"Дом в глухом лесу" - читать интересную книгу автора (Барлоу Джеффри)

Глава 9 КАПИТАНУ НЕДУЖИТСЯ

Высказавшись по поводу одной чертовски странной подробности, Марк вдруг решил, что сегодня – более чем подходящий день для того, чтобы представить Оливера капитану Хою: ведь капитан и сам – личность чертовски странная, хотя, пожалуй, эпитет «чудаковатый» получил распространение более широкое. Засим было предложено нанести визит в капитанскую резиденцию – и предложение это приезжий из Вороньего Края всячески поддержал.

Но едва всадники спустились к подножию холма и направили своих скакунов на запад, к каретному тракту, в направлении Мрачного леса, со стороны деревни стремительно пронеслась всадница верхом на статной серой кобылке. В ней джентльмены сей же миг узнали мисс Маргарет Моубрей; а та, энергично помахав Марку с Оливером рукой, натянула поводья и, резко развернувшись, присоединилась к ним. Кони съехались ближе; на середине дороги Медник, гнедая кобылка и серая ткнулись носами и пытливо обнюхали друг друга. Оливер не преминул отметить про себя совпадение столь удачное: серая лошадка из Грей-Лоджа сама по себе наводила на мысль об особнячке с серой соломенной крышей. Вот только с мисс Моубрей серый цвет словно не имел ничего общего; она, в яркой своей амазонке, так и искрилась бойким задором, из-под полей ее шляпы лучилась и сияла улыбка – точно солнышко, что так и не вышло озарить это тусклое, серое, комковатое утро.

– День добрый! – воскликнул Оливер, галантно приподнимая широкополую шляпу. – До чего красивая у вас кобылка, мисс Моубрей!

– Серая лошадка в самый раз для пасмурного дня, – отвечала Мэгс, поднимая взгляд к скользящим по небу унылым тучам. – Я как раз послала Далилу в галоп, чтобы разогреть ее хорошенько, как вдруг вижу, два джентльмена сворачивают со Скайлингденской дороги. В одном я, конечно же, сразу признала вас, мистер Лэнгли, а во втором – Медника Далройдского с моим сварливцем-кузеном «на борту». Я так понимаю, вы из усадьбы скачете?

– Именно, – отозвался Оливер после недолгой паузы, убедившись, что «сварливец-кузен» отвечать не намерен.

– Значит, пообщались с Уинтермарчами? Непременно, непременно расскажите, что вы о них думаете. С миром или с войной они прибыли?

– Мы в самом деле с ними познакомились; и, счастлив вас уверить, они вовсю дудят в трубы мира… или их курить полагается?

– А каков собой сам джентльмен – мистер Вид Уинтермарч, так, кажется, его зовут? – полюбопытствовала мисс Моубрей.

– Благовоспитан, респектабелен и в общем и целом весьма замкнут; то же справедливо о его жене и дочери.

Все обстоит именно так, как рассказывают в городе, уверяю вас. Пересуды в точности соответствуют действительности.

– А о себе он рассказывал? О своем прошлом, например? Откуда он родом? Ну, хоть что-нибудь – про близкую и дальнюю родню, предысторию, связи?..

– Обо всем об этом он по большей части умолчал; упомянул только, что был финансистом в городе – в Вороньем Крае, как мы и предполагали, – и перебрался в другие края, мечтая о менее суматошном образе жизни, – по всей видимости, по настоянию миссис Уинтермарч.

– Если он ищет тишины и покоя, это значит, что вам изводить его ни к чему, девочка моя, – вклинился сквайр – на его взгляд, очень даже находчиво.

– Значит, вы считаете, то, о чем твердят в деревне нынче утром, вполне может оказаться правдой? – осведомилась мисс Моубрей.

– О чем вы? – не понял Оливер.

– Кто же твердит и что именно? – вопросил «сварливец-кузен», встревожившись при одной мысли о новой сплетне.

