"Я так хочу" - читать интересную книгу автора (Клейпас Лиза)

Глава 4

Прошло две недели с тех пор, как граф Рочестер умер, оставив Эндрю все свое состояние, так же как титул и фамильную собственность. Две бесконечные недели, за которые Каролина не получила от Эндрю ни единой весточки. Поначалу она была терпеливой, понимая, что Эндрю, должно быть, очень занят приготовлениями к похоронам и деловыми проблемами. Она знала, что он приедет к ней, как только сможет. Но день шел за днем, а он не присылал ей ни строчки. Каролина поняла, что случилось что-то очень плохое. Умирая от тревоги, она решила написать ему или даже приехать с неожиданным визитом в Рочестер Холл, но быть такой настойчивой для любой незамужней женщины моложе тридцати просто немыслимо. Наконец, она решила послать своего брата Кейда, чтобы тот нашел Эндрю, попросив его узнать, все ли у того в порядке, не нужно ли ему чего… думает ли он о ней.

Пока Кейд занимался поручением отыскать нового лорда Рочестера, Каролина сидела в одиночестве в прохладе зимнего сада, с отчаянным выражением лица уставившись на окружавшие ее растения и голые ветки ее любимых японских кленов. До рождества остается всего две недели, подумала она с тоской. Каролина украсила дом веточками омелы и остролиста, и повесила на дверях венок из фруктов и ленточек. Но она чувствовала, что вместо радостного праздника ее ожидает самое жестокое разочарование за всю ее жизнь, и эта безрадостная перспектива была слишком ужасна, чтобы думать о ней.

И в самом деле случилось что-то ужасное, или Эндрю уже пришел бы к ней. И все же она не могла представить, что может не пускать его. Она знала, что нужна ему, так же как он нужен ей, и ничто не могло помешать им быть вместе, если бы он того пожелал. Почему же тогда он не пришел?

Как раз когда Каролина решила, что сойдет с ума от мучивших ее вопросов, на которые нет ответов, Кейд вернулся домой. Выражение его лица не уменьшило ее беспокойства.

— У тебя руки ледяные, — сказал он, растирая ее онемевшие от холода пальцы и ведя ее в гостиную, где был жарко растоплен камин. — Ты сидела на улице слишком долго — подожди, я пошлю за чаем.

— Я не хочу чая. — Каролина не двигаясь сидела на диване, и большая фигура ее брата опустилась рядом с ней. — Кейд, ты нашел его? Как он? О, скажи мне хоть что-нибудь, или я сойду с ума!

— Да, я нашел его. — Кейд нахмурился и снова взял ее за руки, согревая замерзшие пальцы. Он медленно вздохнул. — Дрейк… то есть, Рочестер… напился, довольно сильно. Боюсь, он снова принялся за старое.

Она уставилась на него, не веря своим ушам.

— Но это невозможно.

— Это еще не все, — мрачно сказал Кейд. — К всеобщему удивлению, Рочестер внезапно обручился — не с кем иным, как с нашей дорогой кузиной Джулианой. Теперь, когда он получил семейное состояние, похоже, Джулиана увидела его в новом свете. О браке объявят завтра в церкви. Они поженятся в начале нового года.

— Кейд, не шути так, — сказала Каролина громким шепотом. — Это неправда… неправда… — Она остановилась, поняв, что не может вдохнуть, и сверкающие искорки неистово заплясали у нее перед глазами. Словно с большого расстояния она услышала восклицание брата и почувствовала настойчивую хватку его рук.

— Боже мой, — его голос перекрывал какой-то странный гул, звучавший у нее в ушах… — вот, опусти голову… Каро, что, черт возьми, не так?

Она с трудом вздохнула и попыталась взять себя в руки, пока сердце неровно, болезненно колотилось.

— Он не м-может жениться на ней, — сказала она, зубы ее выбивали дробь.

— Каролина. — Ее брат казался неожиданно спокойным и сильным, крепко прижимая ее к себе. — Господи Боже… я понятия не имел, что ты к нему испытываешь. Это ведь должно было быть просто фарсом. Не говори мне, что у тебя хватило ума влюбиться в Рочестера, он, наверное, самый худший выбор, который только могла сделать женщина вроде тебя…

— Да, я люблю его, — выдохнула она. Слезы стекали по ее щекам обжигающими ручейками. — И он меня любит, Кейд, так и есть… О, это совершенно бессмысленно!

— Он позволил тебе думать, что женится на тебе? — тихо спросил ее брат. — Он когда-нибудь говорил, что любит тебя?

— Не такими словами, — всхлипнула она. — Но то, каким он был со мной… он заставил меня поверить… — Она обхватила голову руками и отчаянно зарыдала. — Зачем ему жениться на Джулиане? На ком угодно, только не на ней! Она зло… есть кое-что, чего ты о ней не знаешь… кое-что, о чем отец рассказал мне перед смертью. Она погубит Эндрю!

— Она уже положила этому хорошее начало, по всей видимости, — мрачно сообщил Кейд. Он нашел в кармане платок и вытер ее промокшее от слез лицо. — Рочестер выглядит хуже, чем когда-либо на моей памяти. Он ничего не захотел объяснять, кроме того, что Джулиана будет подходящей супругой для него, и всем лучше не мешать ему. И Каро… — Его голос стал очень мягким. — Возможно, он прав. Ты и Эндрю… не слишком подходящая пара.

— Оставь меня в покое, — прошептала Каролина. Она мягко высвободилась из его объятий и вышла из гостиной. Шаркая как старуха, она направилась в уединение своей спальни, игнорируя обеспокоенные вопросы Кейда. Ей нужно побыть одной, забраться в кровать и спрятаться, словно раненому зверьку. Может быть, там она найдет способ излечить раны в душе.

Два дня Каролина не выходила из своей комнаты, слишком подавленная, чтобы плакать или разговаривать. Она не могла есть или спать, а ее утомленный разум упорно пытался изучить каждое воспоминание об Эндрю. Он ничего не обещал, не признавался в любви, ничем не выдавал своих чувств. Она не могла обвинить его в предательстве. И все же ее боль превращалась в гнев уязвленной гордости. Она хотела встретиться с ним, заставить его признаться в своих чувствах или, по крайней мере, сказать ей, что было ложью, а что — правдой. Она, конечно же, имела право на объяснение. Но Эндрю бросил ее, не сказав ни слова, оставив безнадежно задаваться вопросом, что между ними пошло не так. Это все его план, подумала она с растущим отчаянием. Он всего лишь хотел ее общества, пока его отец не умрет и не оставит ему богатство Рочестеров. Теперь, когда Эндрю получил то, что хотел, она больше ничего для него не значила. Но неужели она была совсем ему безразлична? Она знала, что не придумала нежность в его голосе, когда он сказал: «Я не смогу жить без тебя»…

Зачем он сказал это, если на самом деле это не так?

