Глава седьмая

- Кристоф, он для нас опасен!

- Чем именно!? Я, конечно, тебе верю, но сама подумай, зачем одному из сильнейших вампиров нашего государства собственной персоной выходить на охоту, а потом преследовать неизвестную девушку. Я сам уже очень давно не выходил на охоту, и то только когда хотелось развеяться.

- А может он тоже «хотел розвеяться»? - фыркнула я.

- Диана, я знаю его много лет, почти столетие, и хотя иногда мы соперничаем за власть, Рустам остается частью моего мира.

Кристоф, желая меня успокоить, нежно ко мне прикасается, укутывая в объятия. В его руках, будто пойманная птица, я затихаю. Дальше мой голос будет едва слышным и очень тихим.

- Я чувствую приближение опасности, Кристоф. Он погубит наше счастье, ели ты мне не поверишь.

Но именно этот момент открывает мне правду – он не поверит, по красней мере в столь важном вопросе, когда мое слово против слова одного из наиболее уважаемых вампиров страны. Я понимаю, что надо что-то делать, но не имею никакого представления, что именно. В тот момент… но в будущем…

В один из солнечных летних дней ко мне прибежит Наташа, необыкновенно красивая и очень счастливая. Ее глаза будут сиять, а руки нервно сжимать сумочку.

- Диан, я влюбилась!

Странно слышать подобное признание от тридцатитрехлетней замужней женщины, у которой подрастает пятилетний сын, и странно видеть во взгляде этой самой женщины блеск, который бывает не то чтобы в молодости, скорее в ранней юности.

- В кого?!

- Ну… недавно познакомилась… красивый очень… и так изыскано ухаживал… он, он хочет, чтоб я развелась, готов воспитывать сына… Диана, как я счастлива, наконец-то у меня будет любовь, похожая на твою…

Она почти кружиться вокруг дивана, ко всему пытаясь прикоснуться рукой, будто делает это впервые. Я не могу сказать, что была безгранично рада ее новому знакомству, но ведь все знали, что в семье у Наташи некоторые проблемы, которые она никак не могла решить.

- Ну ладно, - говорю, откладывая журнал и беря с подноса чашечку кофе, только-только принесенную служанкой, - рассказывай. Кто он, где работает, может ли содержать семью и есть ли у него такое намерение? Как выглядит… в общем, все говори.

Наташа оборачивается, скользя на одной ноге. Боже, а ведь когда-то меня считали безрассудной, а ее – образцом добродетели. Но все правильно, я знаю, она заслуживает счастья.

- Он богат, если ты об этом. И еще очень красив… такие мягкие волосы, - женщина шевелит рукой, будто вспоминая ощущения, - высокий, с маленьким шрамом на руке, а еще у него небольшая щетина, которую на первый взгляд можно принять за невнимательность к себе.

Кофе, вот-вот готовое согреть мое тело, пролилось на землю. Но Наташа этого не замечает, поскольку и дальше кружиться комнатой, будто пьяная… от счастья.

Шрам на руке – почти незаметный, если не наткнуться вблизи – а также щетина.

Рустам… не может быть. Зачем? Для чего?

- А… ну… что он говорит, как объясняет свою любовь?

- Что значит «как объясняет»? Ах, Диана, он так мил. Представляешь, однажды я спросила, как он представляет нашу дальнейшую жизнь, а он ответил: «Сильных любить легко», и просил всем, кто меня будет о чем-то спрашивать, говорить эту фразу.

Действительно, хорошо придумано… он сказал ей то же, что я когда-то ему. А самое страшное то, что, видя Наташу, я понимаю, что не смогу ее переубедить, ведь как объяснить, что ее возлюбленный – опасен.

Ты должна что-нибудь придумать, должна, на кону жизнь твоей сестры, - шепчет любимый в моменты страха голос. Я не долго думаю о том, что мне делать, я уже знаю выход. И этот выход до сих пор спрятан от Кристофа… ведь он отобрал духи, с помощью которых можно спрятать свой запах, но забыл о маленькой пробирке, которую я когда-то вложила в потайной карман, и он их не нашел… и до сих пор не знает.

Не знает Кристоф… и Рустам тоже.

- Борись за свое счастье, - шепчу очень тихо, но Наташка услышала мои слова. Она вмиг стала очень серьезной, будто почувствовав в моем голосе что-то важное.

- Да, я буду, - отвечает рассеянно, но не менее серьезно.

Вот и хорошо, а я буду бороться за свое благополучие.

И самое обидное то, что в тот момент мне даже было наплевать на Наташу. Я думала только о том, как сохранить свое хрупкое счастье от человека со столь непонятными мотивами. Я понимала, что Наталию он любить не может… тогда зачем?

** ** **

Сегодня она казалась еще более маленькой и хрупкой – смотри и переломаешь. Я видела, что ей страшно, но также знала, что девушка никогда не нарушит моего приказа. Мне было плевать, сделает она это из-за уважения или остерегаясь наказания, но главное – она исполнит приказ до конца.