– Сегодня мы в деревне еще не были, поскольку сразу после завтрака помчались в Скайлингден, – пояснил Оливер. – Будьте так добры, мисс Моубрей, поделитесь с нами новостями!

– А твердят следующее: будто этот самый мистер Уинтермарч как две капли воды похож на Чарльза Кэмплемэна, – отвечала Мэгс.

– То есть на одного из Кэмплемэнов, владельцев Скайлингден-холла? – Оливер с любопытством оглянулся на Марка: дескать, может ли такое быть?

– На молодого наследника Скайлингдена, собственно говоря, – продолжала мисс Моубрей. – Хотя, глядя правде в глаза, он, надо думать, уже далеко не молод. Его семейство покинуло усадьбу лет около тридцати назад и перебралось в Вороний Край. Почему они уехали – своего рода загадка; какой-то неприятный случай имел место, вроде как с юным Чарльзом приключилась хворь или что-то в этом роде; вот и все, что мне удалось выведать. Вне всякого сомнения, родители его уже умерли; очень может быть, что он – последний из Кэмплемэнов. Видимо, вернулся заявить права на законное наследство.

– Но если он – Чарльз Кэмплемэн, новоявленный наследник, с какой стати ему называться Видом Уинтермарчем? – удивился Оливер, переводя взор с Марка на Мэгс – и снова на Марка.

Сквайр, раздраженно нахмурившись, выдержал его взгляд и обернулся к мисс Моубрей:

– Кто же распространяет эти слухи?

– Я об этом узнала не далее как нынче утром спозаранку в заведении мисс Вайолет от Черри Айвз, а та подслушала, как мистер Доггер об этом разглагольствовал на Нижней улице, – отвечала его кузина. – Он утверждает, что предположение это исходит от доктора Холла. Оба, по всей видимости, побывали в Скайлингдене – по отдельности, разумеется.

Марк раздраженно воздел руки.

– Том Доггер – о Господи милосердный! Ну конечно же, Нолл, кто бы сомневался! Надо ли говорить, что я вот нисколечко не удивлен?

– Вспомни, что доктор Холл рассказывал нам в «Гербе», как ему почудилось в обитателях Скайлингдена что-то до странности знакомое, сам он объяснения подобрать никак не мог, а ваш пролаза-адвокат остался весьма озадачен и заинтригован.

– Стало быть, вы все уже знали заранее! – охнула Мэгс.

– Не вполне, мисс Моубрей, ведь доктор ни словом не упомянул про Чарльза Кэмплемэна.

– Скорее всего это подозрение – не более, чем порождение фантазии Томаса Доггера, – объявил сквайр. – Так что поставим-ка на этом точку.

– Но мистер Уинтермарч по возрасту вполне может быть Чарльзом Кэмплемэном, сдается мне, а прибавьте к этому еще и некоторое отдаленное сходство… хотя, конечно же, время меняет воспоминания точно так же, как и черты, и способами самыми разными, – промолвила мисс Моубрей. – По мнению Черри, наш деревенский поверенный глубоко убежден в собственной правоте.

– И нас это никоим образом не касается, – отозвался Марк, свирепо качая головой. – По всей вероятности, Чарльз Кэмплемэн давно умер, род Кэмплемэнов прервался, а усадьба заложена и перезаложена. Иначе с какой стати Скайлингден бросили на произвол судьбы на столько лет? Зачем бы сдавать дом одному арендатору за другим? Даже если предположить, что мистер Вид Уинтермарч – тот самый Кэмплемэн и есть, нам-то что за дело? Пусть себе заявляет права на наследство, и какая, к черту, разница, как он себя величает! Мне, например, плевать, прозывается ли он Видом Уинтермарчем или Ромео Баттерхедом. А что до того, зачем он перебрался сюда, так я счастлив буду вас просветить. Ставлю пятьдесят гиней, что городские кредиторы совсем затравили его из-за докучных долгов, вот он и надумал унести ноги и на время затаиться в глубинке. Это объясняет, почему у него только две клячи и один-единственный экипаж и почему он так скрытничает на предмет семейных связей. Ха!

