"На пороге" - читать интересную книгу автора (Подольский Владимир Анатольевич)

Часть первая Дела земные

Серый камышовый кот закончил утреннюю охоту и разлёгся на пригорке, согретом весенним солнышком. Охота была удачная. В долине, около озера водилось множество мышей, и несколько штук сегодня имели несчастье попасться на завтрак безжалостному матёрому хищнику. Конкурентами ему были только лисы, но они соблюдали нейтралитет: почти равным по силе соперникам нечего было делить в обильной долине. Обильной, впрочем, только с их точки зрения, для людей эта долина, между невысоких горных отрогов, не представляла особого интереса.

Изредка забредали сюда отары овец, ведомых чабанами на низкорослых лошадках, да появлялись по осени охотники. Впрочем, ущерба сухопутному населению долины они почти не наносили: звериное население скрывалось в многокилометровых зарослях кустарников, куда даже слуги людей — собаки, проникали с трудом. Года два назад, (вообще-то кот не имел понятия о времени, но память у него была хорошая) он встретился в кустах с собакой, нос к носу. Об этой встречи напоминало коту разорванное в драке ухо и прокушенная задняя лапа, собака же, оставшись без глаза и с окровавленной мордой, с воем ретировалась. Ухо и лапа у кота зажили, а собаку хозяин пристрелил. Собрав дань в виде уток, охотники обычно уезжали, и снова воцарялась в долине тишина.

В северной, пустынной части долины охотились обычно только лисы; селившиеся там суслики хоть и были вкусны, но жили в глубоких норах, которые лисы ловко разрывали. Коту же хватало мышей и птиц, рыть землю ему не нравилось.

Кроме того, на севере у самых отрогов гор было нехорошее место: когда-то туда пришли люди и занимались они своими странными делами, бурили скалу и построили несколько домов. Потом в долине вдруг ходуном заходила земля, осыпались скалы, даже сами горы застонали от невиданного напряжения. Изменился рельеф местности, появилось озеро, а люди ушли, оставив после себя развалины и бетонный колпак среди скал. Ничего этого, конечно кот не знал. Но к развалинам не ходил, веяло от них чем-то не природным, даже не людским и смертельным.

Разнежившись на солнцепёке, кот задремал вполглаза, но тут нечто заставило его подскочить прямо с места, как это умеют делать только кошки. Сверху донёсся хлопок, а следом за ним необычный свист. Человек не обратил бы на свист внимания, поскольку не слышит ультразвук вообще. Но коты гораздо чувствительнее к звукам, а всё необычное служит для них сигналом опасности. Но, убежать в спасительные заросли кот не успел, да и неизвестно, спасли бы они его.

Сноп ледяных иголок ударил с неба по пригорку, на котором только что грелся кот, и полосой по окрестным кустам, сбивая листья и ломая ветки. Больше всего пострадал от неожиданного явления сам камышовый кот; несколько острых ледышек перебили ему позвоночник, одна вонзилась в затылок. Он ещё полз на одних передних лапах в кусты, но болевой шок и кровопотеря взяли своё, и он потерял сознание, если можно так говорить о кошках, у которых наличие сознания отвергается серьёзными учёными. Во всяком случае, провалился он в милосердное беспамятство, где нет ни желаний, ни боли, и его истерзанное тело осталось лежать среди лужиц воды, в которую превратился лёд шального, смертельного метеорита.

Впрочем, примерно через час оказалось, что не вполне смертельного. В неописуемое удивление пришёл бы какой-нибудь биолог, если бы ему случилось наблюдать то, что случилось дальше. А дальше, кот вдруг задышал, завозился в грязи и, пошатываясь, поднялся на неверные лапы. Оказалось, что раны его затянулись, но стал он несказанно тощ и грязен. Его торчащую клочьями шёрстку большей частью покрывала корка из глины, перемешанной со свернувшейся кровью, уже подсохшая на солнце. Кот помотал головой, страшный голод и жажда терзали его, будто совсем недавно не позавтракал он вполне плотно. Обнаружив вокруг себя пару ещё не подсохших лужиц от злосчастного метеорита, он вылакал их досуха и даже вылизал мокрую глину. Потом побрёл, пошатываясь и припадая на все лапы по полосе выпада ледяных осколков. Попадающиеся лужи он не оставлял без внимания, припадая к ним надолго. Попалось ему и несколько трупиков мышей и птиц, также убитых час назад, но не оживших, как он. Обычно кот не ел падаль, брезговал, но сейчас он съел всё, а птиц прямо с перьями.

Очень быстро походка его стала уверенней, а, дойдя до озера, он обнаружил болтающийся в воде недалеко от берега труп крупной утки, тоже убитой ледяными иголками. Войдя в воду, он проплыл несколько метров, что всегда делал с огромной неохотой, хотя, плавал отлично, ухватил утку за крыло и выволок её на берег.

Однако съел он её не сразу, сначала вылизал свою шерсть и вычесал из неё всякую мелочь. Уже ничего у него не болело, смертельная слабость прошла, мышцы налились прежней силой, однако голод и жажда хоть и, притупившись, давали о себе знать по-прежнему. Наш виртуальный биолог уже не опознал бы в этом звере то полуразорванное тело, которое ещё недавно валялось на пригорке невдалеке. Даже ухо его, повреждённое в драке, по непонятной причине снова отросло.

Высохнув на солнце и распушившись, чудом оживший хищник съел половину утки, и этого оказалось ему пока достаточно. Он напился из озера и потащил остатки добычи к своей лёжке в дальних кустах. Вытянув шею, он нёс в зубах то, что осталось от немалой птицы, не забывая прислушиваться к доносящимся звукам. Дойдя до своего дома, он улёгся на любимое место, кучу сухой травы, поел ещё немного и задремал.

Спокойно проспал он остаток дня и всю ночь. Только под утро, любопытный молодой лис, привлечённый аппетитным запахом крови, сунулся к его утке. Кот проснулся и заурчал на ворюгу так угрожающе, что тот счёл за благо ретироваться, хотя бы и голодным, но целым. А камышовый кот снова задремал.

Ошибкой было бы заявить, что звери вообще, а коты в частности не думают. Животные думают, только мысли их очень лаконичны: «добыча!», «враг, спрятаться!», «голодно, искать добычу», «сытно, полежать, поиграть», «соперник — напугать? драться? убегать?» Кто-то, может быть, тот же воображаемый биолог скажет, что для объяснения действий животных достаточно инстинктов, рефлексов, условных и безусловных. Конечно, они очень важны, но животные ещё и видят сны, в которых переживают то, что случилось с ними. Видят и вспоминают без слов, образами, поскольку речью не владеют. И думают они тоже, образами, и тоже без слов. Поэтому себя, как личность, они не осознают. Им просто никто этого не объяснял. А самому додуматься до такой мысли: «Я есть!» очень трудно.

Камышовый кот не принадлежал к интеллектуалам, хотя бы и среди котов. Мысли его не отличались оригинальностью. Но, после случившегося с ним, странные процессы стали происходить в его голове. Он стал видеть сны о самом себе, охотящемся, отдыхающим, играющем. Сначала, принимал он этот образ за соперника, нагло гуляющего по его охотничьей территории, бросался во сне прогнать его, но собственный успокаивающий запах исходил от этого видения и кот начал понимать, что этот нахальный вторженец, на самом деле он и есть.

«Я — кот, я есть!» — понял, наконец, кот и искра разума, занесённая извне, хотя и варварским способом, ещё ярче разгорелась в нём.

«Зачем — я?» — возник у него вопрос, но неведомый собеседник, угнездившийся у него в голове, пока отвечал неконкретно, а может быть, ему было трудно объяснить. Может быть, он рассчитывал попасть вовсе не в кота, а в более высокоорганизованное в плане мышления существо, но, тем не менее, он старался. Он показывал ему во сне различных животных птиц и рыб, показал, что земля вовсе не ограничивается долиной, которую кот привык считать своей, показывал буйство стихий, природные явления, предметы и их предназначение. И всё это он называл. Всегда, на нескольких языках. И он показывал ему людей.

Раньше кот всегда инстинктивно опасался людей. Медлительные и неповоротливые сами по себе они были ему не опасны, но у них были громовые палки, убивающие на расстоянии, у них были сети, у них были верные рабы — собаки, которые, чтобы заслужить похвалу хозяина могли растерзать его просто так. Теперь кот знал, что палки называются ружья, и даже почти понимал их принцип действия. В сети и силки он теперь попасть не боялся, сила его стала не сравнима с силой своих сородичей. По той же причине не боялся теперь он и собак.

Но ему было нужно идти к людям. Почему, нужно, он не знал, собеседник просто говорил, что там будет опасно и интересно. Опасностей кот не хотел, но, узнав и научившись узнавать много нового, стал он любознателен. Хотя ещё и не знал поговорки, что «любопытство сгубило кошку».

Путь предполагался длинный и трудный; сначала по разрушенной дороге нужно было преодолеть перевал — единственный путь, ведущий из долины в большой мир. Конечно, если ты не горный козёл и не альпинист. Кот, конечно, альпинистом не был. Поэтому ему предстояло пройти по дороге около тридцати километров до ближайшего аула, там дождаться прибытия редкого автобуса или грузовика и ехать на нём до города.

А дальше… Дальше неизвестно, дорога покажет. Тем более само по себе ожидание средства транспорта вблизи поселения людей было делом опасным из-за большого количества собак, которые не оставят его в покое, невзирая на то, разумен он или нет. Да и не заметная, а тем более явная посадка камышового кота в автомобиль представлялась делом явно нереальным.

Поэтому голос, а кот стал называть своего собеседника «голос», поскольку теперь тот уже общался с ним не образами, а словами, пока не настаивал на скором начале путешествия, но попросил сходить к железобетонным следам людской жизнедеятельности на севере долины, чтобы осмотреть их, как он выразился глазами кота.

Вблизи оказалось, что от строений остались только кирпичные фундаменты, стены же, когда-то деревянные, были полностью разобраны и растащены местным населением, видимо на дрова и для прочих целей. Остатки шиферных крыш валялись вокруг. Видно было, что и фундаменты подверглись, было атаке охотников за стройматериалами, но устояли.

Бетонное сооружение представляло собой цилиндр, внутри полый, около трёх метров в диаметре и выступало из почвы на высоту около двух метров. Кот легко заскочил на него и обнаружил, что сверху оно, видимо, имеет отверстие, ведущее внутрь, поскольку имелась там и крышка — квадратная железобетонная же, плита.

В общем, ничего интересного с его точки зрения сооружение не представляло, но «голос» был иного мнения, хотя подробностями и не поделился, а предложил больше в нехорошем этом месте не задерживаться. И кот отправился восвояси.

Около гнезда ожидала его кошка, которая приходила и в прошлом году. В результате этого визита, кот на несколько дней выпал из привычного уже, каждодневного и ночного общения с «голосом». Всё время его занимали любовные игры, совместная охота и, так сказать, общение с подругой. Впрочем, очень быстро они утратили взаимный интерес, как это и бывает у представителей их вида. И кошка ушла на свою территорию.

А потом появились люди.

Внедорожник «Байкал» летел по федеральной трассе. Позади его остался новый мост через Волгу, до поворота на Самару ехать было ещё около часа. Впрочем, экипаж не собирался поворачивать, всё необходимое для экспедиции было закуплено в Москве. Прямая как стрела трасса вела машину к границе с Казахстаном. Внезапно бортовой компьютер противно бибикнул и на его экране загорелась надпись: «Производится сканирование», и тут же засветилась красная иконка «Остановитесь!» Стационарных постов дорожной безопасности на этом участке трассы не было, скорость автомобиля не превышала предельных 120 км в час, разрешённых на этом участке трассы, следовательно, беспокоиться было не о чем.

Однако Пётр Иванович, мужчина лет 25-и стал притормаживать. Мало ли что? И правильно: от стоящей у обочины патрульной машины «Дорожной безопасности» отделился сотрудник в яркой униформе и указал на обочину полосатым жезлом. Медленно объехав патруль, «Байкал» прижался к обочине и остановился. Согласно правилам осмотра и во избежание неприятностей водитель положил руки на руль, а сидевший рядом пассажир на переднюю панель. Из спецмашины появился и напарник ДБшника, но остался на месте. Подошёл молодой патрульный, осмотрел номера, пощёлкал переносным компом и приблизился к водителю. Пётр Иванович опустил стекло.

— Лейтенант дорожной безопасности Федотов, — представился патрульный — пожалуйста, документы.

Пётр Иванович подал в окно пластиковую карточку удостоверения личности и вторую, паспорт «Байкала». ДБшник поднёс карточки к считывателю компа.

— Машина не ваша?

— Машина моя, — сказал пассажир, молодой человек, того же возраста, что и водитель.

— Документы, пожалуйста, — приняв удостоверение пассажира, он также считал данные карточки — так понятно, москвичи… Нарушаем, значит, Пётр Иванович, э-э, Парамонов? — отдавая документы, заявил страж порядка, сверяясь с экраном своего компа.

— А в чём, собственно дело?

— Почему у вас выключен компьютер?

— Да нет, включён, вот! — водитель показал на экран, на котором ещё светилось сообщение: «Производится сканирование».

— Почему тогда не работает автоответчик?

— Не знаю, от самой Москвы едем, претензий не было!

— Не было, не было… значит, недавно сломался, раз на мосту вас не остановили! Штрафовать я вас не буду, вы могли и не знать о поломке, но в базу данных внесу. Так что, если попадётесь, начиная с завтрашнего дня где-нибудь на посту, залетите на сотню евриков.

— Что же делать?

— Через пару километров будет поворот на Троицк, там обратитесь в сервис, починят или заменят.

— Погодите, сейчас уже поздно, наверно закрыто всё, а завтра воскресенье.

— Они и по воскресеньям работают, и по ночам, но вам я рекомендую остановиться на ночь в мотеле, перед въездом в город, увидите красную неоновую вывеску. Недорого и кормят вкусно. Кстати, куда направляетесь?

— В Казахстан, а может и дальше.

— На рыбалку?

— Нет, мы спелеологи.

— А пещеры… Ясно… А что за антенна на крыше?

— Любительское радио.

— Ясно, ясно. Рекомендую пока отдохнуть, сейчас в сервисе под вечер все сонные, как мухи, ещё напортачат что-нибудь. Если только к Василичу… Нет! Лучше завтра с утра подъезжайте. Что же, приятного путешествия! — лейтенант козырнул и отошёл.

— До свидания! — крикнул вслед вежливому патрульному Пётр Иванович, а его пассажир в это время уже нажимал кнопочки бортового компьютера, пытаясь запустить диагностику.

— Всё-таки в провинции, Серёжа, люди добрее, — заявил Пётр Иванович, следя за его попытками, — даже ДБшники.

Серёжа, а вообще-то Сергей Валерьевич Поспелов, между тем вошёл в меню компа и добился от него списка неисправностей. Единственную неисправность комп высветил на экране. Сообщение гласило: «Выход из строя передатчика».

— Ну, это мы теперь и сами знаем! Починишь, Серёжа?

— Дома или на работе я бы починил, а тут где детали взять? Придётся правда, сервис искать. Ну, поехали, что ли?

— Поехали… — Пётр завёл мотор, и путешественники поехали вперёд, но не очень быстро, чтобы не пропустить поворот на Троицк, заезжать, куда они раньше вовсе не собирались.

Впрочем, бортовой компьютер «Байкала» хоть и потерял временно свою фискальную функцию, дорогу, тем не менее, показывал вполне исправно. Скоро в наметившихся сумерках сделали путешественники левый поворот, следуя указателю: «Троицк 2 км» и уже через несколько минут увидели красную неоновую вывеску «Мотель». Имелась тут и охраняемая стоянка. Пётр пока припарковал немалый «Байкал» около входа в рассуждении сходить сперва на разведку. Но из машины друзья так не вышли.

Сергей положил руку на руль и предложил вдруг новый вариант:

— Петя, ведь рано ещё ужинать да спать ложиться, — сказал Сергей — давай лучше в этот Троицк съездим. Сервис поищем, чтобы завтра не рыскать пол дня. Или ты устал? Давай тогда я поведу.

— Да нет, не сильно. И, правда, поедем! Ты бы покричал сначала на двойке своей, может какой радиолюбитель подскажет куда ехать.

— Точно, а я что-то я не додумался.

Двойкой Пётр назвал любительский диапазон «два метра». Серёжа достал из бардачка солидную двухдиапазонную радиостанцию «Спектр», подключил к ней антенный кабель. Установив вызывную частоту, он коротко позвал:

— Всем, я R36 Анна Василий дробь M, кто слышит, прошу ответить! — но, никто ему не ответил.

Повторив вызов ещё пару раз, Сергей хотел уже поискать корреспондентов на других частотах, как вдруг прозвучал ответ:

— R36AW/M, я R44 Харитон Киловатт, слышу хорошо, 5–9, меня зовут Павел. Приём.

Сергей ответил:

— R44HK, слышу тоже хорошо. Здравствуйте, Павел! Тоже 5–9, меня зовут Сергей, нахожусь около мотеля у въезда в город Троицк. Нам нужна консультация.

— Принято, Сергей. Что за консультация?

— У нас в бортовом компе накрылся передатчик автоответчика. Павел, где у вас тут лучше починить? А то ДБшники грозятся оштрафовать!

— Это наверно Федотов вас прихватил? Хороший парень, лишнего не пришьёт. А починить? Давайте-ка сейчас ко мне, а утром я вас в свой сервис направлю. У меня хороший спец по компьютерам есть, но он только завтра с утра будет.

Путешественники взглянули друг на друга и одновременно кивнули.

— А куда к вам, Павел? Нас двое, не стесним?

— Всё нормально. Езжайте сейчас к Троицку, на кольце перед городом повернёте налево по указателю посёлок Загорный. После указателя, через километр увидите слева водонапорную башню. На верхушке у неё красный фонарь. Подъезжайте к ней, я вас встречу. Если заблудитесь — зовите, хотя тут заблудиться негде.

— Принято, Павел! До встречи. R44HK, я R36AW/M, 73!

— До встречи, Сергей. Я R44HK, 73!

В состоявшемся на «двойке» специфическом радиолюбительском разговоре, содержание которого, впрочем, ясно даже и без перевода, сочетание латинских букв с цифрами обозначало позывные корреспондентов, а цифры «5–9» — наилучшую оценку слышимости. «73!» же означало наилучшие пожелания. Так принято у радиолюбителей, но, вообще-то, и любой профессиональный язык труден для понимания неискушённого слушателя.

Между тем, друзья, миновав так и не посещённый ими «Мотель» и последовав указаниям Павла, вскоре уже подъехали к грандиозному сооружению из красного кирпича, довольно слабо видимому в наступающем сумраке. На вершине строения ярко горела красная лампа. В её свете видны были многочисленные антенны, установленные на крыше. Остальная часть дома тонула в темноте. Двор, впрочем, был хорошо освещён.

Было это здание когда-то водонапорной башней, но теперь её видно приспособили для жилья. Ещё какие-то постройки примыкали к башне, но визитёры их не рассмотрели. Короткая дорога вела от шоссе к гостеприимно раскрывшимся при их приближении железным воротам. Справа и слева от ворот виднелась сетчатая ограда.

Проехав метров тридцать по асфальтированной дорожке «Байкал» остановился у главного, видимо, входа, где встретил вышедших из вездехода друзей коренастый мужчина лет 55-и, седоватый с волевым лицом. Одет он был по-домашнему, легко, в тренировочные штаны неизвестной фирмы и застиранную тельняшку. В руке же держал портативную «Моторолу». Хотя и говорят в народе о нежаркой погоде — «не май — месяц», но было как раз начало мая, а жарко не было. Вечером — особенно.

После взаимных представлений, Павел, а это был, конечно, он, пригласил прибывших в «свою крепость», как он выразился. Цокольный этаж «крепости» содержал в себе прихожую, немалую кухню и душ с ванной комнатой. Впрочем, слово кухня вряд ли подходило к этому помещению: самая придирчивая хозяйка осталась бы довольна огромной газовой плитой, рядом настенных шкафчиков и обеденным столом. А также всякими более мелкими, но полезными вещами.

На втором этаже имелась гостиная с камином, разожжённым по случаю прохладной погоды, и несколькими диванами. Вдоль её стен стояли шкафы с книгами. На стене висел экран телевизора. Также, в гостиной присутствовал и довольно современный компьютер. На этом же этаже были и гостевые спальни.

На третьем этаже располагался кабинет хозяина, совмещённый с «шеком». Это английское слово, первоначально, вообще-то обозначало что-то вроде «хижины», но в среде радиолюбителей, к которым, несомненно, принадлежал Павел Васильевич Самсонов, означало в привычных для непосвящённых выражениях, радиорубку.

С уважением осмотрели гости рабочее место хозяина, оборудованное по последнему слову техники: несколько современных трансиверов, (приёмопередатчиков) и, явно самодельный, но очень аккуратно выполненный мощный коротковолновый усилитель. Имелись тут также и ещё несколько аппаратов, устаревших, но подключённых, а значит, явно функциональных. Тут же стоял и застеленный покрывалом диванчик — скорее всего лежбище самого хозяина.

Ещё выше имелся чердак, но ничего интересного там, по-видимому, не было. Все этажи соединялись между собой железными витыми лестницами, но снаружи башни присутствовал и лифт, а скорее его следовало назвать грузовым подъёмником. Системы отопления и кондиционирования располагались в подвале.

Короче, сразу было видно, что хозяин человек не бедный, но привык тратить свои деньги не на пошлую роскошь, а на удобный и надёжный быт.

К этому времени поспел ужин, и маленькая симпатичная женщина средних лет пригласила всех к столу. Расположившись на кухне, гости и хозяин отдали дань картошке с мясом, нескольким разным салатам и светлому пиву. Казалось бы, простая русская еда, была приготовлена изумительно вкусно, а может, просто путешественники проголодались в дороге. Во всяком случае, они искренне поблагодарили хозяйку, которая, впрочем, оказалась не супругой Павла Васильевича, а вроде бы его дальней родственницей, не то, двоюродной тёткой, не то, троюродной племянницей, а в настоящее время «домомучительницей», как представил её хозяин с улыбкой. Впрочем, Вере Степановне это привычное, видимо, звание нравилось, судя по её зардевшемуся от похвал лицу.

— Спасибо, Вера Степановна, уже поздно, вы езжайте домой. Я сам всё уберу! — такими словами Павел Васильевич пресёк её поползновения немедленно перемыть посуду и навести порядок на кухне. А когда за окнами завелась её «Лада» и домохозяйка уехала, пригласил товарищей подняться в гостиную.

Хотя Павел Васильевич был значительно старше друзей, он, как это и принято в среде радиолюбителей, настоял, чтобы его звали просто по имени. Расположившись в гостиной у камина, гостеприимный хозяин и гости отдали должное неплохому коньяку и, наконец, поговорили и о делах.

Оказалось, что господин Самсонов, хоть и не является олигархом местного разлива, но владеет автосервисом и «парочкой фирм», как он выразился. А, кроме того, и акционер нескольких троицких заводов. Вкратце поведал он, как «дошёл до такой жизни», впрочем, без капли самолюбования, которое так свойственно в России большинству богатых людей, за что их традиционно и не любят. В его изложении, его карьера была цепью случайностей, начавшихся со времени его увольнения с военной службы в самом начале века.

Перво-наперво, холостой, моложавый майор в отставке оказался владельцем доставшейся ему по наследству от умерших родителей шикарной трёхкомнатной квартиры в Москве, а от бабушки — дома в Троицке. К слову, в столицу в те времена рвались все предприимчивые люди, справедливо полагая, что именно там делаются настоящие деньги.

Но отставник свою московскую квартиру продал, причём по результатам небольшого тендера оказался владельцем более чем круглой суммы. И приехал в Троицк, поскольку столичную суету и пробки, хамство и давку не больно любил, а тут когда-то жила его бабушка, о которой он сохранил самые тёплые воспоминания. Да и о городке, недалеко от Волги, тоже.

Город Троицк, хотя и находится в пределах Самарской области, но всё-таки на изрядном от самой Самары расстоянии, достаточном, чтобы не коснулась его суета областного города. Казалось бы, нейтральное, имя города чуть было не сыграло с ним злую шутку: после революции: в честь пламенного революционера Льва Давыдовича Троцкого, стали троичане гордо называть себя троцкистами. Но, к счастью, проявив похвальную прозорливость, буквально перед тем, как звезда легендарного руководителя октябрьского переворота склонилась к закату, обратились троичане в Москву с просьбой дать их старозаветному Троицку какое-нибудь революционное название.

То есть, так было написано в петиции горсовета. Заветной же мыслью было навсегда откреститься от опального ныне демона революции. В столице, к счастью не уловили некой двусмысленности ситуации и присвоили городку имя пролетарского писателя Фурманова. Так Троицк очень вовремя превратился в Фурмановск. И оставался им более чем полстолетия. К концу же века, когда образы героев революции несколько поблекли, город, стараниями также горсовета, вернул себе историческое имя, аргументируя это переименование тем, что жизнеописатель легендарного В.И. Чапаева если и бывал в их городе, то доказательств, подтверждающих этот факт не имеется.

Но, хотя для отставника Троицк показался уже не таким, как в детских воспоминаниях, а более пыльным и шумным особенно в районе железной дороги и станции, всё же майор запаса поселился здесь. Привёл в порядок бабушкин дом в частном секторе и, не в силах сидеть без дела, устроился механиком в ближайший автосервис. В те времена, воинская его пенсия была, всё же довольно мала, а руки были на месте.

Сервис, как оказалось, дышал на ладан: если с ремонтом отечественных автомобилей его работники как-то справлялись, то с иномарками дело обстояло значительно хуже, запчасти необходимо было заказывать, а владелец пустил это важное дело на самотёк. Приступы его деловой активности следовали всё реже и реже, а запои, наоборот, всё чаще.

В результате, и механики, среди которых были и настоящие мастера своего дела, глядя на хозяина, не больно то рвались на трудовые подвиги. А всё чаще, следуя его примеру, прикладывались к бутылке, даже в рабочее время. Сервис оказался на грани закрытия, работники уже два месяца не получали зарплату, когда в кабинет думавшего тяжёлую думу похмельного владельца, а по совместительству и директора вошёл механик господин Самсонов.

— Зарплата будет через неделю, — вместо приветствия сказал ему осунувшийся владелец, хотя сам в это уже не верил, так как перспективы получения нового кредита были весьма призрачны.

— Я не по этому вопросу, Иван Иванович. Как вы думаете вообще выпутываться? Долги у вас, я думаю, довольно большие.

Иван Иванович хотел было вспылить и выгнать из кабинета сующего свой нос в его дела нахального механика, но, что-то в облике и уверенном взгляде г. Самсонова помешало ему это сделать. Он несколько сник и предложил визитёру присаживаться.

— Верите ли, нет, Павел эээ… Васильевич, не знаю, как я буду выпутываться, — сказал он почти откровенно, — денег на счету нет, счета не оплачены. Или ликвидировать дело или продать кому-нибудь, кто возьмёт с долгами.