К усталому удивлению Каролины, ее мать, Фанни, встретила новость о скорой свадьбе Эндрю, закатив настоящую истерику. Она тут же слегла в постель, громко требуя, чтобы слуги выполняли все ее желания, пока она выздоровеет. Все в доме стали плясать вокруг Фанни и ее слабых нервов, милосердно оставив Каролину в покое.

Единственным, с кем Каролина говорила, был Кейд, который, как ни странно стал для нее источником поддержки.

— Что я могу сделать? — мягко спросил он, подойдя к Каролине, пока она сидела у окна и равнодушно рассматривала сад. — Должно же быть хоть что-то, отчего тебе станет лучше.

Она с печальной улыбкой повернулась к брату.

— Надеюсь, что мне станет лучше со временем, хотя в данный момент сомневаюсь, что когда-нибудь смогу снова почувствовать себя счастливой.

— Этот ублюдок Рочестер, — проворчал Кейд, присев перед ней на корточки. — Хочешь, я пойду и отделаю его для тебя?

У нее вырвался слабый смешок.

— Нет, Кейд. От этого мне не станет легче ни на йоту. И думаю, что впереди Эндрю ждет достаточно страданий, если он и в самом деле планирует пойти до конца и жениться на Джулиане.

— Верно. — Кейд задумчиво оглядел ее. — Я должен кое-что тебе рассказать, Каро, хотя тебе это, скорее всего, не понравится. Рочестер вчера прислал мне сообщение, написав, что оплатил все мои долги. Думаю, нужно вернуть ему деньги, но что-то не хочется.

— Поступай, как знаешь. — Она апатично наклонилась вперед, пока не уткнулась лбом в холодное, твердое оконное стекло.

— Что ж, теперь, когда у меня нет долгов, а отвечаешь за мою удачу хоть и не напрямую, но все-таки ты… Я хочу сделать что-нибудь для тебя. Уже почти рождество, в конце концов. Давай я куплю тебе красивое ожерелье или новое платье… только скажи мне, чего ты хочешь.

— Кейд, — без интереса сказала она, не открывая глаз, — единственное, чего бы мне хотелось, это получить Рочестера, связанного как рождественский гусь, полностью в мое распоряжение. А поскольку ты не можешь этого сделать, мне ничего от тебя не надо.

Ее слова были встречены затянувшимся молчанием, а затем она почувствовала легкий хлопок по плечу.

— Хорошо, сестренка.

На следующий день Каролина честно старалась выбраться из облака уныния, охватившего ее. Она долго лежала в горячей ванне, помыла голову и оделась в удобное платье, оно было ужасно старомодным, но всегда оставалось ее любимым. Складки потертого светло-зеленого бархата мягко обволакивали ее тело, когда она сидела у огня и сушила волосы. На улице было холодно и ветрено, и она передернулась, глянув из окна спальни на серое небо.

В тот момент, когда она задумалась, а не послать ли за подносом с чаем и тостами, в закрытую дверь громко забарабанили.

— Каро, — послышался голос брата. Каро, можно мне войти? Я должен поговорить с тобой.

Его кулак снова настойчиво постучал по деревянной поверхности, словно он пришел по какому-то важному вопросу.

Слабая насмешливая улыбка появилась на ее лице.

— Да, входи, — сказала она, — пока не вышибил дверь.

Кейд ворвался в комнату, на лице его застыло крайне странное выражение… напряженное и одновременно ликующее, атмосфера коварства окутывала его. Темно-каштановые волосы были взъерошены, черный шелковый платок болтался на шее.

— Кейд, — с тревогой спросила Каролина, — что, во имя всего святого, случилось? Ты что, с кем-то подрался? В чем дело?

На его лице появились одновременно триумф и упрямство, от чего он казался еще моложе своих двадцати четырех лет. Когда он заговорил, голос его был несколько запыхавшимся.

— Я был довольно занят сегодня.

— Чем занят? — спросила она настороженно.

— Я достал тебе подарок на рождество. На это потребовалось немало сил, должен сказать. Пришлось позвать на помощь парочку приятелей, и.… Пожалуй, нам не стоит тратить время на разговоры. Доставай свой дорожный плащ.

Каролина уставилась на него в полном недоумении.

— Кейд, мой подарок на улице? Я что, должна ехать за ним, да еще в такой промозглый день? Я предпочла бы подождать. Уж тебе-то известно, через что мне пришлось пройти в последнее время, и…

— Этот подарок не отнимет у тебя много времени, — ответил он невозмутимо. Засунув руку в карман, он достал очень маленький ключ с завязанной на нем легкомысленной красной ленточкой. — Вот, возьми. — Он сунул ключ в ее ладонь. — И никогда не говори, что я ничего для тебя не делаю.

Она изумленно посмотрела на ключ в своей руке.

— Я никогда не видела таких ключей. От чего он?

Брат ответил сводящей с ума улыбкой:

— Надевай плащ и узнаешь.

Каролина закатила глаза.

— Я не в настроении для твоих выходок, — сказала она бесцеремонно. — И я не хочу выходить из дома. Но сделаю тебе одолжение. Только учти: если подарок — это что-то меньше, чем очень дорогое украшение, я страшно на тебя рассержусь. А сейчас, можно мне хотя бы несколько минут, чтобы заколоть волосы?

— Хорошо, — нетерпеливо сказал он. — Но поторопись.

Каролина не могла скрыть удивления, видя едва сдерживаемое возбуждение Кейдав. Он практически приплясывал вокруг нее, как какой-нибудь напроказивший эльф, когда минуту спустя она сходила вслед за ним по ступенькам. По всей видимости, он считал, что его загадочный подарок сможет отвлечь ее от грустных мыслей… и, хотя его хитрость была очевидна, она была благодарна ему за заботу, которая крылась за ней.

Широко распахнув дверь, Кейд подал знак семейному экипажу, запряженному двумя гнедыми, которые нетерпеливо переступали и фыркали на сильном ветру. Их лакей и кучер тоже ждали, на них были теплые пальто и большие шляпы, чтобы защитить их от холода.

— О, Кейд, — простонала Каролина, повернувшись обратно к дому, — я никуда не поеду в этой карете. Я устала, проголодалась, и хочу спокойно посидеть вечером дома.

