"Сказания Дарины. Книга вторая." - читать интересную книгу автора (Маслова Галина Николаевна)

Глава 1. Опять хуторок…

Я сидела на широком подоконнике и тупо смотрела на спешащих куда-то людей, несущиеся машины, перемигивающиеся светофоры. Капли дождя катились горькими слезами по оконному стеклу. Ветер порывисто гнал тяжелые тучи, причудливо клубящиеся фантасмагорией над самой землей. Редким молниям подпевали первые весенние громы. То ли природа плакала погодой вместе со мной, то ли я видела все в душных темных красках. Вдоль тротуаров и дорог то включались, освещая переливчатые потоки воды, то выключались и окутывались серо-белесой мглой фонари. Поток машин и людей иногда редел, иногда подолгу оставался насыщенным, как разворошенная муравьиная куча. Не хотелось ни думать, ни чувствовать, просто смотрела немигающим взглядом на чужую суету в полной тишине пустой квартиры.

«Финита ля комедия», как говорят французы.

Только теперь до моего сознания дошло значение слов «сгоревший маг». Только теперь поняла, что по-настоящему это значит. Не осталось ни эмоций, ни желаний, ни чувств. Только пепел, осевший тяжелыми хлопьями там, где раньше была душа. И ледяное безмолвие внутри…

Воспоминания прошлой жизни текли перед мысленным взором медленной рекой, как черно-белый фильм замедленной съемки: застывшие лица с равнодушными глазами магов-воинов, не расчитавших свои силы, задумчивый взгляд сидящего у ночного костра наставника, только что закончившего рассказ о «сгоревшем» друге, в тот вечер, когда отработали практику сложных ритуалов в «полевых» условиях и провели «разбор полетов». Горящие искры разлетарись веселым веером, мы внимали его словам внимательно, но не очень-то верили очередной сказке про страсти-мордасти жизни мага-воина…

«— … не расчитал свои силы, не учел мощи демона, удержать-то удержал его в пентакле на одной силе воли, но сам «сгорел», — звучал из прошлого голос Наставника — А это значит, дорогие мои, что он исчерпал всего себя, все свои душевные и магические силы до последней йоты и, как маг-воин, перестал существовать… осталась только оболочка человека… он больше так и не пришел в себя, остался растением в человеческом теле, а после развоплощения застрял в Нижнем Астрале и постепенно превратился в злобное Существо… Это был мой друг… а теперь он враг и уничтожить его переродившуюся сущность почти невозможно…

— Почему? — спросил кто-то из ребят — Ведь он стал обычной нежитью?!

Наставник остро глянул на него, снова отвернулся к костру:

— У обычной нежити, да будет Вам известно, молодой человек, нет таких знаний, умений и опыта, как у мага-воина, поэтому сгоревший маг становится Темным Существом оочень высокого ранга, победить которое далеко не каждому под силу… — после недолгого молчания продолжил — Не желаю никому из вас встретиться с таким. Их ненависть ко всему живому настолько велика и сильна, что одолеть ее не под силу бывает даже опытному воину. Если когда-нибудь вам доведется встретиться с таким, удирайте не раздумывая, куда глаза глядят и побыстрее. Лучше уходите в другой Мир, на другой уровень, в другое измерение, затихните там на несколько лет и к магической силе не обращайтесь. Иначе все равно найдет и убъет. Из вашей группы вряд ли кто смог бы справиться с чем-то таким. Разве что Дарина Стар, да и то, не сейчас, а в далеком будущем…

Группа покосилась на меня, но я на них не обратила внимания.

— А из-за чего маг-воин может сгореть? Какие были случаи? — тихонько спросила маленькая Ивинка.

Наставник вздохнул и тихо перечислил:

— Когда нарушает Законы, когда нарушает последовательность ритуала, когда берется за то, что ему не по силам, когда «разбазаривает» эти свои силы хаотично и не оправдано, когда подвергается воздействию извне более сильного мага или существа, когда защищает свою или чужую жизнь, израсходовав все свои силы и долго держится только на силе воли, когда его неожиданно предали те, кому верил и кого любил всей душой и сердцем, когда теряет цель и смысл жизни…

Наставник долго молчал. Мы тоже замерли. Наставник перечислил законы, которые мы учили в начале первого года в Академии, но теперь это представлялось довольно реально из уст преподавателя. Теперь мы могли представить себе все эти ужасы, которые могут привести мага-практика к «сгоранию». К тому времени опыт уже имелся.

Сухие дрова потрескивали, выбрасывали в разные стороны угольки, шипел древесный сок на сырой ветке, смешно пузырясь на съежившейся коре. Голос умудренного опытом мага шелестнул в темноте:

— Случаи я вам покажу…. утром… А теперь всем спать!

И показал. Лучше бы не показывал никогда.

Запретный Лес отталкивал заклинанием охраны, пока наставник не произнес громко непонятное нам тогда Слово. И нас словно подхватило под руки неведомой силой и потащила вперед.

Они не были уже людьми, но не стали еще и духами. Истощенные тела, скелетоподобные руки с длинными пальцами, загнувшиеся крючьями когти из рукавов болтающихся балахонов, пустые глаза с невидящими взглядами, скорбные губы, едва различимые движения почти бесплотных тел.

Теперь я стала такой же сгоревшей головешкой, перемолотой крепкими зубами Мироздания, еще одним злобным духом, в которого превращусь очень быстро, потому что уже теперь не было ни сил, ни желания бороться ни за себя, ни за других. Прожитое медленной рекой проплывало в сознании, как странный длинный фильм, который удалось досмотреть до конца. Не было ни грусти, ни обиды, ни жалости ни к себе, ни к другим, ни к судьбе. Так получилось. И не хотелось ничьей жалости, помощи, участия, поддержки. Это было бы лишним. Хотелось полной тишины, покоя, молчания ума и голоса, бездвижения. Я сидела на широком подоконнике, тупо смотрела в окно и плакала без слез вместе с дождем…

Нет ничего сильнее физиологии. Сколько ни сиди без движения, сколько ни горюй без горечи, сколько ни молчи отупевшими вдруг мозгами, а в туалет все равно приспичит. И хочешь-не хочешь, а задницу от подоконника отрывать надо. Онемевший зад, мириады острых иголочек в ноги, вырвавшийся «Ох!» от резанувшей боли напомнили, что жизнь все равно продолжается. И если прямо сейчас не добегу до туалета, то убедиться в том, что я еще не «злобный дух», придется тут же. А потом все это еще и мыть…

В туалете немного задержалась раздумывая впадать в депрессию по поводу происшедшего или отложить это мероприятие на потом. Всхлипнула, судорожно, скорее для развлечения, повздыхала несколько раз и решила, что на такие глупости у меня времени нет, жизнь в любом качестве удивительна и интересна, к тому же еще и прекрасна. Приняла душ и важным шагом пошла по квартире в поисках пустой или полной ручной клади, ведь моя сумка так и осталась черт знает где, а возвращаться в мегаполис я не собиралась.

Скорее всего друиды, да и Борель-Эльдар, решили, что меня поглотил Алтарь. Ведь не осталось и следа моего телепорта, особенно после таких энерго бурь, которые бушевали в Храме во время соединения Сфер. С друидами все и так понятно. Будут молиться дальше и жить вечно. А вот Борель мог пораскинуть мозгами и додуматься проверить оба моих жилья.

Дааа… Не хотелось бы мне с ним встречаться. Да и вообще ни с кем из прошлой жизни. Появилась, наследила и исчезла волею сверхъестественных сил. Была магиня, богиня, еще черт знает кто. Была, да вся вышла. Остался только человек, женщина, просто Дарина. Мне этого достаточно, а им незачем и знать. Магическим поисковиком никто из них меня не найдет, это факт, потому что моя энерго структура после воздействия энергий Сфер изменилась. Вот и новая жизнь, новые возможности, новые исследования себя и мира вокруг. А, значит, пришла пора удирать от всех.

Отчаянно скрипнув тормозами, допотопный автобус местных пригородных маршрутов остановился, подняв облако густой пыли. Натруженная рука водилы потянула рычаг, дверь с грохотом сложилась, пропуская пылюгу внутрь. Старушка с переднего сидения едва поднялась на затекшие ноги, опираясь на клюку, кряхтя подняла объемную плетеную корзину, прытко сползла со ступенек и мелкими шажками засеменила дальше по пыльной дороге, бережно придерживая корзину обеими руками, из которой с громким возмущенным гагаком высунулась голова гуся.

— А тебе чего, особое приглашение надо? — рыкнул водила выгибаясь из-за загородки — Давай, выметайся быстро, краля. Приехали. Загорное вон там, куда бабуля понеслась.

Я молча выпрыгнула из автобуса, подхватив плотно набитый туристический рюкзак, закинула его на спину, поерзала плечами размещая его удобно, чтобы не натер волдырей, двинулась следом за старушкой.

Догнать бабулю оказалось не так-то просто. Я шла довольно быстрым шагом, чуть наклонившись вперед, а расстояние никак не сокращалось. Когда взобралась на горку, увидела старушку внизу. Поспешила следом.

В лощине проселочная дорога закончилась резко, на следующую горку вела широкая, наезженая телегами, колея. Пока я спустилась, старушка была уже наверху. Оглянулась, поставила корзину на траву, оперлась на клюку, поджидая меня.

— А ты кто такая? Чего за мной идешь? — недовольно спросила она.

Я ожидала этот вопрос и тут же ответила:

— Да вот, хочу в вашей деревне домик снять, если найдется кто сдаст…

Острый, совсем не старушечий, взгляд пробуравил насквозь. Бабка покрутила головой, пошамкала губами, спросила:

— Надолго?

Я кивнула.

— Хм… тогда пошли…

Она подхватила корзину и пошла чуть вперед.

— Может Вам помочь? — робко предложила я.

Старушка остановилась, критически оглядела меня с рюкзаком, покачала головой:

— Ты свое-то дотащи, а я уж как-нибудь…

И с прежней скоростью двинулась дальше часто переставляя клюку, как старинный француз тростью. Я молча поплелась следом. На третьей горке коленки задрожали, а бабке хоть бы хны. Да уж, выносливость у деревенских жителей еще та. Нет слов…

Наконец мы дошли до хуторка из одной улицы, по обеим сторонам которой тесно жались друг к другу ветхие домишки, робко выглядывающие из-за густой листвы кустов сирени, жасмина и цветов. Наверное правильнее было бы называть хуторок не Загорное, а Цветное, потому что цветы здесь были повсюду. Плетущиеся розы увивали не только стены домов, но и калитки, деревья, заборы. Гирлянды цветов свисали с подвешенных горшочков, ящичков, росли на грядках во двориках и перед домами. В глазах пестрело от обилия красок, лепестков, видов, форм. В голове закружилось от непривычных запахов. Около некоторых домов цветов не было. Только буйная зелень укрывала их от людских глаз.

Старушка остановилась, строго глянула на меня.

— Жди здесь. — приказала безоговорочным тоном — Пойду баб соберу. Решим где тебя поселить.

Я молча кивнула и с трудом сняла тяжеленный рюкзак. Кинула его на травку у дороги, сверху села сама. Ждать так ждать.

Старушка юркнула в одну из калиток, вышла оттуда уже без корзины с гусем, быстро подошла к невысокому одинокому столбику, врытому у дороги, наклонилась, легко распрямилась с кувалдой в немощной руке, грохнула по столбику. Протяжный звон чистого металла плеснул далеко в стороны, поднялся вверх по склонам окружающих горушек и обрушился вниз. Я тут же зажала уши ладонями, но тщетно. Звон взорвался в моей голове дикой болью, пытаясь ее расколоть на мелкие части. Тошнота тут же подкатила к горлу, в глазах померкло.

Очнулась от внезапного холода. Старушка внимательно всматривалась в мое лицо, нагнувшись, с деревянным ведром наперевес, из которого все еще капали остатки воды. Сказать, что меня просто окатили ледяной водой, ничего не сказать. Я была мокрая с головы до ног и лежала рядом с совершенно сухим рюкзаком в здоровенной луже.

Бабы стояли кругом в одинаковых позах, скрестив руки на груди, все в платках, длинных одеждах, внимательно рассматривали меня, ожидали, пока встану. Встала, вытерла мокрое лицо ладонями, а ладони о мокрые штаны. Огляделась. Хмурых лиц или взглядов не было. Скорее интерес и участие. Знакомица тоже огляделась, как бы призывая к вниманию.

В общем-то данное собрание назвать просто бабами язык бы не повернулся. Это были опрятно одетые, ухоженные женщины старше пятидесяти. Под аккуратно завязанными платками угадывались модельные, хоть и старомодные, прически. Неброский макияж подчеркивал вкусы, настроения и характеры. Кухонные фартушки с рюшечками, кармашками и ручной вышивкой, у каждой на свой манер, чистенькие, будто только из-под утюга. Самая молодая из них спокойно расправляла прихваченное впопыхах полотенце. Видимо гонг оторвал от дел. Подозрительно покосилась в сторону торчащего из земли столбика. Да уж, гонг…

— Это Дарина, — представила меня присутствующим попутчица — Она из города. Хочет поселиться у нас на хуторе. Говорит надолго. Что скажете, бабоньки?

Женщины зашевелились, начали переглядываться, согласно кивать.

— Ну, коль решила пожить среди нас, пусть. Дело хорошее — громко сказала одна — Меня зовут Ольга.

Остальные загомонили, соглашаясь с ней. По очереди представились. Я старалась запомнить имена, но это было не просто. Последней назвала свое имя моя попутчица.

— Бабкой Марфой меня кличут. Я тут вроде как за старосту. Мужа своего покойного замещаю. Так что, все вопросы ко мне — обернулась в остальным — Где разместим ее, бабоньки?

— В доме Авдея и Матрены можно. Там удобно, да и в центре улицы. Будет на виду — подала голос Ольга.

— Нет, у Авдея крыша трухлявая — возразила та, что представилась Мариной — решали же, что подправить надо, а руки так и не дошли у мужиков-то. Осень не за горами, зарядят дожди, точно потечет. А что девка молодая, да еще и городская с этим сделает?…

— Да, у Авдея не стоит. Пусть селится в доме Матвея и Параськи. Там и горница светлая и комнат целых три…

— Тоже не особо. На отшибе же. Да и осыпь там пол-огорода завалила.

— Дом Настасьи и Ивана ей подойдет — решила бабка Марфа — Так и постановим. Пусть там и живет. Дети их уже лет пяток не показываются на хуторе. Видно и думать забыли про нашу глушь. Вот там пусть и селится.

Женщины согласно закивали, потянулись по дворам, на ходу переговариваясь о верном выборе старостихи.

— Пошли, Дарина, покажу где жить будешь — кивнула мне бабка Марфа, наклоняясь к моему рюкзаку.

— Ой, я сама! — спохватилась я — Он тяжелый!

Но было поздно. Бабка подхватила рюкзак подмышку, как недавно корзину с гусем и, также опираясь на клюку быстро засеменила по улице. Челюсть моя упала — бабка даже не заметила тяжести рюкзака. Я растерянно закрыла рот, пару раз хлопнула глазами, не скрывая удивления, послушно потопала следом.

Домик оказался неожиданно маленьким, аккуратненьким, ухоженным. Цветов все же не было. Плющ, кусты сирени и жасмина, плакучая ива у калитки. Терновник, смородина и малина вдоль заборчика усеяны поздними ягодами. Огромная айва, несколько яблонь, вишен и черешен за домом. Уютная маленькая беседка, заплетенная виноградом, с прозрачными бубушками на кистях. Странный, как не к месту, мангал внутри.

Марфа достала из кармана пять ключей. Одним открыла входную дверь. Жестом пригласила войти первой. Потоптавшись в нерешительности, я все же сначала буркнула ритуальную для такого случая фразу, которой обучена была с младенчества:

— Позволь Хозяин войти в дом и поселиться в нем, не потревожив духов прежних хозяев, живших в нем и не нарушив положеных законов — шагнула вперед.

Но войти первой в открытую дверь мне так и не удалось. Первым оказался белый пушистый котенок, прошмыгнувший под моей ногой с задраным победно хвостом и радостным мявом. Бабка Марфа странно посмотрела на меня, тихо спросила:

— Кошек любишь?

— Больших — хотела пошутить я, но наткнулась на острый взгляд, пришлось ответить серьезно — В общем-то ничего против них не имею. Кошки, как и люди, заслуживают то, что дают сами.

— Этот выбрал тебя сам — задумчиво сказала Марфа — И прибежал же откуда-то… На хуторе белых котят не было… И в дом первой не пустил. Сам вошел.

— Ну и что? Коты сам решают что, где и когда им делать.

— В том-то и дело, детка, в том-то и дело… сами… особенно этот…

Сквозь окна, поделенные на ажурные кусочки стекла деревянным переплетом, золотится свет заходящего солнца в маленьких чистых сенях с обычным умывальником, подвешенным на гвоздик и эмалированным тазом под ним. Чистое полотенце висит на гвозде рядом.

Большая комната с огромной русской печью по середине поделена на три части. Слева место для кухни-столовой. Вдоль стены с окнами рабочая стенка с газовой плитой, вытяжкой над ней и большим холодильником сейчас открытым настежь. Обеденный стол накрыт вышитой скатертью. Пустой вазон для цветов сиротливо стоит в центре стола. Дубовые стулья, украшенные такими же вышитыми накидками, окружили его тесным кольцом. Плетеные крючком из витых полосок отслуживших вещей дорожки прикрывают чистый пол. Такие же плела моя бабушка и учила меня, когда я была ребенком, награждая за помощь длинными волшебными сказками.

Справа была гостинная с мягкой мебелью, журнальным столиком, телевизором, старым приемником на ножках и огромными напольными часами. В углу стоял комод, а на нем небольшой пустой аквариум, фигурки из слоновой кости — приносящие счастье семь слоников один другого меньше или больше, как посмотреть, — и балерины из белого фосфора в разных позах танца.

Ажурные, вязаные тонким крючком, накидки, салфетки, скатерки, занавески украшали эту часть комнаты, хвалясь искусством жившей здесь прежде рукодельницы-хозяюшки.

Третья часть комнаты отделена двумя стенами с дверями. Заглянув туда, обнаружила уютную чистенькую спаленку с двумя окнами, занавешенными не только ажурными занавесками, но и тяжелыми шторами на старинных багетах. Железная двуспальная кровать аккуратно застелена белым покрывалом, расшитым разноцветными мулине павлинами и цветами. Подушенции, подушки, подушечки, подушунечки горкой сложены в изголовье одна на другой, прикрыты изящной накидкой. Шифоньер, он же платяной шкаф с огромным зеркалом на большой дверце уютно устроился в углу. Резной сундук, окованный замысловатыми завитушками тоже прикрыт накидкой, придвинут к шифоньеру. Нигде ни пылинки, ни соринки, ни паутинки, как это обычно бывает в домах, где давно никто не живет. Котяра удобно устроился на диване, тут же начал вылизывать лапы, будто это его законное место и он всю жизнь в этом доме живет.