— Или его заберут просто так, — добавил он, подумав. — Всего я должен… да вот, посмотрите… И по кредитам ещё… — он пододвинул к посетителю кипу документов.

— Ну, не так уж и много, — ознакомившись с документами, заметил г. Самсонов — только «Субару» вам придётся продать. Ничего, купите машину поскромнее, зато бизнес сохраните.

— Боюсь я за «Субару» много не дадут. Да и привык я к ней. Так что, не знаю, что и делать.

В общем-то, Иван Иванович несколько лукавил: корень его проблем находился гораздо глубже. Большая часть его долгов, совершенно не фигурирующих ни в каких документах, сделана была им у некоторых неофициальных лиц, чрезвычайно охотно дающих в долг, но и условия возвращения долга блюдущих предельно жёстко. Вплоть до насильственного отторжения собственности нерадивого должника. Впрочем, в эту сторону своих взаимоотношений с теневой экономикой он, уже «поставленный на счётчик», г. Самсонова так и не посвятил, о чём потом неоднократно горько жалел.

— Тогда у меня такое предложение, я оплачиваю долги сервиса, и мы становимся соучредителями, — сделал своё предложение механик Самсонов, не подозревавший об истинных причинах кручины директора.

— Вы? — несказанно удивился Иван Иванович, хотя какая-то такая мысль уже посещала его голову, при виде той уверенности, с которой повёл общение с ним его механик. — А денег хватит?

— Думаю, да! Я, знаете ли, наследство получил.

— Ну, если наследство… Только я откажусь, с этими алкашами каши не сваришь, придётся продавать, наверно, — заявил бизнесмен, у которого слово «алкаш» у самого только что на лице не было написано.

— Что же, давайте я и куплю, — неожиданно даже для самого себя предложил г. Самсонов.

— ?? — Иван Иванович поперхнулся только что закуренной сигаретой. — А сколько дашь?

— А это мы сейчас посчитаем!

И начался русский торг…

Нет смысла утомлять читателя конкретными цифрами, тем более, что суммы назывались в ветхозаветных рублях, переход страны на расчёты в евро тогда даже ещё не обсуждался. Достаточно сказать, что если цена называемая владельцем парила в небесах, подобно гордому орлу, то покупатель называл иные цифры, не выше воробьиного перепархивания.

В итоге, под давлением очевидных фактов о балансовой стоимости цеха (кровля требует ремонта, окна застекления), офиса (требует ремонта), трёх подъёмников (не работают два), боксов (тоже, чего-то требуют), минус накопившиеся долги, включая не выплаченные зарплаты, высота полёта горного орла снизилась постепенно до уровня траекторий городской вороны. И стороны, уже глубокой ночью, пришли к окончательному соглашению.

Сделка, в результате которой Павел Васильевич стал неожиданным владельцем прогорающего бизнеса, изрядно ударила по «квартирным деньгам». И, уж конечно, жалко было бы потерять их просто так. Честно говоря, он и не собирался сразу становиться единоличным владельцем. Скорее ему хотелось стать партнёром опытного бизнесмена, чтобы подучиться и набраться опыта.

В первый же день, после того, как сервис перешёл в его собственность, он собрал, уже в своём кабинете, всех работников и информировал ошарашенных механиков и слесарей, что теперь они его подчинённые. Далее, последовала программная речь, краткая суть которой состояла в том, что в случае их усердной работы, он, г. Самсонов гарантирует им существенное повышение зарплаты, полный соцпакет и восьмичасовой рабочий день. В случае же употребления в рабочее время любых спиртосодержащих жидкостей, этот день будет отмечен в табеле провинившегося, для начала, как отпуск без содержания, а в следующий раз, как прогул, со всеми вытекающими.

— Даже пива нельзя? — прозвучал недовольный голос из аудитории.

— Почему, нельзя? Можно что угодно, но с учётом вышесказанного: выпил, и весь день свободен!

Аудитория впала в некоторое уныние, поскольку большая её часть не мыслила для себя начала рабочего дня без приёма этого живительного с их точки зрения напитка. К сожалению, не ограничиваясь пивом, эти люди, следуя заветам отцов и дедов, в течение дня постоянно повышали градус употребляемого и, дойдя к обеду до отметки 40 градусов, к концу дня, порой и не стояли на ногах. Вполне естественно, что такой сервис, с такими не способными под вечер держать намеченный курс работниками не имел никаких перспектив.

— Не круто ли берёшь, майор? — спросил кто-то нового хозяина. — Заведёшь тут армейские порядки, так мы и разбежимся!

— Ты, Санька, за всех не говори, с вами, кирюхами, так и надо! — осадил выступившего Григорьевич, самый авторитетный и пожилой мастер. — Ты разбегайся на здоровье, на банку себе везде заработаешь, а мне ещё внукам помогать нужно. При Иваныче-то, зарплата была — слёзы просто, да и ту не всегда платил. А тут человек дело говорит, надо ему помочь, для нашей же пользы. Разболтались мы — хуже некуда. Вспомни вот, как ты клиенту в мотор наблевал!

Дружный смех разрядил несколько напряжённую атмосферу: все, конечно, помнили этот эпизод из недавнего прошлого и его позорное продолжение, в ходе которого, не вяжущий лыка Санька, нимало не смутившись присутствия заказчика, выпрямился, величественно взмахнул рукой и приказал кому-то видимому одному ему: «Ппоммыть!» После чего, со словами: «мне тут нужно проверить…» улёгся на задние сиденья иномарки и спокойно заснул. На этом собственно, собрание и закончилось, мастера разошлись, подбадривая Саньку солоноватыми шутками.

Повторимся: г. Самсонов, хоть и предполагал заняться бизнесом, но не чувствовал себя к этому готовым вполне. Но, жизнь рассудила, как видно иначе, сразу кинув его в омут чёрного нала, порой сомнительных сделок, без которых обойтись, впрочем, было в те времена дикого капитализма совершенно нереально. А также, непростых отношений с государственными контролирующими органами. И с другими контролирующими органами, совершенно не государственными, но тоже, уверенными в том, что он непременно будет платить им некий налог «за безопасность».

В первый раз непрошеные визитёры заявились буквально через неделю после совершения сделки. Однако, новоиспечённый владелец, дружески предупреждённый Иваном Ивановичем о возможности и даже обязательности неких коллизий, успел оборудовать свой кабинет системой скрытого видео наблюдения и звукозаписи, включающейся от нажатия незаметной кнопки.

Итак, весь разговор с «бойцами» контролирующей город «бригады» был записан на диск и растиражирован в необходимом количестве экземпляров. Одна из копий, при повторном визите «контроллёров» была им же и вручена, с пожеланием передать её для просмотра своему начальству. В этой короткометражке, хотя и чёрно-белой, отлично опознавались и сами личности посетителей и внятно слышались их пожелания и угрозы. Кроме того, бесстрастная стереофоническая запись зафиксировала и имя их босса, которым неоднократно козыряли неудачливые рэкетиры.

В приложенной же к видеоролику записке, оный босс уведомлялся, что этот любопытный сюжет не будет представлен в правоохранительные органы, если он, босс будет достаточно благоразумен и забудет о существовании г. Самсонова и возглавляемого им автосервиса. Какими выражениями сопровождал просмотр этого клипа босс троицкой мафии, и какие санкции он наложил на своих лоховатых бойцов, неизвестно. Но наезды прекратились.

В первый год своего плавания по мутным волнам российского бизнеса начинающий предприниматель с трудом сработал, как говорится в ноль, что, несмотря на неблагозвучность, означало всего лишь, что расходы не превысили доходов, все госналоги и поборы исправно выплачивались. И выплачивалась зарплата. Она действительно существенно возросла, хотя и не сразу, а по мере того, как обновлённый автосервис завоёвывал доверие новых и старых клиентов, а это процесс, к сожалению, не быстрый.

Только по мере того, как клиенты, делясь между собой впечатлениями о работе аналогичных организаций, всё чаще и чаще отмечали, что «у майора быстро и не дорого», а в нужных случаях и прокатную машину дают для срочных поездок, пока собственная в ремонте, престиж сервиса рос и укреплялся.

Когда же в полный голос заявил о себе новый авто-производитель «Байкал», со своими внедорожниками, постепенно перехвативший рынок этого типа автомобилей в России, автосервис г. Самсонова, первый в области, оказался готов к их ремонту и обслуживанию. Так что, в какой-то период времени, даже и из самой Самары нередки были у него гости. И уж, конечно, часто заворачивали с автотрассы, привлечённые ярким и доходчивым рекламным плакатом.

Но, это было уже потом, а в первые годы своего директорствования Павел Васильевич медленно и трудно, но неуклонно повышал рентабельность своего бизнеса. По второму году добился он уже некоторой прибыли, часть которой прозорливо употребил не только на повышение зарплат сотрудникам, но и на организацию им же льготных кредитов. Учитывая, что сотрудники его сервиса имели право в нерабочее время ремонтировать свои автомобили совершенно бесплатно, а запчасти приобретать по закупочным ценам, скоро все они обзавелись, кто новенькими, кто подержанными, но выглядевшими не хуже новых, машинами, как российскими, так и импортными.

И это было тоже неплохой рекламой, приведшей к тому, что хозяева прочих, аналогичных предприятий стали в личных беседах горько жаловаться друг другу, что майор «переманил» к себе лучших их мастеров. Хотя, это и было явной неправдой, но результат был налицо: постепенно лучшие мастера славного города Троицка сосредоточились в возглавляемом г. Самсоновым автосервисе, который в результате значительно расширился.

Даже и, казалось бы, выброшенный на обочину истории Иван Иванович пришёл к нему устраиваться на работу, и был принят, с учётом того факта, что когда-то был отличным токарем и фрезеровщиком на знаменитом троицком пороховом заводе. И вскоре заслуженно занял место бригадира, умелого и нетерпимого к пьянкам.

Может быть, имел значение и тот факт, что, будучи отставным военным, удачливый бизнесмен прошёл хорошую школу российской армии, научившей его преодолевать непреодолимое и доставать не доставаемое. А более всего тому, что называют в народе солдатской сметкой, из-за наличия которой так и ценятся «на гражданке» люди прошедшие эту мало популярную в те времена школу, будь они рядовые или офицеры.

Ко всему прочему, в те времена и власть предержащие поняли, наконец, что государство богатеет не выжиманием налогов из нищего трудящегося населения, а созданием для них хороших условий для заработка. Простая эта мысль доходила до занятого набиванием собственных карманов чиновничества почти четверть века с момента смены общественной и экономической формации России. Но, дошла.

То ли пересажала опомнившаяся Россия своих самых одиозных коррупционеров, то ли ушли они мирно на покой, а скорее, и то и другое, но новое поколение властей со скрипом и стонами приняло и новое налоговое законодательство. Тем самым, избавив предпринимателей от своего навязчивого присутствия за спиной, мелочного контроля, выливавшегося в отнюдь не мелкие суммы, каждодневно оседавшие в карманах многочисленных назойливых своих контроллёров. И от пресловутой системы «откатного финансирования».

Так или иначе, но к моменту повествования Павел Васильевич Самсонов был одним из самых уважаемых бизнесменов города, славился честностью и обязательностью в делах, неоднократно получал предложения баллотироваться в городскую думу и даже на должность мэра, каковые неизменно отклонял, отговариваясь занятостью.

О личной его жизни ходило немало слухов, поскольку он так и не женился, хотя в период становления своего бизнеса был уже буквально на грани. Но понравившаяся ему было Татьяна, девица с соседней улицы, оказалась существом мечтательным и воспитанным в отвращении ко всякому труду. Она была вполне готова играть роль шикарной супруги богатого бизнесмена. Но стать ему боевой подругой, помощницей, или хотя бы деловой домашней хозяйкой оказалась не способна.

Пока её, впоследствии несостоявшийся, супруг пропадал по 12 часов на работе — восьмичасовой рабочий день он установил для всех своих сотрудников, кроме себя, сам он работал порой и в две смены — она пролёживала старый диван, обложившись модными журналами. Или производила рейд по Троицким магазинам, спуская выделенные ей на хозяйство деньги на всякие безделушки и тряпки. Также, прогуливала она бухгалтерские курсы, на которые устроил её предполагаемый супруг. Только курсы вождения окончила она с грехом пополам, да ещё полюбила компьютерные игры, раздолбав последовательно за шесть месяцев совместного проживания три клавиатуры домашнего компьютера Павла Васильевича.

Утром, г. Самсонов завтракал в одиночку, пока Таня досматривала последние сны, обедал он на работе, сублимированной лапшёй, метко называемой в народе «бичпакетом», запивая её крепким чаем, а явившись домой к ужину, находил, что его приготовить «не успели». Вершиной кулинарного искусства «невесты» была яичница-глазунья, чаще всего с фрагментами яичной же скорлупы.

Для того, чтобы она заимела практику вождения, «жених» подарил ей старенький, но в отличной форме «Пежо», на котором она в один прекрасный, как оказалось для всех день, и уехала, «в гости, в Самару». По крайней мере, так было написано в записке, написанной её округлым детским почерком, которую обнаружил вместо Тани пришедший домой поздно вечером, измотанный бизнесмен. Заподозрив неладное, вдобавок и её сотовый оказался отключен, Павел Васильевич занялся розыском, отправившись для начала на пост тогдашнего ДПС на выезде из города. Наряд ещё не сменился, и милиционеры без труда вспомнили приметный «Пежо», просвистевший мимо них в направлении Самары. Пилотировала его Татьяна, известная им как пассия г. Самсонова и она была в машине явно одна. Несколько успокоившись, Павел Васильевич вернулся домой.

Утром его навестила несостоявшаяся тёща и, пряча глаза, сообщила, что дочь её, Татьяна уехала в Москву, поскольку «в Троицке ей скучно и тесно, а настоящая жизнь именно там». Судя по всему, поступок своей непутёвой дочки соседка не вполне одобряла. Кроме того, как донесли ему знакомые троичане через пару лет, видели они Татьяну в Москве за рулём не то «Мерседеса», не то даже «Бентли», тут показания расходились. А может, и не она это была, а просто похожая девушка. Во всяком случае, оставив своего возможного жениха соломенным вдовцом, Татьяна навсегда исчезла с его горизонта. Только её мать, изредка встречая его на улице, смущённо передавала ему очередной привет, извинения и уверения, что у дочки всё хорошо.

После своей неудавшейся женитьбы майор вовсе не замкнулся, но о серьёзных взаимоотношениях уже не подумывал, обходясь временными, ни к чему не обязывающими связями. Злые языки утверждали, правда, что нанятая им кладовщица, а впоследствии домохозяйка, предположительно, его дальняя родственница Вера Степановна Лодыгина выполняет порой не только возложенные на неё обязанности, но и более интимные. Но свидетельств, как за, так и против этого предположения было столько, что досужие ревнители чужой нравственности окончательно в них запутались.

Конечно, не всё это, и не в таких подробностях поведал своим случайным гостям их гостеприимный хозяин, но, забегая вперёд, скажем, что их знакомство оказалось долгим и впоследствии в задушевных беседах «за жизнь» всё это постепенно выяснилось.

Но, в этот же вечер рассказал Павел Васильевич по их просьбе, каким образом обосновался он в такой шикарной башне. Оказалось, что, войдя в силу, надумал он построить себе просторный дом. Старый бабушкин ломать и перестраивать ему не захотелось, и продавать тоже. К тому времени, городской думой под застройку был определён участок пустоши, примыкающий к закрытому пороховому заводу. Часть этого участка и надумал приобрести потенциальный застройщик. Выехав на рекогносцировку, обнаружил он, что в этих пределах находится подлежащая сносу заброшенная водонапорная башня, когда-то снабжавшая водой опасное производство. Внутри она была совершенно пуста, если не считать горы мусора, доходившей до уровня второго этажа, сквозь прорехи в крыше видно было небо. Внешний вид этого сооружения напоминал донжон некой крепости, пострадавшей в бою, но не сдавшейся неприятелю. Постройка начала двадцатого века была настолько прочна, что и за сто лет кирпичи её почти метровых по толщине стен не выпадали и даже не выщербились, за исключением тех мест, где поработали современные вандалы, демонтировавшие в своё время её внутренности и расширившие для этой цели отбойными молотками дверной проём.

В общем, это было как раз то, чего ему и хотелось: «мой дом — моя крепость». Вдобавок, и стояла башня на холме. И он сразу представил, как хорошо это место для радиолюбительских антенн, не то, что бабушкин дом в низине, у самой волжской старицы. К одному краю участка примыкал редкий кустарник, а с другой стороны виднелись неподалёку заброшенные корпуса и капониры старого порохового завода.

Приобретя участок, Павел Васильевич нанял людей для вывоза мусора, а сам обратился к местному архитектору-пенсионеру, с которым и просидел несколько вечеров за его компьютером, детализируя и шлифуя проект превращения кирпичного остова в уютное жилище. Оказалось, что в наследство ему досталась и система водоснабжения и канализации: несколько артезианских скважин были только заглушены, а их трубы выходили в подвал башни. Канализационная же труба вела к очистным сооружениям завода, которые после реконструкции должны были бы принять стоки всего нового городского района.

Хуже было с электроснабжением: ведущая к бывшему заводу ЛЭП подверглась в известные времена атаке охотников за цветными металлами и, естественно не могла выполнять свои функции. На её восстановление у города не было денег, планировалось получить их от потенциальных застройщиков. Так что пионеру застройки пришлось проложить на свои средства временный подземный кабель от ближайшей подстанции.

К сожалению, временное, как это часто бывает, оказалось постоянным. Тот самый участок пустоши оказался невостребованным; никто кроме Павла Васильевича не пожелал поселиться в этом районе, опасаясь за свою жизнь.

Оказалось, что ещё во время Отечественной войны, когда завод работал более чем в полную силу, на нём произошёл взрыв, разрушивший часть установок, на которых «варился» тринитротолуол. Это вещество, более известное под маркой тротил, частично взорвалось, частично растеклось между обломками железобетонных конструкций, а кое-где его разливы накрыло землёй поднятой взрывами. Таким образом, вся близлежащая местность оказалась заминирована.

Прошло время, окончилась война, и о происшествии постепенно забыли. Тем более, что тротил сам по себе не взрывается, но, кстати, и не портится. Напомнил он о себе в 70-е годы прошлого века, когда тогдашний директор завода решил навести порядок на вверенной ему территории, насадить парк, устроить пруд. Поскольку всему этому мешали торчащие из земли бетонные глыбы, а взрывчатки на заводе хватало, то он поручил опытным специалистам-взрывникам ликвидировать это безобразие. Дремлющая под землёй смерть детонировала от первой же шашки. Произошёл взрыв, как минимум, сравнимый с взрывом тяжёлого фугаса, и директор получил пруд, хотя, совсем и не там, где он планировал. К счастью, никто серьёзно не пострадал.

Еле-еле отписавшись от многочисленных проверок, и постояв на множестве начальственных ковров, директор завода к своей идее охладел и злосчастный участок снова погрузился в дремотное состояние до тех пор, когда уже в 21-м веке экскаватор взрыл на нём грунт под фундамент дома одного счастливого застройщика. К счастью, и тут обошлось без жертв: обнаружив в ковше среди земли и куски тротила, экскаваторщик бросил работу и более никто не пожелал тут что-нибудь строить.

Так и оказался Павел Васильевич единственным поселенцем в новом районе, на который городские власти возлагали столько надежд. Не сказать, что он очень расстроился от вести, что остальные участки не выкуплены, а к его территории почти примыкает минное поле. Общения ему хватало и на работе, а досуг он посвящал своему увлечению и встречам с немногочисленными, но надёжными друзьями. Иногда, впрочем, и подругами. Так что, без соседей он вполне обошёлся.

Наутро, отлично отдохнувшие и выспавшиеся гости выпили особо вкусный кофе, разгрузили «Байкал» в гараже около башни и отправились в сопровождении Павла Васильевича в его сервис, где проблема с автоответчиком бортового компа разрешилась буквально в пять минут. Однако, г. Самсонов настоял на полной проверке не нового уже «Байкала» и его мастера тут же диагностировали блуждающий дефект в электропроводке и неисправность заднего амортизатора. Пожалуй, с такими сюрпризами отправляться в дальнее путешествие не стоило. Мастера, впрочем, заверили, что всё будет починено до конца дня и Павел Васильевич, взяв свою разгонную машину, покатал гостей по городу, показал им его немногочисленные достопримечательности и отвёз домой, в башню, где их уже ожидал обед, приготовленный заботливой хозяйкой.

— Ну, так расскажите, куда вы направляетесь, — спросил своих гостей Пётр Васильевич, когда после обеда они расположились, по случаю жаркого дня на крытой веранде, кольцом охватывающей третий этаж. Вчера вечером они её не рассмотрели.

— Едем в Казахстан, а дальше будет видно. Мы с Серёжей вроде спелеологов, не профессиональных, конечно. Лазим и по пещерам и искусственными шахтами. Хотим исследовать, что осталось от одного старинного проекта. Тогда его засекретили, а недавно нам попались кое-какие документы.

— А что за проект?

— Вряд ли Вы знаете, но в 60-х годах учёные обсуждали проект использования полостей, возникающих в результате подземных ядерных взрывов в народном хозяйстве. Предполагалось, что их можно применить для хранения воды, газа, ну, или нефти.

— Нет, я читал об этом, кажется в старой «Науке и жизни», или в «Технике-молодёжи». Да, девственное было время! Предполагали даже в городских районах устанавливать мини-атомные реакторы для отопления! Хорошо, вовремя отказались. Чернобыль, к сожалению, дал полное понимание проблемы. Так, вы нашли эти каверны?

— Думаем, что нашли. Серёже на работе, среди старых бумаг попалась папка с кое-какими черновыми планами. Там были и предполагаемые координаты скважин, в Казахстане и в Киргизии. Съездим, проверим, а повезёт — и спустимся в эти полости.

— А радиация?

— За прошедшее время она должна бы уменьшиться до безопасного уровня; ведь ядерный взрыв вовсе не то же самое, что взрыв ядерного реактора. Но, мы взяли и приборы, и защитные костюмы.

— Пойдёмте-ка, я вам тоже кое-что покажу — сказал Пётр Васильевич, и вслед за ним друзья спустились в цокольный этаж, а затем и в подвал. Там хозяин подвёл их к массивной железной двери с кремальерой в центре. Надев висевшую тут же на вешалке телогрейку и предложив ещё две гостям, он поколдовал с запорами и повернул кремальеру. Дверь открылась почти бесшумно, и из тёмного проёма пахнуло характерным духом подземелья: холодом, сыростью и тленом.

Проводник щёлкнул укреплённым на стенке электрическим автоматом, и перед спелеологами открылась уходящая вниз некрутая, сварная металлическая лестница. Стены наклонного тоннеля были выложены красным кирпичом. На них, через равные промежутки светились современные плафоны для помещений с повышенной влажностью.

— Держитесь за поручни, — скомандовал их проводник — катиться вниз хоть не долго, но больно.

И первый пошёл вниз. За ним двинулись и заинтригованные гости.

— Я обнаружил этот ход, когда приводил в порядок подвал. Дверь была заложена кирпичом, а ход завален землёй и всяким мусором. Ребята тут всё вычистили, а лестницу я подварил кое-где сам. Ну и проводку…

Тем временем они спустились по всей лестнице и оказались в уходящем в две стороны широком тоннеле. Прямо напротив лестницы в стене тоннеля имелась ещё одна металлическая дверь, сверху и снизу испещрённая рядами высверленных отверстий.

— Тут я картошку храню, — улыбнулся в полумраке хозяин подземелья — весь этот подвал мне освоить невозможно, если только экскурсии водить. Платные… Тут целая система тоннелей под бывшим заводом. Казематы, лаборатории. Как я понял, начали их строить ещё в начале прошлого века под склады продукции что ли? Очень интенсивно и добротно строили в начале сороковых. Может, боялись бомбёжек и хотели хоть часть производства перенести под землю? К счастью, сюда долетали только разведчики… Я, правда, не всё тут обошёл, но по одному тоннелю прошёл довольно далеко вниз, похоже, до самой железнодорожной станции: поезда стучали прямо над головой. Только выход наружу засыпан.

Экскурсовод поводил их по ближним тоннелям, показал остатки, предположительно, лаборатории и видимо, незаконченный конференц-зал.

Хотя гости и порывались пройти дальше и увидеть побольше, Пётр Васильевич урезонил их теми соображениями, что одеты они больно легко, а в тоннелях почти везде, по весеннему времени, только несколько градусов выше нуля. «Нужно подняться наверх, экипироваться, подкрепиться, и исследуйте, ради Бога, только не заблудитесь!» С этим и выбрались наружу.

Оказалось, солнце уже клонится к закату, а телефон Павла Васильевича разразился требовательными напоминаниями о пропущенных звонках. В подземелье вызовы до него не доходили. Позвонив в сервис, хозяин узнал, что «Байкал» уже починили и следует его забрать. Погрузившись в боевую разгонную «Ладу», компания отправилась принимать работу.

По дороге Павел Васильевич поведал, что в не далёких от Самары и от Троицка Жигулёвских и Сокольих горах также имеется развитая система штолен и бункеров, которые тоже строили во время войны, на случай взятия немцами Москвы. Как известно, в этом случае, Куйбышев, как тогда называлась Самара, должен был стать резервной столицей СССР. Сюда были перенесены уже иностранные посольства и на окраине построен самый мощный в мире радиоцентр. Так что, легендарное «Говорит Москва!» звучало во время войны и из Самары.

Также рассказал Павел Васильевич, что во времена совсем уже далёкие, будучи на каникулах в Троицке, предпринимал он с товарищами попытки проникнуть в жигулёвские подземелья. В частности, через вентиляционные отверстия, которые тут и там находились в горах и представляли собой вертикальные шахты, чуть ли не стометровой длины. В одну такую шахту он спускался, но она в самом низу оказалась завалена, а может и взорвана. Но, не до конца: из под завала шёл всё-таки леденящий сквознячок. Нашла самодеятельная экспедиция и бывшую железнодорожную насыпь, рельсы правда были демонтированы, но насыпь упиралась прямо в гору, во взорванный, естественно, въезд. По рассказам, тогда ещё здравствовавших старожилов этих мест, в гору уходили эшелоны с техникой и людьми. Что они там строили, доподлинно неизвестно, поскольку покрыто было всё покровом строжайшей секретности. Болтали правда, что под горами построен целый город.

Уже в конце пятидесятых годов, когда охрана была снята, а входы взорваны, местные самодеятельные спелеологи пытались пробраться в подземные лабиринты и некоторым, по их утверждению, это удалось. Один из них даже по секрету показывал соседям по деревне ящик с американской тушёнкой и второй, с сигаретами «Кэмел» ещё без фильтра. Тушёнка была дружно съедена, а сигареты скурены, сам же добытчик из очередного вояжа не вернулся, может погиб где, под завалами, а может, и в КГБ попал, да там и сгинул. Разное говорили. Зато тоннели под Сокольими горами, почти примыкающими к Самаре, до сих пор с успехом используются, и по этой причине проникнуть в них тоже невозможно.

