не из интереса, а для поддержания отношений. Между ними стояла стена, и не замечать этого мог только слепой. Артему приходилось нелегко. Он попал между молотом и наковальней. Всем не угодишь. Анна Дмитриевна теряла силы на глазах, увядая, как яркий цветок осенью. Артем видел ее состояние, и ему часто снилось во сне, как умирает на его руках мать. Теперь он чувствовал приближение смерти женщины, которая, как ему казалось, давала ему то же материнское тепло и заботу. Он не мог и не хотел доставлять ей боль.

Поздним субботним утром он собирался идти в парк к заросшему камышом пруду, где его должна ждать Ника. Тайные свидания имели некий ореол романтичности, а из-за возникших препятствий их еще больше тянуло друг к другу. По современным меркам их отношения выглядели немного старомодно. Ника была слишком пылкой и нетерпеливой, а Артем чересчур сдержанным и даже холодным. Вода и огонь пытались слиться в единое целое.

Артем надел на себя вещи Вячеслава, точнее, Этьена Сандани, и отправился на свидание. Спускаясь вниз по лестнице, он услышал голоса в гостиной и, остановившись, прислушался.

Голос хозяйки он узнал сразу, второй голос принадлежал незнакомому мужчине.

— Я сделаю все, что смогу, Анна Дмитриевна, чтобы вернуть вам марки,— уверенно заявлял мужчина.— Вывернусь наизнанку. Я только вчера выписался из больницы и тут же к вам. Потеряно много времени. Но думаю, что мне удастся наверстать упущенное…

— Позвольте,— перебила его Анна Дмитриевна.— Вы что же считаете себя умнее следователя с огромным опытом?

— Нет, конечно. Я с большим уважением отношусь к Александру Ивановичу, но он идет по ложному следу. По его мнению, я сам замешан в ограблении раритетов. У него своя логика и я не хочу с ней спорить. Он многого не знает, что знаю я. У меня было желание рассказать ему некоторые детали и подробности, но после безапелляционных обвинений в свой адрес, я не стал этого делать. Сыщика трудно переубедить, если он придерживается собственной версии и уверен в том, что она выведет его к истине. Посмотрим, куда его приведут следы. Скорее всего, в тупик. Он попусту теряет время, а я себе такого позволить не могу. Двадцать пять дней прошло с момента моего похищения, и с тех пор утекло много воды.

— Вы знаете, у кого находятся марки?

— Они у взломщика, и я знаю его настоящее имя. Остается только найти его и убедить вернуть марки. А у меня есть достаточно аргументов, чтобы он отдал их без каких бы то ни было условий.

— Вы думаете, он все еще в городе? Зачем? Получив добычу, ему нет смысла сидеть с ней на раскаленной сковородке.

— Марки предназначались не только для него. Орудовала целая банда, а не волк-одиночка. Одному такое не под силу. Не стоит забывать и о коллекции картин Федотова. Взломщик решил присвоить себе весь куш. Это очень опытный человек. Но я его найду…

— Так вы хотите сказать, что все убийства совершил он один? Убирает сообщников?

— Вы очень догадливы, не в пример своему другу следователю.

— Это значит, и Шестопал был его сообщником?

— Скорее всего лидером, а не сообщником. Вспомните, кто больше других знал о коллекции Федотова и марках? Только один человек: Шестопал.

— Я ему о марках ничего не рассказывала, я говорила о ценностях, которые хотели положить в сейф его банка.

