"Русские сказки" - читать интересную книгу автора (Горький Максим)XVIЖила-была баба, скажем – Матрена, работала на чужого дядю, скажем – на Никиту,[49] с родственниками его и со множеством разной челяди. Плохо было бабе, дядя Никита никакого внимания на нее не обращал, хотя пред соседями хвастался: – Меня моя Матрена любит, – чего хочу, то с ней и делаю. Примерное животное, покорное, как лошадь… А пьяная, нахальная челядь Никитина ежечасно обижает Матрену, то – обокрадет ее, то – изобьет, а то просто, от нечего делать – надругается над ней, но между собою тоже говорит: – Ну и бабочка Матрена наша! Такая, что иной раз даже жалко ее! Но, жалея на словах, на деле все-таки продолжали истязать и грабить. Кроме сих, вредных, окружали Матрену многие бесполезные, сочувствуя долготерпению Матренину; глядят на нее со стороны и умиляются: – Многострадальная ты наша, убогая![50] Некоторые же, в полном восхищении, восклицали: – Тебя, – говорят, – даже аршином измерить невозможно, до чего ты велика! И умом, – говорят, – не понять тебя, в тебя, – говорят, – только верить можно![51] А Матрена, как медведица, ломит всякую работу изо дня в день, из века в век, и всё – без толку: сколько ни сработает – дядина челядь всё отберет. Пьянство вокруг бабы, разврат и всякая пакость, – дышать невозможно! Так и жила она, работает да спит, а в свободные минуты сокрушается про себя: «Господи! Все-то меня любят, все меня жалеют, а настоящего мужчины – нету! Кабы пришел какой-нибудь настоящий, да взял бы меня в крепкие руки, да полюбил бы меня, бабу, во всю силу, – эдаких бы детей родила я ему, господи!» Плачет, а больше ничего не может! Подсыпался к ней кузнец, да не нравился он Матрене, человек вида ненадежного, копченый весь какой-то, характера дерзкого и говорит непонятно, – как будто даже хвастает: – Только, – говорит, – в идейном единении со мной сможете вы, Матреша, перейти на следующую стадию культуры… А она ему: – Ну, что ты, батюшка, куда ты! Я даже и слов твоих не разумею, к тому же я велика и обильна, а тебя еле видать! Так и жила. Все ее жалеют, и сама себя она жалеет, а толку от этого никакого нет. И вдруг – герой пришел.[52] Пришел, прогнал дядю Никиту с челядью и объявляет Матрене: – Отныне ты вполне свободна, а я твой спаситель, вроде Георгия Победоносца со старой копейки![53] Глядит Матрена – и впрямь свободна она! Конечно – обрадовалась. Однако и кузнец заявляет: – И я – спаситель! «Это он из ревности», – сообразила Матрена, а вслух и говорит: – Конечно, и ты, батюшко! И зажили они, трое,[54] при веселых удовольствиях, каждый день – то свадьба, то похороны, каждый день ура кричат. Дядин челядинец Мокей республиканцем себя почувствовал – ура! Ялуторовск с Нарымом объявили себя Соединенными Штатами,[55] тоже – ура! Месяца два жили душа в душу, просто утопали в радости, как мухи в ковше кваса, но вдруг, – на святой Руси всё делается вдруг, – вдруг – заскучал герой! Сидит против Матрены и спрашивает: – Тебя кто освободил? я? – Ну, конечно, ты, миленькой! – То-то! – А я? – говорит кузнец. – И ты… Через некоторое время герой опять спрашивает: – Кто тебя освободил – я али нет? – Господи, – говорит Матрена, – да ты же, ты самый! – Ну, помни же! – А я? – спрашивает кузнец. – Ну, и ты… Оба вы… – Оба? – говорит герой, разглаживая усы. – Хм… н-не знаю… Да и начал ежечасно допрашивать Матрену: – Спас я тебя, дуреху, али – нет? И всё строже:[56] – Я – твой спаситель али кто? Видит Матрена – кузнец, нахмурясь, в сторонку отошел, своим делом занимается, воры – воруют, купцы – торгуют,[57] всё идет по-старому, как в дядины времена, а герой – измывается, допрашивает ежедень: – Я тебе – кто? Да в ухо ее, да за косы! Целует его Матрена, ублажает, ласковые речи говорит ему: – Милая ты моя Гарибальди итальянская, Кромвель ты мой аглицкий, Бонапарт французский! А сама, по ночам, плачет тихонько: – Господи, господи! Я думала – и в сам-деле что-нибудь будет, а оно вот что вышло! Позвольте напомнить, что это – сказка. |
||
|