"Я так хочу" - читать интересную книгу автора (Клейпас Лиза)

Глава 3

— Даже если бы он был последним мужчиной на свете, — сказала Каролина, сердито уставившись на своего брата. — Уверяю тебя, Кейд, я ничего не испытываю к этому… этому развратнику. Не будь таким болваном. Тебе хорошо известно, что все это притворство.

— Я тоже так думал, — задумчиво ответил Кейд, — пока сегодня не понаблюдал за вами во время этой чертовски долгой поездки. Теперь я не так в этом уверен. Дрейк следил за тобой, как кот за мышкой. Он ни разу не оторвал от тебя глаз.

Каролина сурово подавила волну непрошеного удовольствия, вызванную словами брата. Она отвернулась к длинному зеркалу, без всякой необходимости расправляя короткие рукава своего бледно-голубого вечернего платья.

— Единственное, зачем он мог бы взглянуть в мою сторону, так это чтобы отвлечься от маминой болтовни.

— А то, как ты улыбнулась ему сегодня днем, прежде чем он ушел на встречу с отцом. — Продолжал Кейд. — Ты казалась абсолютно околдованной.

— Околдованной? — Она недоверчиво хохотнула. — Кейд, это самая большая нелепость, что мне когда-либо доводилось слышать от тебя. Я не просто не околдована лордом Дрейком, я едва могу находиться с ним в одной комнате!

— Тогда зачем тебе новое платье и прическа? — спросил он. — Ты уверена, что не пытаешься привлечь его внимание?

Каролина окинула свое отражение критическим взглядом. Платье ее было простым, но стильным, тонкую белую нижнюю юбку из муслина прикрывал прозрачный голубой шелк. Вырез был глубоким и квадратным, отделанным сверкающим серебряным бисером. Ее темные блестящие каштановые волосы были подвязаны на макушке голубыми лентами и спускались по спине массой завитков. Она знала, что никогда в жизни не выглядела лучше.

— Я надела новое платье, потому что мне надоело выглядеть, как старуха, — сказала она. — То, что я — старая дева не значит, что я должна одеваться совсем безвкусно.

— Каро, — нежно сказал ее брат, подойдя к ней сзади и положив ладони ей на плечи, — ты — старая дева только потому, что сама так захотела. Ты всегда была красивой девушкой. Единственное, почему ты так и не поймала мужа, так это потому, что не сочла нужным выходить замуж.

Она повернулась, крепко обняла его, не обращая внимания на то, что мнет свое платье, и послала ему теплую улыбку.

— Спасибо, Кейд. И, просто чтобы прояснить ситуацию, я не намерена женить на себе лорда Дрейка. Как я говорила тебе десятки раз, мы просто играем. Как в спектакле на сцене.

— Хорошо, — сказал он, отодвинувшись и скептически посмотрев на нее. — Но, по-моему, вы оба немного чересчур усердно взялись за свои роли.

Звуки бала достигли ушей Каролины, когда они спускались по парадной лестнице. Легкая и быстрая мелодия вальса кружилась в воздухе, перекрываемая смехом и разговорами, пока гости появлялись из анфилады комнат, выходящей в главный зал. Атмосфера была густой от аромата цветочных украшений из лилий и роз, сквозь ряд открытых окон из сада едва доносился слабый ветерок.

Затянутые в перчатки кончики пальцев Каролины с легкостью скользили по мраморным перилам, пока они шли вниз. Другой ладонью она крепко сжала руку Кейда. Она странно нервничала, думая, радостью или пыткой станет вечер, проведенный в компании Эндрю. Фанни взволнованно щебетала, сопровождая их, припоминая имена некоторых гостей, которых уже встречала в поместье, включая аристократов, политиков, известного художника и знаменитого драматурга.

Когда они дошли до нижней площадки, Каролина увидела Эндрю, ожидавшего их у самой лестницы, его темные волосы блестели в ярком свете, отбрасываемом множеством свечей. Словно почувствовав ее приближение, он обернулся и посмотрел наверх. Белые зубы сверкнули в улыбке, когда он увидел ее, и сердце Каролины перешло на бешеный ритм.

В элегантном вечернем черно-белом костюме с накрахмаленным шейным платком и облегающим серым жилетом, Эндрю был до неприличия красив. Он выглядел таким же элегантным и безупречным, как и любой из присутствующих джентльменов, но в его поразительно синих глазах сверкало дьявольское очарование. Когда он смотрел на нее так — жарким и заинтересованным взглядом — она не думала о том, что вся эта ситуация была необходимостью. Она не думала, что все это было фарсом. К своему ужасу, она чувствовала себя взволнованной, веселой и абсолютно очарованной.

— Мисс Харгрэйвз, вы выглядите восхитительно, — тихо сказал он, поприветствовав Фанни и Кейда. И предложив Каролине руку, повел ее в бальный зал.

— Не как старуха? — едко поинтересовалась Каролина.

— Вовсе нет. — Он слабо улыбнулся. — По правде сказать, вы никогда не выглядели, как старуха. Когда я сказал это, я пытался досадить вам.

— Вам это удалось, — сказала она и остановилась, растерянно нахмурившись. — Зачем вы хотели досадить мне?

— Потому что досаждать вам безопаснее, чем… — По какой-то причине он оборвал себя на полуслове и захлопнул рот.

— Безопаснее, чем что? — спросила Каролина, умирая от любопытства, пока он вел ее в бальный зал. — Что? Что?

Игнорируя ее вопросы, Эндрю повел ее в вальсе, таком опьяняющем и захватывающем, что его мелодия, казалось, отдавалась у нее в крови. Она танцевала, самое лучшее, сносно, но Эндрю был просто неподражаем, и мало что могло быть приятнее, чем танцевать с человеком по-настоящему искусным. Его рука поддерживала ее, ладони были нежными, но властными, и он вел ее плавными, спокойными кругами.

Каролина смутно осознавала, что люди смотрят на них. Вне всяких сомнений, все были удивлены тем, что беспутный лорд Дрейк вальсирует с правильной мисс Харгрэйвз. Они были явно неподходящей парой… и все же Каролина задавалась вопросом, неужели это и впрямь так непостижимо, что повеса и старая дева могли найти друг в друге что-то привлекательное?

— Вы превосходно танцуете, — не удержавшись воскликнула она.

— Ну конечно, — отозвался он. — Я — эксперт по всем бесполезным в жизни занятиям. Вот только полезные представляют для меня проблему.

— Все должно быть не так.

— Да нет же, именно так, — заверил ее он с насмешливой улыбкой.

Воцарилось неловкое молчание, пока Каролина не нашла способ его прервать.