«Байкал» уже стоял у ворот. Сергей полез, было, за кредиткой. Но его попытки оплатить проделанную немалую работу были отвергнуты хозяином сервиса на том основании, что он сам решает, кто платит, а кто нет. Его гости, в частности — нет! Усевшись в машину, снова отправились в башню, чтобы загрузиться и решить, что делать дальше. Петр предполагал остаться на пару дней, чтобы исследовать подземелья порохового завода, Сергей же считал, что пора отправляться, пока стоит хорошая погода. Сошлись на том, что заедут в Троицк после запланированной экспедиции, хотя и собирались раньше возвращаться в Москву «югами», если останется время и если любезный хозяин — «конечно, конечно!» — разрешит исследование его подземелий.

Сергей и Пётр были одногодками и друзьями с детства и, естественно, понимали друг друга с полуслова. И, если и спорили, то всегда находили разумный компромисс. Их дружба пережила и детскую, а позже юношескую влюблённость в одну и ту же девочку из их класса: Катю Семёнову. И если их за крепкую дружбу даже учителя называли «мушкетёрами», то их подругу, вопреки литературному аналогу — «миледи». Катя не отдавала никому из них предпочтения, но и дружить не отказывалась. Её тянуло к умным и эрудированным ребятам, вовсе не мажорам, и уж, конечно не начинающим гопникам.

Как и множество других ребят того времени, они увлекались компьютерами, а так, как все трое жили в одном доме, то протянули между квартирами сеть. И часто «резались» во всевозможные стрелялки, стараясь превзойти друг друга в числе порубленных в капусту монстров и уничтоженных гадких инопланетных пришельцев.

Кроме того, Сергей унаследовал от своего отца страсть к радиолюбительству, к которому пытался приобщить и своих друзей, без особого, правда, успеха. Часто, собираясь на его квартире, они с любопытством наблюдали за тем, как он проводит связи с далёкими странами, общаясь то по-английски, то по-испански, даже сами, по его настоянию выходили в эфир под его присмотром, но, как-то их не зацепило.

Мальчики пережили и период увлечения единоборствами: хотя профессионалами в этом деле стать им не случилось, но постоять за себя и подругу стали вполне способны. Что, кстати и пригодилось им, когда в школьные каникулы они путешествовали по Подмосковью и пару раз встретились с местными, то ли казановами, то ли просто укурышами.

После окончания школы Сергей поступил в Институт физико-химических проблем, а после его окончания был приглашён на работу в НИИ стали и сплавов. Пётр срезался на экзаменах в аэрокосмический. И в результате, пошёл на год в армию. По демобилизации, он всё же поступил на конструкторское отделение. Институт он закончил с «красным» дипломом и легко устроился по специальности.

А Катя временно пропала из поля зрения друзей: скоропалительно вышла замуж и уехала в Томск, обещав звонить и наведываться в Москву. Сначала, действительно звонила и прилетала пару раз в гости к родителям, затем звонить перестала, а родители её куда-то переехали. Сам же её сотовый перестал отвечать. Появилась она через пять лет, уже с малышом. Подробностей своего замужества и развода рассказать не захотела, поселилась у родителей.

Но, мало-помалу оттаяла и в дружеских беседах поведала старым товарищам, что бывший муж её, хотя и был человек не вредный, но всё же деревенский и темноватый: занятый весь день на работе, он считал, что супруге работать незачем, а нужно всецело посвящать себя дому и ребёнку. Даже на её заочную учёбу он смотрел косо. Сам же, придя с работы, усаживался к телевизору, считая, что его функция добытчика и кормильца на сегодняшний день выполнена. Все пять лет Катя пыталась привыкнуть к такому распорядку и распределению обязанностей, но так и не смогла и вернулась в Москву. Чтобы не сидеть на родительской шее, Катя временно устроилась в какую-то фирму, а позже, окончив свой институт мировой экономики, заняла в фирме достойное место.

Таким образом, компания воссоединилась, конечно, с поправками на сегодняшние статусы её участников. Да ещё, если на лыжные прогулки в выходные, в кино, на премьеру многообещающего фильма или на концерт Катя с удовольствием приглашение принимала, то «полазить» по подземной Москве — диггерством друзья увлеклись совсем недавно — как-то не очень ей хотелось. Впрочем, в поездку с друзьями в Казахстан она вроде бы собралась, хотя и с условием, что сама под землю не пойдёт, а «по хозяйству» с удовольствием, но какие-то неотложные дела на фирме этому воспрепятствовали. И Сергей с Петром поехали одни.

На самом закате солнца, когда ведомый Петром «Байкал» уже приближался к башне, Павел Васильевич, сидевший рядом с водителем, вдруг хмыкнул и спросил, обращаясь к товарищам:

— А не поехать ли и мне с вами? Если конечно у вас нет принципиальных возражений?

Принципиальных и прочих возражений не нашлось: даже за сутки знакомства г. Самсонов показал себя надёжным и бескорыстным товарищем, вдобавок и физически крепким и, что немаловажно — приятным в общении.

— Вот и хорошо, вспомню юность. Да и в отпуске я уже года два не был. Поеду, наверно, тоже на «Байкале», ваш можно будет немного разгрузить. А я ещё и запчастей возьму в сервисе, самых ходовых!

Нужно ли говорить, что и это предложение было с энтузиазмом одобрено. Хотя, Петр выразил сомнение, не опасается ли Павел Васильевич оставлять свой бизнес без присмотра? На что новый товарищ ответил, что он давно уже всецело полагается на «выращенных им», как он выразился, надёжных заместителей, оставляя себе общее руководство. Пока они его не подводили и уж недели три без него перебьются. А за домом Вера Степановна присмотрит.

Тут же и решили выезжать завтра после обеда, поскольку Павлу Васильевичу нужно было устроить кое-какие дела и собраться. Их ждал уже ужин, после которого принялись в гараже за погрузку теперь уже двух экспедиционных «Байкалов», после чего, по звонку г. Самсонова ему подвезли из сервиса пару ящиков с запчастями и инструментами. Решили взять ещё добавочные канистры для топлива и прочее и прочее, всё, что может пригодиться в дальней дороге.

Утром Павел Васильевич уехал оформлять какие-то важные доверенности, а его гости не спеша позавтракали в компании грустной Веры Степановны, которая уже знала об отъезде хозяина с его слов и даже получила от него кредитку с крупной суммой на непредвиденные расходы. Тут же затеяла она испечь в дорогу компании какие-то особые пирожки, а друзья снова отправились в гараж, крепче увязывать и плотнее упихивать всё своё снаряжение.

Ближе к обеду подъехал успешно завершивший свои дела Павел. Компания быстро заправилась, к очередному огорчению Веры Степановны, полагавшей, по видимому, что обед должен продлиться, минимум, до ужина и наготовившей соответствующее количество разнообразной еды. Пришлось даже взять не съеденное с собой, в том числе и знаменитые её мясные пирожки. Павел Васильевич провёл с домохозяйкой «последний инструктаж», заповедав держать мобильник заряженным и почаще проверять электронную почту. После чего, компания расселась по машинам. Напоследок, Вера Степановна и вовсе расплакалась, так что отъезд пришлось отложить ещё минут на десять, но нежные слова и даже поцелуи Павла Васильевича сделали своё дело, и она успокоилась, смирившись, что мужчины часто уезжают, а женщины остаются, и так было всегда.

Итак, в два часа местного времени колонна из двух «Байкалов» выехала из города Троицка на новую федеральную трассу, ведущую к казахстанской границе. На выезде из города им приветственно махнул знакомый ДБ-шник Федотов. По случаю понедельника трасса была не пуста, но погода стояла ясная и сухая и к вечеру компания уже пересекла казахстанскую границу. Г. Самсонов, по праву знающего трассу, а ему неоднократно приходилось бывать и в Алма-Ате и в Астане по делам его фирм, шёл первым. Экспедиционеры не очень спешили, на ночь они останавливались либо в мотелях, которых вполне было достаточно у любого населённого пункта, один же раз остановились на ночёвку в поле у безымянной речки, а скорее, просто ручья. Компы в машинах исправно информировали о текущих ремонтных работах на трассе. Их информация обновлялась при проезде постов местной ГАИ.

Работники казахстанской ГАИ равнодушно пропускали через посты небольшой караван, только один раз был ими дан приказ остановиться. Проверив документы, пожилой капитан неожиданно приказал разгружать оба «Байкала», под предлогом поиска оружия и наркотиков. «Вам нужно, вы и разгружайте» — не дав открыть рта молодым коллегам, заявил г. Самсонов. «Только не забудьте, потом снова загрузить! А мы пока отдохнём и позвоним господину Даниярову» Упоминание имени этого таинственного человека произвело магическое действие: капитан сразу же махнул жезлом — «Проезжайте!» — и потерял интерес к путешественникам.

Как пояснил своим товарищам Павел Васильевич, сей господин, в чине полковника уже много лет возглавлял отдел внутренних расследований в МВД Казахстана и был хорошо известен среди коррупционеров всех мастей. Предостерёг Павел москвичей также от попыток всучить мзду нахальным гаишникам: были случаи, когда таких находчивых начинали после этого останавливать буквально на каждом посту и вымогать взятку. «Посты ведь связываются по рации» — со смехом пояснил он — «Вот они охотных взяткодателей и передают по эстафете!»

Вскоре на горизонте показались горы, и, следуя заранее проложенному маршруту, пришлось им съехать с оживлённой трассы и углубиться в паутину дорог местного значения, часть которых в памяти их бортовых компов просто не фигурировала. Понемногу асфальт на дорогах как-то незаметно закончился, местность стала ощутимо повышаться, а предгория придвинулись, стало свежее, чаще под колёсами плескались стекающие с гор ручьи. Потом появились луга, на которых паслись стада овец под присмотром лежащих на пригорках лохматых овчарок. Населённые пункты уже не встречались, только одинокие юрты пастухов то и дело виднелись то справа, то слева от грунтовки.

Целью путешественников была долина «Широкая», как она была обозначена на километровке, наличие дороги в неё ни карта, ни комп не показывали, однако, на спутниковом снимке и в реале грунтовка была, хотя и заросшая и явно давно не езженная. Она шла вдоль русла почти высохшего ручья, когда-то вытекавшего из долины, всё вверх и вверх. Вскоре каменная стена придвинулась слева к дороге, как бы готовясь спихнуть вояжеров вниз на голые, мокрые камни, но не решилась и отступила. И путешественники увидели устье долины. Дорога, правда, далее почти отсутствовала: камнепад перекрыл её, но мощные «Байкалы» ревя и завывая моторами, всё же преодолели осыпь и оказались собственно в долине.

Автомобили въехали в долину почти с юга, проехали мимо озера, берега которого сплошь заросли камышом и кустарниками. Лавируя между зарослями, поскольку дорога совсем пропала, «Байкалы» выехали на обширную поляну и остановились. Солнце было уже близко к закату, а поскольку в горах темнеет быстро, было решено тут и заночевать, а уже завтра с утра сориентироваться на местности и найти искомую шахту, точные координаты которой были неизвестны. Павел Васильевич даже предположил, что она может быть ныне затоплена водами озера, что сделало бы её изучение и вовсе невозможным. Правда, были у исследователей примерные координаты ещё одной скважины в Киргизии, только ехать до неё нужно было ещё с полтысячи километров.

В быстро наступающих сумерках путешественники установили палатки, поскольку в горах ночью бывает довольно свежо, даже летом, натаскали хворосту для костра, явочным порядком обнаружили ручей с холодной водой — Петр влетел в него в темноте по колени — и с уютом расположились на отдых.

Со стороны озера доносился слаженный лягушачий концерт, хлопанье крыльев и покрякивание устраивающихся на ночлег уток, завели свои песни сверчки. Полная луна выползла из-за гор и осветила долину, пригасив несколько свет звёзд. Друзья решили не заморачиваться сегодня приготовлением полноценного ужина и открыли несколько банок тушёнки и рыбных консервов. На свежем воздухе эта немудрёная мужская еда великолепно пошла под лепёшки купленные ещё утром в ауле. Павел Васильевич достал из багажника и бутылку своего знаменитого коньяка и разбулькал его по кружкам. Удивительный аромат этого напитка, смешавшись с запахами костра, привёл друзей в несколько философское настроение: они поговорили, как водится в таких случаях, про свои жизненные и общечеловеческие проблемы, причём разрешали последние с удивительной простотой. Наконец, Павел Васильевич принёс и гитару — походный вариант — как он выразился, и спел несколько песен, как знакомых его новым товарищам, так и совершенно новых для них. Одна песня привлекла их внимание, и они попросили исполнить её «на бис».

— Мне она тоже очень нравится, — улыбнулся Павел Васильевич и запел своим уверенным баритоном:

Едва прозвучал последний аккорд, аудитория разразилась аплодисментами и приветственными кликами, исполнитель привстал и шутливо раскланялся:

— Так вы, Павел, и песни пишите? — спросил его Сергей.

— Нет, это не моё, я только музыку подобрал. Нашёл в Интернете, давненько уже. Где-то есть ссылка, но поэта на память не припомню, вертится, вот, на языке… Да это и не важно сейчас, главное, что песня к месту и ко времени. Я так понимаю, что автор имел в виду не кэрроловского снарка, или не совсем его. Для меня «снарк» это символ удачи, успеха, счастья, если хотите. И мы ищем его всю жизнь, пытаемся добыть, да не всем это удаётся!

К диалогу подключился и Пётр, до этого внимательно слушавший и машинально помешивавший угли в костре веточкой:

— Стихи, конечно душевные, вы уж не забудьте нам ссылочку дать по возвращении. Серёга у нас тоже поёт, особенно у него с Катей хорошо получается, дуэтом. Жаль, что они окончательно не спелись в своё время. Она ведь ему вроде симпатизировала!

Сергей тут же делано возмутился этому недвусмысленному намёку и толкнул приятеля в бок:

— Ничего она не симпатизировала, мы просто дружили и дружим сейчас!

— Ага! Я ведь видел, как она на тебя смотрела, а ты комп бесчувственный: «дружим, дружим».

— А что раньше не сказал, если ты такой друг преданный?

— А раньше не мог, вдруг она и на меня так же смотрит, когда я не вижу! Девчонке помочь нужно, у неё и так вся жизнь поломатая, а ты, хакер злокачественный, только свои программы и видишь!

Павел Васильевич с усмешкой слушал дружескую перепалку своих молодых товарищей, вспоминая возможно и свою неудачливую женитьбу. Потом встал и отошёл к своему «Байкалу», включил свет в салоне, достал из бардачка спутниковый телефон и набрал свой домашний номер. Вера Степановна ответила сразу, как будто сидела у телефона. Впрочем, может, и сидела. Коротко переговорив — удовольствие недешёвое — и уверив хозяйку, что у него всё в порядке: «сидим у костра, песни поём», он дал отбой и тут же спросил:

— Ребята, звонить будете? Может, Кате…

Сергей почему-то смутился, а Пётр ответил солидно:

— Незачем баловать… Да я серьёзно, все знают, что мы в горах, а связи по сотовому отсюда может и не быть. Так что, никто не беспокоится. Уж будем уезжать, тогда поэксплуатируем ваш аппарат…

— Ну, как хотите!

Павел хлопнул дверцей, подошёл и уселся на своё место у костра:

— Ну, что, господа москвичи, баиньки не пора?

— Что вы! Ночь то, какая! Когда ещё выберемся в горы? Может, ещё нам споёте, а Павел? Что-нибудь того же неизвестного автора?

— Ну, ещё пару-тройку песен на его стихи я подобрал, сейчас спою.

И он спел ещё, закончив своё выступление балладой «Ореховый прутик», которая оказалась не песней, а, в общем-то, стихами, исполняемыми под гитару. Баллада произвела немалое впечатление на слушателей. И уже укладываясь в спальный мешок, романтичный Сергей бормотал про себя запомнившиеся строки:

Потянулись к своим спальникам и остальные. Дым от костра поднимался почти вертикально вверх, высокая полночная луна освещала местность своим неземным светом, назойливые комары пели свои жалобные песни. Павел Васильевич присел выкурить перед сном сигарету. На природе и на отдыхе он себе такое иногда позволял. Внезапно ему показалось, что кто-то внимательно смотрит на него. Неторопливо обернувшись, он увидел в близких кустах два зелёных огонька — глаза неизвестного зверя. Судя по расстоянию между ними, вряд ли это был опасный хищник. Видимо его привлекли шум и запахи тушёнки, и он явился проверить, кто это обосновался в его владениях. Стараясь не делать резких движений, Павел достал из пакета оставшийся от вечерней трапезы кусок хлеба, макнул его в банку с тушёнкой и плавно метнул презент к кусту. И замер в ожидании.

Из зарослей осторожно вышел длинноногий, серый кот. В полутьме он показался Павлу настоящим гигантом: почти метр с хвостом. А вообще, очень похож на домашнего, но очень большого: чёрные полоски, правда, только на лапах и на хвосте, маленькие кисточки на ушах и зелёные внимательные глаза. Моментально управившись с подношением, кот элегантно уселся и принялся спокойно умываться, поглядывая на гостя. Уши его, впрочем, оставались постоянно направлены на Павла, видимо ловил он каждый звук в опасении предательства.

— Ребята, вы не спите? — обратился негромко Павел к москвичам, — посмотрите, только очень плавно: у нас гость.

Спальники зашевелились и товарищи, откинув пологи, посмотрели сначала на Павла, а затем проследив направление его указующего пальца и на кота.

— Это кто, леопард? — спросил Пётр.

— Нет, это, похоже, камышовый кот, я и не знал, что бывают такие огромные, — ответил Павел, — пришёл познакомиться.

— Так нужно его угостить.

— Уже. Правда, это ему было, что слону дробина. Сейчас, попробую ему остатки тушёнки скормить, — Павел взял банку, в которой оставалось ещё больше половины содержимого, и медленно протянул её коту, точнее в его направлении. — Будешь?

Кот сглотнул слюну и всем своим видом показал, что «будет». Однако же, взаимное недоверие сыграло в процедуре знакомства свою роковую роль; летящая в сторону кота банка с мясом случайно приземлилась на камень и громко звякнула, кот испуганно шипнул и мгновенно, одним прыжком исчез в кустах.

Сон у прибывших, конечно был перебит и они ещё с час, лёжа в спальниках, разговаривали о камышовых котах, с которыми Павел встречался когда служил в армии в… в общем, встречался. О том, что неплохо бы найти себе такого котёночка, о котах, вообще. Сергей рассказал, что дружба с котами очень свойственна русскому народу, что во времена средневековья, когда коты в Европе были почти истреблены по подозрению в якшании с дьяволом, в следствии чего, в необычайных количествах расплодились крысы, что, в свою очередь, вызвало массовые эпидемии чумы, в России же, в это время коты процветали и чума таких последствий не вызвала. Хотя, тут и приверженность к банным процедурам, несомненно, сыграла свою роль.

Рысь и кот были символами и дохристианской Руси. Говорят, её жители называли себя «рысичи», то есть потомки рысей. Что, может быть, дало и имя стране. Возможно, дело было в менталитете русских, а может и в том, что вероятные давние предки, или родственники предков славян — хатты — что на их языке и значило — «коты», с котами себя отождествляли, и это уважение прошло сквозь века. Хотя, точно, конечно, ничего не известно.

И про древних египтян, с их обожествлением котов, тоже, конечно поговорили. Мало-помалу сон всё же пришёл к посетителям долины. Когда они проснулись, солнце уже поднялось высоко, в зарослях вовсю пели птицы, а на месте исчезнувшей банки консервов лежали две задушенные жирные утки.

Появление этого неожиданного подарка чрезвычайно озадачило друзей: до сих пор они полагали, что проявления благодарности котам вроде не свойственны, а вот, поди ж ты! Тем не менее, применение ему быстро нашли. Пётр, как более сведущий, в том, что он называл экстремальная кулинария, пообещал к обеду приготовить супчик, а на второе утку в глиняной рубашке.

Быстренько выпив кофе и заев его бутербродами, Павел и Сергей уселись в «Байкал» и отправились на рекогносцировку, Пётр же остался «на хозяйстве».

Поплутав между зарослей, разведчики вдруг выехали на потерянную вчера дорогу, точнее на едва заметную в густой траве колею, которая вела на север долины. Через несколько километров местность заметно повысилась, кустарников стало меньше, вся почва теперь была испещрена норами сусликов. Самые смелые торчали столбиками у своих норок, издалека внимательно разглядывая автомобиль. При его приближении они моментально исчезали в норках, иногда перед этим пронзительно свистнув.

Вдали показались развалины строений. Приблизившись и остановив «Байкал» рядом исследователи погуляли между старых фундаментов, но не нашли ничего интересного. Правда за развалинами нашлась бетонная взлётная полоса, потрескавшаяся и заросшая травой. Проехав ещё с километр, достигли, наконец, и цели своей экспедиции — массивный железобетонный колпак, видимо установленный над шахтой. Подъехав поближе, Сергей и Павел вышли из машины. Сергей, держа в руках дозиметр, обошёл сооружение: прибор явственно попискивал. Взобравшись на колпак, Сергей поднёс его к краю железобетонной плиты, прикрывающей вход внутрь. Попискивание стало более частым.

— Фон повышен, но пока ничего страшного. Во всяком случае, это то, что мы ищем. Павел, достаньте из багажника на всякий случай защитные костюмы и два лома и присоединяйтесь. Попробуем сдвинуть плиту.

— А это не опасно, Серёжа? Не заразим всю долину?

— Думаю, нет. Взрыв был давно, короткоживущие изотопы уже почти полностью распались. Долине ничего не грозит, а мы оденем костюмы.

Надев на себя лёгкие, защитные, противорадиационные костюмы, исследователи накинули на головы пластиковые шлемы-капюшоны и включили подачу воздуха из баллонов. Взявшись за ломы, им удалось совместными усилиями немного сдвинуть железобетонную заглушку. Открылась щель сантиметра в три. Сергей сунул туда дозиметр. Прибор протестующе взвыл. Сергей попереключал пределы измерения и резюмировал:

— Можно было бы идти и без защиты, но внутри наверняка пыльно, так что полезу в костюме. Сейчас ещё глубину попробую измерить, если скважина прямая.

Он достал из кармана лазерную рулетку и направил луч вниз. Не сразу ему удалось поймать вертикаль, но, в конце концов, прибор показал глубину чуть больше полутора сотен метров. В этот момент нечто находящееся в щели отразило луч дальномера ему прямо в глаза. Сергей отдёрнул руку.

— Павел, вы видели?

— Что-то блестящее, вроде зеркала! Сейчас пропало… Нужно…. Смотри, опять появилось!

Нечто округлое и блестящее показалось в щели и замерло. Сергей протянул руку и легонько ткнул его лазерной рулеткой. Предмет отскочил и пропал, было из поля видимости, но тут же снова появился.

— Дядя Паша, он вроде мыльного пузыря, очень лёгкий, похоже, даже легче воздуха, вот и стремится взлететь, а щель ему мала…. Давай поймаем!

— Надеюсь, ты знаешь, что делаешь. Давай я раздвину щель, а когда он взлетит, ты его поймаешь!

— Нет…. Вдруг я не успею ухватить. Погоди, в «Байкале» есть сачок. Последи пока за ним…

Сергей спрыгнул на землю добежал до внедорожника и вернулся с рыболовным сачком. Буквально взлетев на колпак, он встал на колени перед щелью и аккуратно накрыл её сеткой.

— Давай, дядь Паша, сдвигай потихоньку!

Павел налёг на лом, плита со скрипом поехала, и когда щель расширилась, из неё в сетку выскользнул, блестящий как ёлочная игрушка, шар размером с некрупное яблоко. Сергей торжествующе крикнул что-то неразборчивое и ухватил трофей через сетку. В этот момент из щели выскользнул ещё один шар, близнец первого и, блеснув на солнце, тут же взлетел вертикально вверх. В немыслимом прыжке, как вратарь, берущий кручёный мяч, Павел Васильевич взлетел в воздух и, ухватив шарик, упал с ним на землю, пропав с глаз Сергея за краем колпака.

— Павел, ты жив? — Сергей подбежал к краю, и увидел с трудом встающего на ноги коллегу. В руке тот держал желанный трофей. Шлем оторвался от его костюма во время падения

— Жив, жив…. Держи вот, беглеца, — и Павел протянул Сергею свою добычу. — Да помоги мне забраться, я вроде ногу потянул!

— У меня аптечка в багажнике…

— Нет, поедем, до дома потерплю, только давай дыру закроем….

Больше из шахты ничего не вылетало и, задвинув плиту на место, друзья отправились в лагерь. Подъехав на место, Сергей помог выйти из машины прихрамывающему Павлу и достал из багажника аптечку. Голень правой ноги рискованного прыгуна немного распухла, и пришлось сделать компресс по всем правилам, а также перетянуть голень эластичным бинтом. Сергей предложил сделать ещё и укол обезболивающего, но пациент отказался. После всех процедур Павел встал на ноги, прошёлся и констатировал, что «жить будет».

Сергей же попросил Петра бросить все дела и сесть в машину. Павел также, кряхтя, уселся на заднее сидение и, окинув глазом все окна — закрыты ли? — продемонстрировал Пете выпутанные из сачка находки, выпустил их из рук, и они немедленно взлетели в воздух

— Чё эт? Где нашли? — изумился Пётр, пытаясь схватить болтающиеся под потолком «шарики». Шарики, на первый взгляд похожие на ёлочный игрушки, казались нереальными. Мало того, что они были невесомы, но в руке почти неощутимы: ни холодны, ни горячи. Взяв один в руку, Пётр почувствовал тепло, но это было, видимо, тепло его же руки, отражённое от зеркальной поверхности шарика.

При ближайшем рассмотрении они, впрочем, оказались и не вполне правильными шарами. У каждого, на его зеркальной поверхности, сбоку просматривалась какая-то коническая вмятинка. При попытках рассмотреть её, повертев шарик в руках, она сохраняла своё положение сбоку. Быстро выяснилось, что как не верти шарик, вмятина на нём всегда со стороны юга. Видимо, предметы оказались чувствительны к магнитному полю земли.

Поднесённый к ним дозиметр не показывал никакой заметной радиоактивности, не удалась и попытка хотя бы слегка поцарапать их — нож из хорошей стали просто соскальзывал. Даже написать на них маркёром номера, для того, чтобы отличать один от другого, тоже не получилось — маркёр не оставлял следов.

Друзья оставили пока дальнейшие, бессмысленные попытки походного органолептического исследования неведомых образований, с тем, чтобы вернуться к ним позже, в более цивилизованных условиях, например в лаборатории института, где работал Сергей.

Поздний обед тем временем поспел, и ему отдали должное. Дискуссия о происхождении и свойствах шариков, естественно не затухла и за обедом: призрак грядущей Нобелевской премии витал над костром. Сергей даже предложил немедленно сворачиваться и возвращаться в Москву. Однако был урезонен предположением, что в шахте может найтись нечто, что даст больше информации о происхождении загадочных предметов, или найдутся они же, но в большем количестве. «Где два, там и третий!» сказал Павел, и вопрос о возвращении был тут же снят. Решили спускаться в шахту немедленно после обеда.

