"Принц с простудой в сердце" - читать интересную книгу автора (Март Михаил)

2.

Возвращения Лыткарина ждали с нетерпением.

Группа Трифонова опять зашла в тупик: не успели они задержать Шестопала, которого считали своей козырной картой. Лыткарин уже звонил с вокзала в управление и должен был появиться с минуты на минуту. Трифонов вызвал к себе на собеседование начальника службы безопасности банка «Солюс» Николая Потемкина, тоже полковника, но бывшего. Тот любезно согласился придти. Почему такая формулировка? «Собеседование», а не допрос, «любезно согласился», а не явился по повестке. Да дело в том, что расследованием убийства Шестопала занималось ФСБ, а не прокуратура. Банк Шестопала давно уже находился под наблюдением службы безопасности и налоговой полиции. В детали Трифонов не вникал, финансовая сторона вопроса его не интересовала.

— Так вот, Александр Иванович,— продолжал Потемкин,— угроз поступало много. Братва приговорила Саула к смертной казни, и мы были готовы к самым неожиданным поворотам. Саул искал посредника для переговоров с верхушкой криминального мира Петербурга, но никто не хотел идти в посредники. Не видели в этом смысла. Вердикт вынесен, и обратного хода бандиты не дадут. Дело в том, что на момент убийства Могилы на кладбище у Шестопала имелось железное алиби. Он председательствовал на совете директоров коммерческих банков, где велся протокол. В этот день он никак не мог встретиться с Могилой. Мало того, он его не знал. Тогда Саул вызвал к себе журналиста и купил полосу в газете, чтобы донести свои доводы до бандитов через прессу. Они беседовали с журналистом один на один в банковском кабинете Шестопала больше часа. Потом журналист уехал, и на следующий день должна была выйти статья. Через час после ухода журналиста меня вызвал к себе Саул и велел собрать людей. Он ехал обедать в ресторан «Якорь», где у него назначена важная встреча. С кем, он мне тоже не сказал. Вообще надо сказать, что Саул — человек очень осторожный да и мы не лыком шиты. Угрозы урок — это лишь неприятный зуд на теле, но ничего серьезного. А вот поездка среди дня в ресторан, где очень трудно обороняться, вопрос серьезный. Бандиты могут палить как попало, из десятка стволов — им плевать на посетителей. Мы себе такой роскоши позволить не можем. Так что я снарядил бригаду из двадцати бойцов. Все в цивильном, но в бронежилетах. Где-то через час мы прибыли на место. Я расставил людей по залу и в фойе. Меня смущала подвыпившая компания из десяти мужиков. За ними мы следили особенно внимательно. Столик для Саула выбрали в дальнем углу, так, чтобы не позволить бандитам вести перекрестный огонь. В общем-то, Саул был хорошо блокирован со стороны зала и защищен. Входить и выходить мог кто угодно. Тут уж мы хозяйничать не могли. Кстати сказать, официанта мы обыскали перед тем, как он подошел к столику, но что касается заказа, то его мы не проверили. Моя промашка. В голове занозой торчала установка на опасность извне, мы все внимание сконцентрировали на посетителях и особенно — на веселой компании, тем более что под их столом лежали большие спортивные сумки. Это очень настораживало.

— Что выяснилось потом?

— Убийца проделал феноменальную, по моему мнению, операцию. Он гений. Компания мужиков, с которых мы не спускали глаз, оказалась командой нашей сборной по водному поло. У нас мало любителей водного полой спортсменов никто в лицо не знал. Утром, когда они пришли на тренировку, им в клуб позвонил какой-то человек, разговаривал он с капитаном команды. Он сказал следующее: «Дорогие ребята, я ваш фанат и вчера был свидетелем вашего разгрома университетской сборной. Примите мои поздравления и не откажите в любезности отметить победу в ресторане «Якорь». На два часа дня для всей команды заказан стол с полным набором выпивки, закусок и горячего. Все уже оплачено». Ну кто же сегодня отказывается от халявы? Ребята пришли к двум часам, а мы — к трем, так что они уже успели нагрузиться, а главное — отвлекали все наше внимание. Потом метрдотель рассказал, что утром какой-то молодой парень принес ему конверт. Отдал и ушел. На вид лет двадцать, спортивного телосложения, в бейсболке. Он его не запомнил. В конверте лежали деньги, заказ на двенадцать персон и меню.