— Ваш отец уже спустился? — спросила она. — Вам, конечно, захочется, чтобы он увидел, как мы танцуем.

— Я не знаю, где он, — ответил Эндрю. — И в данный момент мне все равно, видит он нас или нет.

Стоя на галерее, выходящей в бальный зал, Логан Скотт приказал паре лакеев усадить хрупкое, измученное опухолью тело отца на мягкий, затянутый тканью шезлонг. Рядом на стуле устроилась служанка, готовая принести все, что может потребоваться графу. На костлявые колени Рочестера накинули тонкое одеяло, а в своих похожих на когти пальцах он держал бокал рейнского вина.

Какое-то время Логан смотрел на него, про себя изумляясь, что Рочестер, который, злоупотребляя властью и строя козни, грозной тенью нависал над его жизнью, превратился в нечто подобное. Некогда красивое лицо с его ястребиным совершенством превратилось в смертельно-бледную болезненную маску. Сильное, мускулистое тело так ослабело, что он едва мог ходить без посторонней помощи. Можно было подумать, что неотвратимый конец смягчит жестокого графа, и, возможно, заставит его несколько сожалеть о прошлом. Но Рочестер оставался верен себе и ни капли не раскаивался в чем бы то ни было.

Не впервые Логан почувствовал острый приступ сострадания к своему брату. Хотя Логана вырастил арендатор, который издевался над ним физически, ему жилось лучше, чем Эндрю, отец которого измывался над самой его душой. Безусловно, не существовало человека более холодного и более бессердечного, чем граф Рочестер. Удивительно, что Эндрю вообще пережил такое детство.

Оторвавшись от воспоминаний о прошлом, Логан поглядел на собрание людей внизу. Взгляд его отыскал высокую фигуру брата, который танцевал с мисс Каролиной Харгрэйвз.

Изящная женщина, похоже, очаровала его, поскольку в кои-то веки он не выглядел ни скучающим, ни недовольным, ни мрачным. По сути, впервые за всю свою жизнь, казалось, что Эндрю был именно там, где ему хотелось быть.

— Вон там, — сказал Логан, с легкостью устанавливая тяжелый шезлонг так, чтобы отцу было лучше видно. — Вот женщина, которую привел Эндрю.

Рот Рочестера презрительно сжался в тонкую полоску.

— Эта девушка ничего не значит, — произнес он. — Выглядит она недурно, по-моему. Однако, говорят, что она — синий чулок. Не пытайся сказать мне, что твой брат может иметь планы на подобное создание.

Логан слабо улыбнулся, он давно привык к едким замечаниям старика.

— Посмотрите на них вместе, — тихо сказал он. — Последите, как он ведет себя с ней.

— Это уловка, — категорически заявил Рочестер. — Я знаю все о моем никчемном сыне и его коварных уловках. Я мог бы предположить это с того самого момента, как вычеркнул его имя из завещания. Он хочет заставить меня поверить в то, что изменил свою жизнь. Эндрю может волочиться за сотней респектабельных старых дев, если ему так хочется. Но я скорее отправлюсь в ад, чем восстановлю его в завещании.

Логан с трудом поборол желание ответить, что подобный сценарий вполне возможен, и наклонился подложить подушку под хилую спину старика. Довольный тем, что у его отца есть удобное место, с которого можно видеть, что делается внизу, он встал и положил руку на резные перила красного дерева.

— Даже если бы это было уловкой, — подумал он вслух, — разве не забавно было бы, если бы Эндрю попался в собственноручно сделанную ловушку?

— О чем ты? — старик уставился на него слезящимися глазами-щелочками и поднес бокал вина к губам. — Что это за ловушка такая, скажи, ради Бога?

— Думаю, вполне возможно, что Эндрю может влюбиться в мисс Харгрэйвз.

Граф усмехнулся в бокал.

— Не похоже на него любить кого-либо кроме себя.

— Вы не правы, отец, — тихо сказал Логан. — Просто Эндрю мало знаком с этим чувством — особенно с тем, каково это, когда тебя любят.

Поняв тонкий намек на ту холодность, с которой он всегда обращался со своими сыновьями, законным и нет, Рочестер наградил его надменной улыбкой.

— Ты, конечно же, возлагаешь вину за его эгоизм на меня. Ты всегда находишь ему оправдания. Берегись, мой высокомерный друг, или я вычеркну и тебя из своего завещания заодно.

К явной досаде Рочестера Логан расхохотался.

— Мне плевать, — сказал он. — Мне от вас не нужно ни шиллинга. Но поосторожнее, когда говорите об Эндрю. Он — единственная причина, по которой вы здесь. По какой-то причине, которой мне не понять, Эндрю любит вас. Чудо, что вам удалось произвести на свет сына, который сумел выжить, несмотря на вашу «глубокую привязанность», и все еще умеет любить. Честно признаюсь, я бы не смог.

— Тебе нравится рисовать меня каким-то монстром, — холодно заметил граф. — Когда на самом деле, я просто даю людям то, чего они заслуживают. Если бы Эндрю когда-либо сделал хоть что-нибудь, чтобы заслужить мою любовь, он бы получил ее. Но сперва ему придется ее заработать.

— Боже правый, да вы одной ногой в могиле, — проговорил Логан. — Не думаете, что ждали достаточно долго? У вас имеется хотя бы малейшее представление о том, на что Эндрю готов был бы пойти ради одной вашей похвалы или доброго слова?

Рочестер не ответил, лицо его оставалось упрямо неподвижным, пока он пил из бокала и наблюдал за сверкающим круговоротом пар внизу.

По правилам этикета джентльмен не должен больше трех раз танцевать с одной и той же девушкой на балу. Каролина не знала, зачем было придумано это правило, и почему оно никогда не возмущало ее так, как сейчас. К своему изумлению, она обнаружила, что ей нравится танцевать с Эндрю, лордом Дрейком, и она была более чем огорчена, когда вальс закончился. Еще больше она удивилась, узнав, что он может быть прекрасным собеседником, если пожелает.

— Я и не подозревала, что вы так сведущи в стольких предметах, — сообщила она ему, пока слуги наполняли их тарелки у стола с закусками. — Я считала, что большую часть своего времени вы проводите за выпивкой, и все же вы удивительно начитанны.

— Я могу пить и одновременно держать книгу, — сказал он.

Она нахмурившись поглядела на него.

— Не надо шутить, когда я пытаюсь сказать, что… вы не…

— Я не кто? — мягко подтолкнул он ее.

— Вы не совсем тот, кем кажетесь.

Он одарил ее кривой усмешкой.

— Это комплимент, мисс Харгрэйвз?