Пока я осматривалась в своих новых владениях, бабка Марфа проверила шкафы с кухонной утварью, содержимое комода, заглянула в шкаф. Управившись, села к столу.

— Ну вот, Дарина, теперь это будет твой дом. Нравится тебе здесь?

— Да, очень. Только…

— Что «только»?

— Хм… такое впечатление, что хозяева только что вышли из дома на несколько минут и вот-вот вернутся… Даже не по себе как-то… как будто бы вторглась без спросу в чужой дом… А давно они… это… умерли? — запинаясь попыталась объяснить свои ощущения и мысли.

— Да, ты права. Есть такое впечатление — Марфа забарабанила пальцами по столу в раздумье — Здесь жили самые счастливые и любящие люди во всей округе. Настасья и Иван Громовы. Они родились на этом хуторе, здесь же поженились, Иван поставил этот дом. Всем миром ему помогали. Здесь родились их дети. Здесь они прожили всю жизнь и умерли в один день. Решили, что свое дело сделали, что пора уходить. Попрощались со всеми, вернулись домой, сели на диван, обнялись, да так и остались. Мы их утром так и нашли в обнимку на диване. Все верить не хотелось, что мертвые. Доктор из райцентра подтвердил смерть. Сказал, что у обоих просто в один миг остановилось сердце. Так и похоронили их в одной могиле. Это было десять лет назад.

— А дети?

— Хм… Дети… дети как дети. Поплакали на похоронах, погоревали тут положеных три дня и разъехались по домам. Через год собрались на поминки, но в дом так никто из них и не зашел. Даже ночевать не остались. Уехали сразу, как только на кладбище дань отдали. Потом были еще раз. Через пять лет после смерти родителей. И опять в дом не зашли. Старшая дочь так и сказала, что боятся заходить. Смерть, видите ли, у родителей странная была. А какая она странная-то? Они ушли из жизни по своей воле, по своему желанию. Не хотели пережить один другого, чтобы не мучаться в одиночестве, вот как я…

— Но здесь такой порядок и чистота…

— А это мы все следим, чтобы пустые дома не оставались без присмотра. Убираем по очереди. Твоя очередь убирать в таких домах тоже будет, коль собралась жить на хуторе.

— Да я не против — пожала я плечами — Если тут такой порядок, то буду рада помочь.

Марфа кивнула и встала, тут же поправив за собой накидушку на стуле.

— Вот, Дарина, — двинулась по комнате бабка Марфа, открывая по пути ящики и дверцы — в шкафах на кухне есть все: кастрюли, сковородки, посуда. В комоде постельное белье и прочие нужные вещи. Шкаф пустой. В нем только травы, чтобы плесень не попортила дерево, да древоточцы не развелись. Пользуйся всем, чем хочешь. Теперь это все тебе принадлежит. Пока ты тут живешь.

Она огляделась, обернувшись на пороге, остановила взгляд на мне:

— Если менять что-то захочешь и помощь нужна будет, говори, не стесняйся. Чем сможем, тем поможем. Главное, что теперь дом не пустой будет — вышла в сени и тут же вернулась — Да, и еще. На хуторе огород общий. Он в конце улицы. Там найдешь все нужные овощи, если готовить соберешься. Вода в колодце. Ведра за дверью в сенях. Коров у нас пять, козы в каждом дворе. Молоко пьем козье, из коровьего делаем сметану, масло и сыры. Куры у нас тут не считанные, утки тоже. Плодятся под каждым кустом и во дворах, и вокруг деревни, но далеко не уходят. Так что лови себе сама на бульон. Осенью птицу бьем, солим или коптим на зиму. Рыбы полно в озерке за огородом. Лишнее отвозим в город и продаем. Не бедствуем, как видишь, но и не жируем. Постепенно все сама узнаешь и всему сама научишься… Ну, ладно. Заболталась я тут с тобой, а у меня опара подходит. Сегодня моя очередь печь хлеб на всех. Пошла я…

Я выбежала за ней следом, крикнула с порога:

— Спасибо большое, баба Марфа! Вы не сказали ничего об оплате за дом!..

Она остановилась у калитки, оглянулась.

— Живи спокойно, краля — передразнила она водилу автобуса, подмигнула, усмехнулась и посеменила к своему дому, элегантно опираясь на клюку.

Надо же, услышала! А ведь далеко уже была от автобуса…

Устало плюхнулась в кресло, закрыла глаза.

Здравствуй Дом! Вот и мы, твои следующие жильцы. Уж не знаю, сколько проживу под твоей крышей, но сколько бы ни прожила, постараюсь не нарушать то, что создали здесь те, кто вложил в тебя свою душу, любовь, заботу, внимание. А ты, пожалуйста, храни как можешь, давай приют, покой и отдых.

Котенок тут же впрыгнул на колено, потоптался крохотными лапками, улегся, балансируя на моем бедре, и заурчал, прикрыв глазки.

— А ты откуда взялся, котейка, а? Где твоя мама или хозяйка? Я тебя не звала ни в гости, ни жить со мной — подняла его мордочку ладонями, заглянула в щелочки-глазки — Шел бы ты домой, малыш, а то со мной наживешь себе неприятностей. Да и не завожу я домашних животных. Особенно котов. Так что иди, малыш, домой. Нечего тебе здесь делать.

Котенок потерся о ладонь, заурчал громче.

— Нет, малыш, нечего тебе здесь делать.

Взяла котенка на руки, вынесла из дома, опустила на траву за калиткой.

Котенок задрал хвост и понесся снова в дом.

Вот паршивец, а?! Ну и черт с ним, сам уйдет.

Вернулась в дом, совершенно игнорируя кота, начала разбирать вещи, раскладывать, развешивать. Кот внимательно следил за мной, усевшись на спинку дивана.

На кухне нашла корзину, подхватила ее и пошла к общественному огороду. Кот понесся за мной. Нарвала и накопала овощей ровно столько, сколько было необходимо для вкусного ужина, у порога почистила, сложив овощи в миску с водой, очистки вымыла, покрошила курам, вынесла к кормушке, которую показала Марфа.

Приготовила тушеные овощи, села есть. Кот запрыгнул на стол, протяжно мявнул, требуя своей порции.

— Коты овощи не едят — глянула на него выразительно — Иди к своей маме, она тебя накормит, а у меня молока для тебя нет.

Кот орал, как потерпевший. Пришлось бросить еду и пойти к Марфе.

— Ну, что? За молоком пришла для этого сорванца? — кивнула бабка Марфа за мою спину.

Оглянулась. Кот сидел в двух шагах от меня.

— Ну, да — кивнула виновато — Я и без молока обойдусь, а этот орет голодный. Не будет же он овощи есть. Маленький еще.

— А ты ему давай то же, что и сама ешь. Не понравится, пусть к своим отправляется. Тут разносолов, к которым он привык нет — хитро улыбнулась старушка — Вот тебе молоко с вечерней дойки. Поделись уж с ним. А овощи пусть ест. Они фигуру держат — подмигнула она коту.

Я удивленно на него глянула. Котейка демонстративно отвернул мордочку. Поблагодарила Марфу и пошла домой с удивлением поглядывая на кота.

Дома положила в отдельную тарелку овощей и с интересом наблюдала, как котейка с аппетитом их ел. Потом налила молока ему в миску и себе в стакан.

— Ты знаешь, ты очень странный кот — сказала ему — то ли чудо природы, то ли и не кот вовсе. Жаль, что у меня нет больше магической силы и я не могу узнать кто ты на самом деле. Интересно, ты мальчик или девочка?

Бесцеремонно цапнула котенка, перевернула брюшком вверх. Кот неожиданно больно куснул меня за руку, отскочил и зашипел.

— Ах, мы стесняемся! — расхохоталась я — Значит, ты совсем не кот! Или кот по совместительству. Хочешь ты или нет, а я теперь знаю, что ты хлопец, а хлопцам рядом со мной делать нечего. Была бы девчонка, еще куда ни шло, а ты, дорогой отправляйся туда, откуда пришел — сказала серьезно — Еще мне таких приключений не хватало. Особенно, когда я «сгорела» и не могу себя защитить.

Кот ушел в комнату и там запрыгнул на спинку дивана, поджал лапки и прикрыл глаза.

Поймать кота не удалось. Он нахально удирал, носясь от меня по всему дому, в конце концов забился под диван и шипел оттуда, когда я пыталась его достать.

Плюнула на вредину и принялась за свои дела. Вымыла посуду, сходила к колодцу, набрала два ведра воды. Одно согрела на огне. В миске вымыла голову и искупалась, задернув занавеску перед нахальной мордой.

Пока купалась, решила, что от паранойи надо бы полечиться, а котейка просто котейка и ничего больше, успокоилась и перестала обращать на него внимание. Нашла на полке какую-то старую книжку, завалилась на диван почитать. Кот спрыгнул на бедро, потоптался лапками, уселся и тихо заурчал. Покосилась на него. Но гнать не стала.

Проснулась от того, что затекло все тело. Открыла глаза. За окном серело. То ли вечер, то ли утро — не могла понять. Пить хотелось нещадно. Вышла в сени, ведра пустые после вечернего купания. Подхватила одно, пошла к колодцу. В домах с цветами свет не горел, без цветов и подавно. Значит, утро. Только теперь ощутила прохладу и влагу на лице. Роса. Как же все-таки прекрасна жизнь! И главное в ней не сдаваться ни при каких обстоятельствах, не бояться перемен, не закрываться от людей. Оптимизм? Безусловно!

Хороша бы я была, если бы начала рыдать навзрыд над злодейкой-судьбой и своей загубленной жизнью. А вот фигушки! Не дождетесь! Тут рассвет, роса, свежий легкий ветерок, скоро солнышко проснется, птички запоют, вон котейка следом бегает. Красота! Люди без магии тоже живут и не жалуются. Чем я хуже? Молодая, здоровая, крепкая, руки не из задницы растут, память не отшибло пока. Найду себе достойное занятие! На хуторах люди тоже живут. Не жируют, но и не бедствуют, как говорит бабка Марфа. Лишь бы не ленились и в куче с другими держались, тогда никакая беда не страшна.

Котейка барахтался в траве то нападал на кого-то, то удирал, задрав хвост, то опять возвращался. С полным ведром заинтересовано пошла к нему. И замерла. Малыш играл с огромной змеюкой. В сером предрассвете не могла понять какого она вида, но здоровенная, больше метра, и толстенная в мужскую руку, гадина наверняка ядовитая, тоже играла с ним. Он наскакивал, а она едва толкала его головой, только раздвоенный язык мелькал серой стрелкой. Оба на меня не обращали внимания.

Такие игры добром не заканчиваются. Это и козе понятно, но не котенку, которому от силы два месяца. Как же спасти малыша? Как позвать его, предостеречь? Ведь я даже имени ему не успела дать! Схватить гадюку не успею, да и не дастся она, а малыша хряпнуть успеет. Скорости у нас разные, а ускорением я уже не владею… эх…

Дождалась, пока котенок в очередной раз отбежал на безопасное расстояние и одним движением хлюпнула водой из ведра в сторону змеи. Достала! Беднягу от такого потока аж в траву вжало. Я замерла, готовая и отпрыгнуть и ударить металлическим кантом ведра. Котенок тоже остановился, не осмеливаясь ступить в откуда-то появившуюся лужу. Змея медленно подняла голову, повернула ее ко мне, будто хотела заглянуть в глаза, спокойно развернулась и важно поползла, больше не обращая внимания ни на меня, ни на котенка. Я облегченно вздохнула, подхватила растерявшегося пушистика на руки и вернулась к колодцу. За новой порцией воды, теперь уже для себя.

Оранжевый восход робко осветил небо над ближайшей к хутору горкой. Снова наполнив ведро я повернулась к дому. И растерялась. У того дома, куда меня вчера привела баба Марфа, цвели цветы. Дом просто тонул в них. Вьющиеся розы, пеларгонии, маргаритки, примулы, герань, гладиолусы, ноготки, астры… О боже! Разве перечислишь?! Но откуда «среди зимы такое чудо»?!

Я стояла открыв рот, боясь спугнуть наваждение, что не заметила, как подошла Ольга.

— Нравится? — радостно спросила она.

Я оглянулась. Женщина улыбалась, сверкая счастливыми глазами.

— Ооочень — придушено протянула я — Но откуууда?

Ольга покрутила головой, наслаждаясь красотой цветов и моей реакцией, и только через несколько минут ответила:

— Ты устала с дороги, заснула рано, а мы подумали, что уж раз ты тут надолго решила обосноваться, то тебе наверняка было бы приятно жить в доме, окруженном цветами. Вот мы и пересадили тебе немного из своих. А ты разве не заметила их, когда выходила за водой?

Я помотала отрицательно головой и объяснила:

— Я выходила, когда светать только начало. Да и пить сильно хотелось.

— А что ты так долго делала у колодца?

— Да не у колодца — скривилась я недовольно — Котенок вот за мной увязался, а я и не заметила, а когда воды набрала, то увидела, что он играет как-то странно. Белый же, на траве его хорошо видно. А когда подошла поближе, то увидела с кем он играл.

— И? — беспокойно спросила Ольга.

— Это была очень большая змея. Ядовитая. Тут такие водиться не должны по идее, если верить справочникам для туристов. Я тут и раньше бывала, мы с однокашниками часто сюда в походы ездили, но ничего подобного не видела.

Ольга нахмурилась.

— А как она выглядела? Опиши.

— Да не знаю. Не смогла рассмотреть подробно — я неуверено переступила с ноги на ногу.

— Опиши как сможешь — потребовала она — Нет, погоди. Пошли к тебе, чаю попьем и ты мне расскажешь подробно, как все было.

Мы подошли к дому. Я не смогла не остановиться, чтобы не вдохнуть полной грудью благоуханный воздух. Еще раз поблагодарила судьбу и свою решительность, пошла за Ольгой в дом.

Чайник вскипел быстро. Ольга достала заварку и баночку лесного меда. Ориентировалась она в доме, как в своем собственном. Нарядно расшитую скатерть заменила холщевая с более скудной вышивкой, но стол быстро украсили фарфоровые чашечки с блюдцами, розетки с медом, малиновым и смородиновым вареньем, и небольшой молочник с крынкой коровьего молока. Десертную тарелочку заняло домашнее печенье.

— Вот принесла тебе немного коровьего молока. Не все могут пить козье. — объясняла Ольга — К нему привыкнуть надо. У него и запах не тот, и вкус. Вот и решила в честь твоего приезда немного побаловать тебя. Мы вообще-то из остатков коровьего делаем заготовки на зиму, сладкий кисляк запекаем в печи и потом держим в глубоких погребах в специальных кринках, залив сверху тоненьким слоем масла.

— Оль, я очень благодарна тебе. Мне очень нравится парное молоко. Я иногда готова пить его литрами сразу после дойки. Но и к козьему я приучена с детства. Оно ведь ничем не отличается от коровьего, если коза всегда чистая, ухоженная, правильно накормленная. Только козье молоко лечебное на одни виды заболеваний и их предотвращения, а коровье на другие. А вот конское вообще сказка. Обожаю из него кумыс! — меня понесло — Меня им когда-то напоила подруга, стараясь помочь моему организму после серьезного отравления. Знаешь какая это прелесть! Боли, как выпила кумыс, тут же как рукой сняло. И голова сразу стала ясной, будто и не было никакого отравления.

Ольга была прекрасным слушателем. Она не сдерживала мимику, и то, что чувствовала, слыша мои слова, тут же отражалось на ее лице, в глазах, в движениях тела. Я видела, что ей по-настоящему интересно и мой язык болтал без умолку.

Наконец, Ольга вернула меня к первоначальному вопросу. Я ей подробно описала происшедшее.

— Но как она выглядела? — настаивала на деталях милая собеседница — Хоть примерно, хоть что-нибудь. Напряги память, вспомни. Это очень важно, Дарина!

Я честно напрягала, честно старалась, но ничего не получалось. Змея всплывала в памяти, как во мгле. Об этом я сокрушенно поведала Ольге.

— А как бы ты могла ее увидеть, если бы светило яркое солнце? — неожиданно изменившимся тоном громко спросила она.

Я растерялась. В моей голове вдруг вспыхнула яркая картина: темно-зеленая трава с кое-где пожухлыми листками, белый пушистый комочек несется навстречу поднятой приплюснутой голове с мелькающим языком, обхватывает ее маленькими лапками, не выпуская еще детских коготков, она мягко толкает его в грудь, он перекатывается через голову, задирает хвост и удирает, чтобы снова наскочить. Змея медленно извивается, удерживая точку опоры для приподнятой головы. Ее шкура блестяще темно-зеленая, кое-где светлее, кое-где темнее. Глаза четко очерчены черным продолговатым ромбом, от переносицы и до кончика хвоста перемежаются в ряд ромбы с черными краями. Змея поднимает голову, поворачивает ее ко мне и я вижу темно серые пластины брюшка.

Блин! Южно-Кавказская гадюка! Самая ядовитая змея на всем Южном Кавказе! Яд не менее бысродействующ, чем у гюрзы! Щет!….

Ольга заметно побледнела. Дыхание стало коротким, прерывистым.

— Ты уверена? — тихо спросила она чуть дрогнувшим голосом.

— Я не знаю… Я просто описала тебе то, что вдруг возникло в моей голове после твоих слов.

Эх, если бы не мое теперешнее состояние, а хотя бы то, что было ДО, то я бы едва заметив не то что змею, но и «играющего» котенка, уже наверняка знала бы и откуда эта гадина приползла, и почему, и с какой целью, и все, что связано с ее появлением. Но, увы и ах. Это потеряно. Буду пользоваться тем, что есть. Может кто умнейший и мудрейший разберется и подскажет…

Ольга внезапно засобиралась.

— Ты отдыхай, — напоследок сказала она — а я поговорю с баб Марфой и остальными. Может они что-то знают…

— Оль, — не дала я ей докончить — а со змеями у вас тут как? Часто такое случается?

— Нет, — она резко мотнула головой — за всю мою жизнь на хуторе такое случилось впервые.