Кейд удивил ее, взяв ее личико в ладони, и посмотрев на нее своими темными, умоляющими глазами.

— Пожалуйста, Каро, — прошептал он. — Всего один раз не спорь и не создавай проблем. Просто сделай то, о чем я прошу. Забирайся в карету и не забудь взять чертов ключ.

Встретив его спокойный взгляд, она растерялась, покачав головой в кольце его рук. Смутное, странное подозрение закралось ей в душу.

— Кейд, — прошептала она, — что ты наделал?

Он не ответил, только подвел ее к экипажу и помог забраться внутрь, а лакей вручил ей одеяло, чтобы не мерзли колени, и подвинул фарфоровую грелку прямо ей под ноги.

— И куда карета меня повезет? — спросила Каролина, и Кейд небрежно пожал плечами.

— У одного моего друга, Сэмбрука, есть фамильный домик в предместье Лондона, который он использует, чтобы встречаться со своей… Ну, это не имеет значения. Сегодня, это местечко свободно и полностью в твоем распоряжении.

— Почему ты не мог привезти мой подарок сюда? — Она пронзила его полным сомнения взглядом.

По какой-то причине, этот вопрос заставил его коротко рассмеяться.

— Потому что ты должна рассмотреть его тайно.

Просунувшись в карету, он поцеловал ее в холодную щеку.

— Удачи, — пробормотал он и отошел.

Она тупо уставилась в окно экипажа, когда дверца с резким щелчком захлопнулась. Паника завладела ее мыслями, превратив их в абсолютную кашу. Удачи? Что, ради всего святого, он хотел этим сказать? Это, случаем, не имеет отношения к Эндрю? О, она готова убить своего братца, если это так!

Карета поехала мимо Гайд-парка к западу Лондона, где все еще оставались огромные участки невозделанной земли. Когда экипаж остановился, Каролина с трудом попробовала подавить волнение. Она не переставая думала, что же мог выдумать ее брат, и почему она ей не хватило ума не лезть в его затею. Лакей открыл дверцу и поставил на землю подножку. Однако Каролина не двинулась с места. Она сидела в экипаже и разглядывала скромный белый оштукатуренный дом с крутой шиферной крышей и посыпанным гравием внутренним двориком.

— Питер, — обратилась она к лакею, старому и верному потомственному слуге, — вам хоть что-то известно о том, что происходит? Вы должны рассказать мне, если да.

Он покачал головой.

— Нет, мисс, я ничего не знаю. Вы хотели бы вернуться домой?

Каролина обдумала эту идею и почти тут же ее отвергла. Она зашла слишком далеко, чтобы сейчас повернуть назад.

— Нет, я пойду, — неохотно сказала она. — Вы подождете меня?

— Если хотите, мисс. Но лорд Харгрэйвз приказал оставить вас здесь и вернуться ровно через два часа.

— У меня есть пара ласковых слов для моего брата. — Расправив плечи, она закуталась в плащ и спрыгнула с подножки кареты. В уме она уже начала составлять список способов, которыми проучит Кейда. — Очень хорошо, Питер. Вы с кучером поезжайте, как и велел Кейд. Нехорошо срывать чьи-то планы, когда он, похоже, считает, что все продумал.

Питер открыл перед ней дверь и помог снять плащ, прежде чем вернуться на улицу к карете. Экипаж мягко покатился прочь, под тяжелыми колесами хрустел покрытый льдом гравий внутреннего двора.

Каролина осторожно сжала ключ в руке и двинулась вглубь коттеджа. Место было обставлено скромно: дубовые панели, несколько фамильных портретов, набор стульев с деревянными спинками, библиотечный уголок, забитый старыми, книгами в кожаных переплетах. Воздух был холодным, но в гостиной бодро потрескивал огонь. Интересно, его развели для того, чтобы было удобнее ей или кому-то еще?

— Эй? — нерешительно позвала она. — Есть здесь кто-нибудь, прошу, ответьте. Эй?

Она услышала приглушенный крик из дальнего конца дома. Звук заставил ее вздрогнуть, спина и плечи покрылись мурашками. Дыхание резкими толчками вырывалось из груди, и она сжала ключ, так что его края глубоко врезались в ее потную ладонь. Она вынудила себя двигаться. Шаг, еще один, пока не побежала через весь дом в поисках того, кто кричал.

— Эй, где вы? — повторяла она, продвигаясь к задней части дома. — Где…

Мерцающий свет камина вытекал из одной из комнат в конце коридора. Подхватив бархатные юбки, Каролина бросилась к комнате. Она взволнованно переступила порог и остановилась так неожиданно, что ее наспех заколотые волосы упали на лоб. Она нетерпеливо откинула их назад и в изумлении уставилась на представшее ее глазам зрелище. Это была спальня, такая крохотная, что здесь помещалось всего три предмета мебели: умывальник, ночной столик, и большая резная кровать розового дерева. Правда, другой участник этого романтического свидания явился не совсем по своей воле.

«…единственное, чего бы мне хотелось, это получить Рочестера, связанного, как рождественский гусь», полностью в мое распоряжение, не подумав, сказала она своему безмозглому братцу. И Кейду, этому болвану полоумному, как-то удалось выполнить ее желание.

Эндрю, седьмой граф Рочестер, в полный рост растянулся на кровати, его руки были скованы над головой чем-то похожим на пару металлических наручников, соединенных цепью с замком. Цепь была продета сквозь резные отверстия в крепком изголовье, удерживая Эндрю в плену без надежды на освобождение.

Его темная голова приподнялась с подушки, глаза светились дьявольским синим огнем на раскрасневшемся лице. Он дергал наручники с такой силой, что на его скованных запястьях, наверняка появились синяки.

— Сними их с меня к чертовой матери, — прорычал он, голос его звучал так рассерженно, что она вздрогнула. Он походил на прекрасное дикое животное, мощные мускулы выступали под рукавами рубашки, напряженное тело выгибалось над кроватью.

— Мне очень жаль, — ахнула она, инстинктивно бросившись ему на помощь. — О Господи… это Кейд… не знаю, что взбрело ему в голову…

— Я убью его, — выдавил Эндрю, продолжая в ярости дергать свои скованные запястья.

— Подожди, ты поранишься. У меня есть ключ. Просто не двигайся и дай мне…

— Ты попросила его сделать это? — спросил он, зарычав, когда она взобралась на постель рядом с ним.