— Как вы думаете, Николай Николаевич, почему убийца выбрал ресторан «Якорь»?

— Саул там бывал частенько, проводил там встречи с деловыми людьми. Так что я не уверен, будто место встречи диктовал убийца.

— Понятно. Но убийца знал кухню и хорошо ориентировался в помещении.

— Конечно. Из зала есть три выхода в подсобные помещения, в том числе в кухню. Возле одного входа на кухню находятся женский и мужской туалеты — они отгороженные ширмой. Можно выйти из туалета и незаметно проскользнуть на кухню и обратно. Сейчас уже доказано, что яд был подсыпан в вино «Хванчкара». Причем отраву ввели туда шприцом, так как вино официант открывает на глазах клиента и тут же наливает ему в бокал для пробы. «Якорь» — один из редких ресторанов, где подается настоящая грузинская «Хванчкара».

— Это любимое вино Шестопала?

— В том-то и дело, что Саул был всеяден. Он ни черта не смыслил в напитках и пил то, что любит его собеседник.

— Значит, убийца не мог предвидеть, что из напитков закажет Шестопал?

— Да. В этом смысле он всегда полагался на официанта. Теперь по поводу официанта. Парень утверждает, будто Саул сам заказал «Хванчкару» и минералку. У него заказ записан в блокноте. Сначала принято приносить напитки. В служебном помещении уйма узких коридорчиков, по которым носятся официанты, повара, рабочие… И тут должен был сработать посекундный расчет. Официант взял поднос с вином, водой, салатом и двинулся по лабиринтам коридоров в зал, на пути его остановил телефонный звонок. Дело в том, что в коридоре для обслуги стоят три телефонные будки — деревянные, глухие, без окошек, но и без дверей. Рядом с будками — два стола. Если кому-то надо позвонить, скажем, официанту, то он может поставить поднос на стол, зайти в будку, позвонить куда надо и продолжить работу. Так все и получилось, но только не ему надо было звонить, а звонили в ресторан. Он поставил поднос на стол и прошел в дальнюю — третью — кабинку. Звонила женщина. Она тут же назвалась какой-то местной поп-звездой и попросила принять ее вечером с кавалером и организовать двухместный столик. Официант записал все в блокнот, но она его перебила: «Извините секундочку, звонят, я дверь открою». Прошло не менее пяти секунд, и она вновь взяла трубку. На разговор ушли две минуты максимум. Официант вернулся к своему подносу, забрал его и понес заказ клиенту. Тут есть один нюанс. Когда официант поставил поднос на стол и отправился к телефону, то первая будка была занята. В ней спиной к проходящим, стояла высокая женщина в белом халате и белом чепце. Так ходят все сотрудники, которые работают непосредственно с продуктами. Он не придал этому значения. Это уже потом ребята из следственной бригады обратили на это внимание. Влить яд в бутылку можно только на пути от буфета до столика заказчика. Буфетчицу обвинять нечего… А потом, она достает бутылки из ящика наугад. Остальное вино отправили на анализ, оно нормальное, но Как выяснилось, все же поддельное. Хорошая подделка под «Хванчкару» но не грузинский источник. Провели эксперимент. Если это та женщина в белом халате звонила в соседнюю будку, когда официант проходил мимо, что очень похоже на правду, то именно в это время яд был подлит в вино. Проверяли по секундомеру. Поставили официанта в будку, из которой он не видел свой поднос, а звонившая «поп-звезда» отошла открывать дверь. Оперативник вышел из первой будки с готовым шприцом в руках и влил через пробку минимум жидкости в бутылку, после чего вернулся на место. Не получается. Официант божится, что прошло не более пяти секунд. А оперативник работал двадцать. Быстрее никак не поучается. Это очень важное разногласие.

