"Просторы Многомирья" - читать интересную книгу автора (Щербинин Дмитрий Владимирович)Глава 9Постепенно сиреневое свечение, которое исходило из центра мира Ог–го утихало. Переполненный энергией Винд вжался в стену и дрожал. Капли пота текли по его лицу, а глаза были широко раскрыты… Плеть, которая слилась с его ладонью, извивалась, дёргалась, била по окружающим каменным стенам, оставляя в них глубокие борозды. Стены содрогались, но не только от ударов плети, но также и от приближающихся Тифм, которые раздирали мир Ог–го… Наконец, Винд смог говорить. И голос его был как никогда громким. Впрочем, он совершенно не напрягался, а напротив – старался унять свой голос, чтобы он не вызвал разрушительных последствий: – Ог–го!! Неужели ты передал мне всю свою силу?! Слабым проблеском сверкнуло в центре сферы сиреневое свечение и прозвучал шёпот: – Да… ЧИП всё равно забрал у меня всё… Ну а теперь – уходи: постарайся не попадаться на глаза Тифмам. – Да что мне эти Тифмы?! И я их всех раздеру… – Тише… Тише, Винд. – Я не могу тише, Ог–го!.. Во мне столько силы… – Прощай, Винд… – Я вернусь, дорогой Ог–го! – Но меня уже не будет. Прощай… Стены покрывались трещинами, и, неожиданно, все составляющие их каменные глыбы поплыли в разные стороны, а Винд остался висящим в пространстве. Центр мира Ог–го окончательно померк, превратился в тёмное облачко, которое быстро слилось с наплывающим холодным, серым сумраком. И в этом сумраке шевелились многочисленные Тифмы. Красноватыми пятнышками проступали их бесчувственные, но вызывающие отвращение глаза. Единственное, ради чего Винду требовалось прикладывать усилия (и немалые) – это не проявлять свою неуёмную энергию. На всё остальное, как ему казалось, он был способен… И всё же он старался последовать совету Ог–го. Он ухватился за одну из медленно плывущих, вращающихся каменных глыб, вжался в её поверхность, и так как плеть, согласно с его волей, не источала свечения, со стороны его трудно было заметить. Быть может, Винд и улетел из этой, заполненной Тифмами части пространства, но всё же нетерпение выдало его. Он уже был уверен, что умирающий Ог–го дал ему плохой совет. Долго ему лететь так, вцепившись в этот холодный камень? Что это даст? Ведь, в конце–концов, ему всё равно придётся действовать. Так зачем же откладывать эти действия на потом, если можно начать уже прямо сейчас?!.. И, когда он пролетал поблизости от одной Тифмы, плеть, которая хорошо чувствовала желания своего хозяина, вздрогнула и засияла переливчатыми, разнообразными оттенками изумрудного и сиреневого цветов. Тифма скрипнула и ринулась на Винда. Юноша даже не увёртывался. Он бешено усмехнулся, и, крутанувшись, рассёк тело Тифмы надвое. И развороченных внутренностей, где переплеталась механика и волшебство ЧИПА дыхнуло смертным холодом, но этот холод ничего не значил для Винда, не мог ему повредить, потому что в нём был энергия целого мира. Только на секунду оплела плеть разорванные провода, и тут же то, что ещё оставалось от Тифмы, окончательно скукожилось, стало бесформенной грудой холодного железа… Со всех сторон подлетали новые Тифмы… Ещё за относительно недавний отрезок времени до описываемых событий, приближение этих чудищ повергло бы простого паренька с мира Каэлдэрон – сборщика целебных трав и кореньев Винда в ужас. Но многое изменилось за это небольшое время. Теперь Винд радовался их приближению. Он жаждал высосать всю энергию из них, после чего полететь на Ой–Чип–он, уничтожить его… И началась битва, которую лучше было назвать бойней. Винд разрубал Тифм, без труда увёртывался от многочисленных, направленных в него парализующих зарядов… Впрочем, некоторые заряды всё же попадали в него, но не могли парализовать, а только, разве что, слегка раздражали Винда… Всё же это была весьма однообразная бойня. В течении целого часа ничего не изменялось. То есть – сверкала плеть Винда, а Тифмы упрямо со всех сторон напирали, погибали, а Винд вбирал их силу в себя, не чувствовал ни холода, ни усталости. И, примерно через полчаса, это окончательно наскучило Винду. Ему хотелось сразиться с самим ЧИПОМ, освободить Многомирье от мглы, встретиться с Эльрикой… ЧИП тоже хотел встретиться с Виндом, но сам к нему не вышел, а послал своего слугу – Степана Вдовия – человека с нечеловеческим телом. И вот они встретились: два достойных противника. Ведь и в новом теле Степана было заключено сердце некоего мира – сердце, способное заглатывать и перерабатывать сколь угодно много материи. Голос ЧИПА звучал прямо в голове Степана: «Будь осторожен. Этот Винд может нанести тебе повреждения. Ты вновь будешь страдать. Помнишь, как ты страдал?».. «Да… Но что мне с ним делать?!» «Окружи его нитями. Сплети вокруг него паутину…» Несмотря на сумрак Степан Вдовий прекрасно видел Винда, который продолжал рубить тупых Тифм. И вот в металлической груди Степана раскрылись многочисленные отверстия, из которых начали выбиваться нити тёмно–зелёного, маслянистого цвета… Эти нити были сродни тем, которыми Крылов хватал своих жертв, сродни плети, которая теперь являлась частью Винда. Эти толстые, подрагивающие нити вырабатывало изумрудное сердце, заключённое в грудь Степана Вдовия… Стремительно летал Степан Вдовий, и вот вокруг Винда образовалась сфера, сплетённая из живой зеленоватой паутины. Ещё несколько Тифм пытались через эту паутину пролететь, но завязли в ней, и