— Нет, — тут же ответила она и почувствовала, как щеки ее заливает краска. — Не совсем. Я только сказала, что мне хотелось бы… — Она прервалась и прикусила губу. — Он рассказал мне о твоей помолвке, понимаешь, и я… — Продолжая краснеть, она медленно наклонилась над ним, чтобы дотянуться до замка его наручников. Нежные формы ее груди слегка задели его, и Эндрю дернулся всем телом, словно от ожога. К досаде Каролины, ключ выскользнул из ее пальцев и завалился между матрасом и изголовьем кровати. — Лежи смирно, — сказала она, не сводя глаз с его лица, и еще сильнее прижавшись к нему, попыталась нащупать ключ. Было нелегко не смотреть ему в глаза, когда их лица так близко. Его сильное тело оставалось напряженным и неподвижным под ней. Она услышала, как изменилось его дыхание, став глубже и быстрее, пока она пыталась достать ключ.

Кончики ее пальцев обхватили ключ и с трудом вытащили его из-под матраса.

— Достала, — побормотала она, отважившись взглянуть на него.

Глаза Эндрю были закрыты, нос и рот почти касались изгиба ее груди. Казалось, он впитывает ее запах, упиваясь им, как приговоренный предложенным ему последним ужином.

— Эндрю? — прошептала она, страшно смутившись.

Выражение его лица стало замкнутым и жестким, синие глаза — непроницаемыми.

— Открой эти чертовы штуки! — Он загремел цепью, соединявшей наручники. Этот звук заставил ее вздрогнуть, расстраивая натянутые нервы. Она увидела глубокие следы, оставленные звеньями цепи на прочном розовом дереве, но, несмотря на неослабевающие рывки, дерево продолжало сопротивляться стирающему его металлу.

Ее взгляд упал на ключ в ладони. Вместо того, чтобы открыть наручники, она стиснула его в кулаке. Пугающие, грешные мысли возникли в голове. Правильным было бы освободить Эндрю как можно скорее. Но впервые за всю свою уравновешенную, благопристойную жизнь, она не хотела делать то, что правильно.

— Прежде чем я отпущу тебя, — сказала она тихим голосом, совсем не похожим на ее собственный, — мне бы хотелось, чтобы ты ответил на один вопрос. Почему ты бросил меня ради Джулианы?

Он продолжал сверлить ее ледяным взглядом.

— Черта с два я стану отвечать на какие-то вопросы, пока прикован к кровати.

— А если я освобожу тебя? Тогда ответишь?

— Нет.

Она пыталась отыскать в его глазах хоть что-то от мужчины, которого любила, Эндрю, который был веселым, насмешливым, нежным. Но в глубине скованной льдом синевы была лишь горечь, словно он утратил все чувства к ней, к себе и ко всему, что имело значение. Потребуется что-то действительно шокирующее, чтобы забраться в душу этому неумолимому незнакомцу.

— Почему Джулиана? — настаивала она. — Ты сказал, что роман с ней не стоило вспоминать. Это было ложью? Ты решил, что она может предложить тебе что-то большее, лучшее, чем могу я?

— Она подходит мне больше, чем ты когда-либо будешь подходить.

Ей внезапно стало больно дышать:

— Потому что она более красивая? Более страстная? — заставила она спросить себя.

Эндрю пытался выговорить «да», но у него никак не выходило. Он довольствовался резким кивком.

Этот жест должен был уничтожить ее, потому что полностью подкреплял всю ее неуверенность в себе. Но выражение на лице Эндрю… тик на щеке, странный блеск его глаз… на долю секунды, ей показалось, что его терзает невыносимая боль. И тому могла быть лишь одна причина.

— Ты лжешь, — прошептала она.

— Нет, не лгу.

Каролина неожиданно решила дать волю отчаянным желаниям, возникшим в ее голове. Она была женщиной, которой нечего терять.

— Тогда я докажу, что ты ошибаешься, — неуверенно проговорила она. — Докажу, что могу дать тебе в сто раз больше удовлетворения, чем Джулиана.

— Как?

— Я займусь с тобой любовью, — сказала она, присев рядом с ним. Ее дрожащие пальцы потянулись к вырезу платья, и она начала развязывать туго затянутые шелковые шнурки, удерживавшие лиф ее платья. — Прямо сейчас, в этой постели, когда ты не можешь этому помешать. И я не остановлюсь, пока ты не признаешься, что солгал. Я получу от вас объяснение, милорд, так или иначе.

Конечно, она его удивила. Она знала, что он никак не ожидал такой женской агрессии от респектабельной старой девы.

— Тебе духу не хватит, — тихо произнес он.

Что ж, это решило его судьбу. Она ни в коем случае не могла пойти на попятный, получив такой вызов. Каролина решительно продолжила распутывать шелковые завязки, пока корсаж ее бархатного платья не распахнулся, открыв тонкую муслиновую сорочку. Ощущение нереальности происходящего охватило ее, пока она вытягивала из рукава одну руку, затем вторую. За всю свою зрелую жизнь она никогда не раздевалась перед кем-то. Она покрылась гусиной кожей и потерла обнаженные плечи. Сорочка так мало скрывала, что она с таким же успехом могла бы быть совсем голой.

Она бы не удивилась, если бы Эндрю посмеялся над ней, но, казалось, ее представление его вовсе не рассмешило и не разозлило. Он казался… зачарованным. Его взгляд скользнул по ее телу, задержавшись на розовых тенях ее сосков, затем вернулся к ее лицу.

— Достаточно, — выговорил он. — Не то, чтобы я не наслаждался видом, но это ни к чему не приведет.

— Я не согласна. — Она соскользнула с кровати и столкнула тяжелое платье на пол, где оно осталось лежать мягкой массой. Стоя в сорочке и панталонах, она попыталась унять стучащие зубы. — Я заставлю вас говорить со мной, милорд, неважно, что для этого потребуется. Еще до того, как я закончу, ты будешь болтать как полоумный.

Он затаил дыхание и скептически усмехнулся. Этот звук воодушевил ее, он словно делал его более человечным и менее холодным.

— Во-первых, я не стою твоих усилий. Во-вторых, ты не знаешь, что ты, черт возьми, делаешь, что ставит под сомнение твои планы.

— Я знаю достаточно, — заявила она с показной храбростью. — Сексуальный акт — это просто вопрос механики… и даже с моим опытом, думаю, я смогу разобраться, что к чему.

— Это не просто вопрос механики. — Он с новой силой рванул наручники, его лицо внезапно исказилось от… страха?… смятения? — Черт побери, Каролина. Я восхищаюсь твоей решимостью, но ты должна прекратить это сейчас, понятно? Ты ничего не добьешься кроме боли и разочарования. Ты заслуживаешь большего, чем, чтобы твой первый опыт закончился плохо. Отпусти меня, ты, чертова упрямая ведьма!