– Но зачем прятаться в фамильной усадьбе? Как, скажите на милость, тут сохранишь инкогнито? – запротестовал Оливер, ни капельки не убежденный доводами друга.

– Может, затем, что Скайлингден-холл фамильной усадьбой уже не считается, тем паче что наследник якобы мертв – откинул копыта, преставился, почил в бозе заодно со всеми прочими Кэмплемэнами, – ответствовал сквайр. – И я поклясться готов, что такая версия, мистер Лэнгли, к истине куда ближе.

– Сегодня никто не знает, кому принадлежит Скайлингден; даже мистеру Доггеру это неведомо, – промолвила мисс Моубрей.

– Вот именно; и, как я уже сказал, поставим-ка на этом точку! А теперь, Нолл, до того, как моя галопирующая кузина устроила на нас засаду, мы вроде бы направлялись…

– Направлялись к капитану Хою, – докончила кузина, на тот момент вовсе не галопируя; уж она-то приметила, в каком направлении ехали всадники, когда внезапно вылетела прямо на них верхом на серой кобылке. – Не правда ли, мистер Лэнгли?

– А что, в Мрачном лесу есть еще кого навещать? – отпарировал Марк и вслед за Оливером пустил коня рысью.

– Поскольку вы едете в том направлении, провожу-ка я вас. Заодно и Далила разомнется, – промолвила Мэгс, пристраиваясь вслед за ними. – Я так понимаю, мистер Лэнгли, вы с капитаном еще не знакомы. Разочарованы вы не останетесь. Всякий раз, когда меня тянет на новые развлечения, на что-нибудь пикантное – ну, чтобы ум поупражнять, – капитан меня никогда не подводит; хотя, признаюсь, за последние недели я совершенно постыдным образом беднягу забросила.

– И везет же парню последние недели, – не без ехидства отпарировал ее кузен.

Всадники поскакали на запад по каретному тракту в направлении Кедрового кряжа и перевалов Талботских пиков и вскоре уже окунулись в прохладный сумрак Мрачного леса, этого дикого царства вечнозеленых деревьев и дубов, что раскинулось между горами Талбот и Одиноким озером. Сей же миг сквайр насторожился. Рука его словно сама собою легла на рукоять блестящей сабли, что всегда висела у седла: ведь никто не знает, что за опасности могут подстерегать путника в необозримых лесных угодьях вдали от деревни. Однако волею судеб сегодня нашим героям ничего не угрожало. В целости и сохранности добрались они до неприметной боковой тропки – частной дороги в обрамлении кедров и лохматых елей – и свернули на нее. Очень скоро дорога пошла вверх, сделалась еще круче, чаща поредела, деревья расступились, и впереди открылся горный луг, поросший буйной зеленой травой. В центре луга высился пологий холмик, на котором теснились друг к другу несколько сосен. Под соснами и приютилось обиталище капитана Хоя – коттедж под названием «Пики».

Капитанское жилище составляло примечательный контраст с архитектурой Скайлингдена, как по компактности, так и по общему ощущению аккуратности и упорядоченности. Если гигантская усадьба расползлась во все стороны, то высокие «Пики», строение весьма странных пропорций, точно по струнке устремлялись вверх: узкий остов вздымался к облакам подобно обелиску. Позади коттеджа, над линией леса, высилась изрезанная гряда Талботских пиков, даже в разгар лета припорошенных остатками зимних снегов. Если посмотреть на дом спереди под прямым углом, невозможно было не уловить в его внушительном фасаде и высоких арочных фронтонах некое эхо Талботских гор. Оливер с первого взгляда понял, откуда у коттеджа такое название.

Пустив коней на луг – не без помощи дряхлого подручного конюха, что появился словно из ниоткуда и приветствовал гостей беззубой ухмылкой, – визитеры поднялись по ступеням на вершину холмика к самому входу и известили о своем прибытии обитателей дома.