У нее слегка закружилась голова, когда она посмотрела в теплые синие проницательные глаза.

— Полагаю, должно быть, так.

В этот момент в разговор бесцеремонно вмешался женский голос, рассекая атмосферу интимности с безупречной точностью хирургического скальпеля.

— Да ведь это кузина Каролина, — воскликнула женщина. — Я поражена тем, как стильно ты выглядишь. Очень жаль, что ты не можешь избавиться от своих очков, дорогая, тогда ты была бы королевой бала.

Это была Джулиана, леди Брентон, самая красивая и вероломная женщина, которую Каролина когда-либо знала. Даже люди, презиравшие ее — а таких было бесчисленно множество — признавали, что физически она — совершенство. Джулиана была стройной, среднего роста, с идеальными округлыми бедрами и роскошной грудью. Черты ее лица были, несомненно, ангельскими, нос маленьким и тонким, губы ярко-розовыми от природы, глаза голубыми с густыми ресницами. И венчала все это совершенство корона густых светлых волос серебристого оттенка, который, казалось, получился из лунного света. Было трудно, почти невозможно поверить, что Каролина и это ослепительное создание могли быть связаны родством, и, тем не менее, они были двоюродными сестрами по отцовской линии.

Каролина росла, преклоняясь перед Джулианой, которая была всего на год старше нее. С годами, однако, восхищение постепенно превратилось в разочарование, когда она поняла, что за внешней красотой кузины скрывалось сердце чудовищно эгоистичное и расчетливое. Когда ей исполнилось семнадцать, Джулиана вышла замуж за человека на сорок лет старше нее, богатого графа, коллекционирующего предметы искусства.

Говорили, что Джулиана изменяла своему старому мужу, но она была слишком умна, чтобы попасться. Три года назад ее муж скончался в постели якобы от слабого сердца. Ходили слухи, что он умер не своей смертью, но никаких доказательств этому не обнаружили.

Голубые глаза Джулианы опасно сверкнули, когда она стала рядом с Каролиной. Ее безукоризненную светлую красоту подчеркивало блестящее белое платье с таким низким вырезом, что верхняя часть ее груди была выставлена на всеобщее обозрение.

Бросив на Эндрю кокетливый взгляд, Джулиана заметила:

— Моя бедная маленькая кузина абсолютно ничего не видит без своих очков… жалость, не правда ли?

— Она очаровательна, с ними или без них, — холодно ответил Эндрю. — И внешняя красота мисс Харгрэйвз под стать ее внутренним качествам. Жаль, что не о всех женщинах можно сказать то же.

Обворожительная улыбка Джулианы потускнела, и они с Эндрю посмотрели друг друга с холодным вызовом — словно обменялись молчаливыми посланиями. Удовольствие Каролины от вечера улетучилось, как только она поняла несколько вещей. Очевидно, что Джулиана и Эндрю были хорошо знакомы. Между ними чувствовался след былой интимности, сексуальной близости, какой мог остаться только после прошлого романа.

Конечно, они были любовниками когда-то, возмущенно подумала Каролина. Эндрю, наверняка, увлекся такой чувственно красивой женщиной… и Джулиана, вне всяких сомнений, с превеликой радостью дарила свою благосклонность мужчине, который являлся наследником такого огромного состояния.

— Лорд Дрейк, — беспечно сказала Джулиана, — вы красивее, чем когда-либо… пожалуй, вы словно стали другим человеком. Кого мы должны поблагодарить за столь приятное превращение?

— Моего отца, — прямо ответил Эндрю с улыбкой, которая не затронула его глаз. — Он вычеркнул меня из своего завещания — безусловно, это привносит в жизнь некоторую новизну.

— Да, я слышала об этом. — Джулиана удрученно поджала красиво изогнутые губки. — Ваше наследство было одним из самых приятных ваших качеств, дорогой. Жаль, что вы его потеряли. — Она ехидно улыбнулась Каролине, прежде чем добавить. — Очевидно, ваши планы на будущее уже не столь грандиозны.

— Не будем задерживать тебя, Джулиана, — сказала Каролина. — Ты, без сомненья, очень занята сегодня вечером, ведь здесь столько состоятельных мужчин.

Голубые глаза Джулианы сузились от завуалированного оскорбления.

— Очень хорошо. Всего доброго, кузина Каролина. И, пожалуйста, покажи лорду Дрейку побольше своей «внутренней красоты» — это может быть твоим единственным шансом удержать его внимание. — Лицо ее расплылось в кошачьей ухмылке, и она тихо добавила. — Если тебе удастся заманить Дрейка в свою постель, кузина, ты найдешь его весьма волнующим и талантливым партнером. Могу лично заверить тебя в этом. — Джулиана пошла прочь, соблазнительно покачивая бедрами, от чего ее юбки нежно шелестели.

Десятки мужских взглядов следили за тем, как она движется по залу, но взгляда Эндрю среди них не было. Вместо этого он сосредоточил внимание на Каролине, которая в ответ на его хмурый взгляд обвиняюще уставилась на него.

— Несмотря на хитрость и осторожность моей кузины, — холодно сказала Каролина, — у меня сложилось впечатление, что вы с ней были любовниками. Это правда?

До вторжения леди Брентон Эндрю по-настоящему веселился. Ему никогда не нравилось посещать вечера и балы, где требовалось вести скучные разговоры с девушками, исполненными матримониальных планов, и их еще более скучными дуэньями. Но Каролина Харгрэйвз со своим умом и чувством юмора была удивительно занятной. Последние полчаса он чувствовал странное спокойствие и легкое опьянение, которое не имело ничего общего с выпивкой.

Потом появилась Джулиана, напомнив ему о прошлых грехах, и хрупкое ощущение счастья внезапно испарилось. Эндрю всегда старался, как и отец, не сожалеть о прошлом… но вот он — очевидный укол раскаяния, стыда из-за связи с Джулианой. И что самое смешное — роман даже не стоил затраченных на него усилий. Джулиана была как один из этих замысловатых французских десертов, которые никогда не были на вкус так же хороши, как на вид, и уж конечно никогда не утоляли голод.

Эндрю заставил себя вернуть Каролине ее взгляд, отвечая на вопрос.

— Это правда, — сказал он резко. — У нас был роман два года назад… короткий и не имеющий никакого значения.

Ему не понравилось то, как Каролина смотрела на него, словно она была такой безупречной, что никогда не совершала того, о чем стоило бы сожалеть. Черт бы ее побрал, он никогда не лгал ей и не притворялся кем-то, кем не является. Она знала, что он — негодяй, мерзавец… ради Бога, он же практически прибег к шантажу, чтобы заставить ее прийти на этот вечер.