Вспышка отчаянного гнева порадовала ее. Значит, она прорвалась сквозь стены, которые он пытался возвести между ними, оставив его беззащитным для дальнейшего штурма.

— Можешь кричать, сколько пожелаешь, — сказала она. — Никто тебя не услышит.

Она взобралась на постель, и все его тело окаменело.

— Ты — дура, если думаешь, что я стану в этом участвовать, — бросил он сквозь стиснутые зубы.

— Думаю, что очень скоро ты станешь «участвовать» с огромным энтузиазмом. — Каролина получала извращенное удовольствие от того, что становится все спокойнее и невозмутимее, тогда как он все сильнее выходит из себя. — В конце концов, у тебя не было женщины… сколько месяцев? По меньшей мере, три. Даже если мне не хватает необходимым навыков, я смогу сделать с тобой все, что пожелаю.

— Как насчет Джулианы? — На его руках вздулись мышцы, он снова дернул наручники. — Я мог иметь ее уже сотню раз, откуда тебе знать.

— Но ты этого не делал, — сказала она. — Она тебя не привлекает — это было очевидно, когда я увидела вас двоих вместе.

Она приступила к тугому узлу его шейного платка, развязывая влажную, пахнущую крахмалом ткань, впитавшую тепло его кожи. Обнажив его загорелую шею, она мягко коснулась треугольной впадинки у ее основания кончиком пальца.

— Так будет лучше, — тихо сказала она. — Теперь ты можешь дышать.

И он, конечно, дышал, с трудом, словно человек, пробежавший десять миль без остановки. Взгляд его был прикован к ней, больше не холодный, а горящий от ярости.

— Прекрати. Предупреждаю тебя, Каролина, прекрати это сейчас же.

— Или что? Что ты можешь сделать, чтобы наказать меня, что было бы хуже того, что ты уже сделал? — Ее пальцы двинулись к пуговицам его жилета и рубашки, и она быстро расстегнула оба ряда. Она широко распахнула края его одежды, обнажив удивительно мускулистую грудь. Вид его тела — вся эта свирепая сила, беспомощно представшая перед ней — впечатлял.

— Я никогда не хотел причинить тебе боль, — сказал он. — Ты с самого начала знала, что наши отношения — всего лишь притворство.

— Да. Но они превратились во что-то еще, и ты и я, мы оба это знаем. — Она нежно потрогала густые завитки, покрывающие его грудь, ее пальцы пощекотали горячую кожу под ними. Он подпрыгнул от прикосновения ее прохладной ладони, дыхание со свистом вырвалось сквозь стиснутые зубы. Как часто она мечтала об этом — изучать его тело, ласкать его. Его живот был обтянут тугими мышцами, так не похоже на гладкую мягкость ее собственного. Она погладила упругую загорелую кожу, такую твердую и шелковистую под ее рукой. — Скажи мне, зачем тебе жениться на Джулиане, когда влюбился ты в меня.

— Я не влюблялся, — наконец смог выдохнуть он. — Можешь ты в-вбить это в свою упрямую башку…

Его слова

— Хорошо, — задохнулся он, оставаясь абсолютно неподвижным. — Хорошо, я признаю… я люблю тебя, чертова извращенная сука — а теперь слезь с меня!

— Женись на мне, — настаивала она. — Обещай, что разорвешь помолвку с моей кузиной.

— Нет.

Каролина подняла руки к волосам, вытаскивая шпильки и позволяя волнистым прядям каскадом упасть на спину до самой талии. Он никогда раньше не видел ее с распущенными волосами, и его закованные пальцы дрогнули, словно ему не терпелось к ней прикоснуться.

— Я люблю тебя, — сказала она, поглаживая широкую грудь, прижав ладонь туда, где оглушительно колотилось его сердце. Его тело — жесткий шелк, твердые мускулы, натянутые сухожилия — завораживало ее. Она хотела целовать и ласкать каждый его дюйм. — Мы принадлежим друг другу. Между нами не должно быть никаких препятствий, Эндрю.

— Любовь ни черта не меняет, — почти прорычал он. — Наивная дурочка…

У него перехватило дыхание, когда она ухватилась за подол сорочки, стянула ее через голову и отбросила в сторону ничтожно тонкое одеяние. Выше талии она была полностью обнажена, маленькие упругие полушария грудей слегка подпрыгнули, розовые кончики съежились от холода. Он не мигая смотрел на ее груди, и в глазах его загорелся волчий голод, прежде чем он отвернулся от нее.

— Ты хотел бы поцеловать их? — прошептала Каролина, едва осмеливаясь поверить в собственное бесстыдство. — Я знаю, что ты представлял себе это, Эндрю, так же как я представляла. — Она склонилась над ним, задевая сосками его грудь, и он вздрогнул от соприкосновения их плоти. Эндрю все еще смотрел в сторону, губы его были поджаты, дышал он резкими рывками. — Поцелуй меня, — упрашивала она. — Поцелуй меня всего разок, Эндрю. Пожалуйста. Ты нужен мне… мне нужно почувствовать тебя… поцелуй меня так, как мечтал все это время.

Глубокий стон вырвался из его груди. Он приподнял голову, пытаясь ртом отыскать ее. Она прижалась губами к его губам, ее язык осторожно скользнул в жаркую сладость его рта. Она страстно прижималась всем своим телом к его, обхватив его голову руками, и целовала снова и снова. Она коснулась его скованных запястий, кончики пальцев задели его ладони. Он исступленно шептал в ее шею, — да… да… отпусти меня, Каролина… ключ…

— Нет. — Она двинулась выше по его груди, скользя лихорадочно горячими губами по пахнущей солью коже его шеи. — Не сейчас.

Его рот отыскал нежное местечко, где шея соединялась с плечом, и она приникла к нему, желая большего, тело ее охватила жажда, которую, казалось, невозможно утолить. Она приподнималась все выше, выше, пока случайно не задела соском край его губ. Он тотчас же поймал нежную вершинку и втянул ее глубже. Его язык обвел чувствительный бутон и стал ласкать быстрыми, порхающими поглаживаниями. Очень долго он продолжал сосать и лизать, пока Каролина умоляюще не застонала. Его рот выпустил розовый сосок, напоследок погладив его языком.

— Дай мне вторую, — произнес он громким шепотом. — Положи ее мне в рот.