– О, да это вы, сквайр Марк, – промолвил коротышка-слуга с мечтательным взглядом, распахивая двери. – И мисс Маргарет с вами! Доброго дня вам обоим. А кто будете вы, сэр? Ох, сдается мне, вы – тот самый мистер Оливер, приезжий из города и гость сквайра Марка Далройдского! И вы тоже здравствуйте. Страшно рад, что вы все приехали, и вы тоже, мистер Оливер. Сам сегодня не в духе; лютует, хоть вовсе к нему не подступайся, и, боюсь, все из-за меня. Признаюсь, я порядком набедокурил. Проштрафился, что греха таить.

– А что, собственно, случилось, Слэк? – резко оборвал его Марк. – И где капитан Хой?

– Да здесь я, Маркхэм, здесь, – послышался громовой голос, глубокий и зычный, под стать контрабасу, откуда-то из конца коридора. – В чертовски неприятный переплет я угодил, ни от кого не скрою!

Следуя за слугой и на голос, гости проследовали в угловую комнату, некое подобие кабинета – а надо сказать, что практически все комнаты этого изрядно вертикального строения располагались по углам, – где и обнаружили капитана Хоя, распростертого на диване с открытой книгой ин-октаво[15] в руках. Первое, что визитеры заметили с порога, – это вытянутую лысую голову на подушке, развернутую лицом к ним: диван стоял так, чтобы тусклый, дневной свет падал на книгу. Сей же миг капитан Хой поднял взгляд, с шумом захлопнул том и жестом пригласил гостей располагаться на рядом стоящих креслах с подлокотниками, в то время как подобный контрабасу голос повелел слуге обеспечить кофе.

Капитан оказался тощим, костистым и высоким, под стать своему дому (что подтвердилось бы, потрудись он встать), с красным, похожим на клубничину носом и нафабренными усами; роговые очки обрамляли крохотные пуговицы-глазки. Облачен он был во фланелевый халат, из которого взгляду открывались лишь верхние пределы, ибо капитанская конституция по большей части скрывалась под одеялом. Оливер поневоле подумал, что диван, на котором расположился сей мощный корпус, слишком легок и хрупок для этакой тяжести; ему даже почудилось, что корпус самого дивана постанывает под невыносимым бременем.

– А, Маркхэм! Добро пожаловать. И мисс Моубрей тоже тут… милая моя леди, вы, как всегда, ослепительны! А вы, сэр? Сдается мне, вас я не знаю, но все равно добро пожаловать. Вы ведь простите мне, что я не встаю: сами видите, в каком я прегорестном состоянии!

– Да что, в конце концов, стряслось? – осведомился Марк.

– О-ох, да этот вот мужлан меня укухарил, – ответствовал капитан, указывая на дверь, за которой исчез слуга его Слэк. По всей видимости, сам он счел объяснение вполне достаточным; но поскольку гости по-прежнему озадаченно на него таращились, капитан с превеликой осторожностью откинул краешек одеяла и явил свету неподвижно зафиксированную ногу, всю обмотанную повязками и благоухающую припарками.

– По-моему, и без слов понятно, – произнес капитан, указывая на ступню и пепеля ее ненавидящим взглядом, как если бы отчасти винил ее за происшедшее.

– Чего уж понятнее, – кивнул сквайр. – А в чем причина?

– Этот прохвост оказался на траектории тяготеющего к земле сосуда, на тот момент заполненного до краев и разогретого до температуры кипения.

– На траектории?..

– Именно. Траектория – это путь, проходимый объектом, двигающимся под воздействием гравитации и инерции. Представьте себе: иду я как-то вечерком через кухню – под кровом собственного дома, между прочим! – разумеется, на свидание с доброй порцией горячего джина с водой, дабы утолить жажду – кстати, только что сменив сапоги с отворотами на уютные комнатные туфли, – как этот мужлан пренахально меня укухарил!