— Может хутор оградить тонкой веревкой из конского волоса по периметру? — робко предложила я — Говорят, помогает. Змеи его боятся и держатся издалека…

— Дарина, да откуда же у нас столько конского волоса набраться-то? — возмутилась Ольга — У нас-то и коней толком нету. Это только на конезаводах такое может быть, да и то, вряд ли кто плетет теперь такие длинный веревки, тем более, из конского волоса — она постучала себя согнутым пальцем по голове — Думай что говоришь прежде, чем сказать. Марфа и Игнат точно будут знать что делать и как. — она обернулась в дверях — Ты пока отдыхай, а когда будет нужно, я тебя позову. Наверняка меня пошлют за тобой — хохотнула она — я же тут самая молодая!

— Оль, а сколько тебе лет, если ты самая молодая? — ляпнула я и тут же пожалела, но было поздно. Сказанное слово не воробей, выпустишь — не поймаешь.

Но Ольга была мыслями занята другим и не обратила внимания на мои слова, на мое счастье, только отмахнулась от вопроса:

— Тридцать два! — и скрылась в дверях.

Я подошла к окошку и смотрела как она чуть ли не бегом бежит к дому Марфы.

Досада за свой длинный язык захлестнула до кончиков ушей. Темечко запульсировало от возмущения против наглой эксплуатации недавно измочаленного прошедшими событиями мозга.

Чертова тетеря! Второй раз в жизни в течении одного дня видишь бабу и шлепаешь языком?! Совсем охренела, Дарина?! На кой хрен ты вообще трепала о змее?! Хочешь, чтобы тебя выперли с хутора на следующий же день после приезда?! Совсем дура или прикидываешься?!!

Ой, не тут, так в другом месте обоснуюсь! Мир не без добрых людей!

Да на кой ты кому сдалась?! Радуйся, что тебя, еще хоть здесь приняли и приютили! Хамка неблагодарная!

А ты вообще заткнись! Нашлась тут праведница занюханая. Кабы не я, ты бы уже на депрессийную соплю вся изошла бы! Сказала и сказала. Поздно крыльями предосторожности махать. Лучше бы подумала, как выпутываться из этого дерьма!

А вот и подумала. Бери зад в горсть и чеши к Марфе. Своди все сказанное на уставший рассудок, который отравился чистым горным воздухом, запахом благоухания цветов и выдавал сон за явь. На яву такого не было. Наяву ты просто в полу-сне поплелась за водой залить жар утомления городской жизнью. Только этот выход наиболее реальный, чтобы тебя не приняли за ненормальную.

А-бы ты оказалась права. Уже пора?

Уже три минуты, как пора. Еще через две будет поздно.

Иду….

Артистических талантов мне не занимать. Это есть или этого нет, как говорил великий Станиславский. У меня есть. Это точно и обсуждению не подлежит. Даже преподов умудрялась удивить. А уж они видели-перевидели и удивить их крайне сложно.

Я разделась, быстро вышла на порог дома и вылила на себя целое ведро колодезной воды, едва сумев поднять его над головой — тяжелое, заррраза, с этими его железными обручами, охватывающими деревянные доски — вскрикнула от холода и опрометью бросилась в дом. Мгновенно сорвала с себя мокрое белье, нырнула в пушистый махровый халат, поддела пальцами ног тапки и кинулась к дверям. Все вместе заняло не больше двадцати секунд. За порогом основательно тряхнула головой, косища, как и ожидалось, под собственной мокрой тяжестью толстой змеей скользнула за плечи, повисла между ног, щекоча мокрым кончиком икры. Картинно в «ах»-е зажала рот рукой и, теряя тапочки, поспешила к дому Марфы.

Калитка глухо шлепнула по забору от моего толчка, я быстрым шагом проскочила дворик перед домом и забарабанила в дверь. Та распахнулась и я едва не упала вперед, замахнувшись для нового стука.

Наверняка кто-то неотрывно наблюдал за «моим» домом через окно, иначе бы реакция была более длительной.

Дверь открыл пожилой мужчина, стройный, как тополь, с благородной сединой на висках. Наверное тот, кто наблюдал в окно.

— Ой! — отступила я назад — Извините… Я думала, что это дом госпожи Марфы… Ошиблась, извините…

Попятилась назад.

Дверь распахнулась шире. Мужчина вышел на порог.

— Да, это ее дом. Заходите, Вас ждут.

— Ждут? — я чуть качнулась назад, изображая удивление и страх.

— Ждут, — подтвердил он — Ольга только что рассказала нам о Вашем предрассветном приключении со змеей.

Он посторонился, пропуская меня вперед. И, когда я вошла, шепнул на ухо, что всех интересуют более детальные подробности.

— Вы Игнат? — в полутьме сеней спросила его, чуть замедляя свой шаг и коснулась его руки на дверной ручке.

— Да, Игнат, а что?

— Ничего — мертвенный холод от его кожи проник в пальцы. Поспешно толкнула дверь в комнату.

Зомби местного разлива, что ли? — мелькнуло в голове — Да нет, вроде бы… Дышит теплом. Испугался наверное. Тоже мне, Апполон с листиком. Седина в голову, бес в ребро… или в мозги… не важно…

Пара шагов и я пред светлыми очами старостихи.

— Челом, баба Марфа — поклонилась ей в пояс — Вот пришла спозаранку выяснить свой сонный бред, который, еще до конца не проснувшись, рассказала Ольге. Я и сама не поняла разницу между сном и явью, а тут вдруг Ольга. Я и попуталась… Не вините ее. Это моя вина. Уставшей с дороги голове и не такое привидеться может… Извините меня…

Я стала на одно колено, склонила голову так, чтобы коса метнулась вперед и уложилась как та змея «из сна». Получилось. Глаза присутствующих, а их было шесть, метнулись на толстую косу на конце обвитую тугой черной резинкой в виде ромба. Уж я старалась, пока болтала с Игнатом в сенях.

Эффект был достинут тут же. Вздох облегчения снял общее напряжение. Я виновато покосилась на Ольгу. Она лишь вымученно улыбнулась в ответ. Зато теперь я знала, что здесь, на хуторе, никому, кроме Марфы я доверять не могу. Да и ей лишь частично.

На Марфу не смотрела. Она на меня тоже. Боковым зрением видела, что она смотрит в пол, сидит в кресле с высокой спинкой, опирается на свою клюку. Только теперь разглядела вычурный рисунок вязи заклинания Власти по всей длине клюки. Как же я раньше этого не видела, а?

Ах, да… Опять забыла. Я же лишена всего этого и видеть ничего не могла не только в автобусе или позднее, но и везде, кроме дома Марфы. Тут была ее епархия и тут ей даже стены помогали. Поэтому только тут могла увидеть то, что было прежде скрыто. Да и то, только потому, что Марфа сама захотела, чтобы увидела. Любой человек смог бы увидеть вязь на клюке, если хозяйка захочет. Понятно, что не любой ее смог бы распознать.

Видимо Марфа что-то прочла на моем лице, коль тут же распорядилась, чтобы все ушли и оставили нас одних.

Народ нехотя потянулся к двери. Я все еще стояла на одном колене со склоненной головой, Марфа все еще пялилась в пол. Наконец дверь за последним уходящим закрылась. Марфа резко стукнула клюкой в половицу. Скрежетнули не только засовы. Уходящих отбросило Силой далеко вперед. Мы по-настоящему остались одни. Только тогда Марфа подняла на меня глаза.

— Кто ты и что тебе здесь надо? — властно потребовала она ответа.

Спокойно встала с колена.

— Меня зовут Дарина. Ты это знаешь — не менее властно сказала ей, ибо другого выхода не видела в этот момент — Пришла сюда «по-наитию», как к единственному оплоту, где могу скрыться от друзей, не бояться врагов и спокойно отдохнуть. Этого достаточно, чтобы ты больше не задавала вопросов.

Молчание зависло надолго.

Наконец Марфа пошевелилась. Вскинула голову, ожидая ее решения. Любое меня устроило бы. Но лучше знать, чем строить догадки.

— Ты не человек — тихо сказала она — Мои умения на тебя не действуют. Кто ты?

— Человек… — так же тихо ответила — который избавился волею судеб от оков. Поэтому сказать тебе кто я, пока не могу, потому что не знаю сама ответа на твой вопрос.

Она медленно кивнула головой.

— Если все так, как ты говоришь, то я беру тебя под свою защиту. Иди и отдыхай сколько тебе нужно.

Ее последний жест был странным. Она неуч?!! Она просто наследница?! И ничего больше?! Ее хуторку хватало ее способностей и не требовало от нее самообразования, а настоящего образования в Магии она получить не смогла — не было ведущего или она по молодости сама отказалась от него, даже если такой все же ее разыскал и предложил свои услуги. Ведь без Идущего или, как минимум, Проводника, найти Путь к Академии нереально.

Меня устраивал такой расклад. Это значило, что мою тождественность она открыть не сможет, даже если сильно упрется, но и отказать мне в крове и покое тоже не сможет, не зная точно кто я, и беря во внимание последние стечения обстоятельств.

Я молча поклонилась и попятилась к двери.

— Это точно был сон, а не явь? — резким голосом спросила она.

— Не знаю — ответила — я же тогда до конца так и не проснулась… Мне трудно определить… да и не специалист я в снах…

Она еще раз стукнула клюкой в пол и я буквально выкатилась задом наперед в открывшиеся двери, перевернувшись несколько раз через голову…

Хорошо, что кувырок назад был мне известен не по-наслышке, иначе бы свернула себе шею…

Несколько дней осваивалась в доме и на хуторе. Занятие не из простых. Одно то, что все время находишься под прицелом изучающих взглядов, коробило не только спину. Но я понимала, что местные должны привыкнуть к моему присутствию, чтобы поскорее забыть о нем. Поэтому терпела и почти целый день находилась вне дома. То в саду поковыряюсь, то с цветами повожусь, то на общий огород отправлюсь подпушить землю вокруг капусты, морковки, свеклы, картошки, то в соседнее село смотаюсь за сахаром, солью или лавровым листом.

В подвале дома на полочках отыскались чистые пустые банки с крышками. Так что солений, варений, джемов и прочих прелестей зимней роскоши стола накрутила множество.

Иногда заходили в гости соседи, но особо не докучали. Иногда звали в гости к себе. Приходилось идти и отсиживать положенное время, вежливо поддерживая разговор, с энтузиазмом хвалить хозяйку, восхищаться умелостью хозяина. Потом возвращалась домой, запоем читала библиотечные книжки ни о чем из библиотеки соседнего села. Изредка включала телевизор.

Котейка бегал везде за мной, не отставая ни на шаг, хотя в чужие дома не заходил, терпеливо ждал на улице пока выйду.

С именем для него получилось интересно. Он сам себе его выбрал.

То ли когда-то где-то читала, то ли слышала, но вовремя вспомнила, что животным лучше предлагать выбор имени. В разное время и в разных местах тихо произносила какое-нибудь кошачье имя и внимательно наблюдала за его реакцией. Реакции не было, пока не включила в очередной раз телек. Там шел фильм «Мумия возвращается». Кот лежал на диване, поджав под себя лапки. Прирытые глазки и громкое урчание рассказывали о его удовольствии после съеденной сметаны. Я сидела в кресле, наслаждаясь дилетантской выдумкой автора сценария, как вдруг котейка встрепетнулся на прозвучавшее слово, соскочил с дивана, подбежал к телеку, задрав головенку, внимательно уставился на экран. Слово повторили, котенок снова мявкнул. Я тут же выключила телевизор, позвала малыша по имени:

— Арис, Арис, иди ко мне, иди Арис…

Котенок с довольным мрявом запрыгнул на колени, потерся щекой о грудь, заглянул в глаза. Погладила его, повторяя выбранное им же имя.

Пару дней лило, как из ведра. Все сидели по домам, изредка перебегая через дорогу к соседям или пробираясь вдоль заборов по траве, накинув кто непромокаемый плащ с капюшоном, кто просто скрепленый треугольником кусок полиэтилена.

Я стояла у окна, любуясь каплями дождя, стекающими по стеклу, когда увидела, что Ольга подбежала к моей калитке, заскочила в нее и тут же пулей вылетела обратно, дико взвизгнув. Открыла окошко, высунувшись почти по пояс, пыталась рассмотреть что ее так испугало. Ничего страшного не обнаружила.

— Оооляааа!!! — закричала ей вслед — Ты кудааа?

Ольга даже не оглянулась, бегом бежала к дому бабы Марфы.

Ну, едрена вошь! Что же могло ее так напугать, а? Что заставило ее так нестись к Марфе?

Вышла во двор, внимательно осмотрела все вокруг. Вроде бы чисто везде, ничего подозрительного нет, разве что веник забыла убрать в сени перед ливнем. Но не могла же она веника испугаться, чтобы так орать и убегать к Марфе. Надо пойти за ней и на месте все выяснить.

Накинула ветряк с капюшоном, влезла в подареные Игнатом резиновые сапоги до колен, пошла к дверям. Арис заорал, как оглашенный, мигом вскарабкался по мне, как по дереву, отчаянно дрожал и продолжал орать. Пришлось успокаивать и брать с собой.

Что же, черт возьми происходит? Та с диким ором удрала, этот орет, как резаный, стоило только собраться выйти. Чего я не замечаю? Должна же быть какая-то причина для всего этого.

Калитка у дома Марфы нараспашку, входная дверь приоткрыта. Для порядка стукнула в дверь, не дожидаясь ответа зашла в горницу.

Ольга лежала на полу, раскинув руки, бледно-зеленая, без сознания. Над ней хлопотала Марфа, орудуя ножом вокруг нанесенной уже крестообразной раны на голени, бормотала что-то себе под нос то наклоняясь к ноге, то снова распрямляясь. Я сбросила у порога сапоги, присела к ней. Сразу стало ясно, что местная чародейка не умеет пользоваться Силой, просто бубнит когда-то вызубренные наборы якобы действующих заклятий. Дыхание молодой женщины становилось все слабее. Ольга уходила. Нельзя было терять ни секунды.

Я дотронулась до плеча бабы Марфы, привлекая ее внимание. Она прервала бормотание, возмущенно глянула на меня.

— Оставьте эти глупости, баба Марфа. Это не поможет, а Ольга умирает.

— Знаешь лучше, бери и делай сама — рыкнула бабка зло.

— Знаю, но сделать не смогу. А Вы сможете. Я буду говорить что и как делать, а Вы будете сразу же повторять. Иначе Ольгу не спасти. Ее ведь змея укусила, а яд очень активный и быстро распространился по организму. Если сейчас же не выведем яд, через несколько минут она умрет.

— Давай, говори что делать — рыкнула Марфа.

Порадовалась, что уговаривать долго не пришлось, а вопросами она меня замучает потом. Не зря же с самого начала поняла, что полагаться на этом хуторе можно только на нее.

— Продлите вот этот разрез вот сюда. Да, так. Поставьте нож острием внутрь по центру раны и чуть погрузите его в мышцу… Да, так. Теперь опустите рукоятной вниз, как бы приподнимая поддетую мышечную ткань… Да, так. Секунду подержите так…

Метнулась к кухонному столу, схватила первую попавшуюся ложку под руку, снова упала на колени рядом с Марфой. Столовую ложку подставила под уголок лезвия у самой рукояти.

— Теперь зовите яд к острию ножа и прикажите ему стекать по лезвию в направлении ложки.

Марфа одуревше зыркнула на меня.

— Как это? Я не умею…

— Я говорю, вы повторяете сразу все, что говорю.

Она напряженно кивнула не сводя глаз с раны.

— Представьте себе ту змею, которая укусила Ольгу, представьте как ее зубы погрузились в плоть, как яд прыснул из полых зубов в живое тело, как стремительно понесся по организму, вплетаясь в кровь, лимфу, клетки тканей, как они начали мертветь, замедлять свои функции. Теперь перенеситесь мыслями к кончику ножа и в обратном порядке, как если бы процесс пошел вспять, своей силой воли потяните яд назад. От Вас зависит кто победит в этом поединке Вы или змея.

Марфа натужно засопела, от наряжения лицо покрылось потом. Вот чуть изменился оттенок кожи лица…

— Марфа, блин! Не тяните в себя! Тяните к острию ножа и по лезвию в ложку! И не напрягайтесь так сильно. Здесь работают только Ваша воля и мысль, а не тело.

Плечи чуть расслабились, пот на лбу заметно иссяк.

Зеленовато-блестящая субстанция едва показалась на поверхности раны и тут же снова скрылась.

— Марфа! Не повторяйте процесс снова! Тяните до конца, пока яд не стечет в ложку! Отдыхать потом будете. Тяните! Командуйте! У Вас получается! Вкурвитесь на гадюку, которая посмела отнимать жизнь молодой цветущей женщины! Разъяритесь на нее! Не уступайте! Вырвите Ольгу из клыков змеи! Она тянет ее к себе, а Вы тяните к себе, не отпускайте и не ослабевайте хватку, пока не почувствуете, как змея не выдержала, пасть разжалась и она в страхе уползла в кусты, чтобы бежать, чтобы самой спастись!

Черные густые капли крови сползли по лезвию, тягучей нитью стекли в ложку. Марфа раскраснелась от напряжения, а я все подталкивала, заставляя ее бороться с ядом, пока по лезвию не скатились, как обмазанные жиром, две ярко-зеленые капли и не застыли каплями на свернувшейся черной крови.

Резко ударила по черенку рукояти ножа, погружая его чуть глубже, чтобы вызвать кроветок для очищения близлежащих к ране тканей и этим завершила ритуал. Марфа, как и следовало ожидать, дернула рукой назад, нож выскользнул из раны, кровь хлынула сначала темной струйкой, потом очистилась до здоровой красной. Подождала, пока края раны посветлели и ридавила в нужном месте вену, кроветок иссяк. Марфа сидела потерянная, тяжело дышала, напряженно всматривалась в лицо Ольги ища хоть какие-то признаки улучшения состояния. Я прощупала пульс на Ольгиной шее, забрала у бабки нож, поднялась с колен, нашла старую газету, положила на нее нож и ложку.

— Баба Марфа, у Вас есть самогонка или водка?

— Есть — хмуро боркнула, поднимаясь с пола.

— Налейте стопочку, пожалуйста, — попросила ее, тщательно отмывая руки под умывальником. — И еще ложку меда, кусочек чистой тряпочки и бинт, если есть.

Марфа молча пошуршала по ящикам, налила стопку, подала все перечисленное.

Свела края раны, предварительно промыв их самогонкой, приложила сверху мед, забинтовала ногу. Остатки спиртного влила Ольге в рот, приподняв голову. Та глотнула и закашлялась, приходя в себя и испуганно озираясь.

— Ну вот, теперь тебе никакая змея не страшна, Оля. Теперь ты сама ходячее противоядие — улыбнулась, радуясь, что удалось спасти женщину — Вот благодари бабу Марфу, это она тебя спасла.