В это время заявился камышовый кот, и внимание собеседников переключилось на него. Он уселся на прежнем месте, но в отличие от первой встречи, похоже уже не пугался непривычной компании, но, наоборот — с благосклонностью принял подношения в виде пары банок тушёнки. Не отказался он и от груды утиных костей. Покончив с едой, он и вовсе осмелел и подошёл поближе к костру. И что уж совсем удивительно для дикого животного, даже позволил себя погладить, но только одному Павлу Васильевичу. После тихого, предупреждающего мява, ни Сергей, ни Пётр уже не тянулись к нему. По предложению Павла кот тут же был наречён Барсиком, что и было подкреплено дополнительным кормлением с рук.

Оставив нетронутой всю инфраструктуру лагеря, исследователи уселись в «Байкалы», правда, Павел Васильевич поехал в этот раз пассажиром, и отправились на север долины, к шахте, наказав Барсику ничего не трогать. Прибыв на место, осторожно сдвинули заглушку (из шахты ничего не вылетело). Оказалось, что шахта облицована железобетонными кольцами, с внутренним диаметром чуть меньше метра, с замурованными в них скобами-ступеньками. Прочность их для безопасного спуска посчитали, впрочем, сомнительной.

Установили над спуском разборную треногу с блоком и пропустили в него трос с люлькой на конце. Доработанная байкаловская лебёдка с тросом, более тонким, чем комплектовался автомобиль, но вполне достаточным по прочности, чтобы выдержать человека, была установлена над передним бампером внедорожника. Наконец, Пётр, которому Сергей с некоторыми колебаниями уступил честь первого спуска, (кандидатура Павла Васильевича не рассматривалась, в связи с его травмой) облачённый в защитный костюм, обвешанный видеокамерой, фотоаппаратом, радиостанцией, альпинистскими причиндалами, основным и резервным фонарём и прочими, нужными вещами, угнездился в люльку. Ему надели защитный шлем, а сверху накинули ещё и капюшон костюма. Проверили подачу воздуха, картинку на мониторе с видеокамеры и связь — «раз, два, слышу хорошо!» — после чего Сергей скомандовал «майна!», и Павел, сидящий в «Байкале», включил лебёдку на медленный спуск.

Люлька поехала вниз, и Пётр углубился в шахту. На мониторе проплывали бетонные стенки, Пётр комментировал спуск, сообщая, то радиоактивность в допустимых пределах и её уровень не поднимается, только стало очень холодно и в следующий спуск лучше надеть шубу, а не пластиковый костюм. Лебёдка размотала уже более ста метров троса, когда на изображении начали временами появляться помехи. Пётр сообщил, что шахта закончилась, и попросил остановить спуск. Следующее сообщение гласило, что он висит в верхней части полости диаметром около сорока метров и осматривается.

— Полость не сферическая, а вроде грушевидная, пол завален обломками породы, стенки частью оплавленные. В некоторых местах эта оплавленность обвалилась вниз крупными кусками, там видна скальная порода. Опустите меня пониже. Стоп! Хватит!

В этот момент на экране монитора что-то блеснуло в свете фонаря, и Петя завопил:

— Вижу ещё парочку шариков, они болтаются под потолком! — и добавил уже спокойнее, — Отпустите ещё пару метров, не больше, попробую раскачаться и поймать их. Эх, жалко сачок не догадался прихватить!

— Может тебе его спустить?

— Не нужно, но держите наготове!

Петя раскачал маятник, составной частью которого был он сам и подлетел к парочке шариков, находящихся в выбоине потолка. Но амплитуды качания не хватило, вдобавок шарики, отброшенные созданной им воздушной волной, отлетели дальше. Однако, когда раздосадованный Петя полетел прочь в обратном движении, устремились за ним, как бы катясь по потолку и канули в шахтном отверстии.

— Сачок! Ловите их! К вам полетели!

— Не волнуйся Петя, ловим! — отозвался по радио Сергей, и через несколько секунд сообщил — готово, оба поймал!

Пётр унял волнение и попросил опустить его ещё ниже, чтобы он мог ступить на поверхность завала покрывавшего дно искусственной пещеры. Люлька пришла в движение и скоро спелеолог смог отцепить привязной ремень и ступить на оплавленные камни. Увы, на дне не было ничего интересного, за исключением нескольких проржавевших насквозь железных вёдер. Пётр пошёл, аккуратно ступая по обломкам к ближайшей стенке. Достав фотоаппарат, он сделал несколько снимков стены и решил обойти пещеру по периметру. Тут его радиостанция зашипела, но речь Сергея была неразборчива, и Пётр взял её в руку, чтобы найти хорошее место для приёма. Он поводил её туда-сюда и, наконец, у самой стенки, место нашлось. Из динамика донёсся взволнованный голос Сергея:

— … слышишь, отвечай!

Петр хотел ответить, что теперь слышит нормально, собирается скоро возвращаться, и нажал на тангенту. Перед глазами его сверкнула жёлтая вспышка, и он потерял сознание отброшенный от взорвавшейся стены.

Пётр пришёл в себя минуты через две. Было холодно. В голове гудело. Остро пахло какой-то знакомой химией. Он лежал на спине на острых обломках.

Было темно, только на потолке пещеры едва светилось отверстие шахты. Где-то рядом шипела и бормотала радиостанция. Фонарь на груди погас. Привстав и потянувшись к нему, Пётр ощутил, что с кистью правой руки у него не всё в порядке, перчатка висела лохмотьями, пальцы были липкими от крови. Ощупав фонарь, Пётр понял, что он разбит вдребезги. Кое-как, левой рукой, сняв с пояса запасной фонарь, Пётр его включил и убедился, что пострадавшая рука немного обожжена взрывом и сильно исцарапана. Защитный капюшон был наполовину оторван. Лежавшая рядом рация тоже сильно пострадала: антенна её держалась на честном слове. Тем не менее, она работала:

— …час я к тебе спущусь…жись Петя!

— Не нужно… — пробормотал Пётр, но его никто конечно не услышал.

Он подгрёб к себе опасно замолкнувшую радиостанцию, нажал на тангенту и сказал настолько уверенным голосом, насколько смог:

— Серёжа, ты меня принимаешь?

— Петя! Слышу! Что случилось? Ты цел? Мы слышали взрыв! — разразилась станция в ответ взволнованным Серёжиным голосом. — К тебе спуститься? Приём!

— Серёжа! Позже всё расскажу. У меня станция в руках разваливается. Сейчас я доберусь до люльки и как подёргаю трос — поднимайте!

— Понял, Петя! Ты…. - раздался ответ, но тут станция последний раз шипнула и сдохла.

Павел поднялся и, пошатываясь и спотыкаясь, побрёл к центру пещеры, где сверкал в свете его фонаря свисающий с поверхности земли трос. Усевшись в люльку, он подал условленный сигнал, трос натянулся и медленно понёс его к потолку. То ли люлька крутилась на тросе, то ли ушибленная Петина голова закружилась, но стены пещеры завертелись вокруг него хороводом, к горлу подступила тошнота, и он чуть не потерял сознание. В минуту просветления Пётр достал из кармана экспресс-аптечку, отщёлкнул крышку и вынул ампулу нашатырного спирта, зашитую в марлевый чехольчик. Разломив её пополам, он сунул остро пахнущее снадобье себе под нос и через силу вдохнул.

Нашатырный спирт действует моментально: головокружение и тошнота отступили, мозги, будто проветрило ледяным сквозняком. На потолке, в его углублении опять увидел Петя знакомый шарик, на этот раз один, но доставать его теперь не было у него ни сил, ни возможности. Вращаясь на тросе и беспрестанно задевая стенки вертикального тоннеля и сохранившиеся скобы, Пётр всё же поднялся на свежий воздух. Осторожно сняв его с люльки — «Петя, ты как, цел?» — возбуждённые друзья оказали ему первую помощь, промыли и перевязали кисть правой руки. Оказалось что, несмотря на ужасающий вид, рука только сильно исцарапана. Его лоб украсился пластырем и, невзирая на возражения, Павел профессионально вколол ему несколько кубиков лекарства, извлечённого из собственной аптечки, а затем ещё и противостолбнячную сыворотку.

Вкратце рассказав народу о своих подземных приключениях, а рассказ не прерывался и во время медицинских процедур, Пётр закончил слабым голосом:

— А когда поднимался, там ещё шарик появился под потолком…Нужно достать.

— Да мы ещё три поймали после этого… взрыва! Петя, это точно был взрыв? Или просто что-то обвалилось? — спросил озабоченный Сергей.

— Сначала взрыв, потом обвалилось, но не сильно.

— А что взорвалось, ты не увидел?

— Ничего не видел, помню, хотел выйти на связь, тут и хлопнуло. Я вроде сознание потерял…

— А голова не кружится?

— Теперь уже нет.

Действительно, «коктейль», как назвал его Павел Васильевич, оказал на пациента благотворное действие: голова пострадавшего прояснилась, слабость ушла и, сбросив то, что осталось от его защитного костюма, он самостоятельно отправился к «Байкалу», поскольку ему нужно было срочно смыть хоть и слабо, но радиоактивную пыль, особенно с головы.

— А то слетит твоя шикарная шевелюра на первом сквозняке и Катя тебя не опознает! — заметил Сергей.

— Шевелюра! Мне то что! Ты свою береги, хвостатик несчастный!

Сергей действительно со студенческих лет носил не очень модный в этом веке ponytail, который служил непременным объектом шуток и дружеских подначек. Рассудив, что раз пострадавший начал шутить, то полностью пришёл в себя, друзья отправились в лагерь, где отмыли Петю в бочажке небольшого ручья от «пыли веков», как выразился Сергей. Кроме того, вскипятив на примусе котелок воды, его заставили ещё раз вымыть голову с шампунем. После чего, спрятав дозиметр, Сергей глубокомысленно заметил, что «голову Пете брить теперь не стоит, если только для профилактики, чтобы не перегревалась».

Действие лекарства меж тем закончилось: Пётр почувствовал наваливающуюся усталость, вяло пожевал утиную ногу, попил чаю и улёгся спать в палатке. Обсуждение происшедшего отложили на завтра. Ночью, когда все уже угомонились, пришёл кот, обошёл маленький лагерь, съел мясо из предусмотрительно оставленной для него Павлом на обычном месте банки и уселся у костра, где и продремал всю ночь. Изредка, он открывал свои глаза, прядая ушами, прислушивался к ночным звукам, отсеивая как неопасные сонное кряканье уток на озере, лягушачий концерт, тявканье лис в зарослях и стрекотание цикад.

Что-то беспокоило его, что-то несло опасность его новым друзьям — а он уже не сомневался, что эти люди — друзья, хотя саму концепцию «дружбы» понимал пока ещё только теоретически. «Голос» подсказывал ему быть настороже, и кот был настороже. Но подозрительных звуков не было слышно, и понемногу кот успокоился, только поглядывал временами на затухающий костёр, и отблески багровых углей отражались в его зелёных с желтизной глазах. Утром зверь сходил на охоту, и проснувшиеся друзья снова обнаружили у костра двух уток. Растянувшийся рядом с ними Барсик крепко спал.

Утро прошло в обсуждении вчерашнего происшествия: Петр уже совсем пришёл в себя, но большинством голосов был отстранён от должности повара. Уток пока положили в холодильник и наскоро позавтракали, консервами и чаем.

«Как у вас такой чай вкусный получается, Павел Васильевич? — Поживи с моё, рядовой, научишься! — Я лейтенант запаса! — Тем более, лейтенант, пора бы уже научиться!»

После завтрака товарищи набились в палатку для тщательного просмотра снятого Петром во время спуска видео. Только пошли первые кадры, как между друзьями втиснулся и Барсик, протолкался вперёд между опешившими от такого его поведения людьми и улёгся перед самым экраном лаптопа.

— Коты вроде не видят изображения на экране! — после небольшой паузы разрядил атмосферу удивления Пётр.

— Кто их знает, что они видят? Они же не говорят! — ответил Сергей, и все приникли к экрану.

По ходу сюжета Пётр давал редкие пояснения, впрочем, всё происходившее во время спуска, в том числе попытку отлова шариков, друзья видели и вчера. Когда же по ходу действия Пётр опустился на грунт и отцепился от троса, (в это время сигнал от видеокамеры наверху стал пропадать, а далее его прохождение и вовсе прекратилось) пояснения Петра стали подробнее.

— Вот я фотографирую панораму, это какой-то ржавый хлам на дне… Так, пошёл к стенке. Теперь слышу вызов по радио, но неразборчиво… ищу место для приёма…

На экране мелькнула рука Петра с зажатой радиостанцией. Он водил ей вправо и влево и, наконец, у самой оплавленной стенки, из радио прорезался голос Сергея: «… слышишь, отвечай!»

Далее из динамика лаптопа донёсся хлопок, изображение на экране мелькнуло мгновенной, жёлтой вспышкой, крутнулось и погасло, разбился фонарь, но звук ещё шёл. Несколько минут ничего не было видно, только шипела и бормотала полуразбитая радиостанция. Затем послышался стон и последующая возня Петра, вспыхнул запасной фонарик. В его свете мелькнула кучей обломков обрушавшаяся стенка, окровавленная Петина рука с радиостанцией и запись на этом кончилась. У повреждённой камеры отключился аккумулятор.

— Дальше ничего интересного, дошёл до троса, и вы меня подняли. Ну, шарик ещё был под потолком…

— Давайте-ка, посмотрим ещё раз с момента взрыва, — отозвался Павел, — только теперь покадрово. Там мне одна вещь интересная почудилась!

Сергей нашёл нужное место и включил воспроизведение.

— Так, вот рука с радиостанцией, давай следующий кадр, Серёжа. Смотрите, жёлтая вспышка, неужели показалось? Следующий! Ага, вот оно! Видите?

На экране была видна мутная короткая яркая полоса. На следующем кадре она уходила за пределы экрана.

— Как вы думаете, что это такое?

— Падал Петя, какой-то блестящий обломок попал в кадр…

— Может быть и обломок… Только мне кажется — это шарик вылетел из-за развороченной стенки. И… не он ли её и разворотил?

— Дядя Паша, ты думаешь, они могут взрываться? — спросил Сергей.

— Может я и ошибаюсь, «племянник», но что-то ведь взорвалось, и это что-то было под оплавленной стенкой, так что думаю, не граната это была!

— А от чего оно… сдетонировало? — спросил Пётр.

— Похоже, от твоей радиостанции, когда ты на передачу нажал. Кстати! А ты запаха никакого не почуял после взрыва? Тротила, пороха?

— Пахло, вроде как в туалете… Серёга, поухмыляйся мне тут, посмотрел бы я, как бы от тебя запахло, будь ты на моём месте! Так вот, вроде как хлоркой пахло… Точно, пахло хлором! Я ещё подумал: откуда тут этому запаху взяться?

— Так, кажется, я понял! — Сергей отмотал кадры обратно на вспышку. — Смотрите: вспышка во весь экран, значит рядом, на расстоянии вытянутой руки, несколько метров стенки обвалилось, а Петя цел! Извини, Петя, почти цел, контузило тебя не слабо, но руки-ноги то, на месте! Так вот, это и не вспышка вовсе!

— А что?

— Это вырвалось из-за стенки облако, похоже, хлора, попутно её разворотило, и попало в свет фонаря. Он ведь как раз такой — хлор — жёлто-зелёный!

— И откуда там хлор взялся? — недоумённо спросил Пётр.

— Может шарик взорвался… Не знаю я! Только, вряд ли! Ничего в них нет, они же невесомые. Будь они газом накачаны, не летали бы.

— Так может, и невесомые, теперь, когда газ вышел? — заметил Павел. — А «полные» нам ещё просто не попались. А сигнал «на выпуск» — радиоизлучение.

— Может… Вряд ли! Скорей бы мне в лабораторию попасть. Да «помучить» их там на нашем комплексе. Павел Васильевич! А можно в Москву позвонить?

— Ради Бога! Телефон в бардачке.

— Спасибо, а ещё, если получится, мне нужно будет файл скачать из Интернета…

Товарищи вышли из палатки и расположились под тентом. Барсик улегся под раскладным столиком, и, казалось, внимательно прислушивался к разговору.

Сергей вытащил из «Байкала» довольно громоздкую трубку спутникового телефона и набрал номер. Динамик попищал и попиликал и раздался ответ абонента:

— Алло!

— Андрей! Привет, это Сергей… Да ничего себе отдыхается, приеду — расскажу. Ты вот что, у тебя же есть в электронке монография Костина «Параллельные вселенные и белые дыры»?…. Только на английском? Ну, ты и сноб! Пошли её на мой адрес, помнишь?… Зачем, зачем? на ночь буду читать, чтобы спалось крепче!.. Уже послал? Какой ты оперативный, как электрометёлка!.. Ну, бывай! Привет Светке!

Набрав ещё один номер, он скачал объёмистый файл на свой ноутбук, полистал страницы и с сожалением отложил комп:

— Вечером почитаю! Так, что делать будем? Я предлагаю быстренько отловить тот шарик, что Петя под потолком видел и улетучиваться в направлении столицы.

— А в Киргизию, что, не поедем? Там ещё одна скважина должна быть! — тут же отреагировал Пётр.

— Петя! Я тебя знаю сто лет и скажу как другу: ты никогда не умел расставлять приоритеты. Мы, кажется, сделали открытие, которое может быть обессмертит нас на века. Так нужно работать, а приключения кончились!

Пётр пожал плечами и согласился. Впрочем, будущее показало, что Сергей ошибся: приключения ещё не кончились. Ближе к обеду Петру надоела навязанная ему роль инвалида, он объявил себя выздоровевшим и годным ко всем употреблениям. Коллеги не очень возражали, и он возглавил работу на кухне.

— Я удивляюсь тебе, Петя, — балагурил Сергей, ощипывая порученную ему утку. — Дома ты себе пельменей не сваришь, а на природе, вон как раскрываешься!

— Работай, давай, тебе ещё пару брёвнышек распилить нужно с дядей Пашей, для утки много дров потребуется.

Утка в глиняной рубашке так понравилась всем, что её заказали на ужин. Поставщик деликатесов присутствовал тут же, величественно возлегая под столом на облюбованном им месте.

— Павел Васильевич! — обратился Сергей к подошедшему от ручья с ведром майору. — А они, камышовые коты, легко приручаются? Я вот думаю, Барсик наш, не жил ли среди людей? Больно быстро освоился!

— Котята привыкают быстро, а чтобы взрослого приручить, такого я не слышал. Может и правда, жил тут кто-нибудь, подкармливал его, он и привык. А вообще, я читал, их в древности приручали, даже для охоты. Знаешь, как они прыгают? Уток на лету ловят.

— На лету?

— Ну, на взлёте, конечно. Подкрадётся и прыгает.

— Как он тут всех не переловил?

— Так озеро длинное, посередине остров, точнее гряда островов, всё камышом заросло. Там утки и гнездятся. Тут ещё лисы есть, следы, вроде лисьи, я видел тут неподалёку. На всех хватает. Природа мудро устроена…

После лёгкого обеда — «чтобы трос от тяжести не порвался» пошутил Петя — отправились к скважине. Сноровисто заправили трос в блок-ролик и Сергей, уже упакованный в последний, целый защитный костюм, уселся в люльку. В руках он держал рыболовный сачок на длинной кривой деревянной ручке. Проверили связь, и Сергей медленно поехал вниз, в недра удивительной шахты. Оказавшись под потолком пещеры, Сергей ловко отловил шарик, никуда не девшийся и дожидавшийся его с прошлого дня. Упаковав трофей в пластиковый пакет с застёжкой, он, по предварительной договорённости спустился на дно, чтобы самому осмотреть место взрыва, едва не погубившего его товарища. На дне он сразу выключил радиостанцию — мало ли что, в свете вчерашних событий — и, безошибочно выбрав направление, подошёл к месту инцидента, отмеченному валяющимся разбитым фонариком. Осмотрев стенку, он удовлетворённо хмыкнул и сделал несколько фотографий одного места на ней под разными углами. Сочтя свою миссию выполненной, он вернулся к центру пещеры и скомандовал «вира помалу».

Подъём прошёл без происшествий и друзья, неторопливо собрав и загрузив подъёмник в машину, задвинули железобетонную крышку над шахтой и вернулись в лагерь уже перед самым закатом солнца. Решено было хорошенько отдохнуть и выезжать уже завтра после обеда. Трофеи надёжно упаковали в алюминиевую фольгу, которая нашлась в багажнике запасливого Павла Васильевича, и для дополнительной экранировки сложили в металлический инструментальный ящик.

Возник вопрос о том, что делать с Барсиком, оставлять его было бы жалко, но согласится ли он ехать? Не тащить же животное насильно! Впрочем, этот вопрос разрешил сам кот: когда споры только начались, он вскочил в «Байкал» Павла Васильевича и независимо уселся на переднее сиденье рядом с водителем, всем своим видом показывая, что он то ехать как раз собирается. В очередной раз поразились друзья сообразительности простого, как они полагали животного, но исследование его ума решили отложить на более позднее время.

Павел Васильевич же заявил, что у него в башне не хватает кота, а крыс в тоннелях как раз предостаточно, и он берёт над Барсиком шефство и принимает на себя полную ответственность за его жизнь и здоровье. В ответ кот удовлетворённо муркнул и, поняв, что его не собираются выпроваживать, а наоборот, приглашают ехать, перепрыгнул на заднее сиденье и спокойно задремал. Договор был скреплён традиционным почёсыванием за ушами.

Свернув лагерь, друзья по старой туристской традиции обошли ещё раз его территорию — не забыли ли чего? — погасили костёр, и уселись в машины. Павел, несмотря на недавнюю травму, решил сам вести свой «Байкал», за руль второго уселся Сергей — «вдруг у тебя Петя голова закружится?» — и маленький караван тронулся в путь. Едва автомобили тронулись, Барсик проснулся и снова обосновался на переднем сиденье, с таким видом, как будто ездить в машине ему было вполне привычно. Осталось позади озеро, и после небольшого перевала потянулись справа скалы, а слева почти сухое русло ручья. Дорога шла вниз, обещая в скором времени вывести путешественников на равнину, как вдруг за поворотом, где она несколько сужалась, оказалась перекрыта несколькими довольно крупными валунами.

Не доезжая до препятствия, Павел, шедший первым, остановился и вызвал по радио коллег из второго экипажа:

— Ребята, принимаете?

— Да!

— Впереди препятствие, раньше его не было, может быть это засада. Если так, слушайте меня: как скажу «ложись» — немедленно падайте! Сейчас я выйду из машины, а вы пока сидите.

Павел Васильевич похлопал себя по правому карману широкой брезентовой куртки, в которую облачился перед выездом, чтобы убедиться в наличии там неведомого нам содержимого и…

Взволнованный Барсик, уже несколько минут вертевший головой и нюхавший забортный воздух, вдруг сорвался с места и выскочил в открытое с его стороны окно. В широком прыжке он метнулся в сторону от дороги и скрылся между каменных валунов. Вслед ему по валунам с визгом хлестнула автоматная очередь. Из-за камней показалась фигура стрелка с АКМ-ом наперевес, из-за другого появился ещё один. Они заняли позиции на валунах, метрах в десяти от первого «Байкала». Оба были мужчины лет тридцати, чернобородые, в потрёпанном армейском камуфляже.

Появился и явный главарь, тоже в камуфляже, но поновей. Постарше, борода с проседью, с пистолетом в руке. Сделав пистолетом недвусмысленный жест, он предложил всем выходить из машин. Оставалось только подчиниться, и друзья покинули автомобили.

— Руки поднимай! — скомандовал вожак, подкрепляя команду движением пистолета.

Друзья подняли руки.

— Зачем стрелял, Ахмад? — обратился вожак к одному из бандитов, подходя поближе — Это просто кощка! Кощку поймал? — спросил он у стоящего с поднятыми руками Павла — Теперь убежал? Плохо завязывал! Я покажу, как хорошо завязывал. Потом…

— Вы кто? Что вы хотите? — спросил Павел.

И друзья поразились произошедшим в его облике переменам: весь он как-то сник, опустил голову, сгорбился. Да и вопрос был произнесён чуть ли не дрожащим голосом.

— Какой хитри! Я той, у кого пистолет, понял, да? Подходи, покажи, что в карманах!

— Не надо меня убивать! Я богатый! Возьми машину, я заплачу, всё отдам! — плачущим голосом произнёс Павел, медленно с опаской приближаясь к главарю.

Тот рассмеялся:

— Это хорошо, что богаты! Бистро иди!

— Павел послушно прибавил шагу, неловко споткнулся и упал прямо под ноги к бандиту, заорав:

— Ложись!

Не успев поразиться произошедшей с товарищем очередной метаморфозе, друзья упали, где стояли и подкатились под «Байкал». Между тем, Павел дёрнул на себя ноги главаря и тот, заваливаясь назад, нажал на спусковой крючок пистолета. Но пуля ушла в небо. Главарь упал на спину, ударился затылком о плоский камень и затих.

— Менты, спасайся! — несуразно крикнул Павел, приподнимаясь и указывая рукой куда-то в небо.

Поддавшиеся на его уловку бандиты завертели головами в поисках несуществующих «ментов», а Павел взмахнул рукой и один из автоматчиков с криком пропал из видимости, рухнув за валун, на котором до этого стоял. Другой, соображавший видимо быстрее, поднял автомат, но дал очередь не прицельно: серая молния, вылетевшая из-за валуна, ударила его в плечо, и кот вцепился всеми четырьмя лапами ему в голову. Бандит заорал от боли и от ужаса, но, выхватив нож, попытался вслепую ударить нового противника. Одиночный пистолетный выстрел прервал его потуги, мучения и жизнь.

Наступила тишина. Выглянув из-под «Байкала», друзья увидели Павла Васильевича. Он был уже на ногах, и проверял пульс на шее главаря. В другой руке он всё ещё держал его пистолет. Рядом с ним сидел кот. Повернувшись к Сергею и Петру, Павел жестом приказал оставаться там, где они есть, а сам пошёл вперёд к бывшим позициям неудачливых бандитов. Он пропал из виду и на дороге остался только Барсик, судорожно вылизывавшийся.

Минут через пять Павел появился с какими-то мешками в руках и крикнул:

— Эй, пострадавшие! Вылезайте!

— Ну, что там? — спросил ещё не вполне пришедший в себя Сергей.

Пётр, впрочем, тоже ещё не отошёл от пережитого.

— Все холодные. Это хорошо, меньше забот. Подходите сюда, не бойтесь, он больше не кусается.

Друзья подошли и уставились на мёртвого главаря. Павел уже натянул рабочие перчатки и обыскивал его, но в карманах не нашлось ничего интересного, кроме сигарет, пачки теньге — казахстанских денег, мелочи и зажигалки. Всё это Павел аккуратно запихнул обратно, кроме одной сигареты. Скурив её, он аккуратно растёр окурок по каменистой почве. Принесённые мешки оказались рюкзаками, набитыми одеждой, автоматными рожками и прочими бандитскими принадлежностями. Было также довольно много денег в пластиковом пакете: в основном теньге, но было и несколько пачек евро и амеро. И потёртая радиостанция «Кенвуд».