Он хмуро подумал, какого черта Логан и Мадлен вообще пригласили сюда Джулиану. Впрочем, он не мог возражать против ее присутствия здесь лишь потому, что когда-то у них был роман. Если бы он попытался вышвырнуть ее из поместья по этой причине, еще как минимум дюжину других присутствующих женщин пришлось бы выгнать на том же основании.

Словно проследив за ходом его мыслей, Каролина бросила на него рассерженный взгляд.

— Меня не удивляет то, что вы спали с моей кузиной, — сказала она. — Очевидно, вы спали, по меньшей мере, с половиной женщин на этом вечере.

— И что если так? Какая вам разница?

— Абсолютно никакой. Это всего лишь подкрепляет мое низкое мнение о вас. Как, наверное, неудобно иметь выдержку как у мартовского кота.

— Все лучше, чем быть ледышкой, — сказал он с презрительной усмешкой.

Карие глаза за очками расширились, по лицу растекся румянец.

— Что? Как вы меня назвали?

Резкость ее тона предупредила стоящую неподалеку пару о назревающей ссоре, и Эндрю поймал на себе несколько заинтересованных взглядов.

— На улице, — бросил он, стиснув зубы. — Мы продолжим разговор в розовом саду.

— Пожалуйста, — согласилась Каролина недовольно, стараясь сохранять бесстрастное выражение лица.

Десять минут спустя им обоим удалось выскользнуть из дома.

Розовый сад — или, как называла его Мадлен Скотт, «розовая комната» — находился в южной части сада, окруженной столбиками с веревками, оплетенными вьющимися розами. Земля была засыпана белым гравием, кусты нежно пахнущей лаванды окаймляли тропинку, ведущую к арочному входу. В центре розовой комнаты на пьедестале стояла массивная каменная урна, окруженная синими зарослями кошачьей мяты.

Воздух, напоенный экзотическими ароматами, никак не смягчил раздражения Эндрю. Увидев, как стройная фигурка Каролины вошла в шелестящий сад, он едва сдержался, чтобы не накинуться на нее. Вместо этого он стоял молча и не двигаясь, и стискивал зубы, следя, как она приближается.

Она остановилась от него на расстоянии вытянутой руки, закинув голову, чтобы смотреть прямо ему в глаза.

— Скажу вам лишь одно, милорд. — От волнения голос ее стал напряженным и высоким. — В отличие от вас я высоко ценю истину. И хотя я не возражаю против правдивых замечаний, неважно насколько они нелестны, я не согласна с тем, что вы недавно сказали. Потому что это не так! Вы категорически неправы, и я не вернусь в дом, пока вы не признаете это!

— Неправ в чем? — спросил он. — В том, что вы — ледышка?

По какой-то причине эти слова привели ее в ярость. Он видел, как ее подбородок задрожал от негодования.

— Да в этом, — прошипела она.

Чтобы разозлить ее еще больше, он улыбнулся.

— Я могу это доказать, — сказал он сухим тоном. — Сколько вам лет… двадцать шесть?

— Да.

— И несмотря на то, что вы красивее многих, у вас хорошее происхождение и уважаемая семья, вы так и не приняли предложения ни одного мужчины.

— Верно, — сказала она, слегка удивленная комплиментом.

Он обошел ее кругом, оскорбительно оглядев с ног до головы.

— И вы — девственница… не так ли?

Стало ясно, что вопрос смутил ее. Он с легкостью читал обиду в ее лице, а краску стыда было видно даже в рассеиваемой лишь звездным светом темноте. Ни одна приличная молодая женщина не должна даже думать о том, чтобы ответить на подобный вопрос. После долгой, молчаливой борьбы с собой она едва заметно кивнула.

От этого короткого ответа все внутри него сжалось и запульсировало от яростного возбуждения. Черт бы побрал ее, никогда еще он не находил девственницу желанной. И все же он хотел ее с неистовой силой… он хотел обладать ею и целовать каждый дюйм ее невинного тела… он хотел заставить ее кричать и стонать. Он хотел пережить те ленивые мгновения, когда они будут вместе лежать, потные и усталые от любви. Казалось, за право открыто прикасаться к ней, как и когда пожелает, он отдал бы что угодно. И все же она никогда не будет принадлежать ему. Он лишился всех шансов на это много лет назад, еще до того, как они встретились. Возможно, если бы он вел совсем другую жизнь… Но он не мог освободиться от теней прошлого.

Скрыв свое желание за насмешливой улыбкой, Эндрю развел руками, как бы показывая, что факты говорят сами за себя.

— Красивая, незамужняя, двадцатишестилетняя и девственница. Из этого можно сделать лишь один вывод… ледышка.

— Неправда! Да во мне гораздо больше страсти, больше подлинных чувств, чем когда-либо будет у вас! — Глаза ее сузились, когда она увидела, что он откровенно забавляется. — Не смейте надо мной смеяться! — Она метнулась к нему, подняв руки, словно собираясь наброситься.

С тихим смешком Эндрю ловко схватил ее за плечи, удерживая на безопасном расстоянии… пока не осознал, что она не пытается вцепиться ему в лицо, скорее хочет обнять его за шею. Изумившись, он ослабил хватку, и она тут же сжала его затылок. Она прилагала все возможные усилия, использовала вес своего тела, пытаясь заставить его опустить голову. Он без труда устоял и заглянул в ее личико с недоуменной улыбкой. Он был настолько больше ее, что любая попытка с ее стороны принудить его к чему-либо силой была смешна.

— Каролина, — сказал он, голос его звучал неровно одновременно от смеха и желания, — вы, случайно, не пытаетесь поцеловать меня?

Она продолжала с силой тянуть его вниз, разгневанная и непреклонная. Она что-то шептала, шипя словно разъяренный котенок. — … вам покажу… вы пожалеете… я не холодная, вы наглый заносчивый негодяй…

Эндрю больше не мог этого выносить. Посмотрев на маленькую негодующую женщину в своих объятиях, он утратил способность разумно мыслить. Все, о чем он мог думать — это то, как сильно он ее желает, а пара украденных мгновений в розовом саду ничего не значит в порядке мироздания. Он почти сходил с ума от желания попробовать ее на вкус, прикоснуться к ней, прижать ее тело к своему, и пусть остальной мир катится ко всем чертям. Поэтому он позволил этому случиться. Он расслабился, опустил голову и дал ей притянуть свой рот к ее.