— А почему надо считать, что яд вливали в ресторане? Бутылку проще заменить. Быстрее и надежнее.

— Уже думали. Но бутылка с ядом ресторанная. На этикетке штамп стоит. И заранее ее купить не могли. Все ящики с пустыми бутылками заполнены, значит, никто на вынос вино не покупал, чтобы влить не торопясь у себя дома, а потом вернуться в ресторан с готовой отравой. Но другого способа так и не нашли. И вот еще детали. Опросили весь женский персонал ресторана. В это время телефоном никто не пользовался. Далее. Поп-звезда так и не пришла вечером ни одна, ни с кавалером. Заказ аннулирован. Певицу с таким именем не нашли.

— Могли бы и не искать,— усмехнулся Трифонов.— Вы сами-то попробуйте разговаривать по телефону, а потом за пять секунд сбегать, открыть кому-то входную дверь и вернуться обратно к телефону.

— Ну почему же… Если я разговариваю в коридоре рядом с дверью, то это возможно.

— Поп-звезды не вешают телефоны в коридоре, они предпочитают разговаривать из комнат и имеют большие квартиры. А если дверь открыть некому, она находится одна, то этом случае ей еще в глазок посмотреть надо и убедиться, что за дверью стоит не грабитель, а знакомый человек. С ним еще и поздороваться надо. Но даже то, что я вам сказал, можно забыть. Теперь почти у всех дома радиотрубки, с которыми можно разгуливать по всей квартире. Певице незачем было отходить и просить подождать. Она могла открыть дверь, не выпуская телефон из рук, и продолжать разговор.

— Скорее всего, вы правы.

— На женщин, сидящих в зале, вы обращали внимание?

Полковник улыбнулся.

— Вы, Александр Иванович, в корень смотрите.

— Это вам надо было смотреть. И сразу догадаться, что вашего шефа выманивают из бронированного сейфа на открытый простор. К бандитам он на свидание не пошел бы. А зная его положение, никто из друзей не стал бы звать его в ресторан. Кто же из женщин привлек ваше внимание?

— Сидела одна дама в стороне. Белая шаль скрывала ее волосы и шею. Сейчас так модно. Темные очки и белые перчатки нас тоже не смутили. Ярко-бирюзовое платье с синими разводами. Очень богато и престижно выглядела. Возраст определить не могу. Но не старше тридцати пяти.

— Понятно. Шестопал мог ее узнать, если бы был с ней знаком?

— Вряд ли. Он же близорукий, а на людях не любит ходить в очках. Дальше пяти метров ничего не видит. Я имею в виду лицо человека.

— Чем еще вас заинтересовала эта дама?

— Она несколько раз выходила в туалет, а оттуда есть ход на кухню. Но выходила ли она, когда официант ушел за вином, никто не помнит. Вот когда Саул уже пил вино, женщина ушла. А минут через десять Саул умер. Сразу.

— Какой яд?

— Сейчас устанавливают в лаборатории. Но после приема он действует не сразу. Минут десять-пятнадцать прошло. Саул все время на часы поглядывал. Про женщину мы вспомнили лишь на следующий день, когда подробный разбор дела шел. Следов она нигде не оставила, у нас даже ее описания нет. Когда официант у нее заказ принимал, он видел только ее склоненную голову, она пудрилась, загораживая лицо руками. Заказала два коктейля, выпила, оставила деньги на столике и ушла. Вот, собственно, и все, что я вам могу рассказать.

— Адвоката Добронравова вы хорошо знаете?

— Совсем не знаю. Видел только один раз, когда мы его из западни вытаскивали. Потом я своих ребят в больницу отправил, чтобы дежурили возле его палаты. Так, на всякий случай. Слышал его имя часто. Он оформлял страховку на картины Саула, а Саул спонсировал для него какие-то вернисажи. Чисто деловые отношения. Его банковский счет открыт у нас, ну что еще… Все, пожалуй. Изредка они обменивались визитами…

— Вы верите в то, что вашего хозяина убили бандиты?