паутина без труда поглотила их, переработала на пользу себе, уплотнилась… А затем, согласно с указанием ЧИПА, сразу сотни Тифм ринулись на сияющую паутину с разных сторон. ЧИП не жалел этих механических созданий – ведь их беспрерывно производили внутри сферы Ой–Чип–она… Никакого вреда паутине они причинить не могли, но зато, разлагаясь, выполняли полезное для ЧИПА дело. Паутина расширялась, и, наконец, слилась в одну, сияющую блекло–зеленоватым светом сферу… …А что же Винд? Он, не прилагая никаких усилий, разрубил очередную Тифму, и вдруг обнаружил, что никто на него больше не нападает. Оглянулся. Увидел сотни порубленных, искорёженных, уже и не дрыгающихся, потому как вся энергия из них была высосана, врагов. Окружающее пространство заполнял тёмно–изумрудный свет. Оттолкнувшись от перерубленного туловища Тифмы, Винд полетел и, вскоре увидел внутреннюю поверхность сферы. В это время Степан Вдовий получил приказ от ЧИПА: «Теперь неси пленника в Ой–Чип–он!». Из груди Степана Вдовия вновь вырвались нити, и, впившись в сферу, начали толкать её вперёд. Почувствовал это движение и Винд. Он замахнулся плетью и нанёс удар по поверхности сферы. Юноша был уверен, что без труда пробьёт эту поверхность, но, вместо этого, плеть увязла, а исходящее из неё сиреневатое свечение начало расходиться по поверхности сферы. В голову Степана Вдовия ударил приказ ЧИПА: «Отцепляйся! Немедленно!!» Только теперь понял ЧИП, какая опасность грозит ему первейшему слуге и воину, на которые он возлагал столь большие надежды. И всё же у Степана Вдовия ещё было время отцепиться от сферы, которую он толкал – он и сделал бы это, если бы подчинялся ЧИПУ беспрекословно. Но ведь в Степане всегда жил протест: он вовсе не желал той доли, которую уготовил ему ЧИП; он, Степан, был жертвой обстоятельств, и он больше всего хотел вырваться из сотканного для него кошмара и вернуться в Москву, где ждали его жена и дети… Вот поэтому, несмотря на давление, он не подчинялся сразу ЧИПУ, он ещё выжидал. И этих нескольких секунд замешательства оказалось достаточно, чтобы сиреневатый свет, исходящий из плети Винда добрался до него… Металлическое тело Степана Вдовия затрещало, но не разорвалось, а только покрылось сиреневатыми кристаллами. Некоторые из этих острейших кристаллов, проткнув металлическую оболочку и добрались до мозга Степана. Однако, боли он не почувствовал. Зато в это мгновенья мысли, чувства и воспоминания Степана Вдовия и Винда переплелись. И в одно мгновенье страшного напряженья Винд увидел всю прошлую жизнь Степана Вдовия, ну а Степан – всю жизнь Винда. И жизнь Степана понравилась Винду, а жизнь Винда – Степану. И они уже вовсе не хотели сражаться друг против друга, но – напротив хотели уничтожить созданное ЧИПОМ, вернуть всё на прежние места. ЧИП был разъярён. Металлические туннели сферы Ой–Чип–она содрогнулись от его чудовищного вопля. Но он не собирался выпускать Степана так просто. В механическом теле Степана находилось устройство, которое ЧИП надеялся никогда не включать, но теперь передал команду и оно заработало. В тоже мгновенье мозг Степана был поражён неизвестным ядом, и перестал работать. Мириады образов чужого сознания, которые только что видел Винд, поблекли и рассыпались на тёмные, канувшие во мраке осколки… Поражённый Винд отпрянул, но ему и самому уже казалось, что он падает в бездну, из которой невозможно вырваться… * * * Осторожно, только своим днищем, выглядывал из–за туч Крылов, и к этому днищу прильнули Виш и Дваркин. Что касается Эльрики, то она в это время пребывала где–то в стенах живого корабля… Виш, глядя в округлое оконце, произнёс: – Такой громадный город под нами. Кажется: всю жизнь можно потратить, и всё равно – не узнаешь всех его жителей. Дваркин же ответил: – Этот город – Москва; и, насколько мне известно, он не единственный на этом мире. – Таких необъятных миров уж точно нет в нашим Многомирье! – воскликнул четверорукий Виш. – Ну, я не стал бы делать таких однозначных заявлений, – молвил Дваркин. – Слишком велико Многомирье. Вполне возможно, где–то в его пространствах есть такие крупные миры… Но сейчас нам нужно то, что скрывается именно в Москве, а точнее… Голос Дваркина сделался совсем тихим, его единственный глаз прикрылся, и маг опустился на пол. – Ну, что такое! Договаривай?! – потребовал Виш. – …Я очень ослаб. Пытаюсь сосредоточиться… Определить местоположение смерти ЧИПА… Из бортов Крылова вытянулись нити и, прикоснувшись к коже Дваркина, начали перекачивать в него жизненную энергию. Глаз мага приоткрылся, и он произнёс: – На городской окраине. Но не возле того озера, которого мы вылетели… Крылов, лети туда… И он вытянул руку, указывая направление. Живой корабль полетел в указанном направлении. При этом он поднялся ещё на несколько метров, так что тучи скрыли его. И всё же прохожие на улицах, если поднимали они головы, то могли увидеть слабое, изумрудное свечение, которое из–за туч, столь плотно их город укрывавших, выбивалось… Прохожие, впрочем, охвачены были иными заботами, и на изумрудный свет внимания не обращали. И всё же, как уже говорилось, Крылов был замечен… И вот Виш, которому не терпелось совершить очередной подвиг, услышал голос Крылова: – К нам приближаются? – Кто же? – спросил четверорукий воитель. – Могу сказать только, что это – железные создания, внутри которых – люди. – Наверняка это порождения