— Вот здесь он и допустил свою первую ошибку. Потому что мне он сказал по-другому. А именно: «Одна очень уважаемая дама хочет сохранить бесценные марки, и я ей рекомендовал тебя в качестве надежного хранителя раритетов». Я согласился, и он нас познакомил. Только по этой причине я не скрывал от него ваши марки и он видел их у меня. И еще, уважаемая Анна Дмитириевна: когда меня похитили, я тут же понял, чьих рук это дело. Только Шестопал знал мой график того дня, и он специально сослался на занятость и не поехал провожать меня в аэропорт. Хотя ему ничего не стоило вызвать по телефону машину с охраной, пока мы сидели в ресторане. Не только из уважения, а хотя бы ради моей безопасности, ведь он знал, что в моем портфеле лежит картина, стоимостью больше чем два миллиона долларов. Однако он отправляет меня на такси, которое сам и ловит. Машина уже была заготовлена заранее, и таксист нас поджидал на улице метрах в тридцати от ресторана. Разве этого мало? И я уверен, что он специально дал своим прихвостням вино с клофелином. Последнее ограбление совершено — и меня можно отпускать. Вот тут я ему подыграл. Я позвонил ему, а не в милицию, когда охраняющие меня бандиты уснули. Один из них упал со стула прямо к моим ногам. Я сумел дотянуться до его кармана и вытащить телефон. Но мог бы достать и ключи от наручников, освободиться и уйти. Тихо и спокойно. Я не стал этого делать, а позвонил Саулу. Получилось так, как я и ожидал. Он приехал и тут же самолично расстрелял бесчувственных сообщников. Тогда я понял, что Шестопал получил все, что нужно, и теперь убирает свидетелей. Через три дня он убивает авторитета Могилу. Не думаю, что сам. Там чувствуется рука профессионала. Остается последний свидетель — взломщик сейфов. Вот тот парень оказался хитрее всех. Он уносит ваши марки из сейфа на Гороховой, и они договариваются встретиться на следующий день. Почему? Да потому, что в офис нагрянула милиция и взломщик едва унес ноги. Ему не до свиданий. Шестопал допустил грубейшую ошибку, убив сообщников при моем освобождении. Он просто не рассчитывал, что на следующий день их портреты будут красоваться во всех газетах. И взломщик так же, как и все, не мог пройти мимо скандального сообщения в газетах. Кому-кому, а ему первому надо следить за прессой… Вот тут парень и понял, что его поджидает та же участь, что и тех, с кем он работал в одной упряжке, а теперь валяется в морге. А гибель Могилы его убедила окончательно в собственных выводах.

— Но Шестопала самого отравили вчера в ресторане. Журналисты во всех газетах напрямую указывают на бандитов, которые поклялись на похоронах Могилы отомстить убийце за смерть товарища — митинг на похоронах вора даже в новостях показывали. Неужели непонятно, кто его убил?

Артем боялся шелохнуться.

— Анна Дмитриевна, мы знаем из газет подробности убийства банкира. Его охранники остались у входа в зал. Шестопал прошел к столику одни. Заказал себе обед. Он кого-то ждал. Обед заказан на две персоны. Ему подали вино, воду, закуски, и он все время поглядывал на часы. А через минуту упал замертво лицом в салат. Могу сказать вам, не дожидаясь экспертизы: вино или вода были отравлены и банкир хлебнул смертельную дозу яда. А теперь разберем ситуацию в деталях. Шестопал прекрасно понимал, что на него охотятся бандитские группировки, от которых не очень-то легко отмахнуться палками. Но у него охрана тоже состоит не из шпаны с улицы. Кто мог назначить встречу Шестопалу в ресторане? Человек, очень нужный ему. Взломщик диктует условия встречи: в людном месте. Но банкир не хочет, чтобы охранники знали о его делах. Он их рассредоточил по залу, у входа и даже на кухне. Никто не знает в лицо взломщика, и тот мог появиться там раньше и подсыпать яд в вино, пока официант замешкается. Потом тихо уйти, даже не выходя в ресторанный зал, до того, как подействует яд. До такой тонкости бандиты не додумались бы. Самое смешное заключается в том, что в эти минуты господин Трифонов сидел возле моей больничной койки и обвинял меня во всех земных грехах. В итоге взломщик избавился от конкурентов, свидетелей и сообщников. Марки остались у него. И я его найду. По очень простой причине: он не знает, что ему с ними делать. Они для него никакой ценности не представляют. Как только он попытается их сбыть, он тут же попадет в мои сети, расставленные всюду. Я уже предпринял на этот счет беспрецедентные меры… Важно, что взломщик не знает, что это не просто марки, а собственность, на которую у вас есть официальные документы. Это то же самое, что продавать дорогую импортную машину без документов. Ее могут купить, но на запчасти за десятую долю цены. Или перебить номера. Пока все документы хранятся у вас, марки немногого стоят. Я это отлично понимаю и не требовал от вас сопровождающей документации. Одно без другого мало что стоит. Жаль, это никак не может понять ваш друг следователь. Мне дороги моя честь и репутация. Анна Дмитриевна, вы получите свои марки в целости и сохранности — это лишь вопрос времени.

Артем не выдержал. Он пошел на риск, так как не знал точно, видел его Добронравов или нет. Вряд ли. Но если он утверждает, что знает его настоящее имя, то ему мог его назвать только один человек — Могила. А Могила не стал бы его подставлять. Имя еще ничего не значит: не видя человека, он будет воевать с тенью.