Что-то удивительное произошло с первым нежным прикосновением ее губ — невинно сомкнутых губ, потому что она не умела целоваться. Он почувствовал пугающее, мучительное теснение в груди, его сердце сдавило и сжимало до тех пор, пока он не ощутил, как крепкая стена вокруг него треснула, и внутрь хлынул жар. Она была такой легкой и мягкой в его руках, запах ее кожи был в тысячу раз более соблазнительным, чем запах роз, хрупкая спина выгнулась дугой, когда она попыталась прижаться к нему теснее. Ощущения нарастали слишком сильно, слишком быстро, он застыл от внезапной беспомощности, не зная, куда положить руки, боясь, что если пошевелится, то раздавит ее. Он стал теребить перчатки, сорвал их и бросил на землю. Осторожно Эндрю коснулся спины Каролины, скользнул ладонью к ее талии. Его другая рука дрожала, когда он мягко обхватил ее затылок. О, Боже, она была прекрасна — масса муслина и шелка в его руках — слишком восхитительна, чтобы быть настоящей. Дыхание резко вырывалось из его легких, и он попытался сделать движения осторожными, притянув ее ближе к своему неудержимо возбужденному телу. Увеличив давление поцелуя, он уговорил ее губы раскрыться, дотронулся своим языком к ее, почувствовал ее опьяняющий вкус. Она слегка вздрогнула от непривычной интимности. Он знал, что неправильно так целовать девственницу, но ничего не мог с собой поделать. Из глубины его горла вырвался успокаивающий звук, и он стал ласкать глубже, исследуя теплую неизведанную сладость ее рта. К его изумлению, Каролина застонала и расслабилась в его объятьях, губы ее приоткрылись, язык горячо заскользил по его языку.

Эндрю не ожидал, что она окажется такой страстной, такой отзывчивой. Она должна была испытывать к нему отвращение. Но она предлагала ему себя с необыкновенным доверием, которое ошеломило его. Он не мог удержаться, и руки его, жадно блуждая по ней, добрались до округлостей ее ягодиц и подтянули ее повыше к его телу. Он приподнял ее, прижимая еще ближе к значительной выпуклости его плоти, пока она не приникла к нему именно так, как ему хотелось. Тонкий барьер из их одежды совсем не приглушал ощущений. Она ахнула и восхитительно изогнулась, крепче сжимая руками его шею, кончики пальцев ее ног едва касались земли.

— Каролина, — хрипло сказал он, рот его медленно скользил вниз по нежной линии ее шеи, — вы сводите меня с ума. Мы должны сейчас же остановиться. Мне не следует делать этого…

— Да. Да. — Ее дыхание было быстрым и горячим, она обвилась вокруг него и потерлась о твердокаменный выступ. Они снова поцеловались, ее рот приник к его губам с волнующей нежностью, и Эндрю издал тихий, полный отчаяния звук.

— Остановите меня, — невнятно пробормотал он, прижавшись ладонью к ее извивающимся ягодицам. — Прикажите мне отпустить вас… Ущипните меня…

Она откинула голову, мурлыкая, как котенок, когда он уткнулся носом в нежное местечко под ее ухом.

— Куда я должна вас ущипнуть? — спросила она гортанным голосом.

Она была слишком невинна, чтобы полностью осознать сексуальный подтекст своего вопроса. Но даже несмотря на это Эндрю почувствовал, каким невероятно твердым он стал, и подавил стон желания.

— Каролина, — прошептал он хрипло, — вы победили. Я был неправ, когда назвал вас… Нет, не делайте так больше, я не вынесу этого. Вы победили. — Он отодвинул ее от своего ноющего тела. — Прошу, не приближайтесь, — коротко добавил он, — или вы лишитесь девственности в этом чертовом саду.

Распознав отчаяние в его голосе, Каролина благоразумно отодвинулась от него на пару футов. Обхватив себя тонкими руками, она задрожала. Какое-то время не было слышно ничего, кроме их тяжелого дыхания.

— Надо вернуться в дом, — наконец сказала она. — Люди заметят наше отсутствие. Я… я совсем не хочу оказаться скомпрометированной… то есть, моя репутация… — Голос ее оборвался, и наступило неловкое молчание, Каролина наконец отважилась взглянуть на него. — Эндрю, — неуверенно произнесла она, — я никогда не чувствовала такого рань…

— Не говорите так, — перебил он. — Ради нас обоих мы не должны позволить этому произойти снова. Мы будем выполнять условия нашей сделки — я не хочу никаких осложнений.

— Но разве вы не хотите…

— Нет, — просто ответил он. — Я хочу лишь притвориться, что у нас с вами роман, ничего больше. Если бы я по-настоящему увлекся вами, мне пришлось бы полностью изменить всю свою жизнь. А сейчас слишком поздно для этого. Я не могу исправиться, и никто, даже вы, не стоит того, чтобы менять мои привычки.

Она очень долго молчала, ее изумленный взгляд следил за его каменным лицом.

— Я знаю кое-кого, кто этого стоит, — сказала она наконец.

— Кого?

— Вас. — Взгляд ее был прямым и серьезным. — Вы стоите того, чтобы вас спасти, Эндрю.

Всего несколькими словами она разбила его в пух и прах. Эндрю покачал головой не в состоянии говорить. Ему хотелось снова схватить ее в объятия… преклоняться перед ней… наброситься на нее. Ни одна женщина никогда не выказывала ни малейшей веры в него, в его никчемную душу, и хотя ему хотелось ответить полным презрения голосом, он не смог. Одно несбыточное желание снедало его ярким очищающим огнем — как-то стать достойным ее. Эндрю жаждал рассказать ей о своих чувствах. Но вместо этого он отвернулся и выдавил несколько скрипучих слов:

— Идите первой.

Весь остаток вечера и следующие три месяца Эндрю был идеальным джентльменом. Он был внимательным, заботливым и веселым, заставляя всех, кто его знал, шутить, что безнравственного лорда Дрейка похитили и подменили похожим незнакомцем. Те, кто знал о слабом здоровье графа Рочестера, подозревали, что Эндрю пытается заслужить милость отца, прежде чем старик умрет, лишив его семейного состояния. Старания лорда Дрейка понятны, посмеивались люди, и это очень на него похоже.

Странность заключалась в том, что чем дольше длилось притворное превращение Эндрю, тем больше Каролине казалось, что он меняется на самом деле. Он встретился с управляющими Рочестера и изложил свой план по возделыванию земель, который неизмеримо помог бы арендаторам. Затем, к недоумению всех, кто его знал, Эндрю продал большую часть своего личного имущества, включая скаковых чистокровных лошадей, чтобы профинансировать улучшения.

Это было совсем непохоже на Эндрю — так рисковать, особенно когда не было никакой гарантии, что он унаследует богатство Рочестера. Но когда Каролина спросила его, зачем он решил помочь арендаторам, он рассмеялся и пожал плечами, словно это ничего не значило.