Ольга, сообразив, что это я, со страхом отшатнулась.

— Это все из-за тебя! — закричала она — Говорили мне люди, чтобы к твоему дому в сумерках не приближалась, да я все не верила! Кто ж знал, что и днем тоже нельзя?! Развела гадюшник! Честному человеку житья нет! Ходить куда хочет не может! Убирайся из нашего хутора, пока всем миром тебя не выгнали палками!

Я остолбенела, слушая ее бред, растерянно оглянулась на Марфу. Та стояла, скрестив руки на груди, хмуро поджав губы, утвердительно кивнула.

Хрен знает что! Такого не может быть! Ни одной змеи, кроме той, первой, больше так ни разу и не видела ни в окрестностях, ни на хуторе, ни тем более в своем дворе. Что за бред она несет, а Марфа подтверждает? Не может же такого быть, чтобы все видели, а я нет?! Или зрение я тоже потеряла вместе с Силой? Так нет же, вижу как и прежде, нормально. Что за игра ведется вокруг меня и кому это надо?

Усиленно терла лоб, размышляя над своей и их вменяемостью, Ольга навзрыд рыдала, сидя на полу и закрыв лицо руками, Марфа, как немой укор, стояла столбом не поднимая ни на кого глаз. Котейка высунул мордочку из куртки и растерянно мяукал. Дурдом на лужайке…

Я не знала что делать и первым моим порывом было уйти отсюда немедленно, но Марфа остановила у самого порога властным голосом:

— Ну-ка, присядь, девонька. Поговорить надо. И ты, Ольга, садись. Негоже нам между собой ругаться из-за каких-то там гадов.

Нехотя вернулась, присела на краешек стула. Ольга, чуть прихрамывая, обошла меня по максимально большой дуге, села с другого края стола. Бабка Марфа поставила на огонь чайник, на стол чайные чашки с блюдцами, сахар, мед, на блюде печенье, спокойно села напротив меня.

— Ольга, ты должна извиниться перед Дариной. Она тебе жизнь спасла.

Ольга возмущенно открыла рот, но Марфа остановила ее жестом.

— Успеешь высказаться. Ты и так уже намолола языком непотребного больше, чем можно было. Следующий раз сначала подумай, если есть чем. Если бы не она — бабка кивнула в мою сторону — лежать бы тебе сейчас на полу остывающим трупом. Моих знаний и умений не хватило бы, чтобы спасти тебе жизнь. В этом я открыто признаюсь. Что правда, то правда. И не след повышать голос на дарящих жизнь. Особенно свежо спасенным.

Ольга молча потупилась, покраснела, теребя краешек скатерти. По щекам катились слезы. Она их, казалось, не замечала.

Бабка Марфа помолчала чуть, давая время на обдумывание и Ольге, и мне. Я оценила ее слова по достоинству. Мало кто в таком возрасте и с таким авторитетом признается в своих слабостях или не знании чего-то. Это подтверждало и ее мудрость, и ее авторитет, которым она заслуженно пользовалась в округе. Затем Марфа продолжила:

— Дарина, ты что-нибудь замечала необычное с того времени, как ты пришла на хутор?

Подумала, пожала плечами:

— Нет, вроде бы.

— А та змея, которую ты видела у колодца?

Снова пожала плечами:

— А что может быть удивительного или необычного, если на хутор, расположенный среди гор, заросших густым лесом, на рассвете заползла какая-то там змея? По-моему это обычная история любого хутора с таким расположением…

Марфа покачала головой.

— Нет, Дарина, для здешних мест это не нормально. В ближайшей округе змеи не водятся с давних времен, как гласит легенда…

Она прервала саму себя, встала, налила всем чай.

— Ольге лучше молока выпить — брякнула я нечаянно.

Ольга тут же отдернула руку от чашечки. Марфа кивнула, достала из холодильника молоко.

— Холодное лучше или горячее? — глянула на меня вопросительно.

— Теплое — мне было неловко, что встряла куда не просили, но упорно закончила фразу — еще лучше, если парное, сразу из-под коровы, а если нет, то кисляк.

— А кисляк можно любой температуры? — спросила Марфа.

— Да, любой — кивнула.

Бабка вынула из холодильника большую кружку с кисляком, воткнула в него столовую ложку, поставила перед Ольгой:

— Ешь. Токсины после отравления змеиным ядом лучше кисляком выводить. Дарина права — присела на свое место и продолжила — Так вот, Дарина. Легенда говорит, что в старые времена королеву змей поймал местный знатный барон. А в те времена гадов тут было видимо-невидимо. Королева змей обернулась красивой молодой девушкой и давай уговаривать барона отпустить ее на свободу, а она за это выполнит любое его желание. Барон подумал крепко и пожелал, чтобы она стала его женой до самой старости и смерти. Видать девка была из нее очень уж красивая, коль позарился на такую. Королева согласилась, выбора-то нет, сама слово дала, а королевское слово держать приходится даже королеве. Это люди слов не держат, а не-люди обязаны. Так вот. Прожили они вместе долго, а вот счастливо ли, никто не знает. Говорят только, что баронесса всегда грустная была. Видать тосковала по свободе. Наконец, барон сжалился над ней, отпустил бедолагу. Только слово с нее взял новое — никогда ни одна змея не должна появляться ни здесь, ни в окрестностях. С тех пор люди никогда не видели в окрестностях ни одну змею. А ты появилась и на следующее же утро здесь появилась огромная змея. Через несколько дней все хуторяне стали поговаривать, что мимо твоего дома после заката лучше не ходить — там кишмя кишит от гадов. Я не поверила. Мало ли что народ болтает. Но проверить пошла. Оказалось, что правду говорят. Они там у тебя клубками перевиты, пустой пяди не найдешь, чтобы ногу поставить и угрожающе шипят на всех, кто близко к калитке подходит. Но вот среди бела дня, как сегодня, впервые случилось. Кабы я знала, что так получится, не послала бы Ольгу позвать тебя на вечерние посиделки.

— И что все это может значить? — тихо спросила, внимательно выслушав, и так и не притронувшись к чаю — Какое ко мне может иметь отношение древняя королева змей, ее подданные, да и сама легенда? Ведь я даже не местная.

Марфа молчала, то поглаживая скатерть натруженной за жизнь ладонью, то пригубляя остывший чай.

— Может это не легенда, а быль? — подала голос Ольга — Может королеве змей что-то нужно от Дарины, а, баба Марфа? Ведь в сказках такое бывает!

Я не сдержала усмешки. Тоже мне, нашлась сказочница. Тут даже одной извилины много, чтобы понять, что что-то надо. А вот кому и что, это стоило бы выяснить. Только, что я могу сейчас в этом состоянии? Ни подпрыгнуть, ни рукой помахать… Эх… А вот что скажет Марфа-кудесница, это интересно.

Марфа долго не заставила себя ждать:

— Верно говоришь, Оля. Что-то королеве змей нужно от Дарины. Это понятно и так. Только вот не понятно несколько вещей: почему они ее охраняют и от кого? И почему она их не видит? Ведь все ходили смотреть во двор и все видели сколько их там после захода солнца. Но ведь и Дарина не сидит все время в доме и, случается, что возвращается домой поздно. Прячутся они от нее, что ли?

И тут я вспомнила игру котенка с той змеей. Ведь не укусила же его и не проглотила, хоть такой малыш ей на один кутний зуб. Я бы даже не заметила. Да и сегодняшний ор, когда собралась уходить. И что он везде за мной бегает, не оставляя ни на минуту…

— А почему вы решили, что это меня они охраняют и королеве змей что-то нужно именно от меня? — задала обеим всплывший вопрос.

Обе оторопели, уставились на меня в минуте молчания. Еще бы торжественно встали.

Ольга сообразила быстро:

— Ну ты же поселилась в доме! Значит, тебя и охраняют, и от тебя что-то хочет королева!

Ооочень умно. Мне осталось только промолчать и подождать, пока выскажется Марфа. Но следующим оратором оказалась не она, а Арис. Тихий мяв и белая пушистая мордочка под моим подбородком оказались более аргументированными, чем любое мое слово.

Марфа и Ольга дружно вытаращились на него. Пара секунд замешательства и дружный хохот сотряс избу. Мне было не до смеха. Задачка оказалась намного сложнее, чем даже предполагала, услышав рассказ Марфы. Что-то такое когда-то слышала, но вот где, когда и что, вспомнить в эту минуту не могла. За компанию тоже поулыбалась, но, видно, улыбочка у меня была та еще, потому что дамы, глянув на меня, ржать перестали.

— С вашего позволения я откланяюсь. Уже стемнело. Пойду, проверю гадюшник, заодно и подумаю. Не выходите из дома, пока калитку не закрою за собой. Береженого Бог бережет.

Марфа хотела что-то сказать, но я прервала ее тем же жестом, каким она прежде не дала сказать опрометчивость Ольге.

— Вы тоже подумайте, баба Марфа, а завтра, на свежую голову, все обсудим. — на пороге обернулась — Баба Марфа, ложку и нож, если позволите, я все же заберу, от греха подальше.

Старушка молча кивнула.

Вышла, оставив их в тишине, и потопала домой. Котейка с интересом крутил мордочкой по сторонам, выглядывая из моей куртки. Вторая четверть месяца хорошо освещала траву под ногами. Никаких змей ни по дороге, ни во дворе так и не увидела.

Перед тем, как открыть дверь дома и войти, остановилась и прислушалась. Ничего, кроме тишины не услышала. Подумав с минуту, все же решилась рискнуть и громко произнесла в темноту сада:

— Если хочешь со мной встретиться, буду ждать тебя на рассвете у колодца. Незачем пугать людей, а тем более лишать их жизни, если можно решить любой вопрос иным путем. Я сказала, вы слышали. Вот и передайте мои слова тому, кому они предназначены. Иначе открою сезон охоты на змей. Вряд ли вам это понравится.

Постояла, послушала еще немного тишину, полюбовалась луной и звездами. Завтра будет тепло и солнечно. Хорошо-то как! А через пару дней начнется грибной сезон! Уря!

И ушла домой спать…

Едва забрезжил рассвет, оделась теплее, подхватила котенка с одеяла, засунула его под куртку и пошла на свидание. Двор был пуст, улица тоже, колодезный журавль гордо устремился в сереющее небо. Во всех домах было темно, кроме дома Марфы. Мерцающий свет, как от зажженной свечи, едва пробивался сквозь плотно задернутые шторы. Марфе наверняка не спалось. Может быть даже вместе с Ольгой. Поговорить им было о чем, да и у самой Марфы теперь было достаточно причин для бессонницы.

Подошла к колодцу, присела на край деревянной крышки, которой обычно его прикрывали, чтобы внутрь не попадал мусор. Ждать пришлось не долго. Сзади послышался тихий шорох, как легкой тканью по густой траве, но я не оглянулась, не изменила ни позы, ни эмоции, ни мысли. Вернее, безмыслия.

Легкие шаги приблизились, замерли. Королевы так не ступают. Только слуги, привыкшие оставаться незамеченными для коронованных очей. Я все также молчала. Девушка сзади не шевелилась. Ждала. Служанка она и в Африке служанка. Не осмелится заговорить первой. Так и будет стоять столбом, пока солнце не взойдет и не вернет ей ее настоящий облик. Тогда она не выполнит приказа и будет строго наказала. Чувствовать чужие эмоции я оказывается не разучилась, понимать язык дыхания, тела, движения на слух тоже. Но это к магии никакого отношения не имеет.

Пожалев служанку, ничего умнее не придумала, как спросить в пустоту перед собой оочень многозначительно:

— Ннну?

Девушка неумело, но довольно быстро пробежала вперед, стала передо мной, поклонилась в пояс и сказала. Нет, сказать не успела. Сначала зашипел на пазухой кот и, больно поцарапав кожу, зарылся подмышку тихо подвывая от ужаса. Под его аккомпанемент девушка сказала:

— Госпожа прислала меня за котом. Хорошо, что ты его принесла. Давай скорее, а то Солнце скоро встанет.

Я молча подняла одну бровь, впилась в нее взглядом. Этот взгляд не мог выдержать никто еще со времен моего ученичества. Служанка тоже не выдержала. Веки опустились, проступили черные ромбы вокруг глаз.

Ну вот и та, что укусила Ольгу, едва не убив ее своим ядом. Не побоялась прийти, решив, что не узнаю? Или выбора не имела? Скорее второе. Ну что ж, господа змеиное племя, пора показать вам кто в доме хозяин. Даже без магии и Силы.

Девушка ждала, протянув вперед руки. Я сыграла мимикой гримасу «ну что ж, очень жаль», а в слух сказала:

— Все?

Поднялась с колодезной крышки, пошла к дому.

— А кота?! Отдай кота! — взвыла змеища — Меня госпожа не простит!

Чуть притормозила, кинула ей через плечо:

— Я тоже.

Шагнула пару шагов вперед и добавила:

— Звала я не тебя, а твою хозяйку. Передай ей, что со слугами я не разговариваю, я их просто убиваю, особенно после того, как они без ведома своей королевы нарушают Королевскую Клятву. Ты уйдешь отсюда сегодня живой только потому, что я велела тебе передать ей все, что ты видела и слышала здесь. Если ваше племя не уберется из этих окрестностей, на которые распространяется Королевская Клятва, я выберу способ, чтобы уничтожить все ваше племя. А способов таких много. И ты, и твоя госпожа знаете это. Исключение для нарушения границы может быть только для парламентера или самой королевы.

Девушка перестала быть девушкой еще при первых моих шагах к дому. В траве замерла здоровенная гадюка и внимательно слушала мой ответ. Это я чувствовала шкурой и была готова к ее броску. Расстояние позволяло успеть развернуться в четверть оборота и выбросить вооруженную ножом руку навстречу гадине. Она не рискнула.

В душе я благодарила Марфу за то, что она вовремя рассказала о легенде. Это спасло мне и Арису жизни. Не зная этой истории у нас обоих не было бы шансов выжить.

Идя к калитке, а от нее к двери дома слышала со всех сторон шелест множества уползающих тел. Змеиный слух тонкий, меня услышали все и почему-то выполнили приказ. Оглядываться, осматриваться, ускорять шаг или бежать значило бы показать им свою слабость и страх перед их множеством. Этого я позволить себе не могла. Выиграв только один раунд, не могла проиграть всю игру из-за такой мелочи, как эмоция проявленная не вовремя. Я шла, а они почему-то не нападали. И это беспокоило меня больше всего. Что-то слишком темная история получается с этим котейкой. Малыш давно замолчал, только дрожал всем своим крохотным тельцем, плотно прижимаясь к телу под курткой.

Закрыла за собой двери, медленно перевела дух. В теле противно дрожала каждая жилка, каждая мышца. Теперь можно. Теперь пусть дрожит за крепкими стенами. Главное, они ушли.

Впервые в жизни оказалась перед лицом серьезной опасности без своей магической Силы, к которой привыкла с рождения, и только теперь поняла на какой риск пошла.

Тут шальная мысль ярким ужасом вспыхнула в сознании: «Ушли ли? Ведь могли пробраться в дом через дымоход!» Бросилась к печке… облегченно вздохнула. Заслонка была плотно задвинута.

Представив, что несколько этих тварей могли все-таки влезть в дымоход и не суметь вслед за остальными покинуть хутор и окрестности, кинулась к большой, для выпечения хлеба зимой, духовке, где хранилось немного дров на всякий случай, открыла ее… и закрыла. Выберутся, их счастье, нет, сдохнут, но объявлять «войну» со своей стороны я не собиралась. Хуторяне здесь ни при чем. Они не должны пострадать. Тем более, что в данное время преимущество положения было на нашей стороне, на стороне людей. Не люди нарушили древний нейтралитет, а подданная их королевы, напав на женщину на территории, подлегающей действию Королевского Слова, а, значит, позволившей себе и взявшей на себя ответственность за его нарушение. На месте королевы я бы этого так не оставила и сурово наказала виновницу. Не по злобе души, а во имя справедливости.

В том, что котенок первым вбежал в этот дом, удрав от них, а это ясно без слов, никто из людей не виноват. Требовать назад получившего кров и защиту без выяснений обстоятельств не имеет права даже коронованная особа. Поведение Ариса, его безумный страх свидетельствуют о смертельной опасности, которой он избежал, удрав оттуда. А кто отдает слабого, маленького и беззащитного в руки сильного и беспощадного, тот предатель и подлец, не заслуживающий права называться человеком.

Поэтому котейка останется со мной. По крайней мере до тех пор, пока сам не решит уйти. И я буду его защищать. Даже без магии и Силы. Мозги и умения физического тела тоже не последнее оружие. А на них мне пока жаловаться грех.

Сняла куртку, джинсы, влезла под теплое одеяло и только там вытащила малыша из-под майки, куда он в ужасе заполз через отверстие рукава, прижала к себе, ласково поглаживая и уговаривая не бояться. Он тихонько жалобно попискивал, положив голову мне на грудь, пока совсем не успокоился и мы вместе заснули, согревшись и расслабившись после пережитого.

Разбудил котейка громким криком в ухо. Есть ему, видите ли, захотелось и на улицу. С самого начала малыш всегда просился на улицу, когда хотел опорожниться, но ни разу еще не вышел за порог дома без меня. Сегодня впервые выскочил опрометью за двери, как только их открыла. Значит, опасности для него больше нет. Пока умывалась, делала зарядку и расчесывалась, он носился то по двору, то по дому, смешно топоча лапками. Потом принялся играть с моими волосами и никак не давал заплести косу: разбегался, подпрыгивал, цеплялся коготками за волосы и со счастливой мордой раскачивался на них, пока мне не удалось отогнать его и закончить утренний моцион.

Длинные волосы, конечно, красиво смотрятся со стороны, но сколько с ними мороки. Да и ничего толком не сделаешь для разнообразия. Всегда только коса. То так заплетеная или заколотая, то эдак. Как-то попробовала уложить их в прическу, разделив на прядки, но результат получился ужасающий. Мало того, что разного металлолома в виде шпилек, заколок, приколок и невидимок ушло около килограмма, так еще и сама прическа получилась в три раза больше головы. Но я, человек упертый, решила все же походить по дому с «эйфелевой башней» на голове. Походила. Полчаса. Потом три дня собирала металлолом по хате. Больше не экспериментирую.