Артем спустился вниз и оказался в каминном зале в тот момент, когда адвокат целовал хозяйке ручку.

— Добрый день.

Взгляды присутствующих были направлены на появившегося молодого человека.

— Вот, познакомьтесь,— улыбаясь, сказала Анна Дмитриевна.— Это мой дорогой друг Вячеслав Андреевич Бородин. Теперь, я надеюсь, станет достойным хозяином этой усадьбы. Вы уже заметили, какие изменения произошли здесь после последнего вашего визита, Давид Илларионович?

— О да! Разительные!

Прихрамывая, Артем подошел к гостю, и они пожали друг другу руки

— Очень приятно. Добронравов. Давно из Харькова?

— Прилетел девятого сентября. Но не хочу вспоминать тот день.

— Да, я слышал. Прошу принять мои соболезнования, Анна Дмитриевна. И не смею вас больше задерживать.

— Собственно, мы уже все оговорили. Ступайте, у вас много дел, как я понимаю. Спасибо за визит.

Артем проводил адвоката до дверей, и они вышли в парк.

— Вы что же собираетесь покупать эту усадьбу? — спросил адвокат, не поняв смысла слов Анны Дмитриевны.

— Нет. Я женюсь на младшей дочери Анны Дмитриевны.

— Поздравляю. Говорят очень красивая девушка. Я видел ее мельком в прошлый раз. Хорошая партия.

— У меня нет корысти. Я женился бы на ней, будь она нищей. Денежные вопросы меня мало интересуют.

— Странно слышать это от современного молодого человека.

Они простились у клумбы и разошлись в разные стороны.

Ника уже нервничала, перегрызая травинки и откидывая их в стороны.

— Заставляешь себя ждать, принц. Набиваешь себе цену? Не стоит, ты и так для меня бесценен.

— Меня задержал гость твоей матушки. Слышала, наверное, о таком — Добронравове Давиде Илларионовиче?

— Аферист высшего пошиба.

— Почему ты так считаешь?

— Потому что он взял у матери деньги и не хочет отдавать. Не знаю уж сколько, у матери денег немного, но вероятно, он, никому ничего отдавать не хочет. Набрал долгов и объявил себя банкротом.

— Ты в этом уверена?

— Не уверена, а знаю. Только матери ничего не сказала, чтобы не расстраивать ее.

— А мне он показался вполне симпатичным человеком. Воспитан, деликатен и не лишен обаяния.

— А жулики все должны быть обаятельными, иначе им никто не будет доверять. В газетах печатали, будто он пробыл в плену у бандитов чуть ли не три недели, прикованный к батарее цепями. Все это вранье. Я его видела в городе с его кралей десятого числа.

— Ошиблась, наверное.

— Почему это? Они же были у матери. Его я не очень хорошо запомнила, обычный старикашка, а ее помню. Красивая, молодая, в платье от «Кардена». Уж платье я забыть не могла. Изумительный бирюзовый цвет с синими разводами. Стоит не меньше полутора тысяч долларов.

Артем вспомнил фотографию, которую видел на столе адвоката в офисе. Он хорошо помнил лицо женщины, изображенной рядом с Добронравовым. Можно было бы подумать, что она его дочь, но уж слишком страшен у дочки папаша. А так не бывает.

Ника продолжала:

— А десятого числа я ездила в морг Юлю опознавать, а оттуда — в город за стипендией и цветами. И когда проходила мимо банка «Солюс» вспомнила про Саула Шестопала. Зашла в телефонную будку, чтобы ему позвонить и рассказать, что случилось с Юлей. Он ведь тоже претендовал на ее сердце. А тут смотрю — из банка выходит то же самое платье. Кажется, ее Кирой зовут. Так вот, она вышла под ручку с этим самым Добронравовым, и они сели в шикарный «лексус». Кира за руль, а он рядом. И уехали. Хорош пленник!

— При чем тут Шестопал? Кто это?

— Генеральный директор банка «Солюс», поэтому я о нем и вспомнила. Жирный отвратный тип и как Юлька могла с ним общаться, понять не могу.

— Может, человек хороший?

— Ублюдок. Он же был на похоронах, ты мог его видеть.

— Тогда много народу присутствовало, и мне как-то не до гостей было. Ну да Бог с ними.

Она взяла его за руку и повела вглубь парка.

