"Марли и мы" - читать интересную книгу автора (Грогэн Джон)

ГЛАВА 3 Связь с домом

Пока мы считали дни до того момента, когда сможем принести Марли домой, я запоздало принялся штудировать литературу по лабрадорам. Я сказал – запоздало, потому что практически все источники, которые я прочел, настойчиво рекомендовали: «Прежде чем покупать собаку, убедитесь, что вы достаточно знаете о породе и представляете себе, во что ввязываетесь». Упс!

Например, обладатель городской квартиры вряд ли уживется в ней с сенбернаром. Семье с маленькими детьми нежелательно брать непредсказуемого чау-чау. Домоседку, выбирающую декоративную собачку, которая бы часами сидела на коленях, пока хозяйка смотрит сериалы, свела бы с ума колли, которой для полного счастья необходимо резвиться и много бегать.

Я со стыдом признал, что перед тем как остановиться на лабрадоре, мы с Дженни не навели никаких справок. Мы выбрали породу только по одному критерию: по зову сердца. Нередко мы любовались тем, как эти собаки бегают за велосипедами хозяев по дорожке вдоль Берегового канала – крупные и подвижные, они были одурманены жизнью и любили ее страстно, что нечасто встретишь в нашем мире. Еще больше смущало то, что на наш выбор повлиял не «Полный справочник по собакам» – библия пород, выпущенная Американским клубом собаководов, и даже не какое-то менее авторитетное издание. Нет, решающую роль сыграл другой литературный тяжеловес, Гари Ларсон, с его комиксами «По ту сторону». Мы оба были их фанатами. Среди персонажей выделялись смекалистые городские лабрадоры, которые не лезли за словом в карман. Да, они говорили! Что здесь могло не понравиться? Лабрадоры казались необычайно забавными существами, по крайней мере, те, что жили в комиксах Ларсона. А кто же не хочет добавить разнообразия в свою жизнь? Мы купились.

Теперь же, размышляя над более серьезными исследованиями по лабрадорам, я почувствовал, как гора свалилась с плеч. Какими бы неосведомленными мы ни были, результат нашего выбора вполне удовлетворил нас. В литературе нашлось немало ярких доказательств того, что лабрадоры очень преданны, нежны с детьми, неагрессивны и любят угождать своим хозяевам. Их сообразительность и обучаемость способствовали тому, что их стали использовать для поисково-спасательных работ и в качестве собак-поводырей. Все это хорошо укладывалось в образ ласкового животного, просто созданного для жизни в доме, где рано или поздно появятся дети.

В одном из справочников лабрадоров буквально засыпали отличными характеристиками: «Лабрадоры известны своей сообразительностью, нежной привязанностью к человеку, недюжинными способностями и непоколебимой готовностью выполнить любое задание». Другой автор восхищался свойственной этой породе верностью. Все эти качества подняли лабрадора с позиции охотничьей собаки, которую птицеловы восхваляли за непревзойденное умение доставать подстреленных уток и фазанов из холодных водоемов, до уровня самого популярного домашнего животного в Америке. В 1990 году лабрадор вытеснил кокер-спаниеля с первого места в рейтинге самых распространенных в стране домашних собак, подготовленном Американским клубом собаководов. С тех пор ни одна порода не могла сравниться с лабрадорами. В 2004 году они в пятнадцатый раз подряд возглавили этот список: в Штатах насчитывалось 146 692 особи. С огромным отрывом второе место заняли золотистые ретриверы численностью 52 550 особей, а третьими стали немецкие овчарки, которых оказалось 46 046.

Совершенно случайно мы купили себе щенка породы, на которую не могла нарадоваться вся Америка. Сотни тысяч счастливых собаководов не могли ошибиться, так ведь? Мы выбрали признанного победителя. И все же кое-что в тексте энциклопедий настораживало.