Павел Васильевич аккуратно взял её и, включив, пощёлкал каналы.

— Настроена на казахстанские милицейские частоты, — сказал он, выключил радиостанцию и стал запихивать содержимое рюкзаков обратно, кроме пакета с деньгами, который он разорвал и бросил на землю, причём пачки частично разлетелись, — вот ведь, какой продвинутый бандит пошёл!

— Что делать-то будем? — спросил Пётр, с трудом сдерживая желание застучать зубами.

— Сейчас уберём камни с дороги и поедем дальше. Мы ничего не видели, бандитская разборка была уже после того, как мы проехали.

— Разборка?

— Конечно! Они не поделили деньги, те двое стали стрелять в главаря. Он укокошил одного из пистолета, того, что с ножиком, а сам поскользнулся на щебёнке и упал головой на камень, такой неловкий. Другой подумал, что его ранило, побежал добить, но упал с валуна и тоже разбил череп. Правда первому Барсик помог, но это никого не касается.

Повествуя эту легенду, г. Самсонов, майор в отставке, протёр пистолет носовым платком и вложил его в мёртвую ладонь. После чего, аккуратно приложил её указательный палец к спусковому крючку и слегка сжал, дабы появились на оружии все необходимые отпечатки.

— Пошли камни таскать! Вот ведь, постарались разбойнички!

— Где ты всему этому научился, дядя Паша? — спросил Сергей, с изумлением наблюдая за всеми этими манипуляциями. — А того ты чем, который не успел выстрелить?

— Ахмада? Вот! — Павел достал из кармана куртки и показал ребятам пару крупных стальных шариков от подшипника, — прекрасное оружие средней дальности, бьёт бесшумно и очень больно, а в голову и вовсе — смертельно. Сертификации и лицензированию не подлежит. А научился в армии, нас там многому учили. Одних шариков тонны наверно перекидал! А с другим Барсик помог: если бы не он, я бы мог до пистолета и не дотянуться. Он ему весь скальп сорвал, сходите, посмотрите…

— Не надо…

Пока занимались простой физической работой, несколько успокоились, и уже через несколько минут дорога освободилась. Павел позаимствовал у мёртвого главаря ещё одну сигарету и дал народу последние наставления:

— Если вас будут просто спрашивать об этом…

— Кто?

— Власти, Петя, власти. Так вот, если будут просто спрашивать — ничего не видели, ничего не слышали! Если, не дай бог, арестуют, говорите, что сильно испугались, лежали под машиной. Короче, валите всё на меня, а я выкручусь. Это самооборона в чистом виде.

— Так может, заявить нужно?

— Кому нужно, Серёжа? Тебе и Пете нужно? Нет вроде. Мне тем более не нужно. Бандитам уже ничего не нужно, получили по заслугам. Думаю, их автоматы уже кое-где отметились. Властям нужно? Так мы им сообщим, когда в России будем. Только анонимно, поскольку лишние хлопоты в виде потерянного времени и суда, который установит нашу невиновность, нам точно не нужны. А то ещё и арестуют от излишнего рвения. А тутошние тюрьмы — вовсе не курорт, уверяю вас! Далеко отсюда до Европы! Впрочем, если вы настаиваете….

Но, никто не настаивал. Друзья заняли места в своих внедорожниках. На переднее сиденье к Павлу прыгнул Барсик, до того сидевший на валуне в сторонке, и колонна тронулась. Беспрепятственно спустившись на равнину и преодолев сеть просёлочных дорог, экспедиция выехала, наконец, и на асфальтированную. Дорога привела их на трассу, где товарищей остановили на милицейском посту. Притормаживая и останавливаясь, Павел погладил Барсика по вздыбившейся шерсти на загривке и успокаивающе, как человеку, сказал:

— Сиди спокойно, это не враги.

Подошедший усталый старлей, славянской наружности, вяло отдал честь, представился и предложил выйти из машин. С другой стороны к машинам подошли ещё двое с автоматами наизготовку. Павел Васильевич вышел и обратился к милиционерам, протягивая им документы:

— Ребята, вы там только моего котика не испугайте!

— Котика?

Сержант сунул голову в окно и тут же отскочил:

— Ничего себе, котик! Крупный. Чем ты его кормишь?

— Любопытными сержантами. А так, обычный котик! Ручной, дрессированный… Барсик! Ко мне!

Кот выскочил из кабины в окно и уселся, зевая около ног Павла.

— Ладно тебе, крупный! Вот у моего тестя кот, покрупнее этого будет. Только он почти не ходит, а этот ничего, спортивный! — вступил в разговор старлей, отдавая документы Павлу.

— Правда, ваша, нужно спортом заниматься! — ответил Павел, принимая документы.

— Ребята с вами? — указал старлей на топчущихся в сторонке у своей машины Петра и Сергея. Другой сержант просматривал их документы, поглядывая и на удивительного кота.

— Да. Вместе ездили отдыхать на природу.

— Этих не встречали? — милиционер протянул Павлу ксерокопию ориентировки с нечёткими портретами трёх мужчин, двух бородатых и одного бритого, в котором, впрочем, угадывался недавно почивший главарь неудачливой шайки.

— Нет вроде, не видели. А кто такие?

— Опасные преступники, несколько ограблений и два убийства. Если встретите похожих, звоните в милицию.

— Обязательно!

— Счастливого пути!

— Спасибо. Барсик, поехали!

И снова потянулись за окнами машины бескрайние степи с редкими посёлками и городишками, поскольку трасса в основном шла мимо крупных городов. Поздним вечером остановились на отдых в мотеле. Взяли два двухместных домика. Отправляясь на ужин, Павел оставил, было Барсика в домике, но тому непривычно было закрытое помещение, где оставаться в одиночестве он отказался. В результате он увязался следом, взрыкивая на чужих и топорща загривок. Кое-как его успокоили, и в столовой он вёл себя уже не так нервно, но постоянно поворачивал голову на всякий шум и на звук разговоров. Впрочем, обильная еда сделала его более меланхоличным.

Ужинающие водители, казахи и славяне смеялись и показывали на него пальцами, а он спокойно убирал из огромной миски свою сырую курицу.

— Мама, смотри какая киса!

Павел обернулся на детский возглас и обомлел от ужаса: светловолосая девочка лет четырёх в джинсовом костюмчике сидела рядом с Барсиком и обнимала его за шею ручонками. Кот, впрочем, не выказывал абсолютно никакой агрессии, он даже жевать перестал, только жмурился, пока девочка, приговаривая «киса, киса», трепала его за уши и подёргивала за хвост. От сердца Павла отлегло. Тут девочка повернулась к нему и спросила:

— Дядя, а как его зовут?

— Барсик! Не трогай его за хвостик, ему не нравится.

— Хорошо. А он ваш?

— Нет, он свой, собственный, — всплыла фраза откуда-то из глубин памяти, — но мы друзья.

— Я тоже хочу такого друга.

— Попроси маму, если она позволит, то ты заведёшь.

Подошла и мама:

— Какой он у вас большой и добрый! Извините! Пойдём Оля, нужно ехать, папа ждёт.

Она увела девочку, крикнувшую на прощанье: «Пока, Барсик!» и тут же приставшую к матери: «Нам нужно завести себе друга Барсика…»

— Добрый! — пробормотал Павел и подозвал официантку расплатиться.

Пришлось, правда, подождать, пока кот долакает миску молока.

Подойдя к домикам, Павел предложил Барсику побегать по территории, «поискать песочек», но кот отказался, и они вчетвером вошли в домик, обсудить, что делать дальше. Сергей включил приёмник и настроился на станцию, передающую оригинальный казахский рок.

Начал совещание Павел:

— Дело в том, ребята, что через погранпост на трассе нам нельзя: на Барсика нет документов. Начнутся придирки, будут требовать справки о прививках и тому подобное. Да ещё в инструментальном ящике у меня — сами знаете! Не стоит это никому показывать.

— Что же делать?

— Предлагаю ехать порознь: вы по трассе, а мы с котом «лосиной тропой». Есть тут такая через границу. Приходилось ездить, давно уже, правда, наличку возил, а обратно — запчасти. На российской стороне созвонимся и встретимся.

— Это не опасно?

— Ну, если не убегать, то стрелять не будут! Зато оштрафуют и перетряхнут до нитки… Тихо! — Павел указал на приёмник. Шли новости:

«…. блестяще проведённой операции, органами внутренних дел Казахстана удалось обнаружить и блокировать банду Султана Бакиева. Во время задержания возникла перестрелка, во время которой банда была полностью уничтожена. Никто из сотрудников милиции не пострадал. Захвачено большое количество оружия. И о погоде. Сегодня вечером в Астане…»

Сергей со смехом приглушил звук:

— Вот как, блокировали и уничтожили! Кому-то теперь ордена достанутся!

— Генералам в Астане ордена, а милиционерам, которые «обнаружили и блокировали» — медали! — отозвался Павел.

— А это точно они? — засомневался Пётр.

— Точно! — ответил Павел — на ориентировке было написано: «Султан Бакиев, Ахмад Мамадов», третий неразборчиво. Кстати, для нас это очень хорошо, выходит, мы к этому делу непричастны. Ладно, с плеч долой! Так, как поедем?

— Наверно, мы лучше вместе поедем, дядя Паша. Да, Серёжа? Ответственность в случае чего вместе понесём.

— Вместе, конечно, веселей. Хорошо, тогда спать идите, завтра в семь часов подниму!

— По Москве или по-местному?

— По Гринвичу!

Друзья ушли, пожелав спокойной ночи «дяде Паше» и Барсику. Павел снова предложил, было Барсику погулять, но тот улёгся под столом и гулять отказался.

Утром, после утренней пробежки наперегонки с котом, постучав в дверь домика москвичей и обозрев их заспанные лица, Павел ошарашил их новостью, что Барсик оказывается, умеет пользоваться унитазом, даже воду спускает! После чего, Павел отправился в душ, (правда, только холодная вода) оставив друзей в полном недоумении. Встретились за завтраком. Народу в столовой было мало, так что поели без лишнего ажиотажа и засобирались в дорогу.

Однако, сразу выехать не удалось. Послушав звук мотора «Байкала» москвичей, дядя Паша с сомнением покачал головой и полез под капот что-то регулировать. В результате, выезд был отложен, зато мотор заработал как часы. Под вечер подъехали уже к самой границе, съехали с трассы на кривой просёлок и под покровом темноты без помех пересекли пограничную речку, а точнее почти сухой неглубокий овраг вдалеке от пограничных постов, казахстанского и российского.

Всю ночь двигались «аки тати в ночи», по выражению Сергея, ориентируясь только на попадавшиеся просёлки, да на показания бортовых компов. Под утро выехали на трассу, ведущую к Самаре, но вскоре решили остановиться и устроили днёвку на поляне, на берегу небольшой речки. Вздремнув часа четыре на спальниках, (палатки решили не ставить) проснулись разбитые и утомлённые.

Вследствие чего, для поднятия боевого духа, Павел присвоил себе диктаторские полномочия и устроил ликбез по вопросам борьбы без правил. С краткой лекцией — «русский танец «в присядку» является на самом деле тренировкой в нанесении ударов по нижним конечностям неограниченному числу противников, примерно аналогичную функцию имеет и украинский «гопак»» — и практическим показом приёмов борьбы «один в поле — воин». «Одним» был, конечно, дядя Паша, а роль «поля» вынужденно исполняли все прочие. Барсик тоже поддался всеобщему веселью, с урчаньем носился вокруг сражающихся майора и двух лейтенантов и имитировал опасные атаки.

В результате тренировки Пётр получил случайное, но болезненное поражение в пах, — «прыгай на пятках, сразу пройдёт», попрыгал, правда, прошло — а Сергей несколько условно смертельных ударов в солнечное сплетение, в основание шеи и прочие места. Сам Павел не пропустил ни одного удара.

В конце концов, Павел прекратил тренировку «за выбытием личного состава из строя», поставил всем «неуды» и объявил благодарности за старание. А также посетовал, что нет тут его знакомого, армейского прапорщика Перепёлкина, который в его бытность, таких салаг, как эти лейтенанты, сражал пачками, а таких майоров как он — по двое и по трое одновременно. При этом «не потея и не пыхтя громче паровоза». После тренировки все пошли купаться, — «ух, холодная!» — растёрлись полотенцами и пришли в оптимистичное расположение духа. Барсик, правда, не стал окунаться, только зашёл в воду и напился.

Оказалось, что Павел порезал во время купания свою многострадальную ступню, то ли об стекляшку, то ли о створку ракушки, но пока Сергей бегал за йодом, кот старательно зализал рану, и кровотечение прекратилось. Павел не препятствовал. Ногу, тем не менее, смазали лекарством. Решено было отдыхать до вечера, с тем, чтобы выехать в ночь, когда движение на федералке не такое интенсивное. Пётр и дядя Паша улеглись поспать, а Сергей заснуть не смог, открыл свой ноутбук и снова углубился в чтение монографии академика Костина, поминутно вставляя в текст свои замечания, вроде: «чушь!», «в этом что-то есть», а чаще всего: «как я сам не додумался!» Кот бродил по окрестностям, иногда принимался мышковать, а затем устроился рядом со спящими и тоже, казалось, задремал.

Однако, оказалось, что на сегодня лимит приключений ещё не исчерпан: Барсик вдруг приподнялся и глухо заворчал. На поляну со стороны Самары въехали два микроавтобуса и остановились неподалёку. Вышедшие из них люди принялись доставать из автомобилей раскладные столики и стулья и устанавливать тенты. Три персонажа отделились от толпы приехавших и направились к отдыхающим.

Павел Васильевич проснулся от урчания кота, похлопал спящего Петра — «подъём!» — и, из положения полулёжа, с интересом осмотрел гостей.

Один из них, видимо главный, средних лет, в хорошем костюме, с расстёгнутым пиджаком, шёл впереди, за ним следовали «двое, одинаковых с лица», хорошо накаченные молодые парни, в спортивных костюмах. Один из них поигрывал телескопической дубинкой, взмахом раскладывая её, а после со щелчком складывая. Подойдя поближе, компания остановилась, вперёд вышел «пиджак» и повелительно сказал друзьям:

— Сейчас сюда приедет вице-префект, («кто-кто?») вам пять минут, чтобы собраться и уехать.

— А он что, заразный? — невинно спросил в свою очередь Павел, поглаживаю по загривку урчащего Барсика.

— Что…?

— Я спрашиваю, зачем нам уезжать, поляна большая, тут ещё три вице-префекта поместятся…

— Я сейчас вызову милицию, и вас оштрафуют за разведение костров в неположенном месте.

— А мы развели? — Павел развёл руки, и делано осмотрелся. — В неположенном месте? И где же? (На поляне, правда, виднелось несколько старых, прошлогодних кострищ.)

— Тогда за мытьё автомобилей.

— А мы разве мыли? Что же они такие пыльные?

— Короче, ясно, по-хорошему ты не понимаешь! Ребята! — пришедший повернулся к безучастно стоящим позади его «одинаковым», — господин перегрелся на солнце, окажите ему первую помощь!

— Чо?

— Макните его! И этих, тоже!

«Пиджак» извлёк из подмышечной кобуры пистолет и указал им в направлении речки:

— В воду!

Так как его приказу никто из друзей следовать не поспешил, то «одинаковые» подступили к Павлу, ухватили его за руки и поволокли к близкому берегу речки. Павел вяло переставлял ноги и не сопротивлялся.

Пиджак же схватил за шиворот Сергея, с намерением отправить его следом. Петя бросился ему на помощь, но Сергей уже удачно попал «пиджаку» пяткой в пах, а когда тот взвыл и согнулся, выронив пистолет, задал ему пинком общее направление к освежающей речной глади. Пистолет от дополнительного удара ногой полетел следом, но опередил своего владельца и, описав красивую дугу, с весёлым бульком канул в воду.

Тем временем, дотащенный «одинаковыми» к реке, Павел вдруг активизировался. Подтянул своих носильщиков поближе и, перейдя, так сказать, в нижнюю стойку, нанёс одному удар ногой в голень, а другому пяткой в живот, приведя их тем самым в состояние полного равнодушия к окружающему миру и сосредоточения на собственных нелёгких переживаниях. Один качок скатился с обрывчика в воду сам, а другому Павлу пришлось мягко придать некоторое ускорение, приведшее к аналогичному результату. Телескопическая дубинка также полетела в гостеприимную водную гладь.

Внезапное погружение наполовину в воду, наполовину в прибрежный ил взбодрило «одинаковых» и они завозились в грязи, пытаясь выползти на берег по невысокому, но крутому обрыву, сопровождая свою деятельность невнятными, но страшными угрозами. Сгрудившаяся в отдалении у микроавтобусов тусовка вовсе не поспешила на помощь агрессорам, но наоборот, ржала в голос и показывала пальцами, побросав наземь извлечённые из машин вещи.

«Пиджак» же, с трудом выпрямившись, ощутил настоятельную потребность позвонить кому-то и полез во внутренний карман своего, извините за тавтологию, пиджака. Только он достал телефон, как в битву вступил, до этого с трудом удерживаемый Петром Барсик. Возможно, он посчитал этот предмет оружием.

— Нельзя! — только и успели крикнуть в один голос Павел и Пётр, но кот уже летел по воздуху в великолепном прыжке. Он ударил «пиджака» в живот грудью и отскочил, попутно полоснув острейшими когтями по нагрудному карману. Переданный «пиджаку» импульс заставил того рухнуть спиной с обрыва в холодные майские струи. Попутно вернув в исходную позицию самого бойкого из «одинаковых», голова которого на его беду уже показалась над обрывом. Недешёвый мобильник хлюпнул в грязь и был притоптан в неразберихе ретирады. Со стороны микроавтобусов раздались одобрительные выкрики, молодецкий свист и даже аплодисменты. Но, вдруг они оборвались.

— Это что, ночь Ивана Купала? Или театрализованное представление «Крещение Руси»? — раздался невдалеке хорошо поставленный, начальственный голос.

Увлечённые битвой друзья не заметили, как из тихо подъехавшего к ним чуть ли не вплотную лимузина вышел явный большой начальник, наверно, тот самый вице-префект, ради визита которого и было затеяно его клевретами изгнание друзей с поляны, обернувшееся их, клевретов, позорным поражением.

— Или вы раков собрались к пиву наловить? — строго спросил вице-префект, подойдя поближе и обозрев своё понурое воинство, испачканное и подавленное. — Так вы ловите, ловите, не стесняйтесь!

— Дмитрий Сергеевич! — выпрямился, пытаясь очистить от налипшего ила

свой телефон грязный «пиджак». — Они бандиты, напали на нас и казённый пистолет в реку закинули. Кота натравили! Я сейчас ОМОН вызову!

— Ты дурдом себе вызови, а лучше прачечную на выезде. Поистине, не по уму усердие! Налетели и напали, говоришь? Всей бандой? С котом вместе? Как бременские музыканты? Наверно, ещё и побили, а? Что молчишь, как в воду опущенный? И, правда, полуопущенный! — начальник хохотнул. — Не стой, пистолет ищи, дорогая штука, нечего им было размахивать перед гражданами! Взыщу в тройном размере, если что.

Он повернулся к Павлу:

— А я ведь вас узнал, Павел Васильевич! Года два назад, пригонял к вам свою «Вольво». До сих пор, как часы! Извините меня за этих бандерлогов! А теперь, прошу с друзьями к столу. За возобновление знакомства…

— Да и я вас помню, Дмитрий Сергеевич. Только нам уже ехать пора, хотим до полуночи в Троицк вернуться. Кстати, а кто эти двоечники?

— Моя служба охраны, — горько усмехнулся вице-префект, — с начальником во главе. Им, похоже, кони не встретятся, так куры затопчут.

С реки донеслось:

— Чего застыли? Ищите пистолет, урроды!

— Вместе ищите! Заодно и помоетесь, — повысив голос, не преминул скорректировать приказ вице-префект. — Ну, было бы предложено, майор! Рад тебя видеть во здравии и в форме. Твой котишка? Знатный! Боевой, сразу видно! Погладить можно? — Барсик ощерился и заворчал. — Ну, ну, не буду! Бывай! Звони, если что! Пока, ребята!

— До свидания, Дмитрий Сергеевич!

И на этом инцидент был исчерпан. Словоохотливый вице-префект игнорируя распахнутую водителем дверцу, демократично отправился пешком к микроавтобусам. Стоящие возле них и наблюдающие за развязкой конфликта тут же забегали, изображая бурную деятельность. Друзья покидали в машины спальники. Павел Васильевич по итогам битвы изменил оценку лейтенантам на «удовлетворительно». Петя вдруг мотнул головой и спросил:

— Дядя Паша, а почему вы сразу сопротивляться не начали, когда они вас потащили? Я даже опешил!

Сергей хмыкнул, а Павел ответил:

— А потому, Петя, что они тащили меня туда, куда мне нужно было, к речке. Зачем же сопротивляться? Чтобы потом самому их туда таскать?

И все трое рассмеялись. Чутко реагирующий на эмоции друзей, Барсик тоже поддался всеобщему веселью, взмякнул и сделал попытку запрыгнуть на руки к Пете. Однако от этого неожиданного проявления чувств Пётр не устоял на ногах и повалился на траву в обнимку с животным. Что веселья не убавило.

Уже садясь в машины — Барсик занял привычное место — друзья всё слышали доносящиеся с реки раздражённые возгласы и плеск принимающих принудительную холодную ванну охранников. На поляне зажёгся большой костёр, из числа запрещённых к разведению, видимо, только простыми гражданами и она осталась позади. Впереди товарищей ждал Троицк, а за ним Москва.

В полночь возвращающаяся экспедиция была уже у троицкого поворота, где её поприветствовал стоящий на посту ДБ-шник, и скоро уже заезжала на подъездную дорожку, ведущую к «башне». Павел Васильевич нажал кнопку на передней панели, и ворота раскрылись. Раскрылась и входная дверь и во двор выбежала в халатике, одетом на ночную рубашку Вера Степановна. Обняв и расцеловав Павла Васильевича, она тут же разразилась упрёками, почему он не позвонил перед приездом. Оказалось, что его приезд она «предчувствовала» и даже осталась сегодня ночевать в башне. И, что она сейчас же, немедленно отправится на кухню, чтобы приготовить что-нибудь на скорую руку.

— Не суетитесь, Вера Степановна, — сказал Павел Васильевич, когда ему, наконец, удалось вставить слово в её несколько сумбурную речь, — ничего капитального затевать не стоит. Попьём чаю с бутербродами и на «третью боковую».

(К сожалению, пояснить читателям происхождение этого термина, принятого в среде радиолюбителей и означающего просто «лечь спать» кратко не представляется возможным.) Тем не менее, Вера Степановна его отлично поняла, и уже, было, ринулась на кухню нарезать и намазывать, как Павел остановил её, указывая на не спеша выходящего из «Байкала» Барсика:

— А ему — мяса!

— Боже мой, какая прелесть! — всплеснула руками Вера Степановна, — это кто, рысь?

— Нет, это просто кот, только большой. Зовут Барсик. Мы с ним подружились в… там, где мы были. Он очень умный и всё понимает. Барсик! Это Вера Степановна, она тут всех кормит. Познакомься!

Барсик познакомился, потёршись о ноги хозяйки, муркнув и благосклонно разрешив себя погладить. После чего, по неистребимой кошачьей привычке отправился на рекогносцировку окрестностей. Мужчины не стали на ночь глядя разгружать «Байкалы», только ценный инструментальный ящик перекочевал из багажника в кабинет Павла. После чего посетили душ, и выпили по сто грамм конька.

Ужин немного затянулся. Вера Степановна с умилением смотрела на мужчин, уплетающих бутерброды, и всё порывалась приготовить что-нибудь «горячее». Но Павел Васильевич сказал «всё завтра», а сегодня попросил ещё сделать овощной салатик, поскольку консервно-мясная диета, перемежаемая мотельной, всё-таки быстро надоедает. Под конец позднего ужина открылась дверь, и заявился с разведки кот. Похоже, было, что в ходе инспекции окрестностей башни он уже заморил червячка. Но от предложенных ему на выбор цыплёнка и куска говядины не отказался, выбрав и то и другое. Пока он насыщался, Павел принёс с чердака внушительный квадратный деревянный ящик и установил его у дверей кухни, застелив дно старым байковым одеялом. Барсик одобрил предложенное ему лежбище, запрыгнул в него и принялся за умывание, после чего и улёгся, свернувшись калачиком, как и положено коту, даже камышовому.

— А ему, наверно песочек нужно? — спросила с сомнением глядя на задремавшего Барсика Вера Степановна.

— Да нет, он цивилизованный товарищ, вы только дверь туалета не закрывайте на защёлку, а захочет погулять, и в форточку пролезет.

Вера Степановна ещё раз подивилась удивительному приобретению и принялась за мытьё посуды. Поздно ночью, когда население уже крепко спало, кот проснулся и бесшумно исследовал башню изнутри от подвала до чердака. При этом осторожно заглянул во все незакрытые помещения. Устроилась ли на ночь хозяйка рядом с Павлом Васильевичем или прилегла отдельно, он если и видел, то никому не сказал. Да это никого и не касалось.

Утром все проснулись от непонятного шума. Оказалось, Барсик поймал где-то белую курицу и запрыгнул вместе с ней в форточку кухни, уронив стоящую на беду на окне кастрюльку. Полузадушенная хохлатка вдруг оклемалась и устроила громкий скандал с беготнёй, кудахтаньем, полётами в ограниченном пространстве и сопутствующим разрушением кухонной инфраструктуры. Взлетев, наконец, на высокий холодильник, она громко ругалась оттуда на изумлённых людей и на ошеломлённого её внезапным оживлением кота. На её шеё видно было пятно от зелёнки. (Так хозяева помечают своих курей, чтобы не путать с соседскими.) Витающий в воздухе белый пух медленно оседал на пол.

Павел Васильевич мигом разрулил ситуацию:

— Ребята, помогите Вере Степановне прибраться, а мы с Барсиком прогуляемся.

После чего он моментально отловил протестующую курицу, запихнул её в продуктовую корзинку с крышкой и отправился с котом в направлении ближайших домиков частного сектора на окраине Троицка. В ходе прогулки он объяснил коту недопустимость охоты на принадлежащих людям птиц, а на всякий случай и животных. Барсик, похоже, понял его, но нисколько не расстроился. Пройдя почти, что деревенской улочкой, носившей информативное название «Крайняя», Барсик остановился около зелёного домика, окружённого забором из штакетника. Около забора стояла потрёпанная «Лада». Из-за дома доносилось куриное кудахтанье. Запел петух. Похоже, жертва похищения проживала тут.

— Здесь? — спросил преподаватель хороших манер воспитуемого.