ЧИПА! – воскликнул Виш. – Возможно, но не факт, – отозвался все ещё слабым голосом Дваркин. – Почему же?.. Ведь, после того пролетел Крылов, проход между нашим Многомирьем и этим странным миром остался открытым, разворошенным, – молвил Виш. – Возможно, но не факт, – упрямо повторил Дваркин. – Я вот заметил, что по улицам этого города катятся железные создания. Они произведены здесь, на Земле. Возможно, и эти, приближающиеся к нам – местные… Говорю я это к тому, что опасаюсь: не погорячимся ли мы, если вступим в бой с ними? Не лучше ли нам избежать столкновения?.. Крылов молвил: – Они летят очень быстро. Мне придётся выкладываться все свои силы, чтобы ускользнуть от них. И то, не уверен – удастся ли… – Лети, лети, – напряжённым, усталым голосом говорил Дваркин. – Только старайся не изменять направление, которое я тебе указал… * * * Первыми, кто оказались возле поваленных на берегу озерца деревьев, были собачники, которое в то вполне обычное для Москвы пасмурное зимнее утро, выгуливали там своих питомцев. И вот сразу несколько человек, разных полов, форм и возрастов стояли там, недоумённо с разными интонациями переговариваясь; ну а их собаки – тоже разных полов, форм и возрастов заходились отчаянным лаем. Внимание всех их было обращено на широченную воронку, из которой валил, спешно поднимаясь к небу, сероватый, холодный сумрак. И уже строили предположения, что же это такое. Говорили, например, что это взорвались некие, проложенные под землей трубы; другие уверяли, что это упал метеорит; другие уверяли, что сюда по ошибке, во время учений, сбросили военные бомбу. Звонили по сотовым… Сначала приехала одна милицейская машина; затем – ещё несколько пожарных машин; также подкатила машина от телекомпании, и откуда пришли несколько нервных, худых журналистов. Никто из них, конечно, не понимал, что происходит, но уже почти уверены были, что здесь – настоящая сенсация… Несмотря на предложения милиционеров разойтись – расходились ну совсем неохотно и не на большое расстояние. Отойдя же, продолжали наблюдать за происходящим. Весьма завораживающими казался и тот странный, раскатистый, резкий металлический скрежет, который доносился, вроде бы, из–под земли. И откуда им было знать, что доносится он не из–под земли, а из Многомирья, и что скрипят это Тифмы, которые, согласно с командами ЧИПА, убирали своих разбитых подобий… Вниз, в воронку светили мощными фонарями, но всё равно, не могли разглядеть, что там, на её дне. Всё же кто–то решил, что там вода и её надо откачивать. Спустили туда шланг, включили нанос. Вдруг шланг натянулся, и пожарная машина, к которой он был прикреплён, покатилась к воронке… Машину пытались остановить, но – тщетно. В результате, машина попала в воронку. Телевезионщики снимали, газетчики – тоже снимали, простые люди – снимали на видеокамеры… Через пару минут к месту происшествия подъехали ещё две милицейские машины. Выбравшиеся из них милиционеры разгоняли толпу, но, конечно, ничего не могли поделать с тем, что приближалось к ним из Многомирья… А в Многомирье ЧИП размышлял над тем, что делать с этим проходом. С одной стороны, в его ближайшие планы не входило вторжение на Землю; сначала он хотел захватить Многомирье. Ну, а если и не всё Многомирье, так, по крайней мере, значительную его часть… Москва, в которой он провёл столь долгое время, забыв о своём прошлом, пугала и отталкивала его, в тоже время ЧИП чувствовал и некое духовное родство с этим местом. Ведь именно из Москвы принёс он неистовую страсть к изменению Многомирья. Он жаждал заполнить всё техникой, и в тоже время, чтобы люди с этими механизмами и электроникой были соединены. И вот теперь, наблюдая, посредством глаз Тифм, за проходом, слыша, посредством их чутких детекторов Московские звуки, ЧИП решил, что заделать проход не удастся; что люди всё равно уже слишком близко… Вот и первый несчастный случай произошёл: просунутый в проход шланг угодил прямо в Тифму, и крутящийся механизм начал наматывать этот шланг, за ним втянулась и Московская машина. Количество людей и машин по ту сторону прохода постоянно увеличивалось… Что ж – раз контакта было не избежать, ЧИП решил действовать. И вот Тифмы начали разбирать на части преградившую проход пожарную машину… Возгласы с той стороны, из Москвы усилились… И вдруг все Тифмы остановились. Направлявшая из напряжённая воля вдруг обратила всё своё внимание внутрь себя, на воспоминания… ЧИП вспоминал свою Московскую жизнь… В мгновенном проблеске увидел ЧИП Якова Фёдоровича Корбудзо, на груди которого лежала собранная им же чёрная сфера. Сфера эта неустанно работала – высасывала из него то, что называлось смертью, и наконец вся смерть Корбудзо, который на самом деле был ЧИПОМ, перетекла внутрь этой сферы… А потом он отнёс эту сферу на окраину города, в котором жил, и спрятал там… ЧИП из всех сил напрягался, пытаясь точно вспомнить, в каком именно месте, спрятал он сферу, но пока что это ему не удавалось. Но самое главное, что он вспомнил, это про смерть свою, которую оставил на Земле, где–то на окраине города Москвы. И если прежде ЧИП полагал, что Крылов просто спасался из Многомирья бегством, то теперь он догадался об истинных его целях. Ещё недавно ЧИП казался сам себе непобедимым; прошедшим уже через все мучения, и теперь ждал только вечной жизни для себя да ещё власти над всем и вся. А тут такое жуткое известие… И, если