— Нет. Я лично разговаривал с Делягой — вором, который занял место Могилы в его группировке. Собрал своих ребят, и мы нагрянули в его осиное гнездо. Мог бы, конечно, и перебить их всех, но не стал, понимая, что это стало бы началом войны. Вот если бы я при исполнении был, то другое дело. Пришлось с выродком по душам разговаривать. Деляга сам удивлен не меньше нашего. Они даже план еще не начинали разрабатывать. Но он подбросил мне идейку. Совет директоров банка выбрал сейчас нового председателя — Кузьмина. А тот свои деньги на большой крови построил и сам когда-то в авторитетах ходил. Но после стажировки за границей быстро пошел в гору и со старым завязал. Имеет юридическое образование. В Англии учился, а стажировался в Нидерландах. Грамотный мужик. Выбран единогласно, был правой рукой Шестопала. Вот он мог провернуть такую операцию. Мозги у него есть.

— У меня к вам просьба, Николай Николаевич. Попытайтесь через свои каналы выяснить побольше о личной жизни Кузьмина. Меня интересуют его женщины, это первое. И второе. Не пересекались ли его дорожки с адвокатом Добронравовым?

— Мои ребята уже копаются в его грязном белье. Если что узнаю, просигналю.

— Спасибо, что пришли и не пожалели своего времени.

— Не за что. Мы о вас много слышали и знаем: вы мужик хваткий и свое дело туго знаете.

Они пожали друг дугу руки и распрощались.

Не успел Трифонов проститься с одним собеседником, как появились другие — в кабинет ввалились майор Лыткарин и капитан Куприянов.

— С приездом, Аристарх. С корабля на бал. Садись и выкладывай товар. Будем оценивать.

Майор сел на свое любимое место в дальнем углу. В отличие от Куприянова, который всегда сидел первым по правую руку от полковника, Лыткарин не лез в партер, а предпочитал амфитеатр.

— Скажу сразу: чистосердечных признаний я не привез.

— Согласен. На это мы и не рассчитывали. Но и с пустыми руками ты из колонии не уехал бы. Полномочия инспектора министерства юстиции помогли?

— Отчасти. Но не сказал бы, что их в зонах почитают. Но мне удалось повидать всех, кого надо. Медведев там и впрямь ходит в больших авторитетах. В бараках устроен вернисаж, где на стенах висят портреты почетных воров в законе, прошедших через колючку колонии. А административный корпус напоминает церковь, где все стены расписаны фресками. Руководство колонии намерено выступить с ходатайством о досрочном освобождении художника. У нас с ним состоялась встреча тет-а-тет. Безусловно, он человек незаурядный, умный и на урку не похож. Дипломат, немногословен и постоянно улыбается, как наш Куприянов, и к месту, и не к месту.Я хотел его огорошить. Достал картину из портфеля, без рамы, разумеется, и положил перед ним на стол.

«Вот, говорю, ваша работка тут к нам в руки попала, хотел у вас проконсультироваться».

Он очень внимательно изучил полотно, на лице ноль эмоций, будто я дал ему коробку спичек прикурить, долго молчал, а потом сказал. Коротко так и ненавязчиво: «Талантливо. Но это не моя рука».— «Разумеется. Руку хотят приписать Федотову. А это, как вы правильно выразились, талантливо выполненная копия».— «Ей меньше года, уважаемый гражданин начальник, а я копий не делал с момента моего ареста. И особого желания не испытываю. Здесь не сахар, лишние годочки мне ни к чему».— «Значит не ваша рука?» — «Нет. Талантливых ребят сейчас много развелось. На мне свет клином не сошелся».— «Однако, живописью вы продолжаете заниматься. Не колония, а Эрмитаж. По-тихому можно и копии делать».— «Вам как дилетанту вы уж извините, я кое-что поясню. Здесь мне дают работать только гуашью и темперой, а масляными красками я не пользуюсь. Это не Эрмитаж, а мазня. Чтобы сделать такую копию, нужно иметь не только масляные краски особого состава, которыми пользуются реставраторы, но и оригинал картины, с которой делается копия».