Дрожа, она подчинилась, поднеся грудь к его губам. Он стал жадно ласкать ее, и она ахнула, почувствовав, что оказалась в плену его рта, удерживаемая его жаром и настойчивостью. Между ее широко раскинутых бедер нарастало напряжение. Она извивалась, выгибалась, прижималась к нему как можно ближе, но этого было недостаточно. Она хотела быть наполненной им, пронзенной, принадлежать ему. — Эндрю, — сказала она, низким и сиплым голосом. — Я хочу тебя… так хочу тебя, что умру, если не получу тебя. Позволь мне… позволь… — Она отняла грудь от его рта, снова поцеловала и в волнении протянула руку к вздувшейся выпуклости спереди его брюк.

— Нет, — услышала она его хриплый голос, но все равно непослушными руками расстегнула брюки. Эндрю ругался и смотрел в потолок, как будто пытаясь заставить тело не отвечать… но как только ее маленькая прохладная рука скользнула в его брюки, он застонал и внезапно покраснел.

Каролина высвободила его твердую, пульсирующую плоть и сжала разбухшее древко дрожащими пальцами. Ее завораживала его шелковистая кожа, жесткие волосы в паху, тяжелые удивительно прохладные мешочки чуть ниже. Мысль о том, что эта твердая плоть полностью окажется в ее теле, была столь же шокирующей, сколь и возбуждающей. Она неумело погладила его, и была поражена его немедленным откликом, он инстинктивно приподнял бедра, и сдавленный стон удовольствия вырвался из его горла.

— Так правильно? — спросила она, пальцы ее скользнули к большой круглой головке.

— Каролина… — Его измученный взгляд был прикован к ее лицу. — Каролина, послушай. Я не хочу этого. Ничем хорошим для тебя это не кончится. Есть вещи, которых я для тебя не сделал… то, что нужно твоему телу… ради Бога…

— Мне все равно. Я хочу заняться с тобой любовью. — Она стянула панталоны и чулки с подвязками и снова взобралась на него, чувствуя себя неловкой и все же возбужденной. — Скажи мне, что я должна делать, — попросила она и прижала головку его плоти прямо к чувствительному гроту своего тела. Она попробовала опуститься на него и оцепенела от напряженного давления и поджидающей боли. Казалось, невозможно сделать так, чтобы их тела подходили друг к другу. Расстроенная и разочарованная, она попыталась еще раз, но не смогла протолкнуть жесткую плоть сквозь тугое узкое отверстие. Она умоляюще посмотрела на напряженное лицо Эндрю. — Помоги мне. Скажи, что я делаю не так.

Даже в это миг мучительной близости он не смягчился.

— Пора остановиться, Каролина.

Окончательность его отказа было невозможно игнорировать.

Ее затопило чувство абсолютного поражения. Она глубоко прерывисто вздохнула, раз, еще раз, но ничто не могло унять боль, обжигающую легкие.

— Хорошо, — удалось прошептать ей. — Хорошо. Мне очень жаль. — От слез щипало глаза, и она просунула руку под очки, чтобы рассерженно вытереть их. Она снова его потеряла, на этот раз навсегда. Любой мужчина, который может сопротивляться женщине в момент, когда она умоляет его заняться с ней любовью, не может любить ее по-настоящему. Пытаясь нащупать ключ, она продолжала безмолвно плакать.

Почему-то вид ее слез привел его почти в отчаяние, тело его напряглось от усилий, чтобы не рвануть цепи.

— Каролина, — сказал он дрожащим шепотом. — Прошу, открой чертов замок. Пожалуйста… О Боже… не надо. Просто достань ключ. Да. Отпусти меня. Отпусти…

Как только она повернула маленький ключ в замке, мир взорвался движением. Эндрю, двигаясь со скоростью тигра в прыжке, высвободил запястья и набросился на нее. Слишком ошеломленная, чтобы оказать сопротивление, Каролина обнаружила, что ее повалили на спину и прижали к кровати. Его наполовину обнаженное тяжелое тело глубоко вдавило ее в матрас, его напряженная, пульсирующая плоть задела ее подрагивающий живот. Он потерся о нее раз, второй, третий — его яички глубоко зарылись в ее темные завитки — и он застыл, сжимая ее, пока ей не стало нечем дышать. Он застонал, и что-то горячее и липкое просочилось между их телами и потекло по ее животу.

Потрясенная, Каролина не шевелилась и молчала, взгляд ее метался по напряженным чертам его лица. Эндрю прерывисто вздохнул и открыл глаза, которые оказались ярко-синими.

— Не двигайся, — тихо сказал он. — Просто полежи спокойно минуту.

У нее не было другого выбора. Все ее члены ослабли и дрожали… она горела словно в лихорадке. Она с несчастным видом проводила его взглядом, когда он поднялся с постели, затем скосила глаза на живот и кончиком пальца потрогала скользкое липкое пятно, озадаченная, терзаемая любопытством и вместе с тем удрученная. Эндрю вернулся с кусочком влажной ткани и присоединился к ней на постели. Закрыв глаза, Каролина вздрогнула от прикосновения холодной ткани, когда он стал осторожно обтирать ее тело. Она не могла вынести бесстрастного выражения его лица и не могла думать о том, что он может сказать ей. Вне всяких сомнений, он, наверняка, отчитает ее за участие в этой унизительной эскападе, и она определенно это заслужила. Она прикусила губу и попыталась перестать дрожать… все тело раскраснелось, бедра безостановочно приподнимались, всхлипы вырывались из горла

— Оставь меня в покое, — прошептала она, чувствуя себя так, словно сейчас разлетится на куски.

Отложив в сторону ткань, Эндрю аккуратно поддел пальцами дужки ее очков и снял их с ее мокрого лица. Она подняла глаза. Он склонился над ней, так близко, что черты его лишь слегка расплывались. Его взгляд медленно двинулся вниз по ее стройному телу.

— Господи, как же я люблю тебя, — прошептал он, оглушив ее, и его ладонь обхватила ее грудь и мягко сжала. Кончики его пальцев лениво проследовали вниз, пока не скользнули в набухшую расщелину между ее бедер.

Каролина исступленно выгнулась, абсолютно беззащитная перед его прикосновениями, и тихий, умоляющий крик вырвался из ее горла.

— Да. — Его голос ложился темным бархатом, язык задел мочку ее уха. — Теперь я позабочусь о тебе. Только скажи мне, чего ты хочешь, милая. Скажи, и я это сделаю.

— Эндрю… — Она ахнула, когда он раздвинул нежные складки и погладил прямо между ними. — Н-не мучай меня, пожалуйста…

В его голосе слышался смех.