— Изменения пришлось бы провести, независимо от того, получу ли я деньги графа, — сказал он. — И мне надоело держать этих проклятых лошадей — это чересчур дорого.

— А что насчет вашей собственности в городе? — спросила Каролина. — Я слышала, что ваш отец намеревался выселить нескольких бедных съемщиков из трущоб в Уайтфрайрс, вместо того, чтобы ремонтировать здание — а вы позволили им остаться, и к тому же полностью его восстанавливаете.

Лицо Эндрю было абсолютно лишено всякого выражения, когда он ответил:

— В отличие от моего отца я не желаю быть названным королем трущоб. Но не сочтите мои мотивы альтруистскими — это чисто деловое решение. А деньги, которые я трачу на собственность, поднимут ее стоимость.

Каролина улыбнулась ему и наклонилась, как будто хотела поделиться секретом.

— Думаю, милорд, на самом деле вы заботитесь об этих людях.

— Да я практически святой, — насмешливо согласился он, иронически вскинув бровь.

Она же продолжала улыбаться, понимая, что Эндрю вовсе не был негодяем, каким притворялся.

Только вот зачем Эндрю начинать заботиться о людях, чье существование он и не думал замечать раньше, было загадкой. Может, это как-то связано со скорой кончиной его отца… может, до сознания Эндрю, наконец, дошло, что вес ответственности вскоре падет на его собственные плечи. Но он запросто мог оставить все по-прежнему, позволив управляющим своего отца принимать решения. А он вместо этого взял поводья в свои руки, поначалу нерешительно, но затем все более уверенно.

В соответствии с их сделкой Эндрю брал Каролину в парк прокатиться и сопровождал на музыкальные вечера, суаре и в театр. Поскольку роль дуэньи Фанни, Каролине редко удавалось поговорить с Эндрю наедине. Вместо этого им приходилось вести чинную беседу на такие темы как литература или садоводство, а физический контакт ограничивался случайными прикосновениями кончиков пальцев или давлением его плеча на ее, когда они сидели друг рядом с другом. И все же эти скоротечные мгновения близости — немой взгляд, украденная ласка ее руки или ладони — были невероятно волнующи.

Каролина так остро ощущала близость Эндрю, что иногда ей казалось, она сейчас воспламенится. Она не могла перестать думать об их страстных объятиях в розовом саду Скоттов, удовольствие от ощущения губ Эндрю на своих губах. Но сейчас он оставался таким непреклонно вежливым, что она начала задумываться, а не был ли тот эпизод всего лишь страстным сном, вызванным ее пылким воображением.

Эндрю, лорд Дрейк, был увлекательнейшей загадкой. Каролине казалось, что он это два разных человека: высокомерный, эгоистичный повеса и привлекательный незнакомец, который неуверенно и спотыкаясь шел по пути превращения в джентльмена. Первый ей совсем не нравился. Второй, что ж, он абсолютно другое дело. Она видела, что он старается изо всех сил, разрываясь между легкими удовольствиями прошлого и обязанностями, которые маячили впереди. Он все еще не пил и не бегал за женщинами — он бы честно признался ей, если бы начал. И, по словам Кейда, Эндрю редко бывал в их клубе в эти дни. Взамен он проводил время фехтуя, боксируя или катаясь верхом до тех пор, пока чуть не падал от усталости. Он похудел, наверное на стоун, пока брюки его не повисли на нем так, что пришлось их перешивать. Хотя Эндрю всегда был хорошо сложен, теперь его тело было худым и невероятно гибким, мышцы на руках и спине натягивали костюм.

— Зачем вы так активно тренируетесь? — Однажды не смогла удержаться от вопроса Каролина, подравнивая пышную грядку с лиловыми цветами в своем саду. Эндрю сидел неподалеку на небольшой скамейке и наблюдал, как она осторожно срезает высохшие головки с каждого стебля. — Мой брат говорит, что на прошлой неделе вы почти каждый день ходили в Боксерский Клуб.

Эндрю долго не отвечал, и Каролина прервалась и оглянулась на него через плечо. Был холодный ноябрьский день, и легкий ветерок подхватил прядь черных волос, выскользнувшую из-под ее шляпки, и уронил ей на щеку. Рукой в перчатке она откинула выбившуюся прядь, неосторожно мазнув грязью по лицу. Сердце ее екнуло от внезапного предчувствия, когда она разглядела выражение глубоких синих глаз Эндрю.

— Активные упражнения помогают мне отвлечься от… некоторых вещей. — Эндрю встал и медленно подошел к ней, доставая из кармана платок. — Ну, постойте спокойно. — Он мягко стер грязную полоску, затем уже привычным движением потянулся за ее очками, чтобы протереть их.

Лишившись выправляющих линз, Каролина с близорукой внимательностью посмотрела в его расплывчатое, словно смазанное лицо.

— Каких вещей? — спросила она, затаив дыхание от его близости. — Полагаю, вы, наверное, имеете в виду пьянство и азартные игры…

— Нет, не это. — Он с превеликой осторожностью надел очки обратно, и кончиком пальца погладил шелковистый завиток волос за ее ухом. — Не можете догадаться, что меня беспокоит? — нежно спросил он. — Что каждую ночь не дает мне заснуть, если только я не вымотаю себя до изнеможения, перед тем как отправиться в постель?

Он стоял очень близко, взгляд его не отпускал ее. И хотя он к ней не прикасался, Каролина почувствовала, что словно окружена его мужским присутствием. Ножницы выскользнули из ее внезапно ослабевших пальцев, с глухим звуком упав на землю.

— О, я… — Она помедлила и облизнула пересохшие губы. — Думаю, вам недостает женщины. Но нет никакой причины, почему бы вам не… то есть, когда многие с радостью… — Залившись краской, она закусила зубами нижнюю губу и замолчала.

— Я стал чертовски разборчив. — Он придвинулся ближе, и его дыхание нежно коснулось ее уха, посылая дрожь наслаждения по спине. — Каролина, посмотрите на меня. Есть кое-что, о чем у меня нет права просить… но…

— Да? — прошептала она.

— Я обдумал ситуацию, — осторожно сказал он. — Каролина, даже если мой отец не оставит мне ни шиллинга, я смогу обеспечить девушке приличную жизнь. У меня немного вложений и поместье. Это будет не самая роскошная жизнь, но…

— Да? — Сумела сказать Каролина, сердце в груди ее бешено колотилось. — Продолжайте.