– Вы пытаетесь сказать, что Слэк плеснул горячим джином с водой на вашу ногу? – уточнила мисс Моубрей.

– Нет-нет-нет, милая моя юная леди, никакого джина, только водой; до смешивания жидкостей дело еще не дошло. Говорю же: стою я этак сбоку от буфета, ищу бутылку с джином, а мой вассал, – в этот самый момент задумчиво-мечтательный Слэк возвратился, неся кофе, – вот этот мой вассал вылетает из буфетной бог знает за какой такой надобностью, с оловянной кружкой в руках, и на полном ходу врезается в меня. Я резко разворачиваюсь, оловянная кружка взлетает в воздух – бэмс! – нога моя задевает за каминную подставку, подставка опрокидывается; кипящий чайник, подвешенный над огнем, с крючка срывается, с грохотом падает, крышка отлетает в сторону, чайник переворачивается, а вот этой штуковине, – здесь капитан, поморщившись, подергал перевязанной ногой туда-сюда, – непременно надо оказаться между чайником и каменной плитой под очагом! Чайник обрушивается точнехонько на ступню в домашней туфле, обжигающе горячий кипяток выплескивается. Видите? Укухарил он меня, вот как это называется! А уж болит – не приведи Боже!

– С капитаном вечно приключаются подобные казусы, – поведал сквайр другу. – Он их просто притягивает. Нечасто его увидишь живым и здоровым и не страдающим от последствий какого-нибудь злоключения!

– Вопиющая ложь! – протестующе загудел подобный контрабасу голос. – Ложь от первого слова и до последнего. Согласись, Маркхэм, это так.

– Можешь отрицать сколько угодно; ты же сам отлично знаешь, что я прав.

– Ложь, ложь, – с улыбкой повторил капитан, качая лысой головой, скрестив руки на груди и уставив глазки-пуговицы на Марка.

Марк в свою очередь оглянулся на Слэка; тот в ответ лишь устало вздохнул.

– Вот всегда оно так, сквайр Марк, – промолвил он. – Здесь-то бояться нечего. А страшусь я того, что сам не замечаю, как стремительно летят дни. Жизнь – престранная пьеска, знаете ли: толика комедии, мазок-другой мелодрамы, щепоть трагедии. Всякий день и всякий час великие тайны бытия обрушивают на меня удар за ударом, лишая покоя и благодати. А где тут сакральный смысл, я вас спрашиваю?

– А сакральный смысл, болван, очень прост: кофе пить пора! – буркнул капитан и, подкрепляя слова делом, одним глотком осушил чашку до половины.

Гости тоже пригубили кофе, и тут сквайра осенило, что приезжего из города хорошо бы представить хозяину.

– Кстати, я вот тут привез с собою моего гостя, мистера Лэнгли, хотел, чтобы вы познакомились, – произнес Марк. – Чертовски неучтиво с моей стороны, что я его сразу не представил. Мы собирались к вам заехать почитай что с первого же дня его прибытия из Вороньего Края.

– Ах да, ну конечно же, вот кто вы такой, – промолвил капитан, кивая дружелюбно и энергично. – Немало о вас наслышан, Лэнгли, и страшно рад знакомству. Что, надумали навестить «Пики» и поглазеть на хозяина, э? Вы в наших краях человек новый… вот скажите, доводилось ли вам прежде видеть второе такое чудо природы? – осведомился он, взмахивая рукой в сторону задумчиво-мечтательного слуги.

– Хозяин чересчур ко мне добр, – улыбнулся философ Слэк.

– Он и в самом деле личность незаурядная; а уж какие сложные вычисления в уме проделывает, особенно ежели насчет жалованья! И как красноречив порою – ежели разглагольствует о себе, любимом!

– Он производит впечатление человека исполнительного и расторопного, – учтиво ответствовал Оливер.

– Ваш слуга, сэр, – поклонился Слэк.