незадолго до этого, он пережил разочарование, когда вынужден был уничтожить своего первого слугу, Степана Вдовия, то теперь боль и ярость охватившие его, были многократно более сильными. Оказывается, враги разработали действительно опасный для него план, и почти уже достигли цели! Что казалось самым жутким для ЧИПА – это умереть, уйти в небытиё… Ещё недавно ЧИП собирался вести с жителями Земли переговоры; теперь главным было – остановить Крылова, и находившуюся на его борту компанию. Погибнут при этом жители Москвы? Что ж – это казалось ЧИПУ не страшным; он готов был уничтожать их, случайных жертв, столь же легко, как и замороженных уже жителей Многомирья… И вот поступил приказ: все находившиеся поблизости от мира Ован–Тульбук Тифмы должны были двигаться через проход между мирами в Москву, разыскивать там Крылова, нападать на него, пытаться уничтожить. Конечно, скорее всего это им не удастся, но их главная задача – хотя бы задержать его до прибытия самого ЧИПА. Ради этого он решил покинуть сферу Ой–Чип–Она… * * * – Ну что? – нетерпеливо спросил Виш. – Механизмы преследуют нас, – ответил Крылов. – Можете послушать звуки, которые они издают… И трюм живого корабля наполнило стрекотанье, характерное для земных вертолётов. Корабль говорил: – Насчитал четыре механизма. Они следуют за нами на расстоянии от двухсот до пятисот метров. Оторваться от них я не могу. И, несмотря на то, что лечу в тучах, они видят меня. Должно быть, причиной тому свет, который исходит из моих бортов… – Нет. Тут дело не в свете, – устало ответил Дваркин. – У них техника развита хорошо… Не так, конечно, хорошо, как у ЧИПА, но всё же и без твоего света, они засекли бы нас. Лети вперёд, туда, куда я указываю тебе… Уже недалеко осталось… * * * Этот был заброшенный, но всё же обнесённый бетонным забором и охраняемый завод. Правда, охранником работал всего один человек. В паспорте было написано, что зовут его Виктор Михайлович Радушный, и что от рождения ему уже шестьдесят пять лет… Но только не выглядел он на шестьдесят пять лет. Вообще, трудно было определить, сколько ему лет. На совершенно лысой, с большим, шишковатым черепом голове Радушного выделялись два огромных, горящих желтоватым, то ли страстным, то ли мертвенным светом глаза. Нос у Виктора Михайловича был длинным и, вместе с тем, сплющенным у основания. И ещё… и ещё много чего было в нём несуразного, и одевался он в странную одежду; и вообще – мало походил на человека, фотокарточка которого приклеена была в его паспорте. Но, между тем, паспорт был именно его – гражданина Радушного, и изменился Радушный так, после того, как стал охранником на заброшенном заводе. Собственно, до этого он ничем особым не выделялся; и рассказывать про его прошлую жизнь нечего. А как устроился сторожем, так и лицом и характером преобразился. Заброшенный завод оказывал на Радушного смешенное действие: и зловещее, и, в тоже время, пробудился в Радушном изобретательский талант. Ото всех скрывал он то, чем занимался, а простор для его занятий был. Всякого металлолома на заводе хватало. Из этих массивных железок с воистину демоническим упорством начал делать Радушный роботов. Он никогда не задумывался над тем, откуда в его голове простого человека, рождаются схемы, за которые пожал бы ему руки любой видный академик, откуда вливается в него сила работать по много часов в сутки, и обходиться практически без еды и без сна… Починил он старые станки, и гнул и точил, и сверлил на них железо, а потом уже построенные им первые роботы помогали Радушному… И та же неведомая сила помогала Радушному избегать всех нежелательных связей с обществом. Когда на заброшенный завод приезжали с очередной проверкой, он, чуя этих людей заранее, прятал и отключал своих роботов, и их не могли найти (да и не искали)… И те люди, которые должны были вынести окончательный вердикт по судьбе этого заброшенного завода: сносить его или начинать восстанавливать, уезжали, почему–то в растерянном состоянии, так и не приняв какого–либо решения… Уже много лет создавал роботов Радушный. Вот если бы кто–нибудь спросил у Радушного, зачем он создаёт их, то Радушный был бы поставлен в крайнее замешательство, так как никогда и думал над тем: зачем и кому нужны эти роботы… Но, во всяком случае, некому было задать такого вопроса, так большую часть жизнь проводил Радушный в одиночестве. Он, правда, иногда общался со своими железными созданиями, но те слова, с которыми обращался он к ним, почти лишены смыслы – так успокаивает мать своё дитя, так общаются с домашним животным… Но, если бы, всё–таки, кому–то довелось обследовать Радушного, то они пришли бы к выводу, что некоторой деформации подверглось не только его тело, но и мозг. И, быть может, если бы они были достаточно умными, то догадались бы, что дело здесь в излучении, источником было некое место на заброшенном заводе, который охранял Радушный. Кстати сказать, за все годы его работы охранника никто ни разу не попытался перебраться через забор и побродить среди унылых корпусов. А ведь мальчишки во всякие времена горазды были на подобные приключения. Но нет – существовала сила, которая отталкивала всех их от этих мест. Не пытались использовать эти места под жилища ни бродящие собаки, ни бомжи… Все они подсознательно чувствовали скрытую в этом месте угрозу… …За все годы своей странной работы Радушный так ни