Исстари лабрадоров разводили как рабочих собак, отсюда их безудержная энергия. Они чрезвычайно общительны и плохо переносят продолжительное одиночество. Они могут оказаться тугодумами. Чтобы лабрадоры не превратились в разрушителей семейного уюта, им необходимы утомительные ежедневные тренировки. Некоторые собаки легковозбудимы и могут дойти до такого состояния, что контролировать их бывает сложно даже опытным инструкторам. Иногда щенячий возраст затягивается на три или более года, и в таком случае требуется повышенное внимание и терпение хозяев.

Веками люди тренировали лабрадоров, чтобы они были сильными и умели терпеть боль. Эти качества служили им хорошую службу, когда собаки бросались в ледяные воды Северной Атлантики, помогая рыболовам. Однако в домашней обстановке эти же качества могут превратить собаку в того самого слона из посудной лавки: ведь это крупные, сильные, коренастые животные, которые не осознают собственной мощи. Некоторое время назад одна владелица лабрадора рассказала мне, как однажды привязала своего мальчика к косяку гаражных ворот, чтобы он был рядом, пока она вымоет машину на подъездной дорожке. И что же? Пес увидел белку и изо всех сил метнулся за ней, вырвав из стены стальную раму.

А затем мне попалась на глаза фраза, заронившая страх в мое сердце. «Родители щенка служат лучшим показателем его будущего характера. В подавляющем большинстве случаев характер наследуется». В уме промелькнуло покрытое комьями грязи привидение с пеной у рта, которое вылетело на нас в ту ночь, когда мы приезжали смотреть щенка. О боже, подумал я. В книге рекомендовалось настоять на том, чтобы заводчики на месте показали обоих родителей щенка. Я опять вспомнил тот вечер. На этот раз из головы не шла легкая неуверенность, мелькнувшая на лице Лори, когда я спросил, где отец щенят. «О… он где-то здесь». А потом она поспешно сменила тему. Да, такая тактика определенно имела успех. Покупатели, предупрежденные о возможности подобных махинаций, непременно бы потребовали показать пса. И что бы они увидели? Кошмарную тварь, непонятно зачем бегающую по ночам, будто за ней черти по пятам гонятся? Я молился, чтобы Марли унаследовал характер матери.

Забудем на время об индивидуальной генетике, в конце концов, у всех чистокровных лабрадоров есть общие предсказуемые черты характера. Американский клуб собаководов выделил стандартные качества породы. Внешне лабрадоры крепкие и мускулистые, с короткой, густой шерстью, приспособленной к любой погоде. Их окрас может быть черным, шоколадно-коричневым или любого палевого оттенка, от светло-кремового до насыщенного лисье-рыжего. Одной из отличительных особенностей лабрадоров является толстый мощный хвост, напоминающий хвост выдры, который может очистить журнальный столик от посуды одним махом. Голова лабрадора напоминает широкую глыбу с мощными челюстями и высоко посаженными вислыми ушами. Большинство лабрадоров достигают во взрослом возрасте 60 см в холке, а среднестатистическая собака этой породы весит 30–36 кг, хотя отдельные особи значительно превышают этот показатель.

Однако, согласно сведениям того же клуба, не только внешний вид делает лабрадора Лабрадором. В клубном стандарте для этой породы отмечается: «Темперамент настоящего лабрадора является таким же признаком породы, как и выдровый хвост. Как правило, лабрадоры добры, общительны, послушны, им нравится доставлять удовольствие хозяину, и они не агрессивны по отношению к людям и животным. Лабрадорам свойственны многие черты, импонирующие хозяевам. Их тактичность, сообразительность и способность к адаптации делают их идеальными собаками».

Идеальная собака! Ни об одной другой породе авторы справочников не отзывались в таком оптимистичном ключе! Чем больше я читал о лабрадорах, тем сильнее радовался нашему решению. Даже предостережения не пугали меня. Мы с Дженни полностью посвятим себя новой собаке и окружим ее вниманием и заботой, станем, сколько понадобится, обучать навыкам поведения в обществе и командам. К тому же мы почти каждый вечер после работы, да и по утрам тоже, охотно гуляем пешком вдоль побережья. Вполне естественно, что мы будем брать своего пса с собой. И утомим маленького негодника! Офис Дженни располагался в полутора километрах от дома, но ведь она каждый день приходила домой обедать. И в это время она, особенно не напрягаясь, могла бы кидать ему мячи и расходовать его безудержную энергию, о наличии которой нас предупреждали.