Кот утвердительно тронул лапой калитку. Обнаружив на ней кнопку звонка, Павел нажал её. Залаяла собака. Дверь дома открылась, и на его пороге появился смутно знакомый Павлу мужчина в спортивном костюме.

— Майор? — его-то мужчина, похоже, знал хорошо. — Какими судьбами? Проходите, там не заперто.

Павел толкнул калитку и прошёл во двор, за ним последовал куриный похититель.

— Здравствуйте! — мужчины пожали друг другу руки, и хозяин гостеприимно указал на скамеечку. Павел сел и протянул хозяину корзинку:

— Не ваша? Мой котик нахулиганил…

Мужчина открыл крышку, извлёк гневно заворчавшую пленницу, осмотрел отметину на её шее и отпустил на землю. Та мигом умчалась за дом.

— Лучшая несушка! Только шебутная, то и дело через забор перелетает! А котик у тебя славный, охотник!

— Я заплачу, сколько надо за беспокойство! А котик… он больше не будет. Да, Барсик?

Барсик вскочил на скамеечку и ткнул мужчину лобастой головой в бок.

— Извиняется! — хохотнул тот, — да верю, верю! Не нужно денег, майор. Ты ведь и с меня в своё время лишнего не взял, — мужчина погладил кота, — а котяток у тебя случайно таких не планируется? Я бы не отказался…

— Не планируется, самец-с!

Павел встал и попрощался с незлобивым хозяином курицы. И они отправились с котом домой по пока ещё утренней прохладе. Порядок на кухне был уже наведён, непоправимый ущерб, как оказалось, ограничился всего-то парой разбитых пивных стаканов. Друзья позавтракали и занялись неотложными делами, совещанием и звонками в Москву.

Вести из Москвы были, к сожалению, не оптимистические: оказалось, что за несколько дней отсутствия на работе Сергея, в его институте произошли нешуточные пертурбации в руководстве. Новоназначенный директор, буквально сегодня, «предложил» учёному совету закрыть ту лабораторию, в которой работал Сергей, переложив ведущиеся в ней исследования, на прочие подразделения и на сторонние организации. Вопрос ещё не был решён окончательно, но Андрей, сообщивший Сергею эти печальные известия, посоветовал тому, как можно быстрее появиться на работе, «во избежание», как он туманно выразился.

В свете открывшихся неприятностей, выезжать решили как можно быстрее. Павел Васильевич также вызвался сопровождать друзей, чтобы попутно решить в столице кое-какие дела, которые не решались иными способами. Мигом погрустневшая Вера Степановна уговорила мужчин хотя бы пообедать перед дальней дорогой. Обед прошёл не очень весело, Вера Степановна почти ничего не съела и вообще, глаза у неё были на мокром месте. Павел как мог, успокоил её, сказав, что очень скоро вернётся, а ей с Барсиком скучно не будет. Кот поднял голову из коробки и вопросительно посмотрел на Павла.

— Да, Барсик, ты остаёшься, извини, в Москве будет не до тебя. А мы вернёмся очень скоро!

Кот посмотрел ему в глаза, приподнялся и отвернулся, улёгшись на другой бок. Может быть, он обиделся, но возражать не стал. Выехали сразу после обеда, только заехали в сервис и быстро отмыли «Байкалы» от среднеазиатской пыли.

— Иначе в Москве несолидно будет! — заметил по этому поводу Павел.

Восьмиполосная федералка, в некоторых своих местах не имеющая скоростных ограничений в сухое летнее время, это не среднеазиатские просёлки, и уже к вечеру друзья подъезжали к столице. Ожили бортовые компьютеры их «Байкалов», высыпав на водителей кучу сведений о пробках и рекомендуемых путях их объезда. И ещё через два часа друзья припарковали своих железных, а большей частью все же титановых коней во дворе дома на относительно тихой окраине, где с детства проживали Сергей и Пётр. Гаражей у друзей не было и, не надеясь на развитую интеллектуальную систему сигнализации, они забрали из машин самое ценное, в частности, неприметный инструментальный ящик с шариками и пройдя мимо столика консьержа — «Здрасьте, Василий Иванович! — Здравствуй, Серёжа! Уже из отпуска? — Да, вот, проблемы!» — поднялись в квартиру к Сергею.

Тот сразу же уселся обзванивать своих коллег в поисках дополнительной информации по институтским событиям, но ему не рассказали ничего нового. Поужинав тем, что нашлось в холодильнике, а нашлись только промороженные насмерть пельмени, друзья ещё поэкспериментировали с шариками и решили укладываться спать. Правда Петя собрался домой, отговорившись, что дома на кровати ему спится лучше, чем, хоть и у друга, но на полу, на пропылённом спальнике, с палаткой под головой. Серёжа предложил ему в таком случае занять его постель. На что Пётр с серьёзным видом заметил, что лично его такой обмен вполне устраивает, но как друг он не может лишить своего товарища полноценного отдыха, тогда, как через подъезд, в его квартире пропадает шикарное лежбище. Поэтому, не пойти ли Серёже, в таком случае, ночевать к нему? Серёжа, смеясь, отказался и Пётр ушёл. Устроившийся на диванчике Павел, с усмешкой следил за дружеской пикировкой.

Проворочавшись всю ночь, Сергей едва не проспал на работу. Бреясь и прихлёбывая на ходу кофе, он оперативно проинструктировал своего гостя, где лежат запасные ключи, схватил ноутбук и завёрнутый в фольгу шарик и ринулся к лифту, пообещав оставить для Павла у консьержа гостевую карточку. Этот практичный обычай — иметь в подъезде консьержку или консьержа — весьма распространённый на Западе и прививающийся ныне и в Москве и во многих других городах, не только уменьшал риск ограблений квартир, но и, что не маловажно, обеспечивал сохранность от мусора и от вандализма лестниц и лифтов. Вдобавок и бумажная корреспонденция, и приходящая пресса, отмирание которых, несмотря на торжество Интернета, так и не произошло, находились под бдительным присмотром. Кроме того, это модное нововведение давало дополнительный немалый заработок и круг общения самым боевым пенсионерам. И пенсионеркам, конечно.

Вот и сейчас, выйдя из лифта, Павел оказался просвечен насквозь взором коротко подстриженного пожилого мужчины, явного армейского сверхсрочника в отставке, сидевшего за конторкой около входной двери. На конторке были разложены газеты, и стоял телефон. С трудом, подавив желание показать документы, Павел поздоровался и сообщил, что он гостит у Сергея Валерьевича Поспелова из 116-й квартиры. Взгляд стража смягчился, и он протянул Павлу гостевую карточку с чипом, с цифрой 116 и с Серёжиной подписью.

— Спасибо, товарищ старший прапорщик! — по наитию сказал Павел.

Мужчина степенно кивнул и вдруг удивлённо поднял глаза на Павла Васильевича:

— Мы знакомы?

— Нет, я просто догадался.

— Полковник?

— Мог бы им быть! Уволился майором.

— Ну, счастливо, майор!

Мужчина нажал кнопку, щёлкнул замок и Павел оказался на улице.

Несмотря на значительную децентрализацию, Москва так и осталась городом, в котором крутятся самые большие деньги, работают самые важные чиновники и живут самые богатые граждане. Транспортные проблемы тут давно уже стали притчей во языцех, а поэтому, самым быстрым видом транспорта в ней уже три четверти века является метро. Будучи по рождению коренным москвичом, Павел это отлично знал, поэтому, прикинув планы на сегодня, решил, что без машины обойдётся. Кстати, и Серёжин «Байкал» остался во дворе. Неторопливо прогулявшись до ближайшей станции метро, Павел нырнул в его глубины.

Гигантская транспортная система проглотила его и пошла вертеть в толпах москвичей и приезжих, гонять туда-сюда по кишкам тоннелей, выплёвывать наружу на станциях и снова заглатывать, выжимать соки в давках и отдавливать ноги в забитых до отказа вагонах, промывать мозги рекламой ненужных вещей через вагонные видеомониторы и плакаты. И постоянно тянуть из карманов и с карточек своих жертв — евро, евро, евро!

Под конец дня г. Самсонов, пожёванный, но всё же не переваренный, вынырнул на той же станции, где и начинал свой анабасис. С трудом, перейдя с инстинктивного уже бега на медленный шаг, он с удовлетворением констатировал, что практически все его проблемы разрешены. А вот, как обстоят дела у Сергея, до сих пор ему было неизвестно, потому, что мобильник того был выключен, а сам он ни разу не позвонил.

Рассудив, что Сергей скоро появится и всё расскажет лично, Павел зашёл в супермаркет и купил продуктов. У подъезда поднёс карточку к замку и тот, приветственно пискнув, открыл дверь. Кивнув консьержу, поднялся в квартиру и принялся за приготовление ужина. Вскоре появился и Пётр, тоже с пакетом продуктов. Ему Серёжа тоже не звонил.

Появился хозяин квартиры только в восемь часов, невесёлый и задёрганный. Как явствовало из его рассказа, вопрос с его лабораторией, оказывается, уже был решён давно, только это не афишировалось по разным резонам. А сегодня объявили об её ликвидации, сотрудникам предложили забрать личные вещи, а помещение опечатали. Завтра будет работать ликвидационная комиссия, которая решит, какие приборы передать другим лабораториям, а какие списать.

Ни заведующий, ни он — Сергей — не смогли ничего доказать, новый директор продавил своё волевое решение через учёный совет. По его, директора выкладкам выходит, что лаборатория убыточна. И это, не смотря на то, что многие годы она считалась лучшей, и её всем ставили в пример. Бывший заведующий уходит теперь на пенсию, а он — Сергей — написал заявление на увольнение. После чего имел тягостную беседу с директором, который предложил ему хорошую, с его, директора точки зрения, и высокооплачиваемую работу. Но, только административную, а не научную. Сергей пообещал подумать, но думать тут, в сущности нечего: нужно искать лабораторию, где можно было бы без помех производить исследования шариков. А у него ничего такого на примете нет.

В тягостной атмосфере друзья сели ужинать. Сергей, погружённый в свои мысли, ковырял вилкой котлету, когда Павел Васильевич вдруг спросил его:

— Серёжа! А ты не думал, что лучшим выходом в таком случае будет создать свою лабораторию?

— Конечно, думал! Но, ведь нужно найти помещение, а в Москве это почти нереально, зарегистрировать частное, или какое оно там, предприятие. Но это всё мелочи: главное приборы. Некоторые у нас в лаборатории были уникальны, изготовлены в единственном экземпляре! Теперь, почти все спишут и под трактор…

— В Москве! В Москве! Свет клином, что ли на ней сошёлся? Есть и другие города, например… Троицк!

— Вы хотите сказать?

— Мы же договорились, «на ты», Серёжа! Помещений у меня девать некуда, сам видел. Списанные твои приборы приобретёт по остаточной стоимости моя фирма. Установим и работай. Что ещё?

— Ещё… ещё… Софт!

— Программы?

— Да. Все приборы имеют компьютерное управление, без него это просто железки и стекляшки. Компы то подойдут почти любые, но главное управляющие программы на винчестерах. А если компы и будут продавать, то их сначала отформатируют и всё!

— А этот софт можно где-нибудь приобрести? — спросил Пётр, до этого не вступавший в разговор.

— В том то и дело, что нет! Для уникальных приборов и софт разрабатывался уникальный. Теперь его сотрут без пользы. Погодите-ка! Кажется, есть шанс! — Сергей схватил телефон и набрал номер. — Андрей? Привет! Да, принимаю соболезнования. Спасибо. Погоди ты, «за упокой»! Скажи, у тебя ведь были копии лабораторного софта на всякий случай? Нет, только моей лаборатории! Что значит, «пока в сейфе»? Как так, теперь выкинешь? Ты уж, не выкидывай, а за мной не окислится! Вот и хорошо, завтра отдашь! Ну, ты вымогатель! Договорились, завтра. Ну, пока!

Сергей положил трубку и впервые за вечер улыбнулся:

— Кажется, у меня будет лаборатория!

— У нас! — поправил его Павел.

— Конечно, у нас, дядя Паша!

— Отлично, начнём завтра, а сейчас скажи мне телефон секретаря директора, и как её или его зовут. И учти — мы с тобой не знакомы.

Такой поворот дело следовало отметить, и Пётр достал из холодильника ещё по банке пива.

— Дядя Паша! А если у нас ничего не получится? Если эти шарики — просто ерунда какая-нибудь? Ведь какие деньги на ветер! — зарефлексировал вдруг Сергей.

— Не хнычьте, лейтенант, по миру не пойдём, выпейте лучше коньяку.

И они выпили.

Конечно, люди планируют, но любые их планы часто рушатся при столкновении с реальностью. И в этот раз планы пришлось серьёзно корректировать. Остаточная цена на списанные приборы оказалась настолько высока, что покупателю, г. Самсонову, пришлось аккумулировать для этой покупки средства двух своих фирм.

Надо сказать, что руководство НИИ стали и сплавов было довольно сильно удивлено визитом частного предпринимателя, желающего приобрести для своих надобностей аппаратуру и приборы закрытой буквально накануне лаборатории. Появился шанс получить от этого закрытия хоть какую-то, но немедленную прибыль.

Возможный покупатель, однако, точно знал, что ему нужно и твёрдо противился попыткам «накрутить» цену. Этот предприниматель, показавший документы на имя г. Самсонова из Самарской области, сказал, что за те деньги, которые ему предлагают заплатить, он мог бы купить и не подержанные, (слово «подержанные» он произнёс, по-особому вывернув губу) а вполне новые приборы, производства не столь престижных фирм, но вполне надёжные. В доказательство своих слов он показал проспекты мексиканских и бразильских производителей. И что он так и собирался, было сделать, но решил сэкономить на доставке через океан. Но, если экономии не получается, то никогда не поздно вернуться к первоначальному плану: командировка в Южную Америку у него в кармане, осталось только пойти купить билеты.

Руководство почуяло, что нежданные деньги, только показавшись, уже расправляют крылья, чтобы улыбнуться и скрыться за океаном и тут же поспешно согласилось на реальную цену. Согласилось оно и на требование нежданного покупателя, чтобы приборы поставлялись в комплекте с «родными» управляющими компьютерами с установленными программами.

Директор вызвал в кабинет бывшего заместителя заведующего лабораторией г. Парамонова и поручил ему лично проследить за комплектацией оборудования.

— Пусть тогда молодой человек поможет мне и с доставкой и последующей установкой приборов на месте, — высказал пожелание г. Самсонов, — а издержки по командировке я возьму на себя.

Директор согласился и дал указание секретарю выписать г. Парамонову командировку в город Самара. «Ах, да, в Троицк, Самарской области» — сразу, по получении денег из Троицка на, — «Месяца вам хватит?» — на один месяц. В свою очередь г. Самсонов выписал гарантийное письмо, обязуясь возместить затраты по командировке г. Парамонова и пришлёпнул к нему свою печать. На следующий день сумма была перечислена и под руководством гг. Парамонова и Самсонова начался демонтаж оплаченных приборов и аппаратуры. В полном комплекте с ЗИП-ами и принадлежностями они упаковывались и грузились на нанятые Павлом грузовики. Особо ценное и точное оборудование погрузили в микроавтобус.

Вся эта процедура заняла два дня и к исходу недели из Москвы выехала колонна возглавляемая «Байкалом» Павла. За ним следовали два тентованных грузовика и микроавтобус «Газель». Замыкал колонну Сергей в компании с Петром на своём внедорожнике. Пётр решил поехать, чтобы принять участие в оборудовании лаборатории с сугубо инженерно-технической точки зрения.

«А то, вы там фазу на ноль без меня посадите!» — шутил он.

К сожалению, поездка, так лихо начавшаяся, не обошлась без досадных происшествий: на полпути к Троицку, а это около 500-от километров, «Газель» вдруг заглохла, и никакие старания водителя её завести так и не привели к успеху. Похоже, у автомобиля «призывного возраста», как горько пошутил её водитель, вышло из строя зажигание. Попытки ремонта на месте, даже с участием профессионального автомеханика — Павла, не привели к успеху. Пришлось брать её на буксир и тащить в ближайший сервис. Вместе с ремонтом это заняло почти целый день.

Так что к Троицку подъезжали не днём, как планировалось, а глубокой ночью. Пообщавшись по радио, решили поставить машины пока во дворе башни, а грузчиков заказать наутро. Уже скоро должен был показаться поворот на Троицк, как телефон Павла Васильевича вдруг запиликал мелодию из старинных «Звёздных войн». Павел нажал кнопку и сказал «алло», но вместо голоса Веры Степановны услышал только шум, треск (ему показалось, что это выстрел), женский крик и рычание.

— Алло! Вера, что случилось? Вы меня слышите? — прокричал Павел в трубку, но ему никто не ответил, а шум и крики продолжались.

Тогда Павел бросил телефон, схватил тангенту радиостанции, поднёс её ко рту и, одновременно нажимая до предела педаль акселератора, сказал спокойным голосом:

— Сергей, Пётр! У нас беда, ведите колонну, я вперёд!

— Что случилось, дядя Паша? — отозвался сейчас же Пётр.

— Потом! Езжайте не спеша. Нужно будет — вызову.

Как жалел сейчас Павел, что отправился в Москву не на любимой своей «Тойоте»! Но и понукаемый взволнованным водителем «Байкал» летел если не как птица, то, как огромный блестящий майский жук, мигая фарами и сигналя. Впереди показался поворот на Троицк. Постовой ДБ-шник, вовсе не ринулся пресекать такое явное нарушение правил движения, но наоборот, вышел на встречную полосу и перекрыл поток автотранспорта, давая Павлу беспрепятственно совершить левый поворот. В свете фар мелькнуло лицо Федотова.

— Спасибо, лейтенант, — пробормотал Павел, снова придавливая акселератор и напряжённо прислушиваясь к звукам, доносившимся из телефона.

Там слышались невнятные, на пределе слышимости голоса, а после абонент, и вовсе отключился, израсходовав, видимо заряд батареи.

Как ни в чём не бывало, светился красный сигнальный фонарь на его башне, но, въехав во двор через раскрытые настежь ворота, Павел увидел пожарную машину и две «Газели»: милицейскую и «скорую помощь». Пожарные уже сворачивались, а медики хлопотали около лежащей на носилках Веры Степановны, перевязывая ей правую руку и удерживая у её лица кислородную маску. Женщина порывалась встать и показывала куда-то левой рукой, а врач со шприцем в руках тихо её успокаивал.

Выскочив из машины, Павел проследил её жест и увидел в сторонке Барсика. Кот лежал на боку в луже крови, тёмной в свете фар, единственно освещавших двор. Он подбежал к носилкам, его, было, остановил милицейский сержант, но, узнав, пропустил.

— Вера! Как ты? Что случилось?

Ему ответил врач:

— С ней всё будет в порядке, нервное потрясение и ожоги. Сейчас я ввёл ей успокаивающее, и она заснула. На ваш дом напали бандиты, это всё, что я знаю. Мы сейчас отвезём её в больницу. Она просила помочь коту, — врач помолчал, — если ему ещё можно помочь.

Пока санитары закатывали носилки в «Газель», Павел и врач подошли к Барсику. Тот ещё дышал и при их приближении приподнял голову и зарычал, но тут же узнал Павла и потянулся к нему со стоном. Только на это хватило его сил и, со стуком уронив на асфальт голову, Барсик впал в беспамятство.

— Помогите ему, доктор!

— Я ведь не котовый врач, — доктор встал на колени и осторожно перевернул Барсика, — пулевое ранение в живот, большая кровопотеря, выходного отверстия нет, значит, пуля внутри. Нужна операция, только и это вряд ли поможет. Как жалко, такой красавец! Если хотите, только для вас, я введу ему наркотик, и он умрёт без мучений.

— Нет, он мой друг и я себе не прощу…

«Скорая помощь» гуднула, и врач встал на ноги, стягивая резиновые перчатки:

— Тогда в «Котопёс» везите. Правда, ночь сейчас…

— Спасибо, доктор!

Павел осторожно приподнял, как будто, полегчавшего, горячего Барсика и понёс его к своей машине. Уложил на сиденье рядом с водительским, и сел за руль. Что-то кричал и махал руками вышедший из башни милицейский майор, но Павел не обратил на него внимания и вслед за «Газелью» вырулил на дорогу, ведущую к Троицку.

Ведя машину одной рукой, Павел рылся в визитнице и наконец нашёл нужную карточку. Телефон ветеринара ответил после третьего гудка:

— Слушаю! — раздался в трубке спокойный, но сонный голос.

— Марат Рувимович?

— Да, кто это?

— Это Самсонов, помните меня?

— Конечно, Павел… Васильевич, что случилось?

— Не могли бы вы открыть клинику? Я уже еду. Очень срочно!

— Собачка, котик?

— Котик…

— Сейчас, только спущусь. Подъезжайте и заходите.

Павел был уже в городе и через несколько минут тормозил у здания, украшенного вывеской «Котопёс, ветеринарная клиника».

Марат Рувимович, пожилой ветеринар, возился с ключами. Наконец дверь открылась, и он жестом пригласил Павла заходить и заносить пациента. Пока доктор возился с сигнализацией, Павел с Барсиком на руках прошёл в операционную и положил еле дышащего, вздрагивающего кота на покрытый пластиком стол. Появился врач в белом халате и приступил к осмотру:

— Может быть вам выйти, Павел Васильевич? — предложил он, — посидите в приёмной…

— Нет, я тут посижу, если разрешите.

— Тогда сварите кофе, мне и себе. Кофеварка на столике сестры. Рана пулевая?

— Да!

Пока Павел занимался приготовлением кофе, Марат Рувимович осмотрел Барсика, включил на несколько секунд рентгеновскую установку, поставил коту систему с каким-то лекарством и обратился к клиенту:

— Поймите правильно, Павел Васильевич! Пулю я, конечно, извлеку, но шансов почти нет. Я даже не понимаю, как он до сих пор живёт, пуля прошла через брюшную полость, но кишечник не задела. Кровотечения почти нет. Нечему течь. После чего, пуля застряла в позвоночнике и разворотила его. И температура… Мой термометр показывает 50 градусов. Может он и врёт, но кот и на ощупь слишком горячий. Так, что делать?

— Делайте операцию доктор!

— Хорошо. — Врач взял телефон и, набрав номер, поднёс трубку к уху. — Полечка, с добрым утром!.. А я говорю — уже «утром»! Быстро просыпайся и в клинику. Будешь ассистировать. Нет, кофе готовить некогда, тут попьёшь. Жду, золотая!

Доктор сменил систему, отхлебнул кофе и пояснил:

— Это, в основном, физраствор. А Полечка сейчас придёт, и мы приступим. Учтите только, даже в случае удачи, задние лапы у котика останутся парализованными.

Он приподнял Барсику веки, и ещё раз послушав его сердце и лёгкие электронным стетоскопом, констатировал:

— Кажется, ему лучше, это радует! Тоны сердца…

Тут быстро вошла девушка, видимо искомая Полина, кивнула Павлу Васильевичу, надела халат, и принялась мыть руки. Доктор обратился к ней:

— Полина, выстригайте брюшко вокруг отверстия, — тут он посмотрел на Павла и добавил, обращаясь уже к нему, — а вот теперь, пойдите, погуляйте. В вашей стойкости я не сомневаюсь, но вы будете нам мешать.

Павел кивнул и вышел на ночную улицу. Бесцельно погуляв около часа, достал телефон и позвонил в больницу справиться о Вере Степановне. Дежурная сестра сообщила ему, что с ней всё в порядке, она спит и до завтра не проснётся.

Несмотря на то, что много лет назад Павел дал себе зарок бросить курить и успешно его исполнил, в минуты переживаний ему хотелось затянуться. Он дошёл до киоска, где сонная продавщица вручила ему какую-то пачку. Он открыл её достал сигарету, но, вспомнив, что у него нет зажигалки, подошёл снова к киоску. В тишине запел мобильник.

— Да!

— Павел Васильевич! Это майор Евдокимов. Вам нужно срочно приехать домой дать показания! Где вы?

— Я в городе в клинике, — Павел не уточнил, в какой, — скоро приеду.

— Хорошо, мы вас ждём.

Павел дал отбой, но телефон снова ожил:

— Павел Васильевич! Приходите, мы закончили, — сообщил ветеринар.

— Иду.

В операционной было пусто, Барсика перенесли уже в «палату», где он лежал в большой «собачьей» клетке на матрасике. Трубочки двух систем впивались иголками в его переднюю и в заднюю лапы. Шов на животе был заклеен полоской лейкопластыря, попискивал датчик сердечного монитора.

— Во время операции у него… как его зовут?

— Барсик.

— Так вот, у Барсика остановилось сердце. Но не успел я ввести камфору, как оно снова, само забилось. Так что… но задние лапки будут парализованы.

— Спасибо, доктор!

— Сейчас езжайте домой, Полина за ним присмотрит, если что, меня вызовет. А завтра я вам позвоню.

— Спасибо, доктор, спасибо, Полина! Тогда я поеду, а то у меня там дома…

— А что случилось-то? Кто его?

— Бандиты!

— Ну, езжайте! Чудесный кот, таких я не видел ещё. И какая воля к жизни!

Павел тепло попрощался и направился к машине. Пачка сигарет полетела в урну.

Через двадцать минут он был уже около башни. Недолгая майская ночь уже близилась к концу, на северо-востоке небо начало светлеть. Пожарные свернули уже свои шланги и уехали, зато прибавилась ещё одна милицейская «Газель». Стоял тут и Серёжин «Байкал». Яркая светоустановка на крыше «Газели» освещала весь двор. По двору ходили милиционеры в форме и в гражданском, сверкали блицы фотовспышек. К вышедшему из машины Павлу подошёл милиционер в чине майора и, отдав честь, кратко представился:

— Майор Евдокимов. Вы господин Самсонов, не так ли?

— Да, это я!

— Попрошу документы, и проходите в дом.

Павел подал майору пластиковое удостоверение личности и прошёл. Он не удивился, если бы оказалось, что башня внутри выгорела дотла, но в прихожей было только всё перевёрнуто вверх дном и стоял специфический запах горелого. Устилавший ранее пол большой синтетический ковёр громоздился ныне в углу неопрятной мокрой кучей. Как раз от него и исходила вонь. Двое в штатском разворачивали его, фотографировали и собирали сыпавшиеся при этом стеклянные бутылочные осколки в пластиковый мешок.

— Присаживайтесь, — пригласил его майор и включил запись на оперативном компе, направив камеру на Павла. — Итак, господин Самсонов, что вы знаете о происшедшем?

— Знаю, что кто-то пытался поджечь мой дом и стрелял.

— Откуда вы это узнали?

— Я подъезжал с друзьями к Троицку, и мне позвонила Вера Степановна.

— Что она вам сказала?

— Ничего. Но я сам услышал в телефоне стрельбу и её крики.

— Странно, позвонила и ничего не сказала? Как вы это объясняете?

— Затрудняюсь. Впрочем, возможно она просто нажала кнопку вызова, а говорить уже не смогла.

— Хорошо. В «Байкале», это ваши друзья?

— Да.

— Они приехали с вами?

— Да. И ещё с грузом из Москвы.