Сегодня мне все же захотелось обернуть косу вокруг головы в виде короны. И откуда такие прихоти? И почему именно в виде короны? Ну вот захотелось и все тут. Помучалась полчаса перед зеркалом, благо шпильками запаслась еще в городе, и в итоге получилось гнездо трех змей, перевитых между собой и свернутых вокруг головы в четыре с половиной ряда. Спереди приколола брошку и получилась змеиная корона. Вот жешь блин! Какой только гадости в голове не возникает…

Сидела перед трильяжем, крутила головой вправо-влево, внимательно рассматривая творение своих рук на наличие «петухов» и старалась не думать о змеях, как услышала шебуршание и дикий крик котенка с последующим шипением. Оглянулась. Кот припал на передние лапки и шипел на печку.

Ясно. Значит, змеи все-таки перехитрили сами себя: пробовали заползти в дом через печную трубу, а выбраться назад так и не смогли. Странно. Ведь, если я правильно помню, внутренняя сторона дымохода полна неровностей кладки и выбраться оттуда любой змее не составляет особого труда, тогда в чем же дело? Может быть выпустить пленников на свободу? Но как? Если там одна-две змеи, то переловить, в мешок и вынести за околицу не составит труда, дальше сами дорогу найдут. С тремя-четырьмя еще справлюсь, но если их там полная труба? Проверить-то никак не могу — другие виды зрения не доступны теперь, а рисковать не хочется. И тут, как говорится, в дурную голову случайно забрела умная мысль.

Хихикнув над своими умом и сообразительностью, быстро сбегала к навесу, где обычно хранились дрова, взяла холщовый мешок из сложенной кем-то аккуратно стопки, поискала что-нибудь наподобие рогатины, нашла и вернулась в дом. Проверила горнило, оставила дверцу открытой. Котяра бегал за мной, не отставая ни на шаг и внимательно изучал мои действия. Наконец, все приготовления были закончены.

Рогатина в руке, мешок рядом, осторожно, по чуть-чуть отодвигаю заслонку. Ровно на столько, чтобы могли пролезть одна-две змеи. Жду. Глухой шлепок в горниле и вот появляется приплюснутая красно-желтая головка с круглыми зрачками и темным пятном на шее. Медянка. Самая безопасная, грациозная, быстрая и красивая змейка.

Посторонилась. Она соскользнула на пол у печи и тут же начала поднимать голову высоко, как это обычно делают кобры, только еще быстрее. Через мгновение ее тело окутало густое марево и еще через мгновение передо мной стояла низенькая изящная рыжеволосая девушка. Она склонилась в реверансе и ждала моей реакции.

Трансформацией меня удивить трудно, поэтому, чуть усмехнувшись уголками губ, сказала:

— Говори.

Девушка тут же выпрямилась и совершенно спокойно произнесла приятным голосом:

— Добрый день, госпожа. Не жди, что появится кто-то еще. Я осталась одна там — она кивнула на печь — по своей воле и желанию.

— Зачем?

— Я хотела с тобой поговорить, госпожа.

— Ты серьезно рисковала — заметила ей, садясь в кресло и откладывая рогатину.

Котейка давно забрался в самое безопасное для себя место — под мою майку и теперь заинтересованно выглядывал оттуда, высунув любопытную мордочку.

— Нет, госпожа, я не рисковала ничем — возразила она — Я знала, что на конфликт со змеиным народом ты не пойдешь.

— Садись, рассказывай — повторно кивнула на кресло — в ногах, вернее, в хвосте правды нет.

Она улыбнулась, подошла, как зигзагом подползла, к креслу, села на краешек.

— Ты меня удивила, госпожа.

Я изобразила удивление на лице в виде «чем же?».

— Тем, что не испугалась моему преображению в человека.

— Почему?

— Люди обычно боятся таких вещей — отвела она глаза.

Кивнула в ответ, но промолчала, продолжая внимательно наблюдать за ней.

Еще в Академии, изучая натуру змеиного народа, нам вдалбливали в головы, что этот народ отличается необычайной хитростью и мудростью, что каждая их фраза, даже слово, всегда имеют многостороннее значение, что понятие лжи у них не существует за ненадобностью. Они умеют использовать слова таким образом, что всегда достигают желаемого результата — у них врожденный талант к риторике и ораторскому искусству. Что у змеиного народа друзей не бывает. Они и друг друга-то только терпят, да и то, лишь из-за жесткой иерархии, построенной по принципу силы и власти. Что любой представитель другой расы в любой момент может стать обедом для них.

Но информации об этом народе было мало, потому что, как говорили наши преподаватели, возвращались из змеиных Миров единицы, да и то, те, кто вернулся, в скором времени куда-то исчезали, не оставив после себя ни следа.

В нашем Мире змеиный народ, вроде бы, подчинялся общим законам иерархии. Главной у них всегда была Королева — самая мудрая и сильная из всех змей. Королевой могла стать только наследница, рожденная из Яйца Судьбы, выношенного Королевой-Матерью в год полного Парада Планет, а это раз в несколько сот лет, и чисто номинально избранная своим народом после смерти или отказа от власти прежней королевы. Поэтому Королева змей всегда считалась священной.

Сидевшая передо мной преображенная в человеческое тело медянка по логике вещей, была совсем не простой змейкой. Простым змейкам трансмутация не подвластна. И этой не простой змейке что-то было нужно от меня.

Прежде я никогда не сталкивалась с представителями этого народа и решила держать ухо востро, то есть постараться не попасть в ловушку слов. С риторикой у меня было не очень хорошо — никогда не любила много болтать, но анализировать чужие слова умела неплохо.

— Как ты хочешь, чтобы я тебя называла? — спросила гостью, переводя разговор в другое русло.

— Меня зовут Мена — тут же ответила она — Это имя настоящее. Я сознательно даю тебе власть над собой, потому что знаю, что ты без крайней необходимости ею не воспользуешься.

Удивилась ее словам, но постаралась этого не показать. Настоящих имен представители других рас обычно не называют. Это у людей такая полезная практика канула в века по непонятным причинам. А жаль.

— Меня зовут Дарина — представилась в свою очередь — Это имя тоже настоящее, но тебе власти надо мной никакой не даст — улыбнулась в ответ.

Она удивленно подняла красно-рыжие бровки:

— Почему не даст?

— Так сложилась судьба — уклонилась от прямого ответа — Так зачем ты пожаловала ко мне в дом?

— Белый Ашер выбрал тебя…

Я покосилась на кота, выглядывающего из-за майки.

Об Ашерах я знала только приблизительно, а о белых не знала вообще ничего. Котейка на Ашера похож не был, судя по описаниям и картинкам в книжках из академической библиотеки. Он-то и на обыкновенного кота породы ашера не был похож, те намного крупнее в таком возрасте. А этот не больше обычного котенка двух месяцев от роду. Кроме, конечно, его выносливости. Ведь носился же за мной целыми днями и не уставал особо. А чтобы отдохнуть не падал спать на бегу, как обычно делают другие котята, а взбирался по мне, как по дереву, садился на плечо или влезал под одежду и, высунув любопытную мордочку, разглядывал с интересом все вокруг. Если же верить написанному о Белых Ашерах, то, во-первых, там меньше, чем о змеях, во-вторых, считается, что на поверхность земли эти создания практически не выходят, в-третьих, взрослые особы владеют высоким интеллектом и мыслеречью, а малышей никто никогда не видел, в-пятых, у них врожденная способность телепортироваться в любой их миров как в физическом теле, так и в любом другом, а скорости перемещений не поддаются описанию, в-шестых, они выбирают себе общество сами, и последнее — нет зарегистрированного ни одного случая за последние три тысячи лет, чтобы Ашеры вступали в контакт с человеком. Поэтому все описанные данные в умных книжках из академической библиотеки написаны либо по-наслышке, либо являются высосанными из пальца предположениями воспаленных профессорских мозгов, желающих еще больше прославиться. В любом случае на лекциях о народе Ашеров профессор Лерри просил не верить непроверенной информации, но иметь ее в виду, если бы кому-то из нас посчастливилось встретить в жизни живого представителя этой расы. Поэтому я недоверчиво переспросила:

— Ты уверена, что это один из Ашеров?

— Да — она посмотрела мне прямо в глаза — Его родители хранят нашу Королеву от Проклятия уже больше трех сотен лет. Прежде у них не было детей, а этот малыш родился всего лишь двадцать четыре года и десять с половиной месяцев назад, и полтора месяца назад внезапно исчез. Все подданые Королевы бросились искать малыша, боясь прогневить его родителей, чтобы те не оставили Королеву на произвол судьбы и не кинулись на розыски. Нашли его у тебя, госпожа. И по приказу Королевы хотели вернуть домой любой ценой. Но причинить тебе вред в его присутствии никто не решился. Ашеры обладают великолепной памятью — это одно, а второе — он сам выбрал тебя. Тут даже его родители бессильны что-либо сделать против его воли.

— Но ведь он совсем не похож на Ашера. Мне бы такое предположение никогда и в голову не пришло бы. Они должны быть намного крупнее даже тигренка. А слышала, что взрослые Ашеры намного больше тигров.

Она отрицательно покачала головой.

— Ты, наверное, мало знаешь, госпожа, об этом народе. Их малыши до двадцати пяти лет остаются вот такими крохами, как он сейчас, а потом, чуть ли не за несколько недель, становятся совершенно взрослыми и после лишь матереют и мудреют. Они ведь не обычные существа. Их век очень долог. Они живут по нескольку сот лет, но так же уязвимы, как и любое другое живое существо. А такой малыш от самой ничтожной мелочи может погибнуть. Его родители такого не пережили бы и наша Королева осталась бы без защиты и помощи.

— Они принимают облик людей? — спросила ее, с ужасом представив картинку, когда, проснувшись как-нибудь утром, увижу в своей постели голого мужика, свернувшегося клубочком на моей подушке или в ногах.

— Да, госпожа, если сами этого пожелают.

И тут до моего тупого сознания дошло то, что она сказала.

— Сколько?!! — вскричала я — Сколько ему лет??!!!

Мена усмехнулась моему непониманию и покачала головой:

— Я так и знала, госпожа, что ты не поверишь. Но это правда. Ему двадцать четыре года десять месяцев и семнадцать дней. Только года считаются по-Ашерски.

— А что это значит? — спросила осторожно.

Покосилась на котейку, внимательно прислушивающемуся к разговору с высунутой из моего декольте головой. Да уж, воображение у меня богатое. Вытащила его оттуда за шкирку и посадила к себе на колени. Он обиженно мявкнул, но особо возражать не стал.

— Это один к десяти человеческим годам — ответила Мена.

И что все это значит, хотелось бы мне знать? Наверное только одно — что в любой глуши, куда бы я ни забралась, спасаясь от друзей и врагов, скучать мне не дадут. И этот случай не исключение из общих правил.

— Позволишь ли спросить, госпожа?

— Спрашивай, Мена.

— Ты дала ему имя, госпожа? — в ее вопросе чувствовалось беспокойство.

— Нет, он выбрал его сам — ляпнула не подумав.

— Могу ли я узнать его? — змейка опустила глазки вниз, как невинная девица в смущении и даже слегка покраснела.

Котейка отреагировал тут же — не меняя позы зашипел на гостью.

— Видишь, Мена, он не хочет, чтобы я тебе его сказала. Значит, так тому и быть — пожала плечами.

Мена покраснела еще больше.

— Я поняла, госпожа.

В наступившей тишине бой напольных часов показался громовым. Мена вздрогнула и поспешно встала.

— Госпожа, могу ли я тебя просить вынести меня в лес? Или хотя бы за околицу? Мне нужно на время вернуться в наш Мир.

Глянула на кота, представила себе старца двухсот сорока лет от роду, сравнила с котейкой и рассмеялась собственной фантазии.

— Без проблем, Мена, я как раз хотела прогуляться. Да и коту не мешало бы побегать на свежем воздухе. Если не рассыпется от старости — буркнула и усмехнулась себе под нос.

Пока одевала куртку и шнуровала кроссовки, Мена вернулась к своему обычному обличью и ждала меня, свернувшись клубком на полу. Подставила ладонь и она тут же заползла на нее. Осторожно, чтобы не придавить ненароком изящное тельце змейки, опустила ее в карман.

Вышла за околицу за общим огородом, углубилась подальше в лес. На вершине следующей горы опустила медянку на траву, подождала, пока она исчезнет из поля зрения.

Назад шла не торопясь. Котейка носился взад-вперед, ловя лапами и зубами то какую-то бабочку, сдуру залетевшую под сень густых крон, то каких-то жуков, а, поймав, плевался и смешно чихал.

Странный визит не выходил из головы. Вопросы порождали друг друга, выстраиваясь в затейливые хороводы, играли в чехарду в моей голове, мысли разбегались в разные стороны так и не находя ответа, память не давала подсказки из прошлого опыта ровным счетом ничего.

В душе я негодовала от возмущения. А ведь так здорово все начиналось, когда решила скрыться от глаз людских и просто любопытных в богом забытой дыре глухого захолустья. И вот на тебе бабка юрьев день…

Какого черта этот двадцатипятилетний котейка приперся в мою жизнь? Что ему, почти волшебному существу, надо от простого и очень даже незамысловатого человека, такого, как я? Почему он выбрал меня? Что стоит за всем этим? Или кто? Не мог же он просто так, ни с грушки-ни с петрушки сорваться с места и рвануть искать какую-то бывшую магичку, утратившую все свои способности, без веской на то причины. Это ж по людским меркам зрелый мужик с устоявшейся психикой, твердыми взглядами, целью в жизни и отработанным логическим мышлением. Что могло ему понадобиться от меня-то? Тем более, что сам он Ашер, воспитанный одними из мудрейших существ на свете — родителями Ашерами и Королевой змей. Какая же загадка кроется здесь? Покинуть королевский дворец наверняка было не так просто, но зачем?!

И эта Мена…Неужели она рискнула остаться и вступить в контакт только для того, чтобы мне рассказать о «маленьком» Ашере? Или ей нужно было узнать его имя, чтобы получить возможность управлять им? Только вот ей ли? Да и при королевском дворце, наверное, его имя известно приближенным к Ашерам и Королеве. Если ей не известно имя Ашеренка, может быть она решила узнать его у меня? Или просто выяснить, сказал он мне его или нет? Какую это играет роль? И в чем? Чей приказ она выполняла? Королевы? Родителей Ариса? Кого-то третьего? Ведь никакая змея, даже самая безобидная, не станет просто так доброхоткой для человека, которому ничем не обязана. А то, что Мена была далеко не простой змейкой, ясно и так — простые змейки не в состоянии трансформироваться, тем более в человека, да еще и с ярко выраженными характеристиками личности.

Зачем она сказала мне свое подлинное имя? А то, что оно было подлинным я видела по ее реакции каждый раз, когда обращалась к ней. Почему ни разу не назвала меня по имени, а только «госпожой», ведь я ей представилась? Какая я для нее «госпожа»? Что вообще мне хотели сказать те, кто ее послал, или даже она сама, этим появлением? Странное поведение медянки не просто настораживало, а голосило на все лады об опасности той игры, куда меня затягивал «маленький» Ашер.

В какую игру меня пытаются затащить неизвестные кукловоды? Кто они и что им нужно? Какие цели преследуют? И что все они вместе и по-отдельности обо мне знают?

А может быть появление Ариса все же было случайным? Ох, как бы хотелось надеяться, что он удрал из змеиного дворца по своим причинам, а ко мне заскочил только чтобы пересидеть эти несколько месяцев до того момента, пока его тело станет взрослым и он сможет пользоваться всеми его возможности и с ними получит свободу собственных решений. Еще два-три месяца и он спокойно уйдет сам в свою собственную жизнь. А я за это время буду его охранницей, кормилицей и крышедавцей?

Спряталась, называется. То кот, то змеи, то Марфа…

Кстати, о Марфе. И что же мне с нею делать? Она ведь теперь не отстанет с вопросами, а не отвечать не получится. Может быть уйти с хутора куда-нибудь в другое место, где никто ни о чем не станет спрашивать? Наверное такого места, где люди не любопытны, не существует. Может быть поискать какой-нибудь заброшенный охотничий домик и там поселиться? Тоже не выход. По крайней мере до следующей весны, когда время позволит обжиться за лето, наделать запасов и спокойно перезимовать вдали от всех.

Значит, надо что-то придумывать с Марфой и остальными. Из-за этих змей они на меня теперь волком смотреть будут. А тут еще и котяра ВДРУГ вымахает к Новому году размером с теленка. Представляю реакцию хуторян… И пойду я отсюда вон, ветром гонимая, морозом палимая… Хорошо если только ветром с морозом, а не палками и камнями. Тут народ простой, за колья ухватиться может и из-за менее серьезных поводов. И не объяснишь ведь ничего…

Настроение упало ниже плинтуса, дико разболелась голова. Котейка, наверное, почувствовал мое состояние, молча забегал вперед, задирал головку, старался заглянуть в глаза.

— Ну и натворил ты дел, Арис, своим появлением у меня… Эх… — погладила пушистый белый комочек, потрепала за ушки, постаралась его успокоить — Ничего. Если все на самом деле обстоит так, как сказала эта змейка, то тебе осталось до совершеннолетия совсем не много. А потом сам решишь что тебе делать и как. Поживем — увидим…

Побрела задумчиво, медленно перебирая ногами. Слегка мутило, в голове звенела пустота, где-то на задворках сознания роились вопросы, жужжа беспокойным роем. Моя бы воля, рухнула бы прямо на пожухлую осеннюю траву, да так бы там и заснула, может быть навсегда. Но поддаваться слабости было не в моих личных правилах и я шла дальше, автоматом переставляя чугунные ноги.

Так мы добрели до дома. Сил хватило только на то, чтобы закрыть дверь на щеколду, скинуть кроссовки и без сил, как была, одетой, повалиться на кровать. Тяжелый сон, как смерть, поглотил одурманенное напряжением сознание.

Кристально чистая вода глубокой полноводной реки переливается бликами яркого солнца. Там, в глубине, почти у самого дна, плавают огромные рыбины, едва шевеля плавниками. Берега прячутся в густых зарослях ярко-зеленых кустов. Темно-зеленые ветви деревьев красуются над ними роскошными кронами. В голубом высоком небе парит одинокая птица, зависнув в воздушных потоках распростертыми крыльями. Хлипкий камышовый плотик, связанный чуть ли не в одну камышину толщиной, дрейфует по середине реки. Покой и умиротворение природы не могут унять внутреннего волнения. Пропал Арис! Пропал бесследно и я чувствовала, что пропал не по своей воле. Что-то зловещее витало в воздухе, когда проснулась. Поиски окрестностей ничего не дали. Малыш как в воду канул.