— Понимаете…

— Каролина! — раздался пронзительный голос матери — она стояла у французских дверей, ведущих из гостиной в сад. — Каролина, я настоятельно требую, чтобы ты вернулась в дом и вела себя, как приличествует хозяйке, вместо того, чтобы заставлять бедного лорда Дрейка стоять на улице и смотреть, как ты копаешь ямы в грязи. Подозреваю, что ты и не подумала предложить ему перекусить, и… Да ведь ветер просто ужасный, из-за тебя он простудится и умрет. Сейчас же идите сюда, оба!

— Да, Мама, — недовольно сказала Каролина, умирая от разочарования. Она взглянула на Эндрю, который утратил свою серьезную сосредоточенность и посмотрел на нее с внезапной улыбкой. — Прежде чем идти внутрь, — предложила она, — вы можете закончить то, что собирались сказать…

— Позже, — ответил он, наклонившись, чтобы поднять упавшие ножницы.

Руки ее сжались в кулаки, и она чуть не топнула ногой в раздражении. Ей хотелось задушить мать за то, что та вмешалась в, несомненно, самый интересный момент в ее жизни. Что если Эндрю собирался сделать ей предложение? При мысли об этом сердце ее сделало кульбит. Решилась бы она пойти на такой риск… смогла бы поверить, что он останется таким как сейчас, а не превратится обратно в распутника, которым был всегда?

Да, подумала она, и ее накрыло волной головокружительного восторга. Да, я бы рискнула.

Потому что она влюбилась в него, пусть он и несовершенен. Она любила каждую красивую, испорченную его частичку, внутри и снаружи. Она хотела помочь ему в его попытке стать лучше. И если в нем сохранится что-то от повесы… Губы ее растянулись в невольной улыбке. Что ж, она насладится и этой его частью.

Двумя неделями позже, в начале декабря, Каролина получила известие, что граф Рочестер находится при смерти. В коротком сообщении от Эндрю была также неожиданная просьба. Граф желал увидеть ее по причине, которую не захотел объяснять никому, даже Эндрю.

Он подписался «Эндрю», с неприличной и все же трогательной фамильярностью, выдающей его растерянность. Или, возможно, выдающей его чувства к ней.

— Мисс Харгрэйвз? — пробормотал одетый в ливрею лакей, очевидно, проинформированный о том, что она может поехать с ними. — Отвезти вас в поместье Рочестеров?

— Да, — тут же отозвалась Каролина. — Мне понадобится насколько минут, чтобы собраться. Со мной поедет горничная.

— Да, мисс.

Каролина погрузилась в мысли об Эндрю, а экипаж тем временем катился к Рочестер Холлу в Бакингемшире, где граф предпочел провести свои последние дни. Хотя Каролина никогда не видела этого места, Эндрю описывал его. Рочестеры владели пятнадцатью сотнями акров земли, включая местную деревушку, леса, окружающие ее, и несколько самых плодородных фермерских угодий в Англии. Они были пожалованы семье Генри II-ым в двенадцатом веке, сказал Эндрю, а затем язвительно заметил, что благородное и древнее наследие семьи скоро перейдет к настоящему негодяю. Каролина понимала, что Эндрю совсем не чувствовал себя достойным титула и обязанностей, которые унаследует. Она испытывала мучительное желание его успокоить, как-то найти способ убедить его в том, что он гораздо лучший человек, чем он сам считал себя.

В душевном смятении Каролина сосредоточенно уставилась на пейзаж за окном, земли, заросшие лесами и засаженные виноградниками, деревни с множеством домиков из камня, собранного в Чилтернских холмах. Наконец, они подъехали к огромному зданию Рочестер Холла, построенному в средневековом стиле из медового камня и серого песчаника. Центральные ворота позволяли экипажам попасть во внутренний двор.

Лакей проводил Каролину в главный зал, большой, продуваемый насквозь и украшенный неяркими гобеленами. Рочестер Холл когда-то был крепостью, его крыша была усеяна амбразурами и бойницами, окна были узкими и длинными, чтобы лучники могли защищать здание. Теперь это было просто холодное, огромное жилище, которому, казалось, чрезвычайно требовалась женская рука, чтобы смягчить это место и сделать его более уютным.

— Мисс Харгрэйвз. — Глубокий голос Эндрю эхом прокатился по гладким стенам из песчаника, пока он шел к ней.

Она почувствовала радостный трепет, когда он подошел и взял ее за руки. Жар его пальцев проник сквозь ее перчатки, и Эндрю крепко сжал ее ладони.

— Каро, — тихо сказал он и кивком приказал лакею оставить их.

Она пристально посмотрела на него. Эмоции его держались под строгим контролем… было невозможно прочесть его мысли под ничего не выражающей маской. Но она как-то почувствовала боль, которую он пытался спрятать.

— Как прошла поездка? — спросил он, все еще не отпуская ее рук. — Надеюсь, вам было не слишком плохо.

Каролина слабо улыбнулась, поняв, что он вспомнил о том, что во время долгих поездок ее тошнит.

— Нет, со мной все было в абсолютном порядке. Я смотрела в окно всю дорогу.

— Спасибо за то, что приехали, — пробормотал он. — Я бы не стал винить вас, если бы вы отказались. Одному Богу известно, зачем Рочестер послал за вами — это просто какая-то его прихоть, которую он не желает объяснять…

— Я рада, что я здесь, — мягко перебила она. — Не ради него, ради вас. Находиться здесь в качестве вашего друга, вашего… — Голос ее затих, она, замявшись, подыскивала подходящее слово.

Ее растерянность вызвала у Эндрю мимолетную улыбку, и его синие глаза неожиданно стали ласковыми.

— Дорогого маленького друга, — прошептал он, поднося к губам ее затянутую в перчатку руку.

Внутри нее вскипало какое-то странное чувство, необыкновенный глубокий восторг, который, словно наполнял ее грудь сладким теплом. Счастье от того, что она нужна ему, что он желает ее, было почти невозможно вынести.

Каролина взглянула на массивную дубовую лестницу, ведущую на второй этаж, ее резные перила отбрасывали длинные, неровные тени на стены главного зала. Какое неуютное, похожее на пещеру место — совсем не подходящее для маленького мальчика, подумала она. Эндрю рассказывал ей, что его мать умерла через несколько недель после его рождения. Он провел детство здесь под опекой отца, чье сердце было таким же теплым и мягким, как кусок льда.

— Поднимемся к нему? — спросила она, имея в виду графа.