разу и не видел источника излучения, хотя и чувствовал подсознательно, что источник этот находится в подвале под центральным корпусом забора. А источником была сфера, которую принёс сюда когда–то Яков Фёдорович Корбудзо. Принёс и забыл, потому что и не понимал, зачем это делает. В сфере была смерть ЧИПА. И сфера не успокоилась, после того как впитала в себя эту смерть. Она воздействовала на Виктора Михайловича Радушного так, чтобы он создавал защиту для неё (раз уж Корбудзо не позаботился об этом). Ведь чувствовала сфера, что однажды за ней могут прийти, а то, что она старательно хранила – смерть ЧИПА высвободить… Жизнь Виктора Радушного, несмотря на ежедневный тяжёлый труд, была размеренной и однообразной. Дни сливались в недели, недели – в месяцы, месяцы – в годы. Он даже и не смен времён года не замечал. Главным, что составляло его жизнь было тусклое, скрипучее железо; и в своих коротких, обрывистых снах видел он только железо, железо, железо… Но всё же в тот день Виктор Радушный почувствовал необычайное, давно уже позабытое им волнение. Он сразу же прекратил работу на станке, где вытачивал ручищу очередного робота; и, отключив грохочущий механизм, обернулся, весь вытянулся. Его огромные, желтоватые глаза выпучились ещё больше прежнего… Виктор Радушный чувствовал, что к заводу приближается некто. Неужели это – одна из редких проверочных комиссий? Но нет! Волнений, охватившие Радушного было настолько сильным, что он затрясся. Что–то скрипело и визжало в его голове! Неведомый источник пульсировал: «Опасность! Опасность!!» И вот Радушный сорвался с места. Начал действовать. Он бежал по комнатам и коридорам, он заглядывал в кладовки. Он включал роботов, которые прежде были спрятаны, замаскированы. Теперь настало их время действовать – защищать нечто. Ведь именно ради этого они и были созданы! * * * Из переливающейся различными оттенками зелёного цвета стены Крылова выступила Эльрика и от имени корабля поведала: – Слуги ЧИПА уже в этом мире. Можете посмотреть… Из днища Крылова вытянулся отросток, который можно было назвать и живым перископом. Прильнув к глазку Виш увидел увеличенное изображение того, что происходило у озерца на краю города. Земля вокруг пролома в Многомирье шевелилась, разрывалась, и ещё несколько деревьев рухнули туда. Да и холодная озёрная вода начала вытекать из–под льда в расширившийся проём. Но вода была ни по чём Тифмам. Они вылетали из проёма, поднимались в Московское небо. Люди, собравшиеся возле озерца, вели себя по разному. Некоторые пытались спасти бегством (правда, их никто и не преследовал), другие снимали происходящие на видеокамеры, милицейские вызывали подмогу… Но пока люди не пытались остановить их, Тифмы не нападали на них. У этих железных созданий была главная цель: найти Крылова, задержать его до прибытия ЧИПА. Крылов, к этому времени, отлетел от пролома почти на пятнадцать километров, и простым человеческим взглядом уже невозможно было различить порождаемого им изумрудного света. Но Тифмы были снабжены более чёткими датчиками. И вот они засекли Крылова, устремились за ним. А из прохода вылетали всё новые и новые железные монстры. Случайно перевернули подъехавшую к озеру пожарную машину, такая же участь ждали и милицейскую машину… Эльрика продолжала говорить от имени Крылова: – Есть и хорошее известие. Местные железные аппараты с людьми больше не преследуют нас. Они развернулись, так как, по–видимому, получили сигнал о появлении Тифм. А Дваркин, который по–прежнему был слаб, произнёс: – ЧИП не стал бы нас преследовать нас здесь, на Земле, если бы не понял цели нашей миссии. – Он что – вспомнил?! – быстро спросил Виш. – Да. По–видимому, что–то послужило толчком к этому… Так или иначе: цель – уже под нами. Крылов, спускайся скорее! Времени у нас совсем немного!!. И Крылов начал спускаться, вылетел из тучи… Под ними, раскинувшись в разные стороны, лежал заброшенный завод, владыкой которого был Виктор Михайлович Радушный, а также – созданные им роботы. Крылов произнёс: – Я чувствую – внизу опасность. – Да, – хриплым шёпотом подтвердил Дваркин. – Опасность и под нами, и позади нас. – Здесь столько много строений… Где именно мне спускаться? Дваркин на мгновенье напрягся, затем – вновь обмяк. Он говорил: – Нет… не могу определить… Виш, быстро провёл ладонью по рукоятям четырёх своих клинков и молвил: – Спускайся к самому большому строению. Наверняка, смерть ЧИПА хранится в нём. – Или уж, скорее, под ним, – проговорила Эльрика. – Ну, не важно. Я не буду мешкать… Давай, спускай меня на своей нити… Из стены вытянулась очередная нить, обмоталась вокруг пояса Виша. И, одновременно с этим, в днище распахнулась отверстие. Придерживаемый нитью Виш, полетел вниз. Сквозь посвист ветра слышен был его голос: – У–ух, ну и холод же здесь!! Ну ничего, это только взбодрит – я буду двигаться быстрее… * * * Сквозь холодный сумрак летела источающая переменчивое, то сиреневое, то зеленоватое сияние сфера. За сферой, прицепленный к ней прочными нитями, неслось железное тело. Это тело было телом Степаном Вдовия, которое подарил ему ЧИП. Когда всё пошло против ожиданий ЧИПА, когда сознание Степана, соединившись с сознанием Винда, запротестовало против воли ЧИПА – мозг Степана был уничтожен включенным механизмом. Но – уничтожен не полностью; всё же некая часть его сознания перенеслась в нити, и поддерживалась теперь