— После того, что ты со мной сделала, думаю, ты заслужила несколько минут мучений… разве нет? — Кончик его пальца обвел маленький ноющий комочек плоти, где скапливались все ощущения. — Ты бы хотела, чтобы я поцеловал тебя туда? — тихо спросил он. — Прикоснулся языком?

Вопрос ошеломил ее — она никогда и не представляла себе такого — и все же ее тело откликнулось дрожью.

— Скажи, — нежно попросил он.

Губы ее пересохли, и ей пришлось облизнуть их, прежде чем она смогла говорить. К ее крайнему стыду, начав, она уже не могла остановиться и бесстыдно умоляла его.

— Да, Эндрю… поцелуй меня туда, прикоснись языком, ты нужен мне, сейчас, пожалуйста…

Голос ее растворился в громких стонах, когда он двинулся вниз, темная голова оказалась между ее раскинутыми ногами, пальцы его пригладили темные завитки и раздвинули розовые створки еще шире. Сначала ее коснулось его теплое дыхание, потом по ней скользнул его язык, мягко играя с трепещущим узелком быстрыми порхающими движениями.

Каролина сильно закусила нежную губу, отчаянно стараясь не кричать, несмотря на растущее наслаждение от прикосновения его рта к своей плоти. Эндрю поднял голову, услышав приглушенные звуки, которые она издавала, и глаза его сверкнули дьявольским блеском.

— Кричи, сколько пожелаешь, — пробормотал он. — Никто тебя не услышит

Его рот вернулся к ней, и она закричала, ее ягодицы настойчиво приподнимались над матрасом в попытке прижаться к нему. Он издал стон, полный удовлетворения, и обхватил ее тугие ягодицы своими большими, теплыми ладонями, пока его рот продолжал упиваться ею. Она почувствовала, как кончик его пальца погладил узкий вход в ее тело, обвел его дразнящим движением… и вошел в нее с тонким мастерством.

— Чувствуешь, какая ты влажная, — прошептал он, уткнувшись в ее скользкую плоть. — Теперь ты готова к тому, чтобы я взял тебя. Я смог бы полностью войти в тебя.

Каролина поняла, почему не смогла вместить его раньше.

— Пожалуйста, — прошептала она, умирая от желания. — Пожалуйста, Эндрю.

Его губы вернулись к ней, зарывшись носом во влажные, чувствительные складки. Ловя ртом воздух, Каролина замерла, когда его палец скользнул глубоко в нее, лаская в такт сладостному ритму движений его губ.

— О Боже, — сказала она, прерывисто дыша, — я не могу… о, я не вынесу этого, пожалуйста, Эндрю, о Боже…

Мир растворился во взрыве обжигающего блаженства. Она всхлипывала и дрожала, плывя в потоке исступленного восторга, пока, наконец, ее не накрыла волна сонной усталости, непохожей ни на что, испытываемое ею раньше. Только тогда его рот и пальцы оставили ее. Эндрю натянул на них покрывала, чуть приподняв Каролину, полулежавшую на нем, так что они оказались завернутыми в кокон теплых простыней. Она лежала рядом с ним, закинув ногу ему на бедро, голова ее покоилась на его твердом плече. Взволнованная, изнеможенная, она расслабилась в его объятиях, наслаждаясь покоем, словно штилем после сильного шторма.

Эндрю пригладил рукой буйные пряди ее волос, расправив их по груди. После бесконечно долгого мгновения сладостно-горького удовлетворения, он тихо заговорил, губы его касались ее виска.

— Это никогда не было фарсом для меня, Каролина. Я влюбился в тебя в тот самый момент, когда мы заключили нашу чертову сделку. Я полюбил твой характер, твою силу, твою красоту… я тут же понял, какая ты особенная. И я знал, что не заслуживаю тебя. Но мне в голову пришла крайне нелепая идея, что как-то я мог бы стать достойным тебя. Я хотел начать все заново с тобой. Мне даже стало наплевать на треклятое богатство моего отца. Но в своей самонадеянности, я не учел того, что нельзя убежать от прошлого. А я совершил тысячу поступков, о которых мне стоит сожалеть… они не перестанут преследовать меня до конца моей жизни. Ты бы не захотела стать частью всей этой мерзости, Каролина. Ни один мужчина, который любит женщину, не стал бы просить ее жить с ним, каждый день гадая, когда какая-нибудь отвратительная часть его прошлого всплывет вновь.

— Я не понимаю. — Приподнявшись, она устроилась на его груди, изучая печально нежное выражение его лица. — Скажи, что сделала Джулиана, чтобы все так изменилось.

Он вздохнул и откинул прядь ее волос. Было ясно, что он не желает ничего ей рассказывать, но больше он не мог умалчивать правду.

— Тебе известно, что у нас с Джулианой некогда был роман. Какое-то время после этого мы оставались почти друзьями. Мы удивительно похожи, я и Джулиана — мы оба эгоистичные, расчетливые и бессердечные…

— Нет, — тут же сказала Каролина, прижав пальцы к его губам. — Ты не такой, Эндрю. По крайней мере, больше нет.

Мрачная улыбка изогнула его губы, и он поцеловал ее пальцы, прежде чем продолжить.

— После того, как наш роман закончился, мы с Джулианой развлекались, играя в придуманную нами игру. Каждый из нас называл имя какого угодно человека — всегда добродетельного и уважаемого — которого второй должен был соблазнить. Чем сложнее задача, тем непреодолимее вызов. Я назвал высокопоставленного судью, отца семерых детей, которого соблазнила Джулиана.

— А кого она выбрала для тебя? — тихо спросила Каролина, испытывая странную смесь отвращения и жалости, слушая его признание.

— Одну из своих «подруг» — жену итальянского посла. Красивую, скромную, известную своим благопристойным и богобоязненным поведением.

— Полагаю, ты преуспел.

Он бесстрастно кивнул.

— Она была хорошей женщиной, ей было что терять. У нее был счастливый брак, любящий муж, трое здоровых детей… Одному Богу известно, как мне удалось склонить ее к измене. Но мне это удалось. А после единственным способом для нее уменьшить свою вину было убедить себя в том, что она влюбилась. Она написала мне несколько любовных писем, компрометирующих, о чем вскоре пожалела. Я хотел сжечь их — мне нужно было так и поступить — но я вернул их ей, посчитав, что тревога не будет мучить ее, если она сама сможет их уничтожить. Тогда ей никогда больше не придется опасаться, что одно из них всплывет и разрушит ее жизнь.

Вместо этого эта дурочка их сохранила и по какой-то непостижимой причине, показала их Джулиане, которая прикинулась ее верной подругой.

— И каким-то образом Джулиана завладела письмами, — тихо сказала Каролина.