— Через минуту, — ответил Эндрю. — Сейчас с ним Логан и его жена. Доктор говорит, что это всего лишь вопрос нескольких часов, когда он… — Он замолчал, как будто у него перехватило горло, и бросил на нее взгляд, полный недоуменной ярости, большая часть которой был направлена на него самого. — О Боже, все это время я желал ему смерти. Но сейчас я чувствую…

— Раскаяние? — мягко предложила Каролина, снимая перчатку и прижимая пальцы к его твердой, гладковыбритой щеке. Под ее нежной ладонью заходили желваки. — И, возможно, сожаление, — сказала она, — за все, что могло бы быть, и за все разочарование, которое вы принесли друг другу.

Эндрю не смог заставить себя ответить, только коротко кивнул.

— И, может быть, немного боитесь? — спросила она, осмелившись нежно погладить его по щеке. — Потому что вы вскоре станете лордом Рочестером… тем, кого ненавидели и боялись всю свою жизнь.

Эндрю глубоко и тяжело задышал, взгляд его встретился с ее взглядом, словно от этого зависела его жизнь.

— Если бы только я мог это предотвратить, — сказал он осипшим голосом.

— Вы лучше, чем ваш отец, — прошептала она. — Вы позаботитесь о людях, которые надеются на вас. Вам нечего бояться. Я знаю, что вы не вернетесь к прежним привычкам. Вы хороший человек, даже если сами так и не считаете.

Он стоял абсолютно неподвижно, и смотрел на нее взглядом, прожигавшим насквозь. Хотя он не двинулся, чтобы обнять ее, она чувствовала, что принадлежит ему, плененная его внимательным взглядом и сильной волей, без всякой надежды на освобождение.

— Каро, — наконец сказал он сдержанным голосом, — я не смогу жить без тебя.

Она слабо улыбнулась.

— Вам и не придется.

Их прервало появление горничной, которую послали с верхнего этажа.

— Милорд, — пробормотала высокая, довольно нескладная девица, неуклюже присев, — Мистер Скотт послал меня спросить, здесь ли мисс Харгрэйвз и изволит ли она подняться к графу…

— Я приведу ее к Рочестеру, — хмуро ответил Эндрю.

— Да, милорд. — Горничная заспешила вверх по лестнице впереди них, и Эндрю положил маленькую ладонь Каролины себе на локоть и с беспокойством посмотрел на нее.

— Ты не обязана видеться с ним, если не желаешь.

— Ну конечно, я хочу увидеть графа, — ответила Каролина. — Мне очень интересно узнать, что он скажет.

У графа Рочестера находились двое докторов, заодно с мистером Скоттом и его женой Мадлен. Атмосфера в спальне была угнетающе унылой и душной, все окна закрыты, а тяжелые бархатные шторы задернуты. Печальный конец для несчастливого человека, отметила про себя Каролина. По ее мнению, графу чрезвычайно повезло, что с ним оба его сына, учитывая то, как ужасно он все время с ними обращался.

Граф полусидел, опираясь на груду подушек подложенных ему под спину. Он повернул голову к Каролине, как только она вошла в комнату, и взгляд слезящихся глаз не отпускал ее.

— Девчушка Харгрэйвз, — тихо сказал он. Казалось, ему требуется очень много усилий, чтобы говорить. Продолжая пристально смотреть на Каролину, он обратился к остальным в комнате. — Уходите, все вы. Я хочу… поговорить с мисс Харгрэйвз… наедине.

Все подчинились, за исключением Эндрю, который продолжал смотреть в лицо Каролине. Она ободряюще ему улыбнулась и жестом попросила выйти из комнаты.

— Я подожду тебя за дверью, — тихо проговорил он. — Позови меня, если понадоблюсь.

Когда дверь закрылась, Каролина подошла к стулу у кровати и села, сложив руки на коленях. Лицо ее оказалось почти на одном уровне с лицом графа, и она и не думала скрывать любопытство, рассматривая его. Наверное, когда-то он был красив, подумала она, хотя в нем чувствовалась надменность, присущая людям, которые принимают себя чересчур серьезно.

— Милорд, — сказала она. — Я пришла, как вы и просили. Могу я поинтересоваться, зачем вы хотели меня видеть?

Несколько минут Рочестер не обращал внимания на ее вопрос, оценивающий взгляд его прищуренных глаз скользил по ней.

— Привлекательна, но… едва ли настоящая красавица, — отметил он. — Что… он в вас находит, интересно?

— Может быть, вам стоит спросить об этом лорда Дрейка, — спокойно предложила Каролина.

— Он не желает обсуждать вас, — ответил он, задумчиво нахмурившись. — Я послал за вами потому что… мне нужен ответ на один вопрос. Когда мой сын сделает вам предложение… вы его примете?

Пораженная, Каролина не мигая уставилась на него.

— Он не предлагал мне брак, милорд, и не намекал на то, что обдумывает подобное предложение…

— Он его сделает, — заверил ее Рочестер, лицо его исказилось от приступа боли. Он неловко потянулся к маленькому стакану на прикроватном столике. Каролина машинально встала, чтобы помочь ему, и уловила резкий запах спирта и лекарств, поднося край стакана к его пересохшим губам. Снова откинувшись на подушки, граф стал задумчиво изучать ее. — Похоже, вам удалось совершить… чудо, мисс Харгрэйвз. Каким-то образом вы… умерили вопиющий эгоизм моего сына. Понимаете… я знаю его… довольно-таки хорошо. Подозреваю, что ваши отношения начались, как намерение меня одурачить, и все же… по-видимому, он изменился. Кажется, он любит вас, хотя… никогда бы не поверил, что он на такое способен.

— Возможно, вы знаете лорда Дрейка не так хорошо, как считаете, — сказала Каролина, не в силах сдержать резкого тона. — Ему просто нужен кто-то, кто верит в него, кто вселяет в него мужество. Он хороший человек, заботливый…

— Прошу, — пробормотал он, поднимая ладонь с сучковатыми пальцами, как бы защищаясь. — Не тратьте… то недолгое время, что мне осталось… на восторги по поводу моего… никчемного наследника.

— Тогда я отвечу на ваш вопрос, — тихо ответила Каролина. — Да, милорд, если ваш сын сделает мне предложение, я с радостью приму его. И то, оставите ли вы ему ваше богатство, мне совершенно безразлично… как и ему. Некоторые вещи гораздо дороже денег, хотя я уверена, что вы посмеетесь надо мной за такие слова.

Рочестер удивил ее, слабо улыбнувшись и поудобнее устроившись на подушках. — Я не стану смеяться над вами, — прошептал он, он казался усталым, но удивительно спокойным. — Думаю… вы могли бы стать его спасением. Теперь идите, мисс Харгрэйвз… Скажите Эндрю войти.

— Да, милорд.

Она быстро вышла из комнаты, в чувствах ее царил хаос, она озябла, беспокоилась и ей хотелось почувствовать утешение объятий Эндрю.