Виндом. Ну а что же Винд? А Винд был жив, и находился он внутри летящей многоцветной сферы. Ведь в нём была энергия целого мира Ог–го. Часть этой энергии он отдавал, чтобы поддерживать призрачное существование Степана Вдовия. Сфера, которая его окружала, была сплетена для того, чтобы отнести его в Ой–Чип–он, но Винд получил власть над ней, и направлял её к миру Ован–Тульбук, к проходу между мирами, так как хотел доставить Степана домой, в Москву, надеялся, что там возродиться он… Железные Тифмы ничего сделать с этой сферой. Если встречались всё же случайно на её пути, то многоцветные нити оплетали их, поглощали в себя, отчего сфера становилась только ярче и больше. Да и двигалась она быстрее. Но вот Винд понял, что мир Ован–Тульбук близко. Также он почувствовал, что и сам ЧИП рядом. Винд не мог знать об истинной причине путешествия ЧИПА, ведь его связь с Крыловым и его командой была потеряна; не знал он даже и о смерти ЧИПА, которая хранилась где–то на Московской окраине… И поэтому Винд решил, что ЧИП решил покинуть свой Ой–Чип–он, чтобы уничтожить его. Юноша чувствовал тёмную мощь ЧИПА, но она не пугала его; ведь и сам Винд был силён, казалось ему, что сможет он победить ЧИПА. До этого только выступающая из его ладони плеть прикасалась к внутренней поверхности сферы. Теперь Винд вжался в эту поверхность лицом, протиснулся сквозь неё… Он увидел сумрачное пространство, из которого проступал, приближаясь, промёрзший мир Ован–Тульбук; вокруг мира этого роилось множество Тифм. Сосчитать их точное количество было невозможно, но, наверняка, их были тысячи. Все они стремились к проходу между мирами, чтобы попасть в Москву, попытаться остановить Крылова… Но вот они разлетелись в стороны, освобождая дорогу своему владыке ЧИПУ. Со стороны он похож был на чернейшую тучу, однако, из этой тучи торчали острые и, как казалось, очень твёрдые отростки. Все эти отростки постоянно шевелились, перемешивались между собой, отчего создавалось ощущение чего–то хаотичного, безумного. Цвет тучи, казавшийся предельно чёрным, вдруг приобретал ещё более глубокую, неестественную черноту, от которой начинали болеть глаза; а потом проступал в чёрном белый цвет, но тоже неживой, тоже отталкивающий… Это был дух ЧИПА: окружённый, переплетённый, пронизанный магией и механикой; дух выражал ярость и нетерпение, он жаждал поскорее добраться до Крылова… Не знающий этого Винд полетел наперерез ему. Обладающий нечеловеческой силой, закричал он так громко, как не мог закричать ни один человек: – Стой, ЧИП!! Вот он Я! Ну же, обернись!! Сразись со мною!! Но ЧИП не обращал на этот крик внимания, а продолжал свой стремительный полёт в Москву. Винд понёсся вслед за ним. Тифмы не пытались его остановить. * * * Ещё до того, как ноги его прикоснулись к заснеженной земле, Виш выхватил четыре своих клинка. А, когда оказался на поверхности, и удерживавшая его до этого нить Крылова расплелась и втянулась назад, в днище зависшего в двух десятках метрах над ним корабля, Виш бросился вперёд, к приоткрытым воротам большого цеха. Увидел, что возле этих ворот стоит человек с огромным, лысым черепом, с широченными, пылающими желтоватым пламенем глазами. Виш чуть замедлил своё движение и спросил: – Кто ты?! Человек, который, конечно же был Виктором Радушным, ответил: – Я – сторож… А ты – должен уйти. – Нет. Уйти я никак не могу. Даже и не рассчитывай на это. Лучше скажи, где здесь сфера. Она – такая чёрная, в ней – смерть ЧИПА… Впрочем, откуда тебе знать, кто такой ЧИП… Виктор Радушный схватился жёсткими, грубыми ладонями за своей раздутый череп, и простонал: – О–о, я знаю… Воры… Вы должны быть наказаны… Это были не его слова, это сфера ему приказывала; ну а Радушный полностью подчинялся ей. В его руках оказался примитивный, с большими, маслянистыми кнопками пульт управления. – Не нажимай!! – зарычал Виш. Но Радушный не слушал его. Виш, со средневековой жестокостью замахнулся, и коротким, стремительным движением рубанул клинком по запястьям Радушного… Всё же Радушный успел нажать на кнопку. Потом, уже безрукий, не чувствующий боли, медленно опустился на колени, и засмеялся хрипловатым и обрывистым смешком. Виш рубанул ещё раз. Ведь Радушный был для него врагом. И массивная голова покатилась, подпрыгивая на выбоинах. Желтоватый свет в выпученных глазах всё никак не желал утихать, и всё ещё дёргались в безумном смехе губы… Созданным с такими нечеловеческими усилиями роботом была отдана команда: воры поблизости и их необходимо уничтожить. Не успел ещё Виш подойти к воротам цеха, как они сами распахнулись и навстречу ему выскочили несколько роботов. Полностью выкованные из железа, угловатые, несуразные, они, тем ни менее были обладателями многочисленных лап, и в каждой из этих лап было зажато по молоту, и каждый молот весил не менее тонны. Молоты эти со свистом рассекали воздух и метили в Виша… * * * В Светлограде не знали лучшего мечника, чем Виш, к тому же его клинки имели магическую силу, так что Виш, не мешкая бросился вперёд – туда, где обычный воин увидел бы верную гибель для себя. Всё своё мастерство вкладывал Виш в неуловимые для глаз движения; увёртываясь, подныривая, подпрыгивая, сам нанося удара. И магическая сталь рассекала простое земное железо; падали тяжёлые, отсечённые им конечности, продолжали дёргаться на земле. Вот запрыгнул Виш на плечо мнорукого робота, да тут же