Я вынимаю из тайника пробирку, совсем не напоминающую духи. Да и разве это запах, скорее его отсутствие. Четыре года назад молодой ученый отдал свою жизнь за мое спасение, а я променяла его подарок на того, от кого и убегала. Ирония судьбы, в которую он, если б был жив, охотно бы не поверил. Я откупориваю бутылочку и… выливаю капельку на тело Ланы. Она вздрагивает, боясь последствий. Но я должна быть с ней строгой, поэтому вместо успокоения твердо говорю:

- Ты должна проследить за ним от самого дома и до момента, пока он встретиться с Наташей. Благодаря духам, Рустам тебя не только не почувствует, этот запах резко притормозит его чувства. Ты можешь делать что угодно, но помни: мне нужны доказательства, или хотя бы зацепка, которую я смогу предъявить Кристофу. Ясно?!

- Да, госпожа.

Девчонка берет в руки маленькую камеру. Она странно на меня смотрит, будто надеясь на отмену приказа, но мой взгляд выражает непоколебимость, и она выходит из комнаты, оставляя меня наедине с мыслями, от которых становиться страшно.

- Видишь, Кайл, для каких целей служит твое изобретение! – кричу в потолок и падаю на кровать. – Если б я тогда знала…

Но я бы ничего не изменила, зная все те, что знаю сейчас. Возможно, я бы смогла спасти его жизнь, но надолго ли, ведь я никогда не забуду глаза Кристофа в момент, когда он увидел нас двоих – в них не было места прощению, только ненависть.

Я выхожу из дома и медленно бреду в сторону сада. Мне говорят, что роза не имеет запаха, что это домашний цветок, но все вранье… они пахнут свежестью и подарком любимого мужчины. Кристоф дарил мне цветы, и он правильно делал, что это были не розы, ведь роза – плохой цветок для подарка, ею можно любоваться только в саду, забавляя себя надеждой, что та никогда не увянет.

Наш сад очень большой, но больше всего я люблю заходить вглубь, туда, где почти начинается лес – именно поэтому Кристоф и выбрал этот дом, из-за леса. Я вижу стражников, к которым успела привыкнуть, и успеваю удивиться, как они похожи на обычных людей.

Сад успокаивает. Больше часа я брожу по нему, пытаясь успокоиться, а когда мне это удается, возвращаюсь домой, к любимому, который вот-вот вернется.

- Госпожа! Госпожа!

Ко мне подбегает Мика, одна из служанок. Она выглядит взволнованной, в руке несет какую-то сумку, которую прижимает к груди.

- Господа! В доме пожар!

- Где?!

Мика пытается отдышаться.

- На верхних этажах, и никто не знает, как это случилось.

Мы вместе бежим к дому, около которого, будто вокруг муравейника, суетятся люди. Я забегаю внутрь и встречаю Дженоба, который велит оставаться вне дома.

- А где Мойра? Где Мойра?!

Дженоб не отвечает, он слишком занят поисками той, которая важнее жизни и ради которой он этой жизни лишился.

- Она на чердаке, госпожа, - всхлипывает Мика, теребя свою чертову сумку. Я вижу, что ей очень страшно, и это приводит меня в бешенство.

- Заткнись, не реви! – кричу. – Что Мойра могла забыть на чердаке?

- Она… она…

- Не реви!

- Хотела зайти в вашу старую комнату, что-то там искала.

Я понимаю, что об этой комнате все забыли, что Мойра, даже будучи столь сильной, просто сгорит заживо – прекрасное средство убить вампира.

Начинаю бежать. Медленно, скорее, еще скорее, вскакиваю по ступенькам наверх и лезу по столь знакомой лестница. Захожу в комнату, куда после побега ни разу не заходила – плохие воспоминания.

Наверное, страх за подругу застилал мне глаза, а может судьба такая – не видеть очевидного, но, как бы там не было, я не обратила внимания на то, что нет огня или даже дыма, что комната оказалась не запертой. Я оказалась слишком невменяемой, чтоб послать кого-то из слуг, а не бежать самой, в опасность.

- Мойра…

Я почти прошептала ее имя, начиная понимать, что попала в западню. Я тогда еще не представляла, во что вляпалась, но до меня дошло, что дело серьезное. Оборачиваюсь! Дверь быстро захлопнулась, и захлопнула ее не кто иная как Мика, бывшая подруга и теперешняя слуга.

Она потом очень пожалеет о том, что сделала, но «потом» будет поздно, и мне ее даже жаль, ведь все горькие слезы не стоят того, что случится с ней… и причина ее смерти будет для меня очень неожиданной.

Но это будет, а сейчас она закрыла крышку, и первой моей мыслью было то, что она хочет, чтоб я сгорела. Я убеждала себя, что огонь, возможно, еще не просочился в комнату, но когда все это будет, я задохнусь. Проблема в том, что все в моей жизни не так, как мне представляется в начале, и даже смерть будет другой.

- Успокойся, Диана, все будет хорошо.

Я вижу Рустама, неизвестно как появившегося в комнате. Он подходит ко мне, а я осторожно ступаю назад – боюсь.

- Ты?.. Зачем?

Он пожимает плечами и подымает руку, и это будет последним, что мне удастся вспомнить. А дальше будут обрывки…