– Я так понимаю, Лэнгли, вы занимаетесь некими литературными изысканиями, переводом или чем-то в этом роде, – безмятежно продолжал капитан, приглаживая и расправляя нафабренные усы. – Будьте так добры, расскажите – кого вы переводите?

– Гая Помпония Силлу.

– Как-как?

– Силлу. Латинский автор второго века, мастер эпиграмм. Неудивительно, что имя это вы слышите впервые; Силла – поэт практически забытый. Он написал пять книг эпиграмм, и ни одна из них на английский язык до сих пор не переводилась, насколько я мог установить.

Капитан задумчиво умолк и оставил в покое усы; чело его омрачилось, глазки-пуговицы многозначительно уставились на Оливера.

– Полагаю, тому есть чертовски веская причина, – промолвил он.

– В самую точку! – воскликнул Марк, не упуская возможности подколоть друга. – Скажу как человек, которому пришлось выслушать никак не меньше дюжины этих словоизлияний. Вы чертовски здравомыслящий человек, капитан Хой, вот честное слово!

– О-ох, Маркхэм, да я ж просто пошутил! Невооруженным глазом видно: парень просто молодчага, чистое золото, да еще и собрат-ученый вдобавок! Я ведь не со зла, Лэнгли, не подумайте. Стрелы и кандалы, друг, это все моя треклятая нога, сам не ведаю, что несу. Человек моего склада, джентльмен влиятельный и обеспеченный, знаток естественных наук и лучший наездник Талботшира – обречен прозябать в ничтожестве! Укухарен собственным слугой! Просто себя не помню от бешенства. О-ох, я ведь могу до бесконечности жаловаться, но вы остерегитесь, а то я, чего доброго, сделаюсь зануден и надоедлив.

– Исключено: Оливеров пропыленный римский испанец бьет все рекорды по надоедливости и занудности, а мы даже для него неуязвимы. Верно, кузина?

– Ровным счетом ничего надоедливого и занудного тут нет, – отпарировала мисс Моубрей, вступаясь за Оливера. – Допустим, что исходный оригинал и впрямь не лучшего качества, но это вовсе не значит, что переводы мистера Лэнгли лишены всяких достоинств. Сэр, наверняка у вас и сегодня найдется с собою один-два образчика пропыленного Силлы, дабы поразвлечь капитана?

– Ох, Господи милосердный, кузиночка! – с гримасой возопил сквайр.

– Нет-нет, Маркхэм, напротив, давайте выслушаем одно из таких «словоизлияний», пользуясь вашим же выражением, – возразил капитан, приподнимаясь на подушке. – В противном случае все рассуждения об их достоинствах и недостатках – не более чем вздорные домыслы. И чума на пустопорожнюю болтовню!

Оливер, пошарив в кармане клетчатой куртки, извлек на свет сложенную половинку листа голубоватой писчей бумаги. И откашлялся – несколько нервничая, поскольку не был уверен, какой прием встретят в капитанском жилище его старания.

– Да, вы, конечно же, угадали – при мне есть один образчик, над которым, сознаюсь, работал я по большей части урывками и не был готов продемонстрировать его миру так скоро. Этот отрывок пока еще на начальной стадии; боюсь, там полным-полно огрехов, хотя тема вас, возможно, позабавит.

Вот так, невзирая на протесты сквайра, пытливой аудитории был продемонстрирован еще один бриллиант из литературной короны Гая Помпония Силлы:

Славно смотрится замок мой со стороны:

Что за чудный ландшафт, что за вид со стены!

Но картины любой,

Гость докучливый мой,

Мне милей вид тебя – со спины!

Сей отрывок встречен был аплодисментами и одобрительными отзывами, так что Оливер облегченно перевел дух, не без ехидства подмечая, что хозяин его, сквайр Далройдский, отреагировал на услышанное с неожиданным и чересчур бурным энтузиазмом.