За неделю до того как мы привезли собаку домой, нам позвонила из Бостона Сьюзан, сестра Дженни. С мужем и двумя детьми они планировали съездить в парк развлечений Disneyworld на следующей неделе, и Сьюзан интересовалась, не присоединится ли к ним Дженни, чтобы провести вместе несколько дней. Конечно, как любящей тетушке, которая была без ума от племянников и изыскивала любую возможность встретиться с ними, Дженни ужасно хотелось поехать. Но на этот раз решение далось не так просто.

– Тогда меня не будет дома, когда приедет маленький Марли, – терзали ее сомнения.

– Поезжай, – убеждал я жену. – Я привезу щенка и место для него обустрою. Вернешься на все готовое.

Стараясь, чтобы мой голос звучал беззаботно, я, однако, в глубине души несказанно радовался перспективе побыть несколько дней наедине со щенком и освоиться с ним по-мужски. Конечно, предполагалось, что он станет нашим общим с Дженни любимцем, будет принадлежать каждому из нас в равной степени. Но я все равно не верил, что собака может подчиняться двум хозяевам. В доме должна выстроиться определенная иерархия, должен быть лидер, и я хотел стать им. Три дня наедине с Марли, несомненно, дали бы мне фору.

Через неделю Дженни отбыла в Орландо, что в трех с половиной часах езды на машине от нас. В тот вечер после работы я заехал на ферму Лори, чтобы забрать нового члена нашей семьи. Но когда она вывела Марли из сарая позади дома, я так и ахнул. Крошечный ворсистый комочек, который мы щупали три недели назад, вырос более чем вдвое. Он быстро подбежал ко мне, стукнулся головой о мои ноги, упал на спину и задрыгал лапами, в чем я усмотрел жест повиновения. Лори, должно быть, почувствовала мое состояние, а оно было близко к шоковому.

– Быстро ваш мальчик растет, не правда ли? – весело заметила она. – Вы бы видели, как он уплетает щенячий корм!

Я наклонился, почесал мягкий животик и изрек:

– Ну что, Марли? Ты готов ехать домой? – Я впервые назвал щенка по имени, и мне показалось, что кличка звучала хорошо.

На пассажирском сиденье я устроил уютное гнездышко из полотенец и положил щенка туда. Но только я отъехал, как он завозился и принялся выбираться наружу. Поскуливая, он пополз ко мне и на полпути попал в первое из бесчисленных затруднительных положений в своей жизни. Его задние ноги свисали с консоли со стороны пассажирского сиденья, а передние – со стороны водителя. Животик был плотно прижат к ручнику. Маленькие лапки болтались во все стороны, загребая воздух. Щенка заносило и качало, но он не мог сдвинуться с места, напоминая судно, попавшее на мель.

Я погладил Марли по спинке, что только раззадорило щенка, вызвав новый виток воздушной акробатики. Задние лапы отчаянно искали точку опоры на покрытом ковриком выступе между двумя сиденьями. Тут он начал медленно поднимать задние лапы в воздух, за ними вся задняя часть потянулась вверх, вверх, вверх, хвост неистово завертелся, и все это продолжалось до тех пор, пока не вступил в действие закон гравитации. Щенок съехал головой вперед, перекувырнулся, свалился на пол – прямо мне под ноги – и распластался на спине. Из этого положения, как выяснилось, было удобнее всего запрыгнуть ко мне на колени.

О боже, он был счастлив, безгранично счастлив. Дрожа от радости, он ткнулся мордочкой мне в живот и принялся отгрызать пуговицы от рубашки. А хвост-то, хвост лупил по рулю со скоростью стрелки метронома!