— Они были у нее почти пять лет. А когда умер мой отец, и стало известно, что он оставил мне состояние Рочестеров, Джулиана неожиданно приехала ко мне с визитом. Она полностью промотала богатство бывшего мужа. И если она хочет сохранить прежний образ жизни, ей придется выйти замуж за состоятельного человека. И, похоже, мне оказали сомнительную честь стать ее избранником.

— Она шантажирует тебя письмами?

Он кивнул.

— Джулиана сказала, что, если я не соглашусь жениться на ней, она обнародует чертовы письма и разрушит жизнь своей так называемой подруги. И для меня сразу стали ясными две вещи. Я никогда не смогу жениться на тебе, зная, что наш брак построен на крушении чьей-нибудь жизни. А с моим прошлым, это всего лишь вопрос времени, когда еще что-нибудь поднимет свою уродливую голову. Ты бы возненавидела меня, постоянно сталкиваясь с новыми и новыми последствиями совершенных мною грехов. — Его рот горько искривился. — Чертовски неудобно, когда у тебя появляется совесть. Было гораздо проще, пока ее у меня не было.

Каролина молчала, уставившись на его грудь, пока ее пальцы медленно гладили темные завитки. Одно дело, когда тебе говорят, что у мужчины дурное прошлое, а Эндрю никогда не притворялся, что это не так. Но это произвело на нее гораздо более сильное впечатление теперь, когда она узнала кое-какие подробности его прошлого распутства. При мысли о его отношениях с Джулианой и извращенных забавах, когда они играли чужими жизнями, ей стало нехорошо. Никто не стал бы винить ее за отказ Эндрю, за согласие с тем, что он слишком испорчен и порочен. И все же… тот факт, что он научился испытывать сожаление, что хотел защитить жену посла даже ценой собственного счастья… все это означало, что он изменился. Означало, что он мог стать лучшим человеком, чем был.

Кроме того, любовь — это когда тебе интересен весь человек, включая его изъяны… и когда ты веришь, что он чувствует то же самое к тебе. Для нее, это стоило любого риска.

Она улыбнулась в мрачное лицо Эндрю.

— Для меня совсем не сюрприз, что у тебя имеется парочка недостатков. — Она взобралась повыше на его грудь, ее небольшие груди вжались в теплые завитки волос. — Ну, хорошо, больше, чем парочка. Ты безнравственный негодяй, и я конечно готова к тому, что в любой момент в будущем объявятся другие неприятные сюрпризы из твоего прошлого. Но ты мой негодяй, и я хочу встречать все неприятные моменты жизни, и прекрасные тоже, только с тобой.

Его пальцы зарылись в ее волосы, обхватив голову, и он посмотрел на нее с хмурым обожанием. Когда он заговорил, его голос звучал немного хрипло.

— Что если я решу, что ты заслуживаешь кого-то лучшего?

— Теперь уже слишком поздно, — рассудительно сказала она. — Ты должен жениться на мне после того, как совратил сегодня.

Он осторожно притянул ее поближе и поцеловал в щеку.

— Любимая… я не совратил тебя. Во всяком случае, не до конца. Ты все еще девственница.

— Ненадолго. — Она приникла к его телу, чувствуя, как возбужденная плоть поднимается, толкаясь ей в бедро. — Займись со мной любовью. — Она уткнулась носом ему в шею и покрыла поцелуями твердую линию его подбородка. — На этот раз до конца.

Он поднял ее со своей груди с такой легкостью, словно она была любопытным котенком, и посмотрел на нее со страдальческой тоской.

— Вопрос с Джулианой и женой посла все еще не решен.

— Ах, это. — Она уселась на него — волосы заструились по ее груди и спине — и коснулась его маленьких, темных сосков большими пальцами. — Я разберусь с Джулианой, — заверила она его. — Ты получишь эти письма обратно, Эндрю. Это будет мой тебе рождественский подарок.

Взгляд его стал откровенно недоверчивым.

— Как?

— Я не желаю объяснять что-либо прямо сейчас. Чего я хочу, так это…

— Я знаю, чего ты хочешь, — сухо сказал он, перекатившись и прижав ее к кровати. — Но ты этого не получишь, Каролина. Я не возьму твою девственность, пока не смогу сделать тебе предложение. А теперь объясни мне, почему ты так уверена, что сможешь получить эти письма назад.

Она пробежалась ладонями по мускулистым предплечьям.

— Хорошо… я никогда не рассказывала этого никому, даже Кейду, и уж конечно, не моей матери. Но вскоре после того, как старый богатый муж Джулианы скончался — полагаю, ты слышал сплетни о том, что он умер не своей смертью?

— Но никаких доказательств этому все равно не было.

— Таких, о которых было бы известно всем. Но сразу после того, как лорд Брентон отправился в мир иной, его камердинер, мистер Стивенс, пришел к моему отцу среди ночи. Мой отец был уважаемым и очень ответственным человеком, и камердинер встречал его раньше. В ту ночь Стивенс вел себя странно — казался ужасно напуганным и умолял моего отца помочь ему. Он подозревал, что Джулиана отравила старого лорда Брентона — незадолго до этого она была у аптекаря, а позже Стивенс видел, как она подливала что-то в пузырек с лекарствами Брентона за день до того, как тот умер. Но Стивенс боялся высказать свои подозрения Джулиане. Он думал, что она может как-то обвинить его в соучастии в убийстве или наказать его каким-нибудь еще обманным путем. Чтобы защитить себя, он собрал доказательства вины Джулианы, включая пузырек с сомнительным лекарством. Он просил моего отца помочь ему найти новую работу, и отец порекомендовал его своему другу, который жил за границей.

— Почему твой отец рассказал об этом тебе?

— Мы с ним были очень близки — доверяли друг другу почти все свои секреты. — Она коротко и торжествующе улыбнулась ему. — Я точно знаю, где сейчас Стивенс. И мне также известно, где спрятаны улики против Джулианы. Так что если только моя кузина не захочет, чтобы ее обвинили и судили за убийство бывшего мужа, она отдаст мне эти письма.

— Милая… — Он нежно поцеловал ее в лоб. — Ты не станешь говорить об этом с Джулианой. Она опасная женщина.

— Со мной ей не сравниться, — отозвалась Каролина. — Потому что я не позволю ей или кому-то еще стоять между мной и тем, чего я хочу.

— И что же это? — спросил он.

— Ты. — Она скользнула ладонями по его плечам и сжала коленями его бедра. — Ты весь… включая каждое мгновение твоего прошлого, настоящего и будущего.