— Второй день нет дождей. Травка сухая. Не хочешь поваляться?

Артем усмехнулся.

— Земля холодная.

— Не земля, а ты сам, как ледышка. Я отвезу тебя на сеновал. Там теперь никого нет. Только Варя иногда приходит, чтобы лошадей покормить. Надеюсь, на сеновале ты не замерзнешь. И моя горячая кровь не позволит тебе замерзнуть. И не пытайся возражать, а то я буду думать, что противна тебе.

— Ты же знаешь, что это не так.

— Мать проживет от силы два-три месяца. Я потерплю, но после ее смерти, когда твой траур по Юльке и матери кончится, ты на мне женишься.

Артем остановился и развернул девушку лицом к себе.

— А ты уверена, что этого хочешь?

— На сто процентов. И только не говори мне, что через пять лет у меня будут другие взгляды. Это мы уже проходили в Ялте четыре года назад.

— Но ты же обо мне ничего не знаешь.

— А зачем мне знать? Ты начинаешь новую жизнь. Выполнишь завещание матери, восстановишь усадьбу, мы нарожаем детей, наследников Оболенских, будем сдавать землю в аренду. Станешь барином, а я — актрисой, будем ездить на тусовки, собирать балы, станем светскими людьми, и наши физиономии не будут сходить с обложек модных изданий, о нас заговорят в теленовостях. Неужели я хочу чего-то плохого? Что тебя так настораживает? Я хочу счастья с любимым человеком и светлого будущего. Мы же можем построить свою жизнь так, как захотим. Для этого у нас хватит и сил, и воли, и желания, и мозгов. Что нам может помешать?

— Мое прошлое. Моя жизнь до появления в этом доме. Все это не так просто.

— Слюнтяй! — Вероника вырвала свою руку— Ты думаешь меня чем-то спугнуть? Не выйдет? Мне плевать на твое прошлое. На все… я говорю только о будущем. Вот что важно и по-настоящему имеет значение. Мне не хотелось тебе этого говорить, но ты же вынуждаешь меня это сделать.

— О чем?

— О твоем прошлом. Ты — вор! И мне на это наплевать, так же, как на это плевала Юлька. Мы обе тебя ждали.

Артем еще никогда в жизни не был так растерян и обескуражен, как теперь. Его, словно, пригвоздили к стене, и он потерял дар речи.

— А теперь слушай. Четыре года назад, когда начальник Ялтинской милиции и еще какой-то капитан везли нас из гостиницы в аэропорт, они не сидели молча, а разговаривали, не обращая на нас внимания. Вся милиция стояла на ушах. Искали какого-то очень ловкого вора, ограбившего ювелирный магазин в самом центре города в тот самый вечер, когда мы собирались плыть на морском трамвайчике в море, а потом плясали с тобой «Цыганочку» в зловонном кабаке. Капитан показал подполковнику цветную фотографию украденного кольца. И мы видели эту фотографию. Это кольцо ты подарил Юльке на рассвете.— Ника выставила руку вперед, и перед его глазами сверкнул изумруд.— Вот оно! Только когда мы ехали в машине, это колечко было на руке Юли. И она обернула палец носовым платком, которым утирала слезы. Так с забинтованным пальцем и долетела до Москвы, а потом трое суток стояла на коленях перед иконами в часовне и молила Бога, чтобы тебя не поймали.

Шло время, но ты так и не появился. Мы решили, что тебя поймали и посадили в тюрьму. И Юлька предала тебя и нашла себе другого, а я дождалась. И я достойна тебя, а не она.

— Но почему ты считаешь, что Юля не меня нашла, а другого. Я сменил имя, дал о себе знать, и она ездила встречать в аэропорт меня.

— Нет, Артем. Она не тебя ездила встречать.

— Уверена?

— Если бы она поехала встречать тебя, то не отдала бы мне это кольцо. Оно было для нее священным. Но она не могла идти в нем к другому мужчине. Вот почему твое появление в доме едва не лишило меня чувств. Больше я ни о чем знать не хочу. Прошлого больше не существует. Нет и Юльки. Она в земле в трех десятках метров от пруда. Есть ты. Живой и настоящий. Человек, которому я готова отдать всю свою жизнь без остатка ради нашего общего будущего. Ты вынудил меня все тебе сказать. А теперь мы оба забудем обо всем, что было в прошлом.— Она бросилась ему на шею и сдавила с такой силой, что ему стало трудно дышать.