Я быстро заметил, что могу регулировать темп виляния хвоста, просто-напросто дотрагиваясь до Марли. Когда обе мои руки покоились на руле, скорость виляния стабильно равнялась трем ударам в секунду. Тук-тук-тук. Но стоило мне коснуться пальцем его головы, темп вальса сменялся ритмом зажигательной боссановы. Туктук-тук-тук-тук-тук! Я касался двумя пальцами – и боссанова уступала место мамбе. Тук-тук-тук-тук-тук-тук! Ну, а когда я положил ему на голову ладонь и взъерошил пальцами шерстку, ритм стал напоминать пулеметную очередь: «ТукТукТукТукТукТукТукТук!»

– Вот это да! Отличное чувство ритма! – похвалил я Марли. – Настоящий пес рэгги.

Когда мы приехали домой, я спустил его на пол, предварительно отцепив поводок. Щенок начал обнюхивать квартиру и не останавливался, пока не обследовал каждый сантиметр нового жилища. Затем он сел, поднял мордочку и уставился на меня, словно спрашивая: «Все это, конечно, хорошо, но куда ты дел моих братьев и сестер?»

Он так и не постиг новую реальность бытия до наступления темноты. Перед тем как отправиться спать, я обустроил ему уютную спаленку в одноместном гараже рядом с домом. Мы никогда не ставили туда машину, используя это помещение как чулан или подсобку.

Помимо гладильной доски, здесь стояли стиральная машина и сушилка. Помещение было сухое, удобное, выходило в огороженный задний дворик. Глядя на бетонные стены и пол, можно было мысленно сравнить бывший гараж с бомбоубежищем.

– Марли, – бодро объявил я, введя щенка внутрь, – вот твоя комната.

Я набросал повсюду резиновые игрушки, расстелил на полу газеты, налил в миску воды и смастерил ему постель, застелив картонную коробку старым покрывалом. «Тут ты будешь спать», – показывал я Марли, усаживая его в коробку. Он привык к подобным удобствам, но прежде пользовался ими на равных со своими братьями и сестрами. Теперь он обошел коробку по периметру и посмотрел на меня несчастным взглядом. Я закрыл дверь, отдалился на несколько шагов в сторону дома и замер, прислушиваясь.

Сначала тишина. Потом неясный, едва слышный скулеж. А потом мой пес завыл в полную силу легких, как будто его мучали.

Я открыл дверь, и едва он заметил меня, жалобы разом прекратились. Я подошел, пару минут погладил его и снова ретировался. Стоя с другой стороны двери, я начал отсчет: раз, два, три… Минуло семь секунд с момента моего исчезновения, и Марли принялся выть и скулить с прежним усердием.

Мы повторили эксперимент несколько раз с тем же результатом. Я уже устал и надеялся, что его силы иссякнут, и он уснет. Я включил в гараже свет, закрыл дверь, вошел в дом и еле добрался до кровати. Однако и бетонные стены не смогли заглушить его жалостный вой.

Долгое время я лежал, стараясь игнорировать протяжные пронзительные звуки, представляя, как Марли вот-вот утомится и умолкнет, но он не сдавался. Я слышал его даже после того, как накрыл голову подушкой. И я вспомнил, что Марли впервые оказался один в такой странной обстановке, где поблизости не было ничего знакомого, что хоть как-то могло сравниться с запахом другой собаки. Его мама осталась далеко, братья и сестры тоже. Бедняга. А мне понравилось бы такое, окажись я на его месте?

Я продержался еще около получаса, прежде чем смириться и забрать его. Едва Марли увидел меня, он очень обрадовался, а хвост снова начал отстукивать бешеный ритм по стенкам коробки. Он будто бы говорил: «Давай, хозяин, прыгай сюда, а то для меня одного здесь слишком просторно». Но мне пришла в голову идея получше: я аккуратно взял коробку, перенес ее к себе в спальню и поставил возле кровати. Устроившись на краешке матраца, я опустил руку в коробку. Я чувствовал, как с каждым вдохом поднимаются и опускаются его ребрышки, и в таком положении мы отправились дрейфовать по миру сновидений.