Я понял, что все равно от этого мужика ничего не добьюсь.

Потом я со многими зеками разговаривал, прежде чем подобраться к своему стукачу. Один мне попался, который на посылках сидит. Приемщик. Скоро на свободу выходит. И разговаривая с зеками, я понял: всех их готовили к встрече со мной. Ни слова лишнего никто не обронил! Но ведь и я поехал в зону подготовленным. Этот парень не отрицал, что краски Медведеву шлют с воли. Кто — он не знает. Но присылают много и часто. Жрачку присылают отдельно. Тут я мужика и подловил: «Вот тебе подарок-то вонючие посылки принимать: ночь простоит, и вся конторка скипидаром пропахнет».— «Ничего, мне нравится их запах. Я же трактористом на гражданке был и люблю вонь солярки».

— Что это значит? — переспросил Куприянов.— Причем тут солярка.

— Да все очень просто. Масляные краски разбавляются маслами, а кисти моют растворителями. Для гуаши и темперы ничего не нужно, кроме воды. Значит, Медведев получает краски, какие нужно, но он это скрывает и начальство его прикрывает. Когда я со стукачом встретился, он мне доложил, что Медведев, который получил в зоне кличку Давинчи, в бараке не живет с самого появления в зоне. Начальство большую мзду получает с воли за то, чтобы Медведеву жилось не хуже, чем на воле. Купленные там начальнички. На работы его тоже не выгоняют, как всех. Только где ему мастерскую и жилье оборудовали, никто не знает: Возможно, что и за зоной, чтобы проверка не засекла. Но слухи всякие ползают — за четыре года трудно что-то утаить. Вроде как на воле у Давинчи есть очень крутой покровитель. Денег на него не жалеет, а главное, что опекает его сына. Заботится о нем и в люди выводит. Когда Давинчи посадили, пацану было семнадцать, только школу закончил. Так вот, есть такая мысль, что Медведев продолжает на кого-то работать в зоне, но не сознается в этом. Нет. На это он не пойдет. Во-первых, живет, как у Христа за пазухой, а во-вторых, сын в заложниках. А кроме сына, у него на этом свете нет никого. Начальство ему во всем потакает, так как хорошие бабки имеет с него. Вот тут и думай, как схватить Да-винчи за руку. Не дадут. Он окружен круговой порукой, как панцирем. Его сын на свободе — это и есть Кощеева игла.

— Хорошо, Аристарх, ты с папашей разговаривал, теперь займись поисками сыночка. Ему уже двадцать один годок исполнился. Взрослый человек. Но найдешь, не приближайся к нему. Нам не сын нужен, а его спонсор. Кто парня содержит, на что живет, чем занимается? Если у него есть здесь заботливый крестный, то в первую очередь нам его найти нужно, а остальное само собой решится. А теперь, Куприянов, займись похоронами Шестопала. Нужно организовать скрытую видеосъемку, чтобы все в кадр попали. А вдруг Шестопал и был крестным Медведева-младшего? Тогда парень точно в кадр одним из первых попадет. Мне кажется, что мы начинаем трогаться с мертвой точки.

— А если Шестопала убили, то и парня шлепнут. Как пить дать! — высказался Куприянов.

— Все зависит от того, как много он знает. Но если его крестный не Шестопал, а тот, кто рвет со всеми связь, то парня убивать ему не резон. Папаша в зоне может обозлиться и заговорить. А до зоны крестному не достать. Там своя крыша у Давин-чи есть, за спины авторитетов спрячется. Не зря он каждому по портрету написал.

— Сделаем,— заявил ни к месту Лыткарин.

— А ты, Степа, очень аккуратненько поинтересуйся жизнью гражданской жены Добронравова госпожи Киры Фрок.

— Понял.

— Уже хорошо. Работаю, как в раю: все всё понимают и делают, а мы все на одном месте топчемся.— Трифонов лукавил, он был доволен ходом следствия.