и спрыгнул, и пока летел – молот другого робота снёс железную башку, возле которой Виш только что находился. Но за первыми массивными громадами выскакивали из цеха роботы гораздо меньших размеров. Были они похожи на металлических кузнечиков, и отталкиваясь задними лапками, прыгали на многие метры, у них были заостренные мордочки, которыми они могли пробивать тело человека насквозь, а если и не пробивали, то, продолжали двигаться уже в теле жертвы… Гудели, рассекая воздух, мечи Виша. «Металлические кузнечики» попадали под их удары, падали на снег, и четверорукий воин, хоть медленно, хоть и с великим трудом, а всё же продвигался вперёд – под его ногами хрустела поверженная железная мелочь… Виш надеялся, что Крылов окажет ему помощь (на слабого, больного Дваркина он уже и не надеялся). Сзади раздался грохот… Это рухнула Тифма, потом ещё и ещё одна. Тифмы долетели–таки до этого места и теперь атаковали Крылова… Живой корабль, хоть и подкрепился недавно от солнечных лучей, а всё же ещё не был достаточно силён, чтобы заглатывать Тифм, и перерабатывать их мертвенный холод в живительное тепло. Поэтому он просто вытянул свои изгибистые зеленоватые нити, хватал ими Тифм, сталкивал их, расшвыривал в стороны. Тифмы же метали в него заряды тёмного, ледяного вещества, которые причиняли Крылову боль. В общем–то, до Крылова Тифмам уже не было дело: главное – остановить, уничтожить, того, кто уже проникся в заводской цех, кто приближался к смерти ЧИПА. Ну а Крылов старался сдержать их натиск. Ему это вполне удавалось, так как Тифмы нападали на него не все разом, а по очереди – также, как вылетали они из прохода между мирами. А внутри корабля бледный маг Дваркин приподнялся, и начал нашёптывать заклятье. Руки его тряслись, единственный глаз был прикрыт… Из изумрудной стены перед ним выступила Эльрика. Но не полностью выступила, а только наполовину. Спросила: – Что ты делаешь?.. Дваркин не отвечал, но продолжал читать заклятье. С каждой секундой тело мага сжималось, меняло свои очертания… Потом он перестал выговаривать эти странные слова, но трансформация его продолжалось. Голосом, в котором соединились крепость железа и тепло солнечного дня, он поведал: – Ты слилась с Крыловым, чтобы спасти его. Теперь моя очередь преобразиться. Прежним я уже не стану… Но всё же ещё сослужу службу… Чувствую, ЧИП уже в этом мире… Не пытайтесь уничтожить его оружием, но его порождений – разите! Торопитесь! Времени уже совсем мало осталось… И Эльрика, которая была частью Крылова и видела тоже, что видел он, подтвердила: – Да – ЧИП уже в этом мире!.. Вдали, над городом взвилась чернейшая, кипящая яростью и страхом туча, и полетела к ним. Это был ЧИП, и приближался он чрезвычайно быстро; через три–четыре минуты уже должен был оказаться возле заброшенного завода… Эльрика почувствовала, что в её руке вложено оружие. Это был тёплый, источающий небесный свет клинок. Но этот клинок способен был рубить железо и алмаз также легко, как хлеб или масло. Рукоять клинка украшал рубин, в глубинах которого жил свет. Ну а Дваркина – прежнего Дваркина, больше не было, он преобразился в этот клинок… Крылов спустился ниже, днище его раскрылась, и Эльрика, из тела которой исходили зелёные нити, полетела вниз. Вот крыша завода. Девушка провела по ней чудесным клинком, и образовалось круглое отверстие, в которое и продолжили её спускать нити. Цех был наполнен звоном и грохотом. Казалось, что этот завод снова ожил, и теперь усиленно работает, силясь наверстать всё упущенное за годы простоя. Но, на самом деле, происходила там не созидательная, а разрушительная деятельность. Виш беспрерывно вертел, бил, рубил, колол, но уже не четырьмя, а тремя клинками, и рук у него осталось не четыре, а три. В потерянную руку сумел–таки впиться «металлический кузнечик», и, увязнув возле кости, начал пробиваться к сердцу воина. И Виш вынужден был сам отрубить эту руку вместе с паразитом – если бы он этого не сделал, то «металлический кузнечик» уже разорвал бы его сердце… Кровь вытекала из страшной раны, но Виш продолжал наносить удары, рубить и «металлических кузнечиков» и более крупных врагов. Эльрика подоспела как раз вовремя. На Виша с четырёх сторон с огромной скоростью бросились широкие, плоские, похожие на прессы роботы. Сойдясь в центре, они должны были бы раздавить Виша в лепёшку. Но Эльрика без труда рассекла одного из этих роботов надвое, и Виш смог проскочить в образовавшуюся брешь. Крылов спустился к самой крыше завода, и, благодаря этому, его нити вытягивались, позволяя Эльрике следовать за Вишем. Они шагали; отражая беспрерывные атаки, и за окружающим их грохотом и скрежетом, не слышали другого грохота и скрежета – того, который доносился из–за стен завод. Там Крылов разбивал Тифм. А ЧИП был уже на расстоянии двух километров. И воздух потемнел… Казалось, вот – смерть ЧИПА где–то рядом, но где именно? Надо ещё спуститься в заводской подвал, ещё обследовать его; а времени оставалось уже ни минуты, а считанные секунды! Ведь ни Крылов, ни, тем более Виш, не могли противостоять ЧИПУ. * * * За ЧИПОМ летела многометровая, переливающаяся сиреневыми и изумрудными оттенками сфера. Конечно, это был Винд, который тоже вылетел в сумрачное Московское небо. Он неустанно, из всех сил, нёсся за ЧИПОМ, и орал: – Что же ты?! Остановись! Прими бой!! Или боишься?! Боишься, да?! Но от меня ты не уйдёшь!! Конец