— Кто это может подтвердить?

— Лейтенант Федотов из ДБ — он видел, как мы проехали, только я их опередил. Московские водители.

— А где они?

— Не знаю, мне не до них было.

— Хорошо. Вера Степановна, она вам кто?

— Домохозяйка.

— Вы состоите в интимных отношениях?

— К делу не относится.

— Мне лучше знать, что относится к делу, а что нет.

— Тогда сами и выясняйте, а я отвечать не буду.

— Да вы не ерепеньтесь, Павел Васильевич… впрочем, ладно. Вы кого-нибудь подозреваете в совершении преступления?

— Нет, никого.

— Партнёры, конкуренты по бизнесу, завистники, обманутые, гм, мужья, клиенты?

— Кажется, нет. Впрочем, мы можем посмотреть видеозапись, если она получилась.

— Какую видеозапись?

— Запись с камер во дворе. Если Вера Степановна не забыла включить камеры на ночь, как я это обычно делаю…

Павел Васильевич подошёл к стенной панели и откинул её. За ней скрывался плоский экранчик и клавиатура. Он нажал на клавишу и на экране, разделённом на четыре части появилось цветное изображение двора, со стоящими машинами и движущимися людьми.

— Не забыла, исполнительная женщина! — заметил милицейский майор.

— Значит, мы что-нибудь увидим.

Павел стал «листать» запись назад, на экране замельтешило и, наконец, при показаниях встроенного датчика времени 01–00 на экране был уже пустой двор. Павел стал «листать» вперёд с интервалом в 5 минут и в 01–15 на экране появилось шевеление.

— Давайте ещё немного назад, — попросил майор Евдокимов.

За его спиной стояли подошедшие сотрудники в гражданском. Просмотр начался с 01–10. Некоторое время ничего не происходило, потом камера, направленная на ворота, показала подъехавший автомобиль. Из него кто-то вышел и завозился у воротных створок. Не сумев, видимо, открыть ворота, человек вернулся в машину, она отъехала задним ходом, потом вдруг снова появилась в кадре и ударила бампером по створкам ворот. Ворота распахнулись, и чёрный внедорожник, похожий на «Лендкрузер», въехал во двор. Это было видно уже по записи второй камере. Из машины выскочили три человека в масках-шапочках и с ружьями в руках. Павел остановил запись, убрал три других кадра, и вывел самый информативный на весь экран. Кадр укрупнился, но ни номера автомобиля, ни даже его марки разглядеть не удалось: они были заклеены чем-то, вроде скотча.

Зато, присмотревшись к движениям людей, двоих покрупнее, а одного помельче, хоть и были они одеты в бесформенный камуфляж, Павел стал понемногу понимать, что случилось. Он остановил воспроизведение.

— Кажется, вы их узнали, Павел Васильевич? — спросил майор.

— Думаю, да!

— И кто же они?

— Боюсь ошибиться, но думаю, что это охранники вице-префекта Постышева. Недавно встречались…

— И явно не пиво пили?

— Да, у нас был конфликт, они предъявили неправомерные требования, пришлось поставить на место. Кстати, вице-префект наши действия одобрил.

— Об этом — потом, а сейчас: у кого, «у нас»?

— У меня и моих друзей, которые сидят сейчас в «Байкале» и волнуются.

— Семенцов! — крикнул Евдокимов сержанту, стоящему у дверей. Приведи этих, из «Байкала». Пускай поприсутствуют. Антон, — обратился он к одному в гражданском, — звоните в префектуру, устанавливайте, где эти субчики могут находиться, да не мне тебя учить. Крутите дальше! — Это уже г. Самсонову.

Павел включил воспроизведение. На экране один из нападавших поднял ружьё и выстрелил почти вверх.

— Он по лампе стреляет, — сказал один из стоящих рядом с майором Евдокимовым экспертов.

Картинка мигнула и погасла, эксперт разочаровано хмыкнул, но картинка на экране появилась вновь, только уже чёрно-белая.

— Включилась инфракрасная камера, — пояснил Павел.

Вошли Сергей и Пётр и остановились, озираясь, в сторонке. На экране нападающие доставали из сумки бутылки и зажигали примотанные к их горлышку тряпки. После чего бутылки летели за пределы видимости камеры. Павел перешёл на другую камеру, и стало ясно, что поджигатели стремятся попасть горящими бутылками в высокие узкие окна башни. Это им не очень удавалось. Бутылки разбивались о стены рядом с окнами, горящий бензин — «да, это был бензин, подтвердил эксперт» — огненными каскадами стекал по стенам и горел чадным пламенем. Бандитам пришлось отойти дальше. Один из них, низкорослый, бросил бутылку во входную дверь, и она запылала. Изображение снова стало цветным.

— В этот момент, — Евдокимов показал на цифры в углу экрана, — гражданка Лодыгина звонит в дежурную часть и сообщает о нападении и поджоге.

— Мне она позвонит ещё через минуту, — ответил Павел Васильевич, внимательно следя за происходящим на экране.

Одному из метателей удалось, наконец, попасть в окно, внутри дома полыхнуло, но развить успех поджигатели не смогли — бутылки кончились. Напавшие снова открыли стрельбу по окнам и по пылающей двери, но их предводитель, махнул рукой и беззвучно крикнул что-то. Видимо приказ к отступлению, поскольку они бросились к машине.

Внезапно, на экране появилось новое действующее лицо: переключив камеру и «отмотав» запись назад, Павел и все присутствующие увидели, как из разбитого окна выскочил огромный, взъерошенный кот и вцепился в спину одного из бандитов. Полетели клочки камуфляжа.

— …..! — восхищённо пробормотал кто-то из сгрудившихся у экрана.

— Нет, голубчик! — поправил его эксперт.

Все приникли к монитору. На нём кот метался от одного нападавшего к другому, и теперь уже они отбивались от неожиданного нападения. Он взлетал им на плечи или на грудь, полосовал когтями руки, которыми те пытались прикрыть лицо, одному сорвал шапочку. На экране мелькнуло окровавленное безумное лицо, рот человека был раззявлен в вопле.

Нападая на всех по очереди, кот не давал поджигателям приближаться к их автомобилю, любой из них, устремившись к внедорожнику, попадал в его не дружеские объятия и получал новую порцию глубоких царапин и укусов.

Бандиты отшатнулись от автомобиля. Заняв позицию на его капоте, Барсик принял обычную кошачью боевую, устрашающую стойку: немного боком к противнику, чтобы показать, какой он большой и страшный, спина изогнута, с той же целью, распушённый хвост дугой, пасть ощерена. Это была его ошибка. Люди умеют убивать и издалека. Низкорослый поднял ружьё и выстрелил но, видимо не попал. На стекле внедорожника образовалось характерное отверстие. Барсик метнулся к нему высоким прыжком, мелькнула вспышка второго выстрела. Кота отшвырнуло ударом пули, он упал на асфальт, прокатился несколько метров и замер. Бандиты бросились в машину, и она поспешно развернулась, чуть не наехав на кота. Может быть, водитель хотел ещё и задавить его. Но, кот умудрился перекатиться в сторону.

А когда машина рванула к воротам, сумел встать на передние лапы и уцепился, кажется, за её бампер. Его проволокло несколько метров, но удержаться Барсик не смог и снова упал. Мелькнули задние габариты, и машина исчезла в темноте за разбитыми воротами. Несколько секунд ничего не происходило, затем распахнулась уже погасающая дверь и на пороге показалась Вера Степановна с ружьём в руке. Павел дал крупный план, и все увидели, как она подняла ствол кверху, зажмурилась и бабахнула в небо. После чего, увидела лежащего в луже крови кота, всплеснула руками, уронив ружьё, закричала и бросилась к нему. Но ноги её подогнулись, и она мягко осела в беспамятстве. Кот пополз к ней, волоча за собой недействующие задние ноги и оставляя кровавый след, но тоже замер. Сердце Павла Васильевича сжалось до боли.

— Вот это да! — воскликнул молодой милиционер, — никакого детектива не нужно! Жаль только, что без звука.

Павел Васильевич поднял голову от экрана и так посмотрел на него, что сержант стушевался, и мигом найдя себе дело, пропал из зоны видимости.

Тут же подал голос сотрудник, «сидевший на телефоне»:

— В префектуре подтвердили факт недавнего увольнения троих сотрудников охраны вице-префекта. Но данные их дежурный дать не может, ещё рано и в отделе кадров никого нет. Он сказал ещё, что один из них, кажется, родом из Троицка, но точно он не помнит.

— Понятно! — ответил майор Евдокимов, — держи на контроле и в девять утра снова звони.

На экране монитора, меж тем, замелькали огоньки мигалок, и во двор въехала патрульная милицейская машина. Вслед за ней появилась и «Газель», из которой высыпали милиционеры с автоматами и сам майор Евдокимов с пистолетом в руке. Появились и пожарные. Один из них, увидев раненого кота, осторожно приподнял его и отнёс в сторону. Самое интересное закончилось, и сотрудники милиции стали расходиться от монитора, занявшись вновь своими делами.

Какое-то сомнение всё не давало покоя Павлу, что-то было нелогично в увиденной им записи. Он снова прокрутил концовку и понял, что его царапнуло: зачем кот, уже покалеченный, вцепился в отъезжающую машину, ведь он бы не смог её остановить? Так могло бы поступить животное, но Павел давно уже подозревал в Барсике интеллект гораздо высший, чем интеллект простого кота.

Павел переключился на «дальнозоркую» камеру, направленную на ворота и стал просматривать самый финал:

— Есть! — вдруг крикнул он.

Евдокимов повернулся к нему:

— Что случилось?

— Смотрите!

При покадровом воспроизведении записи было видно, как кот волочится вслед за кормой внедорожника. Но держится он вовсе не за бампер. Вот авто подпрыгивает на неровности, кот срывается, но в его когтях остаётся лоскут чёрной материи, прикрывавшей до этого номерной знак и приклеенный скотчем. Материя отрывается от машины не полностью, на следующих кадрах она уже полощется на ветру. Но на двух кадрах номер виден чётко и майор Евдокимов тут же дал команду, указывая на стоп-кадр:

— Быстро пробейте по базе данных!

Несколько ударов по клавишам и доклад:

— Автомобиль «Лендкрузер», владелец Сапаров Игорь Геннадьевич, зарегистрирован: Троицк, улица Прибрежная, 16, Кажется, попались!

— И этого Сапарова проверь!

— Есть! Так: Сапаров Игорь Геннадьевич… ля-ля, пропускаем… Вот — «сотрудник префектуры». Не успели обновить.

Какой-нибудь голливудский герой заорал бы в такой ситуации во всю мощь своих лужёных лёгких: «Бинго!», но майор Евдокимов похлопал себя по кобуре с пистолетом и сказал буднично сакраментально:

— Будем брать! Если не смылись, конечно.

— Я с вами! — сказал Павел.

— Лучше вам остаться.

— Обещаю не мешать.

— Мало того, вы и из машины не выйдете!

— Согласен.

— Ваш комп мы забираем, как вещественное доказательство.

— Забирайте!

Выходя из башни, Павел спросил Сергея, который вместе с Петром сидел в сторонке на диванчике:

— Где караван?

— Оставили на посту ДБ.

— Правильно. Подождите, пока милиция всё тут закончит, и приводите его сюда. Потом позвоните мне, я закажу грузчиков.

— А где Вера Степановна и Барсик? — спросил Пётр, поскольку их, похоже, никто не удосужился поставить в курс дела.

— Они в больнице. С Верой всё будет хорошо. Барсику сделали операцию, но он, скорее всего, останется инвалидом. Всё, я поехал. Хозяйничайте здесь.

И он отдал ребятам ключи.

Уже взошло солнце, когда сотрудники милиции перекрыли подступы к дому 16, что на улице Прибрежной. Почти сельская окраина самого по себе не очень большого Троицка жила своей обычной жизнью. Где-то кудахтали куры, выпущенные хозяевами на выпас, перекликались петухи, побрёхивали собаки, жители спешили на работу, удивлённо посматривая на приткнувшиеся на обочинах милицейские машины. Рядом с «Газелью», обычной потрёпанной, без спец-раскраски, стоящей прямо напротив искомого дома, на другой стороне улицы, никого не было. В ней же, скрытые за занавесочками в цветочек, сидели майор Евдокимов, г. Самсонов и трое, вооружённых автоматами ОМОН-овцев в полной экипировке.

Из дома не спеша, вышла пожилая женщина с пластиковым пакетом в руках. Видимо, отправилась в магазин. Во дворе, напротив ворот, виднелся «Лендкрузер», номеров его не было видно. Также во дворе наличествовали и буйные заросли томатов. Евдокимов взял манипулятор радиостанции:

— Шестьсот тридцатый, на связь!

— На связи! — отозвался неведомый Павлу «шестьсот тридцатый».

— Задержите женщину в коричневой юбке, с белым пластиковым пакетом в руках. Она идёт к вам. Спросите, сколько людей в доме? Есть ли оружие? Что делают?

— Принято, задержать, допросить! Я её уже вижу. До связи!

— До связи!

Через пару минут радио снова ожило:

— Первый, я шестьсот тридцатый!

— На связи первый!

— Докладываю. Женщина — мать Сапарова, в доме трое, спят на веранде, позади дома. Оружия она не видела, говорит, приехали вчера, собирались поехать на природу, но ночью вернулись. Говорят, поранились, потому, что упали в темноте в овраг.

— Принято, пускай у вас посидит. До связи.

— До связи.

Радио заговорило другим голосом:

— Первый, я третий, на связь!

— На связи первый! — ответил Евдокимов.

— Из дома, с веранды выходит мужчина без оружия.

— Принято, до связи.

В глубине двора появился мужчина в трениках и майке, лицо его украшали многочисленные пластыри, майка была вся в коричневых пятнах засохшей крови, на обеих руках белели свежие повязки. Мужчина поспешил к «удобствам», расположенным за домом.

— Наш клиент! — констатировал Евдокимов, — котик его на британский флаг порвал! Как он, кстати? Неужто, жив?

— Жив! — кратко ответил Павел, наблюдая за «клиентом», в бинокль из-за занавески «Газели».

Покоцанный меж тем вышел из кабинки и направился к калитке, попутно хозяйственно поправляя обвисшие помидорные плети на грядках. Подойдя к калитке, он открыл её, вышел на улицу и стал всматриваться в том направлении, куда ранее ушла женщина.

— Видать, Сапаров. Мать-то, не иначе, за пивом послал! Трубы-то горят! — заметил Евдокимов, убавляя громкость радиостанции, чтобы неожиданным звуком не спугнуть «клиента».

Тот, как раз, заинтересовался «Газелью» и завертел головой, пытаясь узреть, что скрывается за её занавесками.

— Не дай бог, тревогу поднимет, тогда… — но закончить свою речь Евдокимов не успел.

— Я его возьму, — спокойно сказал Павел, открыл сдвижную дверь микроавтобуса и выпрыгнул на землю.

— Куда? — прошипел Евдокимов, но было уже поздно.

Павел, оставив дверь открытой, вышел из-за «Газели» и, улыбнувшись, обратился через проезжую часть к Сапарову:

— Скажите, уважаемый, а где здесь магазин?

Тот машинально махнул рукой, явно не узнавая:

— Там!

— Там? — Павел также мотивированно махнул рукой, вроде бы в указательном жесте, который оказался профессиональным замахом.

Сверкнул на солнце стальной шарик от подшипника и угодил подозреваемому в солнечное сплетение. Сапаров раскрыл рот и без звука скрючился. Подойдя к нему, Павел ухватил «клиента» за правую руку, ловко завернул её за спину, потянул, понуждая тем самым встать на ноги, и препроводил бандита, пытающегося схватить хоть глоток воздуха к «Газели». Навстречу ему выскочили ОМОН-овцы и приняли задержанного, нацепив на него пластиковые наручники.

— Ты меня до инфаркта доведёшь! — Евдокимов с манипулятором в руках, казалось, разрывался между злостью и уважением. — Больше никакой самодеятельности, а то я и тебя наручниками прикую!

Павел только ухмыльнулся, а Евдокимов нажал тангенту и произнёс:

— Всем я первый! Перекрывайте улицы, начинаем.

Из динамика посыпались ответные доклады.

— Пошёл ОМОН! — скомандовал Евдокимов.

— Есть, пошёл! — раздалось в ответ.

И ещё через минуту операция закончилась. Из-за дома вывели ещё двоих украшенных многочисленными нашлёпками и повязками бандитов, конечно, в наручниках. Они едва проснулись после ночного празднования «победы», отягощённого принятием внутрь солидных доз «обезболивающего». Когда проводили их мимо Павла, главарь, наконец, узнал его, и сдавленно прошипел:

— А, и ты тут! А сучьего твоего кота я замочил! И домик твой тю-тю!

Развить мысль ему не дал конвоировавший его ОМОН-овец, который невежливо подтолкнул злодея к «воронку»:

— Иди, иди, недоеденный!

Похоже, «история болезни» бандитов уже широко распространилась в милицейских кругах. Павел промолчал, дав себе зарок прийти на суд с Барсиком.

Собравшаяся после снятия оцепления толпа шумно комментировала происходящее и пугливо посматривала на ОМОН-овцев, предполагая, видимо, что это они так обработали задержанных во время ареста. Подъехало ещё несколько машин, подельников увезли, заохала мать Сапарова, в доме начался обыск. В подстреленном «Лендкрузере» нашли ружья и маски, точнее то, что от них осталось.

Но, ничего этого Павел уже не видел: попрощавшись с Евдокимовым и пообещав тому находиться на связи, он поехал в городскую больницу. Туда он попал как раз во время «обхода», затем должны были начаться завтрак и процедуры. Короче, его не пустили, и с лечащим врачом тоже поговорить не удалось. Павел достал из машины букет и мобильник Веры Степановны с зарядным устройством, дабы передать ей, и тут обратил внимание, что на одной из кнопок телефона имеется глубокое отверстие, будто туда ткнули шилом. Проверив настройки аппарата, он убедился в том, что уже подозревал: На этой кнопке был закодирован его, Павла, номер. Так что, не шилом ткнули в эту кнопку, послав ему своевременный вызов и, скорее всего, не случайно.

Передачу для Веры охотно приняла пожилая, словоохотливая нянечка, попутно сообщив Павлу, что «дамочка чувствует себя хорошо, и её, не сегодня — завтра, выпишут». Выслушав доклад Петра, что караван уже паркуется у башни, он организовал грузчиков из агентства «33 богатыря» и собрался поехать в «Котопёс» навестить Барсика, но телефон засигналил снова. Звонил как раз Марат Рувимович:

— Павел Васильевич! Вы можете сейчас подъехать? (В трубке раздавался истерический собачий лай)

— Что с Барсиком?

— С ним-то всё нормально, тут что-то со мной!

— Да, что случилось?

— Понимаете, утром он встал на лапы! На все четыре! Но, извините, такого не бывает! Он выпил всю воду в поилке, сожрал все запасы кошачьего корма и уже доедает собачий. Пока Полечка ходила мне звонить, он сломал замок в клетке и теперь бродит тут везде, довёл Рекса до истерики.

— Кто такой Рекс?

— Это овчар, помесь, правда, но это не важно. Его привели по поводу занозы в лапе. Так он, увидев вашего кота, забился под кушетку, и мы с хозяином не можем его достать.

— Буду через десять минут.

Когда Павел зашёл в клинику, собака уже не лаяла, видимо хозяину удалось её увести. Барсика он нашёл в смотровой, где тот смирно лежал на столе, а Марат Рувимович осматривал его, вооружившись стетоскопом и портативным рентгено-УЗИ аппаратом. Увидев Павла, Барсик приветственно и громоподобно мяукнул, спрыгнул со стола, подбежал к другу и, встав на задние лапы, боднул его в живот. При этом, мурча, как двадцать обычных котов. Взволнованный Павел от души потрепал его за ушами, поразившись, как кошак исхудал, зато его живот чрезвычайно округлился.

— Молодчина, Барсик! — сказал он, — ты настоящий товарищ! Кстати, это ты мне позвонил?

Впрочем, как и следовало ожидать, Барсик эту версию не подтвердил и не опроверг. Он встал на пол и потрусил куда-то по коридору, оглядываясь, как будто приглашая за собой. Павел пошёл вслед за ним. Барсик остановился у двери, украшенной известным всем символом «00» и требовательно посмотрел на Павла. Тот повернул защёлку и запустил кота, включив ему свет. После чего, вернулся в смотровую.

— Куда он пошёл? — спросил ветеринар, разглядывая на дисплее какие-то снимки.

— В туалет захотел.

— Вы шутите?

Марат Рувимович поднял глаза на Павла Васильевича и понял, что тот и не думает шутить:

— Впрочем, я уже ничему не удивляюсь. Посмотрите вот это: первый снимок позвоночника до операции. Это — пуля, это фрагменты позвонка. Спинной мозг повреждён. Теперь, после операции: фрагменты я соединил. И, вот, теперь: всё срослось всего за несколько часов и функция спинного мозга, судя по всему восстановилась. И это не всё. Сначала мне показалось, что пуля удачно миновала кишечник. Теперь я понял, что к моменту операции уже произошло то, что я назвал «взрывная регенерация». Кстати, когда пациент содрал повязку, я не успел ему помешать, зато увидел, впоследствии, что у него на месте ранения и разреза нет даже шрама и уже начала расти шёрстка. Мне осталось только выдернуть швы. И что вы на это всё скажите?

— Я скажу, доктор, что это… Нобелевская премия, — усмехнулся Павел.

— Бог с ней с премией! Вы представляете, что это даст человечеству, если учёные смогут разгадать механизм этого явления? Да вашему коту поставят золотой памятник! И вам, вместе с ним! Я позволил себе взять некоторые препараты, если вы не возражаете… И, думаю, животное нужно очень тщательно исследовать. Как он к вам, кстати попал?

В коридоре раздался звук спускаемой воды и появился Барсик. Он сел около Павла и стал прислушиваться к разговору.

— Это не животное, Марат Рувимович! Исследуйте препараты, облагодетельствуйте человечество, только Барсика не упоминайте.

— Но, я же должен буду сообщить, как эти препараты попали ко мне в руки! Научная этика…

— Кроме научной этики, есть ещё и обычная, доктор, и медицинская. Как там насчёт врачебной тайны?

— Я, кажется, понял вас, Павел Васильевич! — доктор встал и пожал Павлу руку. — Но обещайте мне, что, если понадобится, вы разрешите ещё раз обследовать вашего… вашего друга!

— Разрешим, Барсик?

Кот вроде бы не возражал. Напротив, подойдя к доктору, он так старательно потёрся об его ноги в знак признательности, что Марат Рувимович даже покачнулся. На том и порешили.

— Тогда я его выписываю. Он совершенно здоров.

— Сколько я вам должен доктор?

— Нисколько, Павел. Можно мне вас так называть?

— Конечно, Марат!

— Нисколько, кроме выполнения моего условия.

— Согласен!

Уже попрощавшись и уходя, они встретили в дверях Полину с двумя пластиковыми пакетами в руках. От неожиданности она ойкнула и посторонилась:

— Здравствуйте! А я ещё кошачьей еды принесла, он у нас тут всё съел.

— Давайте, я её у вас куплю, а то мы его кормим со стола, буквально!

— Пусть это будет подарок, — сказал Марат Рувимович.

Уже сидя в машине, Павел достал мобильник и предложил Барсику:

— А давай Вере Степановне позвоним? Только сначала говорить будешь ты.

Следующие несколько дней были заполнены хлопотами: Веру Степановну выписали из больницы, но повязки на руках мешали ей полноценно заняться домашним хозяйством. И эти заботы частично распределились на постояльцев башни и в большей степени на Павла Васильевича. На второй день он пожаловался, что ничего в результате не успевает, и Вера Степановна, многозначительно хмыкнув, пригласила на помощь свою племянницу Лиду. У шестнадцатилетней девушки начались в школе каникулы, и она была рада подзаработать на свои подростковые нужды. Это дитя 21-го века прибыло на мотоцикле, поздоровалось с Павлом Васильевичем, с которым уже была знакома с тех пор, когда они вместе брали уроки в местном аэроклубе, и, познакомившись с молодыми людьми, принялась за хозяйство. Светловолосая, спортивная, с правильными чертами лица, самостоятельная девушка хорошо вписалась в коллектив.

Таким образом, дела с обедами и ужинами как-то утряслись, и друзья смогли вплотную заняться организацией лаборатории. Пётр чертил планы расположения приборов и планы лабораторной мебели, споря до хрипоты с Сергеем из-за каждого винтика. Павел ругался с приглашёнными строителями, требуя от них неукоснительного следования чертежам и качественного ремонта выбранных для лаборатории подземных помещений, правильной установки коробов вентиляции, силовых кабелей, распределительного шкафа с автоматами и освещения. Вдобавок, и цокольный этаж башни требовал косметического ремонта. Да ещё в милицию приходилось ездить как на работу. Да ещё и собственно, работа, требовала внимания.

В самый первый вечер, по выписке из больницы, Вера Степановна рассказала собравшимся на ужин мужчинам об обстоятельствах нападения. Её разбудили выстрелы во дворе и отблески горящего бензина. Она тут же позвонила в милицию и приготовила огнетушители. Барсик рвался на улицу, но она приказала ему сидеть смирно, опасаясь за его жизнь. Она хотела позвонить и Павлу Васильевичу, но сотовый куда-то пропал в суматохе. Особенно она испугалась, когда в окно влетела горящая бутылка и лопнула посреди прихожей. Запылал ковёр. Как она его тушила и сворачивала, она не запомнила. Как выскочил в окно кот, тоже не заметила.

Когда выстрелы прекратились, она вышла из башни и выстрелила вслед уезжающим нападавшим. (Собственно, она выстрелила вверх, но об этом ей никто тактично не напомнил.) Потом увидела раненого кота и потеряла сознание. Теперь, вот, по ночам ей снятся страшные рожи бандитов, которых она, в общем-то, и не видела. Конечно, для мирной женщины это было суровое испытание, и мужчины ей весьма сочувствовали. И даже старались при ней не упоминать об инциденте.

Интересный случай произошёл как-то утром, после завтрака. Вообще-то, Вере Степановне нужно было ехать в больницу на перевязку. Но, она решила не ехать, а управиться собственными силами, с минимальной помощью мужчин. Когда она, с помощью Павла срезала повязки и принялась тампоном снимать остатки противоожоговой мази, чтобы наложить новую, к ней подошёл Барсик и принялся внимательно наблюдать за процедурой.

Павел уже открыл, было, тюбик с мазью, как кот подошёл ещё ближе и принялся вылизывать обнажившиеся ожоги. Вера Степановна от неожиданности сначала отдёрнула руки, но нежданный врачеватель посмотрел ей в глаза так укоризненно, что она в сомнении глянула на Павла. Тот кивнул, и все поражённые места были старательно обработаны шершавым языком. Павел наложил мазь и не туго перевязал ей обожжённые кисти рук. Через несколько минут ожоги Веры Степановны вдруг зачесались так сильно, что у неё даже слёзы выступили на глазах, но зуд быстро прошёл. Барсик же, сидя в сторонке, брезгливо умывался: остатки заживляющей мази не пришлись ему видно по вкусу.