И вот я стою на плоту и беспокойно вглядываюсь в буйные заросли по берегам, в глубину воды, в высокое голубое небо. Ничего. Только пение птиц, солнце и благолепие вокруг. С беспокойством оглядываюсь назад, до рези в глазах всматриваюсь вперед. Волнение возрастает, нервы, как тонкие струны, натягиваются до предела, готовые в любой миг лопнуть, разметав меня по всей реке. Малыш в беде! Его похитили! Его украли! Ему больно! Он в смертельной опасности! Сердце щемит от страха, замирает в предчувствии непоправимой беды.

Внезапно впереди показалась радуга. Какая-то необычная. Я зачем-то пыталась посчитать цвета, но тут же сбивалась, начинала с начала и снова сбивалась. За радугой не было видно ни реки, ни берегов, такой она была плотной, будто сотканный умелой рукодельницей ковер на стене. До радуги было рукой подать, как вдруг на меня обрушился оглушительный рев водопада.

Страх кольнул сердце. Заметалась по плотику в поисках чего-нибудь, что могло бы помочь вывести его из стремнины. Схватилась за крайнюю камышинку, но тут поняла, насколько это бредовая идея с помощию камышинки отгрести к берегу. Мысль прыгнуть в воду и выплыть на берег почему-то сразу отбросила. Река сужалась, течение усиливалось, неся плотик и меня на нем все быстрее к верной гибели.

Радуга осталась позади, оставив ощущение края силового поля. Впереди зеленая стена деревьев, растущих на крутом склоне горы, преградившей путь реке. В нескольких метрах река обрывалась и исчезала.

Мы с плотиком дружно полетели вертикально вниз между освобожденно ревущей водой, близкой зеленой стеной в водяном тумане и свистом в моих ушах. Где-то внизу всхрапывала от боли вода, ударяясь о камни. Я успела тысячу раз попрощаться с жизнью и умереть, и каждый раз страх становился все слабее, пока совсем не исчез. Чему быть, того не миновать. Чем ниже я летела, тем сумрачнее становилось вокруг, тем дальше от меня удалялся свет, солнце, жизнь.

Внезапно лесистая гора закончилась, уступая место огромному туннелю подземной реки. Плотик сам собою развернулся в полете, поддал мне по заду, пролетел по наклонной и мягко шлепнулся в воду. Река несла долго по освещенному каким-то мертвенным светом туннелю. И, когда я уже смогла соображать и отчетливо видеть, заметила, что каменные стены подземного туннеля украшены странными барельефами. Хорошо рассмотреть изображения я не успевала, не позволяла скорость течения. Но то, что там были изображены люди, здания, площади, цирки открытых теартов, наподобие древнегреческих фресок, рассмотреть успела.

Наконец, плотик принесло в какую-то заводь и плеском волн прибило к каменному берегу подземной пещеры. Едва ступила на твердую поверхность, как на стенах вспыхнули факелы. Осмотревшись, увидела арочный вход, и, не имея выбора, двинулась по нему. Факелы вспыхивали передо мной и гасли за мной на расстоянии нескольких метров. Кромешная тьма за светом огня не пугала, а вызывала любопытство. Меня вели, как козу на веревке, и не подчиниться возможности не было. Я и чувствовала себя, как коза на веревке. Даже шею давило слегка.

За очередным поворотом открылась высокая пещера, ярко освещенная развешанными по периметру и в центре магическими осветительными шарами. И тут я поняла, что уже давно меня преследует странно родной запах. Запах Магии, запах Силы, запах Знания. Я хорошо его знала и ни с чем спутать не могла. Здесь пахло именно этим СОЧЕТАНИЕМ ТРЕХ. Как в Академии. Особенно в ее библиотеке.

Оглянулась вокруг себя. Так и есть! Миллионы книг стояли в нишах каменных стен. Миллионы крупиц Великого Знания не только человечества хранились в этой, укрытой от людских глаз, подземной пещере. Миллионы…

Острая жадность захватила душу, захватила и понесла к ним. Трясущаяся жадностью рука потянулась, желая схватить, раскрыть, хотя бы дотронуться…

— Я ждал тебя, Дарина, — скрипучий голос давно молчавшего человека облил холодом отрезвления и в последний миг остановил мою руку — Подойди ко мне.

Повернула голову на голос и тут только увидела у противоположной стены огромный стол, заваленный книгами, ретортами и прочими алхимическими атрибутами, и человека, склоненного над ним, в смешном колпаке и длинном бесформенном балахоне. Длинные волосы и борода спадали поверх балахона шелковыми волнами почти до самого пояса. Угольки глаз отражали свет факелов.

Гулкий звук моих шагов уносился ввысь, на миг тонул во мраке и обрушивался стоном водопада вниз. Я передернулась от мерзкого ощущения, но без страха пошла вперед.

Передо мной был Лич. Настоящий Лич — наивысший маг, лишивший себя жизни ради бессмертия, возжелавший бессмертие ради Знания. О таких только читала и слышала россказни профессоров в свободные минуты отдыха между практиками, когда отрабатывали заклинания по некромантии, да и то считала все это сказкой. Оказывается Личи совсем не сказка, а нежить во плоти…

— Я вижу, что тебе понравилось здесь — проскрежетал он, обводя взглядом черных, как бездонные провалы, глаз стены пещеры.

Жажда знаний вперемешку с жадностью снова вспыхнули во мне. Ведь я всегда была жадной к Знанию. Но подавила, хоть и с большим трудом, это чувство.

— Мне понравились здесь только книги — ответила, как мне показалось, спокойно.

— Ты можешь остаться, если захочешь, среди них навсегда — то ли закашлялся, то ли захихикал он — Стоит только пройти обряд и ты будешь одна из нас. Подумай, Дарина. Такое предложение получает далеко не каждый Высший Маг, а тебе вот выпала такая честь. Кхы-кхы…

Нет! — взвыло все внутри — Такого не будет никогда и ни за что! — но я сдержала порыв эмоции.

— И много вас? — натужно улыбнулась ему, отметив про себя, что он сравнил меня с Высшим Магом, а до этого кровня мне еще очень далеко.

— Много, детка, много. Целый Мир. И для каждого полно работы. Мы тут не бездельничаем, знаешь ли. Каждый использует каждую секунду своего бессмертия не напрасно.

Он что-то переставлял на столе, что-то куда-то доливал, что-то взбалтывал, передвигаясь вдоль стола. Короче, создавал полное впечатление очень занятого делом Лича. И у него это замечательно получалось, должна сказать.

— Зачем Вы хотели меня видеть? — поинтересовалась, попутно разглядывая предметы на столе — Не просто же так, по чистой случайности, я попала сюда во сне?

— Кхы-кхы-кхы — захихикал Лич — а говорят, что сгоревшие маги не восстанавливаются. Кхы-кхы-кхы… Врут безбожно, неучи, кха-кхы-кхо… Сообразила все-таки, что физическое тело спит где-то далеко, кхы-кхы-кхо… А по-настоящему сгоревшие маги соображать уже не в состоянии, кхо-кхо-кхы…

Кровь бросилась мне в лицо, начисто отхлынув от ног. Колени подогнулись. Благо успела вцепиться пальцами в стол, а то бы рухнула, как подкошенная. Что он сказал???!!!! Что он….???!!! Перед глазами поплыло от нахлынувшей эмоции. Этого просто не может быть!!! Этого не может быть!

Но гадкий старикашка продолжал:

— Да ты не волнуйся так, детка. Ты же не простая магичка была, а с силой Богини. А с вами, Богами и их И.О., не все так просто. Да и Алтарь тебя изменил качественно — без подготовки перекинул на несколько уровней выше. Вот ты и чувствуешь себя, будто потеряла все силы и способности. А на самом деле ты потерялась в новой себе и не знаешь как с этим управиться. Старое уже использовать не можешь, а новое пока не по зубам.

— Что?! Что Вы сказали?! — услышала свой голос, как издалека, потрясение было настолько мощным, что я забыла о контроле самой себя — Что Вы хотите этим сказать?!

Лич остановился, глянул мне в глаза своими безднами. Отшатнулась, уводя взгляд. Вовремя вспомнила, что смотреть Личу в глаза нельзя.

— Это правда, Дарина. Личи врать не могут. Ритуал, который мы проходим перед тем, как стать бессмертными, позволяет нам не договаривать, но не позволяет врать.

— И что? Что мне теперь делать? — разволновалась снова.

— Я помогу тебе, если ты поможешь мне — тихо проскрипел бессмертный Маг.

— Чем?

Меня затрясло помимо моей воли от нетерпения. В этот миг я готова была на все, лишь бы вернуть то, что потеряла.

— Кхы-кхы… Ты найдешь способ вернуть Ариса его племени подземных Ашеров. Они живут рядом с нами. Их Вождь крайне заинтересован этим. И сейчас ты мне поклянешься в этом. У меня все готово для Клятвы. А я сделаю так, что ты восстановишь свои силы и даже получишь больше, как только вернешься в свое тело. И во многом другом я тебе тоже помогу за такую мелкую услугу.

Кровь застыла в моих жилах от услышанного. «за такую мелкую услугу, как предательство доверившего тебе свою жизнь» — закончила про себя. Такого мне еще никто не предлагал. Да и не посмел бы никто. Ярость одним махом рванула наружу, но в последнее мгновение успела схватить ее за хвост. Голос зазвенел эхом на всю пещеру. Не писк, а спокойный холодный голос, едва сдерживаемой ярости.

— Уважаемый Лич! — специально назвала его так и он отшатнулся, как если бы получил пощечину — В жизни под солнцем есть кое-что важнее личной выгоды, магии, силы, власти и денег. Это Совесть, Достоинство, Честь. Многие из живущих и бессмертных забыли об этом. Но я помню. Так воспитана и это всосала с молоком матери. — я смотрела ему прямо в бездонные глаза и не боялась последствий. Мною правила моя воля и никакой трижды бессмертный не смог бы в этот момент ее сломить — Ваше предложение неприемлемо ни в каком виде и ни за какие посулы. Напрасно Вы потратили столько времени и сил, перенося меня сюда…

Договорить не успела. Резкая боль резанула по нервам. Сознание закрутилось, проваливаясь в круговорот тьмы. На границе слышимости до меня донеслось или мне показалось довольное покхыхивание Лича и его слова: «Я проверил тебя, детка. Ты достойна его…».

Очнулась от сна от боли в ладонях, тяжело затрясла руками, будто к ним привешены гири, только потом открыла глаза. На обоих ладонях, между большим и указательным пальцем, вцепившись зубами, висели два существа — котейка и медянка — и никак не хотели отпускать. И тут я взвыла дурным голосом. Кот приоткрыл один глаз, увидел, что я уже проснулась и ору с открытыми глазами, разжал острые, как иглы, зубки, перепрыгнул через меня, легонько куснул змейку и громко мяукнул. Змейка разжала челюсти, толкнулась головой вперед, выдирая острые, загнутые внутрь зубы, соскользнула на пол и тут же поднялась Меной. Мой ор оборвался на самом интересном месте. Зашипела от боли не хуже кота и змеи, тряся руками и щедро брызгая вокруг себя драгоценной красной жидкостью.

— Вы что, с ума посходили? Что ты здесь делаешь, Мена? Я же вынесла тебя подальше в лес! — возмущенно возопила, переводя злючий взгляд с одного на другую и обратно.

— Извини, госпожа — поклонилась она — но мне пришлось вернуться, когда я почувствовала силу Лича, направленную на тебя. Из их клещей вырваться невозможно, если телу не причинить сильную боль. Я и поспешила назад.

— Как ты вошла?

— Ты, госпожа, на счастье, забыла закрыть заслонку, когда впускала меня. Я этим воспользовалась.

— Спасибо — поблагодарила, начиная соображать, что оба своими острыми зубами спасли меня.

Кровь из прокушенных рук стекала обильными струйками и безвозвратно портила расшитое покрывало. Мена метнулась к печке, открыла горнило, поскребла там ногтями, обильно присыпала раны сажей для остановки кровотечения, завязала полосками разорванного кухонного полотенца. Котейка сидел рядом и внимательно наблюдал за действиями змеи, с сочувствием посматривая на меня.

В голове опять поплыло и опять затошнило. Мена принесла воды и я с жадностью напилась, осаживая последствия магического воздействия нежити. Как раз этого мне и не хватало. Когда в голове прояснилось, жалобно спросила:

— Мена, скажи честно, кто тебя ко мне послал?

Она чуть смутилась, глянула на кота. Тот сделал вид, что его это не касается, то есть демонстративно отвернул наглую морду.

— Его родители, госпожа. Они просили помочь тебе и ему, если возникнет такая необходимость. Сами они не могут оставить Королеву. Ей нужна помощь и защита. Особенно теперь.

— Почему?

— Я не знаю, госпожа. Меня в такие тайны не посвящают.

— О чем еще они тебя попросили?

— Не мешать Арису дозреть и принимать решения. Они считают, что у него есть свои причины, чтобы быть рядом с тобой, госпожа. Я должна только помогать и оберегать вас обоих, как верный страж и вовремя предупреждать об опасности, пока он не войдет в возраст. Осталось немного, госпожа. Я должна быть рядом. Позволь мне остаться…

От такого поворота событий потеряла дар речи. Ого, заявочка с пылу — с жару….

Уезжая в этот далекий от цивилизации хутор, надеялась пожить одна, спрятать голову в песок и не высовывать ее оттуда как минимум несколько лет. А тут на тебе, оказалась затянутой в какую-то новую интригу, да еще и лишаюсь возможности не только отдохнуть вдали любых событий, но и дорогого сердцу одиночества, вкупе с дальнейшим оплакиванием самой себя. А тут то эти двое, то Лич…Безобразие полное!.. А может быть это и к лучшему. Чем черт ни шутит, пока Бог спит. В любом случае по закону подлости занесет меня нелегкая во что-нибудь похлеще. Так уж лучше пусть будет уже известная беда.

И тут же решила.

— Хорошо, Мена. Но тебе придется не показываться никому на глаза, пока мы не придумаем как тебе «приехать» ко мне в гости, как моей подруге или родственнице. А потом придется все время оставаться в обличии человека. Ты готова к этому?

Девушка радостно улыбнулась.

— Да, госпожа.

— Не «госпожа», а Дарина — улыбнулась в ответ — Привыкай. В нашем современном обществе родственники или подруги так друг друга не называют.

— Да, Дарина.

И мы обе расхохотались.

Кот, подобрав лапы под себя, сидел на кровати, громко урчал и с прищуром довольно наблюдал на нами…

— Что едят медянки? — глянула на Мену, накрывая стол для завтрака.

Та с улыбкой пожала плечами.

— В этом теле все то же, что и магини. Я не привередливая, госпожа.

— Мееенааа! — укоризненно протянула — Опять ты за свое…

— Не буду больше — виновато глянула на меня медноволоска, расставляя чашки на столе.

Мы позавтракали, убрали за собой посуду, как в дверь громко постучали. Я пошла открывать, а Мена тут же обратилась змейкой и спряталась под диван.

На пороге стояла бабка Марфа с небольшой корзинкой наперевес.

— Доброе утро, Дарина.

— Доброе, баба Марфа.

— Я вот подумала, а не позавтракать ли нам с тобою вместе? Ты ведь не ела-то поди еще? — она пытливо смотрела мне в глаза — Вот со своим завтраком пришла.

— Только что ела, баба Марфа. Но Вы проходите. Чайник еще не остыл. Я с Вами чайку попью, а Вы позавтракаете. И получится, как Вы и хотели — улыбнулась ей.

Старостиха прошла в кухню, выложила из корзины все на рабочий стол. Я пригласила ее присесть и быстро накрыла обеденный стол для одной персоны, себе налила только чай. Марфа с аппетитом поела, нахваливая урожай овощей в этом году и высказывая надежды на грибной сезон.

Наконец, прелюдия была закончена и Марфа, немного помолчав, сказала:

— Дарина, скажи ме, кто ты и откуда у тебя такие знания?

— Вы о чем, баба Марфа? — с удивлением глянула на нее, прикидываясь дурочкой.

— Не дури, дивчина — нахмурилась Марфа — я серьезно тебя спрашиваю, а ты серьезно и отвечай.

Ну и что с ней делать? Бабка она серьезная, если уж задала вопрос, то ждет не отговорки, а правды. А какую правду ей рассказать? Правд-то много…

— Баба Марфа, я не понимаю вопроса. Честно. Что Вы хотите, чтобы я Вам сказала? Что я просто человек? Или, что я люблю много читать на разные темы?

Марфа задумчиво покачала головой.

— Нет, Дарина. Меня интересует другое. Я про Ольгу. Это ведь ты ее спасла. Если бы не ты, она бы у меня на руках так и скончалась. А ты сразу разобралась, что мое заклинание не сработает и подсказала как вывести яд из тела. Откуда ты знала как надо?

Хмм… Недосказанная правда тоже правда, подумала и сказала:

— Там где я училась, это входило в курс первой помощи при укусах ядовитых животных в полевых условиях, когда под рукой нет ничего, чтобы деактивировать действие яда и спасти себе или другому жизнь.

— Но это же магия! — воскликнула бабка.

— Да никакая это не магия. Обычная энергетическая работа, направляемая мыслью и волей.

— Объясни.

— Да нет ничего проще, баба Марфа. Мысль — это своего рода электро-магнитное колебание, которое взаимодействует с окружающей средой. Концентрированная мысль, то есть сосредоточенная мысль представляет собой определенный пучок такого колебания. Организм человека — это сумма разных электро-магнитных потенциалов. Яд, в том случае с Ольгой, был в виде чужеродного потенциала, который вторгся в организм. Вы послали пучок своих мыслей на помощь организму и он, отозвавшись на эту помощь, вытолкнул агрессора обратной дорогой назад, а заодно и ту часть крови и лимфы, которую успел изменить яд и они стали такими же чужеродными, как и сам яд. Видите, баба Марфа, никакой магии, обычная наука.

Бабка жадно слушала, глаза светились, тело подалось вперед.

— И все можно так вылечить? — нетерпеливо спросила она.

Я засмеялась.

— Конечно же, нет. Если бы все было так просто, то болезней бы не было.

— А ты много таких штучек знаешь? — заговорчески понизила голос Марфа.

— Немножко знаю. — кивнула я — Только вот показать не могу ничего. Пока у меня все только в теории. А теория без практики мертва.

— Почему не можешь? Ты же мне на практике показала.

Я посмотрела в окно. Солнышко пригревает, легкий ветерок колышет листву. Ольга с Мариной судачат у колодца…

— Силы у меня магической нету, баба Марфа. Если бы я сама это сделала, а Вы наблюдали, тогда показала бы. А я только Вам говорила что и как делать, вы делали, а сама ничего не смогла. Поэтому это всего лишь теория с моей стороны.