тебе настал, ЧИП!! Но вот Винд увидел цель ЧИПА – корабль Крылов, и перестал кричать. Теперь все свои силы Винд вкладывал в полёт. Вытянувшиеся из сферы нити обхватили беспрерывно дёргающиеся чёрные, угловатые отростки, которые торчали из тучи. Винд все силы вкладывал в то, чтобы остановить ЧИПА; при этом казалось Винду, будто ледяные иглы пронзают его тело, разрывают внутренности. Боль была чудовищной – Винд кричал, уже понимая, что был самонадеян, что недооценил мощь ЧИПА, который за столь короткое время сумел заморозить и заполнить мглою большие пространства Многомирья. Винду казалось, что он умирает, что сердце его уже остановилось, и всё же он не выпускал ЧИПА… Сознание Винда заволакивалось мглою, но он ещё думал: «Но как же я могу выпустить его? Ведь тогда он уничтожит Крылова! А там и Эльрика…» ЧИП летел всё медленнее, и вот совсем остановился. До Крылова оставалось не более пятисот метров, и всё же ЧИП не мог сдвинуться с места. Неожиданная тяжесть тянула его вниз, и он, сколько ни старался, а не мог сдвинуться с места. И вот причина этой остановки – этот упрямый Винд, этот юнец из Многомирья, из–за которого пришлось отказаться от такого роскошного слуги, каким был Степан Вдовий… Ярость ЧИПА переметнулась на Винда. Он уничтожал его холодом и тьмою; он порождал из себя железо и пробивал изумрудно–сиреневую оболочку сферы, стараясь попасть в самое сердце Винда. Казалось бы, Винд уже должен был обратиться в ледышку, но он ещё каким–то чудом держался, сопротивлялся. Тогда ЧИП ударил по сфере сверху – словно чёрный молот обрушился на хрупкий кругляш, и сфера со страшной силой ударилась в землю, подскочила, и покатилась, ломая старые, мрачные ели, которые окружали заброшенный завод… Сфера меркла, и не слышно уже было голоса Винда, но всё же ещё вытягивались из нёе нити, оплетали ЧИПА, задерживали его продвижение к Крылову. ЧИП громами грохотал, нити одну за другой разрывал, и терял мгновенья… Наконец он разрубил последние нити и рванулся к Крылову. А в это время… * * * А в это время Эльрика рубила и резала чудесным мечом бетонный пол, потому что уже не было у неё времени на то, чтобы спускаться по лестнице. Израненный, истекающий кровью Виш из последних сил сдерживал бешеный напор роботов. Все они – создания Виктора Радушного бросились в последнюю атаку. Ими руководила воля самого ЧИПА: во что бы то ни стало остановить преступников, посягнувших на жизнь божества, покорителя Многомирья! Вот ещё один «металлический кузнечик» прорвался сквозь вихрь вращающихся клинков. Он впился в живот Виша и, причиняя ему страшную боль, начал пробиваться к сердцу воина. И всё же Виш продолжал сражаться! Он понимал, что жить ему осталось считанные секунды, но ведь именно эти секунды и решали всё!.. Удар! Ещё удар! Вот он снёс голову особенно крупному роботу, прыгнул, отрубил конечности ещё нескольким нападавшим… Потом, кашляя кровью, замешкался… Глаза его заполняла тьма, он хрипел… Роботы (а их осталось уже немного), бросились с разных сторон, чтобы раскромсать его на куски и добраться–таки до Эльрики… Но всё же Виш смог подняться. Бешеная ухмылка застыла на его окровавленных губах. И вновь он, лучший мечник Светлограда, рубил ненавистных врагов, перескакивал через груды слабо дрыгающегося искорёженного железа, увёртывался от ударов. Но в то мгновенье, когда «металлический кузнечик» впился в его сердце, и разорвал его – Виш упал, и роботам уже не надо было его ни бить, ни кромсать, потому что он умер. * * * Эльрика пробила толстый бетонный пол, и, поддерживаемая изумрудными нитями, стремительно спустилась в подвал. Несколько «металлических кузнечиков» прыгнули на неё с разных сторон, но она была готова к этому – увернулась, поднырнула под толстую, ржавую трубу, побежала дальше… Несмотря на то, что это был большой подвал, найти сферу со смертью ЧИПА оказалось не таким уж и сложным делом. Тёмная, злобная энергия пронизывала воздух, пульсировала, отталкивая незваных гостей. И надо было только добраться до центра этой тьмы. Что Эльрика и делала. Последние метры ей пришлось почти ползти. Таково было сопротивление бурлящего ненавистью воздуха! Но вот она – чёрная сфера, лежала на ледяной железной глыбе, стонала и скрипела от бессильной ярости! Где–то там позади роботы начали рубить и резать нити, которые соединяли Эльрику с Крыловом. Но это было уже не важно. И вообще ничего не было важного, кроме одной, главнейшей цели – уничтожить ЧИПА! Страшный, перекрывший все остальные звуки грохот нахлынул сверху. Задрожали трубы. Потолок покрылся трещинами, посыпались куски бетона… Это освободившийся от Винда ЧИП крушил цех, разбрасывал ставших бесполезными роботов, и рвался к Эльрике… Девушка замахнулась, и из всех сил, сверху вниз ударила клинком по сфере. Клинок, который прежде был Дваркиным, похолодел и рассыпался в прах, но и сфера раскололось. Нечто ядовито–чёрное стремительно просочилось сквозь трещины в потолке и влилось в ЧИПА. Это была его смерть! ЧИП взвыл, взвился вверх. Прорезая облака, атмосферу, нёсся он, неудавшийся владыка Многомирья, в космос, пытаясь избавиться от этого страшного, разъедающего его изнутри. Но не мог избавиться! Смерть поглощала ЧИПА, разрывала его на атомы, обращала в ничто, в пустоту… Но Эльрика уже не видела и не слышала этого. Придавленная бетонными плитами, лежала она среди руин разрушенного завода… |
|
|