Этот случай так и забылся бы, но на завтра, во время следующей процедуры оказалось, что перевязывать больше в сущности нечего: под легко отлетевшими струпьями произошло полное заживление, новая кожа была только немного более розоватой, чем на не поражённых участках.

«Взрывная регенерация», — вспомнил Павел и позвонил Марату Рувимовичу.

Тот прилетел моментально, осторожно осмотрел и пощупал кисти рук Веры Степановны и вместе с Павлом уговорил Барсика уступить немного своей слюны для научных целей.

Между тем, работа шла полным ходом, Сергей дневал и ночевал в лаборатории, тестируя приборы, и даже пропускал бы приём пищи, если бы Вера Степановна в шутку не пригрозила ему «отключать свет» на время обеда. У Петра подошёл к концу отпуск, и он испросил по телефону ещё неделю за свой счёт.

Наконец, началось собственно исследование свойств загадочных шариков. Быстро удалось выяснить, что все они совершенно идентичны, по крайней мере, в пределах инструментальных ошибок. Помещённые в вакуум под стеклянный колпак, шарики уже не взлетали вверх, а могли находиться в любом месте, безразличные к силе земного тяготения.

Они отражали без потерь любые виды излучений, зато, будучи освещены в вакууме, медленно удалялись от источника света, демонстрируя реакцию на его давление. Как уже упоминалось, со стороны южного магнитного полюса Земли у шариков имелась небольшая вмятина конической формы. Под микроскопом выяснилось, кто это не конус, а скорее сегмент кардиоиды вращения. Он всегда ориентировался по магнитному полю, но сам ли шарик при этом поворачивался, или это углубление смещалось по его поверхности, установить не удалось. Под действием сильного магнитного поля вмятина становилась глубже, причём диаметр шарика при этом не менялся. И она совсем исчезала, если шарик был экранирован от магнитного поля Земли.

Эти исследовательские данные обсуждались в мужском кругу вечерами, за ужином, правда, говорил и фонтанировал идеями и гипотезами о сущности шариков в основном Сергей, как человек более теоретически подкованный. Павел и Пётр выполняли в основном роль массовки. Однако и им было интересно, и их замечания порой заставляли Сергея задуматься, чтобы тут же выдать новую, блистательную гипотезу.

Однако, материала для теоретических обобщений пока явно не хватало. Ясно было пока только одно: шарики возникли в результате подземного ядерного взрыва, и такое явление никогда раньше не описывалось. По крайней мере, в открытой печати. Но, всё это было известно и с самого начала.

Вскоре и в исследованиях начал намечаться некоторый застой. Как уже отмечалось, шарики были не прозрачны для любых видов излучений электромагнитной природы. Многократные попытки Сергея смоделировать эмиттирование шариками хлора, как это произошло в пещере, успехом по-прежнему не увенчивались. Он менял частоты, мощность, поляризацию радиоволн, но подопытные шарики оставались равнодушны к этим воздействиям.

— Выдохлась, живая вода, выдохлась! — грустно шутил по этому поводу Пётр — видно, только один был «полный», да и тот я случайно «выдоил»!

— Быть этого не может, — не очень уверенно возражал Сергей, думая про себя, — «быть не может такой невезухи!»

Вслух же он сказал:

— Что-то мы не предусмотрели. Нужно попробовать имитировать те условия с максимальной степенью достоверности

— Ты и так под землёй сидишь сутками, — ответил Пётр, — если только поглубже тебя закопать!

Разговор был продолжен в гостиной, после ужина, мужское общество употребляло пиво и вяло обсуждало последние результаты исследований шариков, точнее отсутствие каких-либо результатов. Павел рассеянно вертел в руках невесомый шарик. Сергей в основном молчал, уткнувшись в монографию Костина, которую выучил уже чуть ли не наизусть, иногда нашаривая стакан и отпивая глоток. Пётр машинально поглаживал дремлющего на диванчике Барсика, уже вполне пришедшего к этому времени в свою обычную форму и даже зарастившего выбритое брюшко новой шёрсткой.

Перебирая в памяти обстоятельства взрыва в пещере, Пётр спросил уткнувшегося в монитор Сергея:

— Серёжа, а какой радиостанцией ты шарики облучаешь?

— Никакой, — буркнул в ответ Сергей, — я облучаю их от генератора с усилителем мощности. А радиостанция — это тот же генератор.

— А если не тот же?

— Как это? — Сергей оторвался от монитора, — там и там, электро-магнитные волны генерятся, какая разница?

— Но, ведь есть какая-то разница, у меня-то получилось! Вот смотри!

Пётр подошёл к столу и выдернул из зарядного устройства одну миниатюрную радиостанцию диапазона LPD, включил её и поднёс к шарику, который с готовностью протянул ему Павел.

— Вот так и было, шарик был замурован в стене, я поднёс к этому месту станцию и нажал клапан передачи.

Говоря всё это, Пётр сопровождал пояснения действиями: поднёс станцию к шарику и нажал на «передачу». И, ничего не произошло.

— Да, — смущённо пробормотал демонстратор, факир был пьян, но ведь и радиостанция не та… погоди, а номер канала у нас какой был?

— Двадцатый, я его всегда ставлю, — отозвался Сергей, снова поворачиваясь к монитору, — да пробовал я эту частоту уже сто раз. Без толку!

— Поставим двадцатый, — пробормотал настырный Пётр, устанавливая нужный канал, — нужно соблюсти все условия…

Он поднёс радиостанцию к шарику, снова нажал клапан и…..

По ушам собравшихся ударил звонкий щелчок. Что-то сверкнуло. Как будто ударом молотка из рук Петра выбило радиостанцию, и она, дымящаяся, полетела на пол. Резко пахнуло хлором. Пётр потряс ушибленной рукой, хотел что-то сказать, но его опередил Павел.

— Кажется фокус, наконец, удался!

Он перевёл взгляд с погибшей радиостанции на шарик, который также вылетел из его руки. И теперь медленно дрейфовал по потолку. Павел пододвинул стул и, взобравшись на него, потрогал шарик. Тот послушно отскочил. Кажется, он больше был не опасен, и Павел поймал строптивого летуна.

Подошёл Сергей и склонился над лежащей на полу радиостанцией, поднял её и осмотрел. В задней стенке её полистиролового корпуса зияло ровное, круглое отверстие, будто бы проплавленное раскалённым гвоздём. Из него шёл дымок.

Сергей заглянул внутрь:

— Ну, конечно! — повернулся к оторопевшему Петру, — Петя, ты знаешь, кто ты?

— Э… — неопределённо ответил Пётр, — я только хотел…

— Петя! Ты гигант мысли и отец русской физики! А вот я — баран-меринос! И даже, где-то буриданов баран! Пока я, как баран на новые ворота, тупо пялился на шарики, ты Петя…

— Да, что собственно случилось? — Пётр, кажется, начал приходить в себя от шока.

— Где горит? Что это у вас тут взорвалось? — по лестнице поднялись Вера Степановна и её племянница Лида. Обе необычайно серьёзные и с огнетушителями наперевес.

— Всё уже сгорело, Вера. Это Петя фокус показывал! — успокаивающе ответил Павел.

— А я уж, подумала… Воняет тут у вас, хоть бы проветрили! — Вера Степановна повернулась и отправилась по лестнице на цокольный этаж, откуда, так было, оперативно появилась.

— Ни на секунду одних оставить нельзя! — явно подражая ей, сурово заметила её же племянница и отправилась следом.

Вдруг она обернулась, демонстративно бухнула на пол огнетушитель, зыркнула взглядом и уже тогда только спустилась по лестнице. Эта сцена была встречена дружным мужским смехом, смеялся даже Петя, баюкая ушибленную кисть.

— Так почему ты меринос, Серёжа? И почему, наконец «заработало»? — спросил Павел.

— Потому, дядя Паша, что для «активации» шарика нужно существенное магнитное поле, поле смещения, что ли и электромагнитное излучение одновременно, а я пытал их порознь. Помните, я показывал, как углубляется в шарике конус под действием магнитного поля?

— Так, не понял я, где в этой дохлой рации магнитное поле?

— А вот! — Серёжа протянул Павлу останки. — Динамик, а в нём маленький, но мощный магнит. Когда Петя поднёс к снарку рацию…

— Куда, к «снарку»?

— Да, я их давно про себя называю «снарками»! Чем они не снарки? Свойства загадочны, происхождение неясно, ждать от них можно чего угодно, да ещё и в буджумов иногда превращаются! И, наконец, то, что мы их обнаружили, разве это не удача? А удача и снарк — всегда рядом! В общем, это вы так повлияли на меня той своей песенкой…

— Почему бы и нет? Пускай будут — снарки… Так, что же случилось?

— Случилось… вот что: Петя поднёс радиостанцию, конус сориентировался по вектору магнитного поля, то есть прямо в центр магнита динамика. Потом, Петя нажал «передачу» и из конуса ударил поток раскалённого газа, судя по запаху, хлора.

— Поток? Я видел что-то вроде яркой зелёной иглы. Какую-то долю секунды.

— Да, и этого времени хватило, чтобы пробуравить легкоплавкий корпус и магнит динамика почти насквозь. Пете здорово повезло, что и его не пробуравило!

— Откроет мне кто-нибудь бутылку, вы, теоретики? А то я, кажется, кисть вывихнул, — отозвался с диванчика Пётр.

Он и Барсик внимательно следили за разговором. Ввиду случившегося сенсационного прорыва в исследованиях, решено было двумя голосами против одного, отложить отбой на часок и выпить чего-нибудь покрепче пива. Сергей рвался в лабораторию продолжить по горячим следам исследования, но оказался в меньшинстве. Барсик, если и имел на этот счёт своё мнение, то оставил его при себе и воздержался.

В результате, мужчины с шумом и гиканьем ворвались в столовую, причём Петра, как героя дня и пострадавшего за науку, внесли на руках. Кот тоже развеселился и с грозным мяуканьем носился вокруг друзей. Ввалившись в столовую, мужчины уселись за стол и потребовали от оробевших поначалу от их такого нестандартного поведения хозяек самого жирного мамонта и много вина. Но удовлетворились грудой пельменей и бутылкой коньяка. Хозяйки, уверившись, что для празднования есть серьёзный повод, хотя и непонятно, какой, тоже приняли в нём участие, хотя кое-кому, по малолетству пришлось ограничиться лимонадом. По многочисленным просьбам собравшихся, Павел исполнил под гитару несколько хитов прошлых лет, ныне почти позабытых. В частности, с большим успехом прозвучала старинная «белогвардейская» песня.

— уверенно выводил Павел, а сводный мужской хор с энтузиазмом подхватывал припев:

И, конечно, спели «Охоту на снарка», хотя она предполагает и более камерное исполнение…

Наутро все проснулись рано, а первым, конечно Сергей. Ему не терпелось воспроизвести полученный вчера эффект в лабораторных условиях. Но ещё до завтрака в лабораторию спустился и Пётр, а за ним и Павел. Сергей тут же взял их в оборот: Петра заставил быстро начертить для начала чертёж оправки для крепления снарка в герметичной камере, а Павла послал отыскать какой-нибудь кольцевой магнит, хоть от динамика. Первым справился Павел Васильевич, порывшись в радиолюбительском хламе, он добыл искомое, вполне удовлетворившее Сергея.

Поскольку чертежи, это ещё не изделие то, хотя заказ уже был отправлен грамотному токарю, Сергею не терпелось начать исследования прямо сейчас. И снарк временно был зажат между двумя деревянными дощечками, одна из которых была с круглым отверстием. На неё приклеили и кольцо магнита. На противоположной дощечке Сергей укрепил проволочное кольцо излучателя радиоволн. Всю установку зажали в тисках и вынесли в широкий и длинный тоннель. Поодаль встали Павел и Пётр. Как и Сергей, они одели противохимические защитные костюмы, для неизвестной цели хранившиеся в хозяйстве. Павел стоял с видеокамерой в руках, готовясь заснять опыт для истории.

Надев противогаз, Сергей включил генератор, установил нужную частоту и стал понемногу прибавлять мощность. Когда она достигла уровня нескольких сотен милливатт, из конуса снарка пошёл отчётливо видимый жёлто-зелёный газ — несомненно, хлор. Попробовав плавно подстроить частоту генератора, Сергей внезапно получил увеличение потока в несколько десятков раз: раскаленная, свистящая струя газа вытянулась на три метра. Сергей тут же отключил питание и взял пробы газа для анализа. Взревела вентиляция, и вскоре опасное вещество было удалёно из коридора. Друзья сняли противогазы и вслед за Сергеем прошли в лабораторию.

— Пока ясно, что эмиттирование этого газа вызывается облучением снарка электро-магнитными колебаниями вполне определённой частоты, — как на лекции пояснил друзьям Сергей.

Он подготовил к работе газоанализатор и масс-спектрограф. Произведя анализы, считал данные на экране компьютера, и повернулся к товарищам:

— Конечно, это хлор! Хотя, это мы знали и раньше. А теперь новость: это не природный хлор, не земной.

— Как не земной, а какой?

— Я не так выразился, это чистый изотоп хлора, хлор-37. Тогда как в природе хлор присутствует в смеси двух изотопов: хлор-35, которого больше и хлор-37.

— Изотоп? А он не радиоактивен? — спросил Павел.

— Изотопы не всегда радиоактивны. Но нам здорово повезло, что случайно у нас получился стабильный изотоп. Полагаю, меняя частоту облучения можно получить и другие, не стабильные. А может быть… и другие элементы!

— Например, золото! — вставил Пётр.

— Да, например, золото. Надеюсь, не радиоактивные его изотопы, которых насчитывается немало, в то время как устойчивый изотоп, Au-137, только один. — Сергей помолчал и добавил. — Короче, самодеятельность пора заканчивать. Пока я не получу герметичную камеру, я больше и пальцем к снарку не притронусь.

По интеркому, соединяющему башню и лабораторию, раздался очередной вызов, приглашающий мужчин к завтраку, причём у аппарата была уже не Лида, а Вера Степановна, что являлось плохим признаком, поскольку терпение хозяек явно истощилось.

— Уже идём! — споро ответил Павел Васильевич, — мы уже практически пришли!

Друзья поднялись наверх и прошли в столовую.

На следующий день начали поступать комплектующие для заказанной камеры. Сборкой руководил Пётр. Несмотря на небольшой вывих кисти, он то и дело сам хватался за гаечный ключ, шутливо кляня своих старательных, но «технически малограмотных» помощников и одну помощницу. Сборка заняла два дня и на испытаниях стенда Пётр уже не смог присутствовать. Ему уже было пора выходить на работу, которую он очень ценил. Однако, он грозился не слезать с телефона и требовал предоставлять ему ежедневные отчёты об исследованиях.

Итак, Пётр напоследок отрегулировал зажигание в Лидином мотоцикле, тепло попрощался с обитателями башни, поцеловал Барсика в мокрый нос и убыл в Курумоч, самарский аэропорт. До аэропорта его вызвалась подбросить Лида. Петя сел на заднее сиденье, и молодые люди умчались на ревущем Лидином «звере».

Вернувшись, Лида доложила, что Пётр благополучно улетел. Некоторая её рассеянность, которой за ней раньше не замечалось, бросилась в глаза не только Вере Степановне, но и мужчинам. Однако, вследствие присущей им тактичности, этих проявлений никто «не заметил». Только Вера Степановна, из обычного женского любопытства, как бы невзначай, заведя с Лидой разговор «ни о чём», выяснила, что «ничего серьёзного быть не может, поскольку он уже старый, на десять лет меня старше!» В искренность этого заявления умудрённая жизнью Вера Степановна не поверила.

Испытательная камера в лаборатории была смонтирована и опробована. Теперь магнитное смещение на снарк подавалось не с помощью постоянного магнита от неизвестного динамика, а от катушки индуктивности, регулируя ток через которую можно было менять напряжённость магнитного поля. Сергей отрегулировал производительность снарк-генератора на уровне долей микрограмма в секунду, чтобы исключить возможность отравления или радиоактивного заражения и принялся за поиск других частот, используя которые можно было бы получать и другие вещества. В возможности этого он не сомневался. И оказался прав: сразу же ему удалось получит несколько разных нестабильных изотопов хлора и второй стабильный — хлор-35. Дальнейший поиск позволил найти частоты для получения изотопов аргона и серы.

Выведя на экран компьютера несколько справочников по химии и по физике, и проанализировав записанные ранее частоты, Сергей вывел формулу их расчёта, позволяющих получить от снарк-генератора любой изотоп любого элемента. И она блестяще подтвердилась, когда с первой попытки Сергею удалось получить нужный изотоп серебра. Перспективы этого открытия тянули уже не на Нобелевскую премию, а на кое-что повыше и нуждались в осмыслении. Хотя, механизм снарк-генерации и оставался по-прежнему неясным.

В пятницу вечером прилетел Пётр. Поглядев на раскрасневшуюся весёлую Лиду, уже традиционно привёзшую Петю из аэропорта, Сергей пригласил товарища в лабораторию и продемонстрировал ему стеклянный стакан, полный тяжелого тёмного порошка:

— Знаешь, что это?

— Нет, а что?

— Сейчас увидишь.

Сергей отсыпал часть порошка в тигель, который аккуратно установил в уже разогретую муфельную печь. Через несколько минут Сергей достал щипцами тигель с расплавленным порошком. Расплав оказался жёлтого цвета. Дав расплаву застыть, Сергей вытряхнул слиток в ведро с водой. Зашипела испаряющаяся вода, и из ведра Сергей извлёк неровный кусок жёлтого металла и протянул его, ещё горячий, Петру.

— Неужели, золото? — удивился тот.

— Да, это золото-137, единственный его стабильный изотоп, встречающийся в природе.

Сергей достал из под стеллажа оцинкованное ведро, наполненное похожими слитками, и бросил в него ещё один.

— Как видишь, наша алхимическая лаборатория уже даёт продукцию и скоро окупится.

— Серёжа, а почему золотой порошок был серый?

— Видишь ли, снарк-генератор выдаёт всё в горячем, газообразном состоянии. Золото и другие металлы конденсируются в виде тончайшего порошка, как правило, серого или чёрного.

— Слушай, а почему вы мне не позвонили и не сообщили? Ведь это же такое открытие! А я там, в Москве в неведении, сижу, как на иголках!

— Именно поэтому и не сообщили. Мы с дядей Пашей решили, что такую информацию нельзя доверять общественным каналам связи. Во избежание… Ты не обиделся, надеюсь?

— Какие обиды, Серёжа! Но, хоть намекнуть могли!

— Извини, Петя, мы на твою сообразительность не понадеялись. Вдруг, мы тебе намёками, а ты в ответ «открытым текстом»? Погоди, а ты мой мэйл разве не прочёл — «Приезжай, только тебя и ждём»? Я думал, ты, поэтому и приехал.

— Прочёл, но уже в самолёте.

Сергей полез в шкаф и достал оттуда жестяную коробку, тоже со слитками, только маленькими, выбрал один и вручил его Петру:

— Возьми. Это уже не химически чистое золото, а ювелирный сплав.

— И для чего он мне? Я же не ювелир.

— Да, таких балбесов в ювелиры не берут! Отнеси его к настоящему ювелиру и закажи колечко для Лиды. Ей будет приятно.

— Для Лиды? — Пётр заметно смутился, — она же ещё девчонка совсем, правда, симпатичная и умница…

— Она тебя на мотоцикле катает туда-сюда, а ты ещё спрашиваешь. Как ты уехал, только и разговоров: «А кем Петя работает? А где Петя живёт? А Петя женат?»

— Мда! Кстати, тебе привет от Кати. Тоже спрашивает: «А куда это Серёжа делся? Не появляется, мобильник всё время выключен». Ну, я ей: «В командировке!» А она: «Как жалко, а я в отпуску, киндера отправила к родителям, на юг».

Настала Серёжина очередь смущаться:

— Позвоню ей обязательно. А ты знаешь, я с работы уволился! Написал заявление и послал по электронке. Зачем мне там рукава протирать над бумажками! И не нужна мне их «высокая зарплата»! Тут-то получше платят!

И Сергей потряс банку с золотыми слитками. Друзья рассмеялись. Веселье прервал донёсшийся из интеркома голос вернувшегося из Троицка Павла:

— Ребята! Вы там? Поднимайтесь на «военный совет».

В кабинете Павла Васильевича присутствовали только мужчины и Барсик, которого теперь обязательно приглашали на совещания. Не успели приступить к делу, как Павлу кто-то позвонил и он, извинившись, удалился, сказав только, что вернётся минут через сорок: «Нужно срочно съездить в Троицк».

Пока Павел отсутствовал, друзья поговорили о всякой всячине. Сергей рассказал, что Лида повадилась ездить купаться на старицу. — «Ты что? Вода ведь холодная ещё! — Да нет, старица мелкая, хорошо прогревается» — и берёт всегда с собой Барсика. Тому понравилось ездить на мотоцикле, хотя сначала он его не долюбливал. Зато теперь ездит с удовольствием, только позови. Но вот, всё заднее сиденье когтями изорвал.

Солнце уже клонилось к закату, когда во дворе зашумела машина, и появился Павел с небольшим чемоданчиком в руках. Налив себе пива, он обратился к друзьям:

— Ребята! Нам нужно принять важное решение: как жить дальше? Надеюсь, Пётр теперь полностью в курсе наших достижений?

Пётр кивнул.

— Тогда вопрос Сергею: Ты обнаружил нелинейность?

— Какую нелинейность? — спросил Пётр, но Павел сделал успокаивающий жест рукой: «сейчас поймёшь».

Сергей пояснил:

— Когда нами был открыт эффект снарк-генерации, и стало понятно, что увеличение напряжённости электромагнитного поля вызывает увеличение, так сказать, дебета, то встал вопрос, линейна ли эта зависимость, или она имеет тенденцию к насыщению. Я провёл ряд опытов с аргоном и гелием и пока не установил наличия нелинейности. Так что, могу утверждать, что на мощностях облучения до нескольких ватт зависимость дебета от мощности линейна. При больших мощностях экспериментальная установка может разрушиться, да и производить такие опыты в закрытом помещении опасно и для экспериментатора и для помещения.

— А зачем это нужно, выяснять про нелинейность? — спросил Пётр, вертя в руках стакан. — Нет, я понимаю про научное любопытство, но что касается промышленного использования этого снарк-генератора, то какая-то нелинейность большой роли не играет.

— Петя! — обратился к нему Павел, — видно, не всё тебе Серёжа рассказал. Дело в том, что никакого промышленного использования не будет. И нобелевки не будет.

— Как не будет? Это же такое открытие! Такой прорыв в науке!

— Вот именно, прорыв! И он может обернуться взрывом.

— Каким взрывом?

— Сейчас объясню. Предположим, мы обнародуем открытие снарков и все связанные с ним эффекты. Что произойдёт? Конечно, почёт и уважение, деньги и президиумы. А дальше? Целые отрасли промышленности на Земле погибнут. Мало того что, обладая установкой, кто угодно сможет «нагнать» себе золота сколько угодно и по цене киловатт-часа электроэнергии за килограмм. Или ещё дешевле. Рухнет мировая валютная система, начнётся небывалый финансовый кризис, все золотые запасы разом обесценятся. Как я уже говорил, зачем добывать золото или для примера, редкоземельные металлы, годовая добыча которых всего несколько килограммов в год, когда достаточно включить установку и получить любое количество этих металлов за несколько часов? Десятки миллионов людей останутся без работы и без средств, к существованию. Они проклянут нас Петя! Нас и наше открытие. А если кому-то захочется быстренько изготовить атомную бомбу, а по размышлению и термоядерную, то в Серёжиных таблицах есть значения частот и для урана-235 и для дейтерия и для трития. Начнутся войны за ресурсы, за продовольствие. Нужно ли нам такое счастливое будущее для нашей планеты?

— Я, честно говоря, и не подумал об этом! — Пётр выглядел сильно обескураженным. — Да и когда было думать? Я ведь только сегодня узнал… Ну, думал, хлор и всё! Погодите, но ведь установки можно взять под международный контроль, и производить только то, что нужно всем.

— А прибыли тоже взять под «международный контроль»? Что касается нас, то в самом лучшем случае, нас и всех владеющих секретом до конца жизни будет сопровождать рота вооружённых охранников, имеющая приказ не допустить похищения, а в крайнем случае, влепить похищаемому пулю в затылок. Нас весь остаток жизни будут прослушивать и просматривать. Да и технология всё равно расползётся, Петя. Узнав секрет появления снарков — мы сами его ещё не знаем, но его найдут — любое амбициозное государство или корпорация сосредоточит все силы, чтобы заиметь снарк-генератор. Далее — по моему сценарию. И снарк превратится в буджума. Я вот думаю: не лучше ли разломать установку, а снарки отпустить на волю, пускай летят себе в космос! И забыть всё как страшный сон!

— Да, дела, — задумчиво произнёс Пётр, — но неужели нет способа заставить снарков служить людям без всех потрясений и войн?

— Мы как раз и думаем над этим с Серёжей, а теперь и с тобой вместе. Нужно придумать этот способ, как безболезненно встроить снарк-генераторы в мировую экономику. Может быть, организовать фирму, а скорее корпорацию, которая будет производить любые элементы, кроме расщепляющихся. Постоянно понижая цены, она сможет влиять на земную экономику и плавно «приучить» её к доступности многих дорогих ныне товаров. Возможно — и это полный бред! Мы ведь не экономисты. Одно ясно — никому и ничего! А может быть, и никогда!

— Это-то ясно, дядя Паша! — вступил в разговор, помалкивавший до этого Сергей.

— Хорошо. Тогда к делам менее важным, но тоже животрепещущим. Спешу обрадовать вас, господа, что мы, или, по крайней мере — я, с точки зрения закона стали преступниками. Поскольку совершили преступление по статье УК, которая трактует незаконный оборот драгоценных металлов и металлов платиновой группы. За незаконное производство этих металлов статьи, к счастью, пока нет. На настоящий момент организация лаборатории полностью мною оплачена, деньги фирмам, давшим под это дело кредит, возвращены. В этом чемоданчике первая прибыль, в размере 200 тысяч евро. Я думаю часть её пустить на нужды лаборатории. Остальное, — в резерве и карманные деньги. Я почему-то думаю, что вы не захотите покупать себе золотые унитазы и вставлять платиновые зубы. Но, если такое желание возникнет…

— Смеётесь вы, что ли, дядя Паша? — запротестовал Пётр, — тут не знаешь, что с человечеством делать, а вы о такой ерунде!

— Это совсем не ерунда! Я лично чувствую себя как в толпе воров с карманами полными бриллиантов. И, извините, ребята, но кажется мне, что нам на Земле возможно скоро станет очень неуютно, особенно, если мы где-нибудь засветимся. Вопрос к тебе, Пётр, как к специалисту-конструктору: трудно ли спроектировать космический корабль?

Барсик мяукнул, и все посмотрели на него.