Марфа задумчиво жевала губы, поглаживала пальцем хрупкую фарфоровую чашечку, смотрела в никуда. Наконец, встрепенулась, решительно вздохнув, и сказала:

— Возьми меня в ученицы, Дарина. Такие знания на дороге не валяются, а в нашей глуши всегда пригодятся.

Я опешила.

— Баба Марфа, так я же учить не умею! И чему? Как яд змеиный вытягивать Вы теперь знаете, а чему еще я Вас научить могу? Любое знание ведь только тогда нужным оказывается, когда ситуация соответствующая складывается. А что может быть тут полезным я даже не знаю.

— А ты учи всему, что сама знаешь, а жизнь покажет, что пригодится.

Марфа напряженно ждала моего решения.

— Ой, баба Марфа, ну Вы и сказанули…

Я представила себя в роли учителя и мне стало нехорошо. Делать из Марфы магиню-воина в ее возрасте… Это ж надо такое придумать… Неее, я на такие подвиги не способна.

— А что такого-то? — возмутилась она — Старая для таких дел, что ли?

Ну и как ей сказать, что старая? Обижать не хочется. Да и не поймет она, расстроится. Но соврать я не могла, поэтому все же сказала:

— Баба Марфа, этому учат с пупенка, с пятилетнего возраста. Чтобы в суть человека вошло, пока расти будет, формироваться, как личность. Это даже не обучение. Это жизнь такая у человека получается. Он и другой-то не знает. А когда вырастет, тогда и учиться идет, образование к уже развитым умениям добавляет.

— Тебя так учили?

Я кивнула, глядя в окно.

Бабка расстроилась:

— Поздно, говоришь, мне науку эту постигать… А может попроще чего смогу? — не сдавалась она.

Я подумала и предложила:

— Баба Марфа, а давайте я Вас костоправить научу? Это не так уж и сложно, только свое и чужое тело надо научиться слушать. Это Вам может пригодиться. Если у кого какая травма случится, Вы помочь сможете. Да и заработок не плохой. Все легче жить будет и хутору и Вам.

— А ты и костоправить умеешь? — то ли недовольно, то ли удивленно пробурчала она.

— Умею немного — улыбнулась в ответ.

— Был тут у нас один костоправ в соседнем хуторе — махнула она рукой в сторону Дубравки — да помер лет пятнадцать назад. Уж у него-то в очереди народ по несколько суток стоял. Даже у нас на хуторе квартировались. Ехали к нему со всего мира. И всем помогал… — Марфа помолчала немного, потом спросила — А сама-то чего не займешься? Известной бы стала, как сыр в масле каталась, глядишь и мужа бы себе хорошего нашла…

Я расхохоталась ее логике. Ох уж эти бабы! Им бы только про мужей для молодых девок думать!

— А потому не занимаюсь, баба Марфа, что ни славы не хочу, ни мужа. Рано мне про такие глупости думать. А Вы, если хотите, воспользуйтесь оказией, и слава будет, и деньги, и провизия, и может быть даже муж…

Теперь мы смеялись обе.

Отсмеявшись Марфа спросила:

— И когда учить меня начнешь?

— Баба Марфа, давайте я вам на практике показывать буду, когда случай выпадет, а то иначе я не умею? А пока книжки по анатомии человека полистайте, чтобы представляли себе как скелет устроен, как мышцы и сухожилия лежать должны, как вены и нервы плетутся в теле, в общем где и что у человека находится и быть должно, хорошо? Тогда нам с Вами сразу все простым покажется и много времени тратить на объяснения не понадобится.

— Хорошо, Даринка, хорошо — Марфа поднялась со смешком — Пойду я. В библиотеку. Учиться никогда не поздно, как говорится. Засяду за книжки, молодость вспомню.

У порога она оглянулась:

— Спасибо за ласку, детка. Только напрасно ты Марфу в старухи записала. Я бы смогла твоей магии научиться. Ну да ладно. Костоправить уметь тоже хорошо. Только не обессудь, когда звать буду, если что-то колдовское появится, а я справиться не смогу. Все равно учить тебе меня придется…

Она подхватила клюку, оставленную за дверью, и молодецки зашагала к своему дому, забыв по-старчески на нее опираться.

Следующие несколько недель промелькнули незаметно. С утра ходили за грибами всей толпой хуторских женщин. После обеда мариновали, солили, развешивали сушиться грибы. Ночные дожди охлаждали утренний воздух, но грибной сезон удался на славу. Мужчины возили распиленные еще в лесу дрова и сваливали их перед дворами. Все были заняты по горло.

Потом убирали урожай капусты, свеклы, морковки, позднего чеснока, последних помидоров, тыквы. И снова засолки, маринады, мочения.

Мена как бы приехала ко мне в гости. Хуторянам представила ее подругой. Даже сделала вид, будто встречать ее на автостанцию ходила. Теперь она жила у меня совершенно официально, как говорится. Марфа сначала относилась к ней настороженно, а потом более, чем радушно.

Но Мена почему-то с каждым днем начала выглядеть все хуже. Сначала исчез румянец, свойственный ее коже, потом она побледнела, потом начала худеть не по дням, а по часам. Я внимательно наблюдала за ней, но молчала до тех пор, пока однажды после обеда, когда вернулась в дом из леса, увидела, что она так и не встала с дивана, где обычно спала. Присела с ней рядом, прослушала пульс, присвистнула. Дело было плохо.

— Мена, что с тобой происходит? Почему ты молчишь столько дней, что плохо себя чувствуешь? Ты заболела?

Мена приоткрыла глаза.

— Змеи не болеют, госпожа — попробовала она пошутить, но на шутку это не было похоже — Змеи или живут, или умирают.

— Зоология говорит иначе, дорогая. Змеи тоже болеют, как и люди. Но ты мне зубы не заговаривай. Рассказывай, что происходит?

Она тихо вздохнула. Маленькая слезка скатилась по виску.

— Мне стыдно, госпожа, я обещала жить с тобой рядом, как твоя подруга, но поддержание такого большого тела в нужной форме в чужом для меня Мире забирает слишком много сил. И они у меня на исходе.

— Что же ты, балда, молчала-то?! — возмутилась ее дуростью — Что же ты ничего не сказала, а? А я думаю-гадаю что с тобой и придумать никак не могу! Давай так, ты сейчас же вернешься в свое нормальное тело, а когда восстановишься, тогда мы с тобой поговорим что и как лучше сделать. А я за это время что-нибудь придумаю.

— Но… как же, госпожа… Ведь все знают, что я у тебя в гостях… — слабо возразила Мена.

— К черту! — взорвалась эмоцией — Уехала ты, пока я в лесу была. И записку оставила. Поняла? Рисковать твоей жизнью я не собираюсь из-за чужих языков. Давай, не спорь со мной, оборачивайся милой змейкой и отправляйся, если захочешь, в лес, подкрепить свои силы или оставайся здесь. Делай как тебе лучше, чтобы побыстрее прийти в себя.

— Я не уйду, госпожа. Мне только поесть нормально и я опять восстановлюсь.

— Что тебе съесть надо?

— В подвале мыши есть… — тихо проговорила она, прикрыв глаза.

— Ну и прекрасно — обрадовалась я — подвал я тебе открою. Отправляйся!

Не успела договорить, как на белой простыне вместо девушки появилась медянка. Она соскользнула на пол и быстрым зигзагом поползла к ляде подвала. Я пошла за ней, приоткрыла крышку, подложила под нее тапок. Змейка скользнула в темноту.

Змеи больше не появлялись. Медянка Мена поправилась через несколько дней от своего истощения, но я не позволяла ей принимать человеческий облик, чтобы не тратить понапрасну силы, которые могли понадобиться в любой момент, особенно, когда этого не ожидаешь. Лич больше не снился. Марфа издалека здоровалась, но особо не навязывалась.

Сваленные перед калиткой дрова постепенно переколола сама и сложила рядками под навес. Теперь будет чем топить зимой.

Котейка все так же резвился, как обыкновенный кот, всюду бегал за мной или вскарабкивался на плечо. Медянка пряталась в пожухлой траве, не выпускала нас из виду, но если кто-то из хуторян оказывался рядом, близко не подползала, чтобы ненароком не попасться на глаза. Только тогда, когда мы с котом ходили в райпо в соседнее село, оставалась в лесу, поджидая нас с покупками.

В селе ко мне привыкли, даже прозвище дали «девка с котом». Я улыбалась, когда слышала очередные сплетни за спиной и понимала, что принята в местное общество.

Как-то в магазине ко мне подбежала девушка лет пятнадцати, вся, как новогодняя елка, увешанная бижутерией. Весело крутясь то в одну, то в другую сторону, спросила:

— Вы, говорят, городская — я кивнула, любуясь ее задором — А как там, в городе, наверное, ни у кого нет столько украшений, сколько есть у меня?

— Не знаю, — ответила с улыбкой — может и нету ни у кого столько, а может по столько не носят просто.

— А мне соседки-подружки дали поносить! — радостно сообщила она — я все сразу и одела, чтобы все видели сколько у меня этой красоты! Вам нравится?

Присмотрелась к бижутерии и вдруг внимание привлек браслет в виде змейки, обвивающий предплечье девушки. Змейка выглядела довольно неплохо для дешевой штамповки и была прикрыта десятком колец, поэтому сразу не бросилась в глаза. И тут у меня мелькнула мысль, обдумать и обсудить которую нужно было как можно быстрее с Меной, по обыкновению ждущей меня с котом на краю леса. Как смогла, по-быстрому, расхвалила украшения девушки, расплатилось в кассе и почти бегом кинулась назад.

На встречу, по хуторской дороге, шли мальчишки и громко что-то обсуждали. На плече одного из них лежала длинная палка, один конец которой мальчишка держал рукой, а второй выступал далеко назад. Там болталась, как кусок безжизненной бечевки, подвешенная за шею… Мена! Я остановилась, как вкопанная.

Как она могла попасться?! Как они смогли ее поймать?! Она же не просто змея! Она же могла почувствовать опасность и спрятаться, уползти, что угодно!

Эмоции захлестнули, как лавина.

— Хороший улов? — ядовито спросила, не сдержавшись и перекрыв им дорогу — Не жалко? Она же не ядовитая. Это самая обычная медянка.

— А тебе-то чего? — огрызнулся подросток с палкой — Тебя это не касается. Мы ее поймали, нам и суп варить.

Он попытался меня обойти, но я успела взять себя в руки и снова заступила ему дорогу.

— Предлагаю выкуп за животину лесную.

Мальчишка презрительно сплюнул, переглянулся с кивающими приятелями и нагло спросил:

— Сколько даешь?

— Стольник — спокойно сказала.

Деньги большие. Наверняка любой из его родителей получает меньше за месяц работы. Обычно столько никогда с собой не носила, но недавно приглянулась теплая куртка в местном магазине и сегодня как раз собиралась ее купить, но девочка сбила все мои планы и куртка так и осталась висеть на вешалке в магазине.

Пацан переглянулся с приятелями.

— Давай — тут же согласился он.

Пацанва ошарашенно смотрела то на меня, то на приятеля, пока я отдавала ему деньги трясущимися руками. Он деловито пересчитал сам, сунул в засаленный карман купюры, скинул палку со змеей мне под ноги, кивнул остальным и вразвалочку пошел дальше.

— Ненормальная какая-то — тихо сказал один из них.

— Может всех змей, которых ловим будем ей по сотке загонять?

— Тихо вы, — шикнул на них продавец — хоть отойдем подальше, чтобы не передумала. Делайте вид, что ничего не случилось…

Но мне было уже не до них. Поспешно освобождала змейку из петли и надеялась, что она еще жива. Кот выскочил из-под куртки, бегал вокруг и призывно мяукал. Петля затянулась довольно сильно. Пришлось использовать кинжал, всегда притянутый поножами к ноге, чтобы отрезать веревку, но так, чтобы мальчишки, постоянно оглядывающиеся и обсуждающие удачную сделку, не заметили.

Подхватила освобожденное змеиное тельце в руку и поспешила скрыться в лесу.

Что только ни делала, но змейка до глубокого вечера не приходила в себя. Так и лежала не подавая признаков жизни. Пришлось идти за Марфой. Без ее помощи обойтись не могла.

Окошко кухни в ее доме было ярко освещено. Значит, у нее гости. Но ждать, пока она останется одна, не могла. Мена могла умереть. Решительно постучала в двери.

Открыла Марфа, улыбающаяся, с румянцем во всю щеку. Глянула на меня и, тут же, шагнула за порог, плотно прикрыв за собой двери.

— Погоди, глаза к темноте привыкнут…

Я ждала.

— Что случилось, Дарина?

— Мне нужна помощь… Сама не справлюсь… — стушевалась немного и добавила — Не мне… Змейке… Она умирает, а этого допустить нельзя.

Марфа отшатнулась, но тут же взяла себя в руки.

— Подожди… — и ушла в дом.

Через минуту вышла, закутанная в теплый платок поверх душегрейки из овчины.

— Пошли — и первой быстро зашагала к моему дому.

Медянка безвольно лежала на столе. Кот тут же присоединился к ней, быстро обнюхал и протяжно мяукнул.

Жива! От сердца отлегло.

Марфа сбросила платок и душегрейку, подошла к столу.

— Что я должна делать? — спросила деловито.

— Оживить ее — ответила.

Марфа строго глянула.

— Дарина, если ты думаешь, что шутки уместны, то мне не до них. Ты звала на помощь, я пришла. Не время для шуток.

Я устало рухнула на стул, кивнула на противоположный Марфе.

— Я не шучу, баба Марфа. Ее надо оживить. — подняла на нее глаза — Это значит, что нужно ей дать достаточный импульс энергии, чтобы сердце из коматозного состояния переключилось в рабочее. — вздохнула тяжко и добавила — Вы же хотели учиться…

Марфа смотрела на меня пристально. Игра эмоций и внутренняя борьба отражалась в ее глазах, мимике, положении тела. Назвать их положительными было бы глупо. У любого человека отношение к змеям не самое лучшее. Одни их боятся, другие брезгуют притронуться к на вид скользкой шкуре. Для Марфы, видимо, змеи ассоциировались с болезнью или смертью. Ведь не так давно она сама спасала укушенную Ольгу.

Я ждала. Жажда знаний все же победила.

— Что надо делать?

Гора с плеч. Но в то же время вторая гора взгромоздилась туда же. Но выбора особого не было. Пришлось принять этот факт таким, как он оказался.

— Баба Марфа, есть одна вещь, которая может помешать нашему общению во время работы.

— Какая? — Марфа искренне удивилась.

— Баба Марфа, я никогда не имела дела с особами по возрасту старше себя. Профессора и родня не в счет. Все они учили и направляли меня. Если я начну во время такой работы или тренинга вспоминать как к Вам обращаться и «выкать» или произносить долгое «б-а-б-а-М-а-р-ф-а», то время действия будет упущено, а в этом деле каждое мгновение может быть решающим. Поэтому…

— Ладно, во время работы и тренировки давай на ты и без миндальничанья — закончила за меня Марфа. — Возраст мой давай оставим в покое. Не такая я старая, как кажется со стороны.

Я кивнула, радуясь, что она поняла меня с полуслова.

— Значит, так. Давай начнем с настройки. Это змея, медянка. Самая обыкновенная и безобидная. Посмотри на нее внимательно. Послушай себя и скажи, что ты к ней чувствуешь? Какие эмоции, чувства, ощущения?

— Мерзость, отвращение, омерзение, брезгливость — тут же ответила она.

— Хорошо. Теперь представь, что ты родилась не человеком, а вот в таком теле. И ничего с этим поделать не можешь, хотя все понимаешь. И вот теперь находишься вот здесь на столе, почти умершая и твоя жизнь зависит только от той, что сидит за этим столом и думает с омерзением о тебе. Представь, прочувствуй, потом ответь на тот же самый вопрос.

Теперь Марфа задумалась. Я не торопила.

— Обида, надежда, желание жить любой ценой — тихо ответила она.

— Хорошо…. - подождала, пока она выйдет из состояния присоединения и продолжила — Теперь, подумай, что и ты, как человек, и она, как змейка, часть природы и окружающего нас реального Мира. И каждая имеет право на существование, жизнь и все с этим связанное.

Марфа кивнула.

— Реальный Мир — продолжила лекцию — это сочетание разных конфигураций энергий, которые взаимодействуют друг с другом. Ты — это одна конфигурация, змейка — другая, я — третья, стол, на котором лежит змейка или стул, на котором ты сидишь, кот, улегшийся рядом с умирающей змейкой, лес вокруг хутора, природа, погода, все, что существует, все это разные сочетания энергий, образующие материю, то есть нас…. - дала ей время осознать сказанное, дождалась кивка и продолжила — Все мы взаимодействуем своими энергетическими «каркасами» между собой. Но это происходит хаотично, если мы не знаем об этом или не умеем этим пользоваться. Помнишь, я говорила о том, что мысль материальна и как она действует, когда сосредоточена на чем-то конкретном? — Марфа кивнула — В данном случае змейке требуется энергетический толчок, чтобы ее тело снова начало жить. Это как электро шок, который используют в медицине во время реанимации умирающего человека. — Марфа снова понимающе кивнула — Но, если ты дашь ей энерго толчок сильнее, чем сможет вынести ее тело, ты убьешь ее, как если бы толкнула со всей силы ребенка и он, не выдержав такого толчка, умер на месте.

— Значит ее дозировка должна быть меньше. Как для младенца. Так? — спросила Марфа.

— Да. Но есть одно «но». Ты — человек, а она — пресмыкающееся. В этом разница.

— Значит, ей нужен разряд еще меньший, чем для ребенка? — радостно сообщила Марфа свою мысль.

Я покачала головой.

— Нет. Значит, что для нее должен быть другой разряд. Другого качества.

— Что это значит?

— Погоди. Не лезь попэрэд батьки в пэкло — попробовала пошутить, чтобы снять напряжение.

— Как скажешь — согласилась Марфа не приняв моей шутки.

— Энергий для этого дела бывает три вида: природная — это внешняя, которая окружает нас, внутренняя, которую вырабатывает тело, и та, что еще не преобразовалась в используемую телом, но, которая уже прошла внешние слои излучения человека, то есть его ауры. Тебе нужно обратиться к природной энергии. Вот смотри. Вот в этом месте — указала пальцем на точку на ее согнутом локте, упирающемся в стол, — находится вторая граница между твоим организмом и внешним Миром. Первая на запястье. Но о ней не сейчас. Нас сейчас интересует вторая граница. Ты представляешь, что вот в это место — еще раз ткнула в точку на локте, но уже немного болезненно, чтобы лучше запомнилось — из леса, из природы леса, из энергии леса поступает выработанная им энергия, которая ни с какой другой спутать нельзя. Она ни на что не похожа по своему сочетанию, кроме самой себя. Ты же помнишь запах осеннего леса, его звуки, твои ощущения, когда ты заходишь в лес, солнечный свет, пробивающийся сквозь густую листву, россыпи грибов, ягод, ковры желудей под деревьями, шишки, полные орешков, траву, низкий папоротник, горые склоны земли, куда не достают солнечные лучи сквозь кроны деревьев. Вот это и надо представить, как энергию леса. Это еще можно назвать Силой леса, его Жизнью. Змейка — жительница леса и ей эта энергия наиболее близка. Отсюда, от этой точки на локте, и вот сюда — перевернула ее ладонь и ткнула ногтем в ее центр — ты ее пропускаешь с помощью своей сосредоточенной мысли и эмоциональным приказом, не подлежащим обсуждению, то есть твоя воля направляет энергию, из точку на локте, кула она поступает в точку на ладони. Твое предплечье — это пустая трубка, сквозь которую протекает энергия леса к телу змейки. Центр ладони представляешь открытым концом этой трубки, — снова ткнула в локоть и в ладонь — Сюда входит, отсюда выходит. Поняла?

— Да — ответила Марфа и ее руки медленно поползли к змейке.

— Стоп! — замерли — ты уже знаешь что и как делать, что тянешь руки к малышке?

Марфа непонимающе на меня уставилась:

— Ты же все объяснила, Дарина!

— Нет, не все. Слушай дальше. Змейка крохотная, если сравнить ее с тобой. И, если ты будешь подавать ей постоянный поток энергии, своей сосредоточенной мыслью, то ты ее убъешь. И даже в этом не сомневайся. А нам…, мне — поправилась я — ее смерть не нужна. Значит, надо вот в эту точку — снова ткнула ее в локоть — впустить энергии Леса только в тот момент, как почувствуешь себя частью этого Леса, ровно столько, чтобы твои ладони чуть-чуть разогрелись, а потом становились все теплее. Вот эта точка, даже не точка, а целая область на ладони — обвела ногтем центр ладони по крайнему периметру — начала пылать, не выпуская жара наружу, вот тогда ты можешь положить ладони вот сюда — показала на «шкирку» змеи (соединение тела с шеей) — и вот сюда — показала на соединение тела и хвоста, а для верности, напротив каждого места положила по чайной ложечке — и только потом сосредотачиваешься на центре ладоней и позволяешь Силе хлынуть в змейку. В это время сюда — ткнула опять в локти — постоянно продолжает поступать энергия Леса, а ты наблюдаешь за телом змейки и отрываешь свои руки от нее сразу же, как только увидишь первую реакцию жизни… Все поняла?

Марфа повторила все своими словами. Ошибок не было.

Котяра не сводил с нас ярко-синих, с зелеными черточками, глаз, внимательно слушал разговор, по своему обыкновению подобрав под себя лапки, сидел на противоположном краю стола.

— Хорошо — подтвердила ответ Марфы — давай попробуем сначала с руками.

Марфа закрыла глаза, сосредоточилась.

— Открой глаза — приказала ей — Ты должна видеть все вокруг, а не только концентрироваться на себе.

Марфа тут же исправилась. Получилось правильно и через несколько секунд центры ее ладоней пылали.

— Не выпускай энергию из ладоней, пока это не потребуется. Представь, что кожа твоей ладони покрыта тонкой пленкой, не пропускающей ничего. И пока ты сама не вообразишь себе, что эта пленка исчезла, энергия никуда не выйдет, а будет аккумулироваться в твоих руках до нужного момента.

Марфа внезапно покраснела.

— Куууда?! — рявкнула я — опусти поступающую энергию в локти и не пускай ее в свое тело! И делай только то, что я говорю! И только тогда, когда дослушала рекомендацию и ее поняла!

Марфа закусила губы и краснота прошла, но руки запылали.

— Теперь клади ладони на змею. И держи пленку, пока не почувствуешь, что тело змейки удобно лежит под руками. Когда пустишь энергию, мысленно проследи за ее движением. Представь, что вот от этой руки она поступает прямо в сердце и голову, растекаясь вниз по телу. А от этой руки поступает в тело и протекает от руки до самого хвоста и в другую сторону, соединяясь с энергией второй руки. Все поняла?

— Да.

Марфа слишком резко положила руки на тело змейки, забыв о пленке и не изменив своей эмоции. Тельце резко дернулось, как если бы змейку дернули за хвост.

— Убери руки. Марфа, а то спалишь девчонку. Ты забыла, что ты тоже могла бы родиться в этом теле? А она в твоем?… Давай сначала. Сосредоточься. Так. Положи руки на тело. Так. Убирай пленку и пускай энергию толчком, как при электро шоке и держи поток, который постоянно поступает вот сюда — ткнула в локоть — и выходит в центр ладони, а оттуда в умирающее тело. Вот Так! Держи! Держи! Еще немного!

Тело змейки затрепетало, дрожь пробежала от головы до кончика хвоста. Змейка пошевелилась.

— Хватит! Убирай руки!

Но последние слова были лишними. Марфа успела отдернуть руки от тела змейки и отскочить от стола, свалив попутно стул.

Я надавила пальцами несколько раз на область сердца и змейка открыла глаза с круглым зрачком.

Обернувшись к Марфе, сказала:

— Больше энергия в руки не поступает! Твой локоть снова просто локоть, а не насосная станция перекачки энергии из леса сюда. Излишки полученного потенциала надо смыть водой. Включи кран и засунь под воду руки по локоть, пока не остынут и ощущения в них не вернутся к обычным.

Марфа все выполнила как я говорила.

От новизны ощущений ее слегка пошатывало, но глаза и лицо были абсолютно счастливыми. Наконец-то исполнилась ее мечта и она стала магичкой — читалось в ее глазах. Я улыбнулась.

Мена немного пометалась на столе, потом свернулась клубком, полежала без движения и заскользила к краю стола, но я вовремя прикрыла ее кухонным полотенцем. Змейка повозилась и замерла. Я с беспокойством заглянула под полотенце. Волноваться было не о чем. Она просто спала.

Подошла к Марфе, все еще державшей руки под потоком воды из крана, дотронулась до ладошек. Охладились достаточно.

— Можно вытаскивать руки из-под воды.

Подала ей чистое полотенце, вернулась к столу, позвала Марфу.

— Посмотри на нее, баба Марфа — подчеркнула конец работы обращением на «Вы» — Это первая жизнь, которую Вы спасли. Запомните ее. Она дала Вам первое практическое знание по энергетической реанимации.

Марфа глянула на меня вопросительно:

— С людьми тоже так можно?

— Можно. Но совсем иначе. С людьми так просто не получится.

— Научишь? — с надеждой спросила она.

— Научу, если будет оказия. Тьфу-тьфу-тьфу! — улыбнулась ей. — Лучше бы такой оказии никогда не было.

— А она теперь будет жить? — кивнула Марфа на полотенце.

— Да, баба Марфа, благодаря Вам, теперь будет. Вы сегодня спасли не только змейку, но весь хутор и все ближайшие окрестности от неминуемой гибели от змеиного яда. Спасибо. — я облегченно вздохнула, с благодарностью смотрела на старостиху.

Марфу проводила к самому дому, убедилась, что с ней все нормально. По дороге она скакала, щебетала от избытка чувств, как юная пионерка после своего первого пионерского костра, радостная и довольная.

Кот впервые за все время остался дома, когда я из него вышла. Вернувшись, застала сладкую парочку, спящими на столе.

Умаялись, бедолаги.

На следующий день Марфа постучала в окошко, едва взошло солнце. Недовольно бурча себе под нос, что будят ни свет, ни заря, поплелась открывать двери, путаясь в собственных ногах.

— Как она? — жадно спросила Марфа, бесцеремонно отодвинув меня в сторону и бегом устремившись на кухню.

Кот тут же запрыгнул на стол, замаршировал по краю, внимательно наблюдая за бабкой, пока та заглядывала под полотенце. Я забрала еще теплое молоко с крыльца, которое каждое утро разносили соседям хозяева коров и коз, налила в блюдце и поставила на стол. Потом сняла полотенце, под которым лежела медянка.

— Угощайся, дорогая — предложила ей — Это пока все, что тебе стоило бы есть.

Змейка подползла к блюдечку, опустила в него мордочку и жадно напилась. Потом свернулась и положила голову на одно из своих колец.

— Тебя спасла баба Марфа — сказала змейке — Ей ты обязана жизнью.

Змейка понимающе кивнула, повернула голову к Марфе и снова кивнула.

— Видите, баба Марфа, она Вас благодарит.

Марфа смотрела на медянку во все глаза, потом всхлипнула и расплакалась.

— От людей такого не дождешься — тихо сказала она, утирая кончиком скомканного в ладони платочка глаза — Я всю ночь заснуть не могла, все про змейку думала. Она же такая крохотная и беззащитная. Даже яду в ней нету. У многих людей побольше яду, чем у самой ядовитой змеи. А это такая кроха, что просто жаль, если сдохнет.

— Она уже ожила, баба Марфа. Ей уже ничто не грозит благодаря Вам — улыбнулась старостихе.

Марфа наклонилась ко мне через стол тихо спросила:

— Кто же ее так, Дарина? Что же за жестокость такая? А?!

— Да, это мальчишки из села. Откупила у них змейку, когда из магазина возвращалась. Подвесили они ее на палке за шею, да так и несли из леса. Супчика змеиного, видите ли, им захотелось…

— Вот сволочуги малолетние! — возмутилась Марфа — Ни стыда, ни совести, ни жалости…

— Ну, да ладно, баба Марфа. Это уже в прошлом. Теперь ей питаться хорошо надо, чтобы силы вернулись. А то зима длинная…

— Это да. Это правда — поддакнула Марфа — Может мышей в селе переловит? Я хуторянам скажу, чтобы не трогали ее. Будет у нас своя медянка, хуторская…

Улыбнулась ее предложению:

— Спасибо, баба Марфа. Наверное она будет благодарна за такую заботу.

— Ой, я совсем забыла! — воскликнула Марфа — я же тебе свеженьких яичек приготовила! Куры-то нанесли много! В субботу Митяй свинью бить будет, тебе тоже доля причитается. Котик-то мясо, поди, любит!

— Ой, баба Марфа, а кровь свинскую куда деваете, когда свиней бьете?

— Закапываем, конечно, за околицей, как и положено.

— А можно мне ее забрать? И кишок тоже.

— Толстых кишок не дадут, на колбасу пустят, а тонкие сможешь забрать. А зачем тебе? — поинтересовалась Марфа.

— Колбасы наделаю. Очень вкусная кровяная колбаса. Ее и заморозить можно, если немножко приварить. Да и для больных или ослабленных она хороша для поддержания сил.

— Колбасу кровяную, говоришь? Да еще и вкусная?… Ну давай попробуем. Если еще и лечебная, то вообще хорошо. Ничего пропадать не будет. Ну я пошла, деточка. Попозже, как по хозяйству управлюсь, яйца тебе принесу. Да и на змейку гляну.

Марфа ушла, а я накормила кота остатками вареной рыбы и молоком. А то так и норовил вылакать предназначенное Мене. И пошла досыпать…

В субботу поехала в город на толчок. Там можно купить все, что душа пожелает. Моя желала только одного — браслетика-змейки на предплечье и по возможности медного. Такого не нашлось, но были турецкие, гибкие и накручивать из на руку можно было в любом месте. По виду и цвету близкий к раскраске Мены подобрать все же удалось, хоть и пришлось снять его с руки рыжеволосой продавщицы, заплатив полторы цены. Но я осталась довольна.

Потолкалась в толпе, нашла себе длинную зимнюю куртку и высокие сапоги на толстой подошве, внутри выстеленные мехом, пару шапок и теплые носки. Купила Марфе подарок, продуктов и, с полными сумками, поздно вечером вернулась домой.

Охрипший кот укоризненно просипел, едва открыла дверь, и тут же забрался на плечо. Не успела раздеться и разобрать сумки, как в двери вбежала запыхавшаяся Марфа.

— Где ты была так долго?! — вскричала она — Тут кот чуть окна не повыбивал, так орал и прыгал на стекла! Весь хутор сбежался его успокаивать. Да какой там! Только и сверкал глазами, как ненормальный и орал, что есть мочи! Вон охрип совсем! Где ты была?

Посмотрела на кота, усмехнулась его поведению.

— В город ездила, баба Марфа. Вот что тебе привезла. — протянула ей заколку на волосы в виде изящной змейки — Это на память.

Марфа взяла в руки заколку, долго смотрела на нее, пошла к зеркалу, приколола на волосы, покрутилась, как молодуха, рассматривая подарок.

— Спасибо, Дарина. Буду ее на праздники закалывать. А себе что купила?

— А вот — показала браслет — На руке носить. Тоже памяткой будет.

Завернула на предплечье, опустила на запястье, опять подняла выше. Турецкая змейка поблескивала стеклянными глазками, переливалась блестящими чешуйками, прикрывшими толстую медную проволоку.

— Красиво, — оценила Марфа — теперь ее и снимать, небось, не будешь.

— Не знаю, — пожала плечами — пока поношу, а там видно будет.

— Ты кота-то больше одного не оставляй. А то ведь рехнется ненароком — посоветовала участливо Марфа — И говори, куда отправляешься, а то переживаю я за тебя.

— Хорошо, баба Марфа! — рассмеялась поучению — Не буду больше так исчезать. Если получится, конечно. Жизнь, она такая штука, что никогда не знаешь, как обернется через минуту.

— Твоя правда, деточка. — погладила меня по руке с браслетом Марфа — Устала, наверное? Ты отдыхай, а я завтра зайду, расскажешь, как там, в городе, было.

— Обязательно — кивнула ей — И спасибо Вам большое!

Марфа зажала заколку в ладони и отправилась домой. Я осталась со своими питомцами сама.

Несколько дней обиженный кот не давал себя гладить, отворачивался, когда к нему обращалась, спал на диване или спинке кресла, но от еды не отказывался. Ухомякивал все, что ему накладывала в тарелочку и обязательно выпивал молоко, оставшееся от змейки. Он вообще стал есть и пить молоко в несколько раз больше, чем обычно.

Как-то я решила поэкспериментировать и положила здоровенный кусок мяса на его тарелку. Этот прожора съел все за один присест и сыто потягивался, расправляя раздутый животище. Тут я поняла, что наступило время быстрого роста Ашеренка.

Пришлось покупать мясо и рыбу в больших количествах, давать ему и в сыром и в приготовленном виде. Этим руководил уже он: когда понюхав сырые мясо или рыбу, фыркал, тряс лапой или взъерошившись отскакивал от тарелки, я знала, что надо это приготовить и сырым он есть не будет. Так и делала, варила, жарила, запекала, тушила с овощами, делала с гарнирами и подавала ему на тарелочке. Делать-то все равно особо нечего, вот и развлекалась.

Интересную особенность заметила во вкусах кота к еде.

Обычно готовила еду в большой кастрюле или на сковороде, сколько съем сама, откладывала отдельно, остальное скармливала ему и змейке. Свое остро приправляла, добавляла чеснока, лука, прянностей, а его еда оставалась натуральной, кроме капельки соли.

И вот однажды этот триглодит во время обеда отъел немного со своей тарелки, потом вскочил на стол, обнюхал то, что ем я, лапой отодвинул тарелку на середину стола — я удивленно наблюдала за его действиями — обнял ее лапами и с мурчанием выел всю мою порцию. Потом соскочил со стола, подошел к своей еде, понюхал ее и, брезгливо потряс лапой, отошел на несколько шагов вперед. Напоследок еще и погреб задними лапами, будто закапывал собственное дерьмо.

Смеялась до коликов. Но с этого дня начала готовить одинаково и ему, и себе. Исключением оставалась только змейка. Да и та частенько питалась в подвале.

Котейка рос не по дням, а по часам, превращаясь из белого пушистого малыша в здоровенного кота, постепенно ставшего похожим на молодого тигра, только белого цвета и очень пушистого. Гуляла с ним теперь только по ночам, когда убеждалась, что хуторяне заснули. Попробуй-ка выйди с таким чудовищем днем! Вот бы переполоху наделала! Пришлось бы бросать все и исчезать из хутора быстрее молнии. На счастье выпал снег и моего питомца особо видно не было. Выходили на прогулку через садик, где задняя калитка в лес все время оставалась открытой. Снег перед домом постоянно расчищала, чтобы не было видно следов огромных лап.

Наши отношения с Меной тоже изменились, но по ее инициативе.

Как-то вечером она, трансформировавшись, подсела ко мне на диван, когда я тупо таращилась в телевизор на очередную «мыльную оперу».

— Дарина, прошло уже много времени, как ты начала носить браслет на руке. — сказала она — Все уже привыкли к нему. Я подумала и решила предложить тебе занять его место на твоей руке.

От неожиданности я даже села.

— Но ведь ты не можешь долго находиться в трансфор… превращенном состоянии, это тебя изматывает. Я не хочу, чтобы осенняя история повторилась — возразила ей.

Мена рассмеялась:

— А кто сказал, что я буду превращаться? Я так и буду оставаться живой змейкой, только другие будут меня воспринимать, как вот этот браслет. Кстати, мы с ним очень похожи…

— А это возможно? — не приняла ее шутки.

— Дарииина, ну не думаешь же ты, что я глупа, как пробка? Когда ты его купила и так демонстративно одела на руку при Марфе, я сразу поняла твою задумку и время от времени экспериментировала игру в браслет. У меня довольно неплохо получается. Сама посмотри.

Она тут же обернулась змейкой и мгновенно обвила мою вторую руку, чуть сжав ее кольцами и тут же разжав. Скользнула снова на диван, вернулась к облику девушки.

— Вот такими сигналами я могу сообщать тебе об опасности.

— Ну, ты мудрая, прямо как змея! — рассмеялась в ответ — А почему ты решила так поступить?

— Вы с Арисом уходите на прогулку каждую ночь. Надолго. А я волнуюсь. С вами ходить я не могу, на улице для меня очень холодно, а на руке я буду и в тепле, и с вами все время. Я же не зимовать к тебе напросилась, а охранять.

Я покосилась на котяру, развалившегося на полу около кресла.

— Что скажешь, Арис?

Я всегда разговаривала с ним, как человеком и научилась понимать его ответы. Кот царственно повернул к нам голову, посмотрел своим томным взглядом и снова отвернулся к телевизору.

— Ну, вот — обрадовалась Мена — Арис не против. Значит так и сделаем. Снимай, Дарина свою дешевую побрякушку. Я займу ее место! Теперь наша тройка стала неразлучной по-настоящему.