– Слэк, – промолвил капитан Хой под влиянием внезапно пришедшей в голову мысли, – в каком состоянии нынче плювиометр? Ты же знаешь, я как раз сегодня собирался на него глянуть, кабы не треклятая нога. А мой барометр? Атмосферное давление, процентный состав и характер воздушных масс, плотность или разреженность воздуха, уровень влажности – за всем нужно приглядывать, и от привычек своих я не откажусь, не важно, укухарили меня или нет.

– Плювиометр в полном порядке, равно как и гигрометр, и флюгер, – ответствовал Слэк. – Что до барометра, он стоит вон там, у стены, рядом с дальним книжным шкафом, на обычном своем месте.

– Плювиометр? – переспросил Оливер. – От латинского pluvia, что значит «дождь», то есть прибор, измеряющий количество атмосферных осадков?

– Да, сэр, иначе говоря, дождемер.

– Но ведь никаких дождей давно уже не было.

– Да, но рано или поздно выпадение осадков случится, это уж неизбежно, – промолвил капитан, с видом весьма умудренным грозя указательным пальцем, – так что разумно все подготовить заранее. Здесь, в «Пиках», мы тщательно отслеживаем все атмосферные явления в окрестностях. Для тех, кто живет на такой высоте над уровнем моря, информация касательно количественно-качественных погодных изменений жизненно важна. Слэк, что там показывает барометр? Мне отсюда не видно. Давление поднимается или падает?

– Падает, – известил Слэк, деловито изучив помянутый прибор со всех сторон.

– Так я и знал. Я уж и сам подметил определенные изменения в состоянии атмосферы, а такого рода приборы позволяют мне подтвердить сей факт доподлинно. Значит, правда – давление воздуха и впрямь упало.

– От души надеюсь, что не ему на ногу, – пробормотал Слэк – в сторону, конечно же, обращаясь к владельцу Далройда. – Ох, сквайр Марк, здесь у нас все одно и то же. Давление и направление ветра, может, и меняются, за летом приходит осень, а за осенью – зима, однако в «Пиках» все идет по заведенному порядку: «Пики» неизменны, как гранит. Однако много ли сакрального смысла в граните, если так посмотреть?

– Капитан Хой, – промолвила Мэгс, подавшись вперед. – Я тут подумала: а ведь мистера Лэнгли непременно заинтересует ваш знаменитый домик в кронах деревьев.

– Знаменитый – что? – переспросил Оливер.

– Его chalet en l’arbre[16],– пояснил Марк, не то чтобы вразумительно.

– Обитель в эмпиреях, – произнес задумчиво-мечтательный Слэк.

– Скорее уж наблюдательный пункт, – поправил сквайр.

– Капитанская вилла средь сосен, – добавила мисс Моубрей.

– Палаты под небоскатом, – улыбнулся Марк.

– Да-да, именно, вот только боюсь, придется вам заехать как-нибудь в другой день, Лэнгли; с этой треклятой ногой я ни по одной лестнице не вскарабкаюсь, досада какая! – промолвил капитан, поморщившись (дабы продемонстрировать, что он честно попытался было приподнять пострадавшую конечность – и последствия оказались весьма болезненными).

– Не беспокойтесь, – доверительно промолвила мисс Моубрей. – Я уверена, что ваш слуга…

– Всегда к вашим услугам, мисс Маргарет, – почтительно поклонился Слэк. Философ вопросительно воззрился на капитана Хоя, а тот смерил его строгим взглядом сквозь роговые очки, размышляя про себя, стоит ли доверять мужлану миссию столь важную.

– Как я понимаю, выбора у меня нет, – недовольно буркнул он несколько секунд спустя, подробно изучив потолок. – Что ж, превосходно. Мой вассал и кухарь проводит вас наверх, а я останусь здесь, в узилище, наедине с книгой и треклятой ногой, ибо день загублен, как говорится, на корню! Ну ступайте, ступайте же; отказать вам – значит погрешить противу совести! Проклятие! Адски унизительно! Человек моего склада, джентльмен, эрудит, лучший наездник графства – и вот до чего дошло! Чума на поварят и кухарей!

– Палаты под небоскатом? – переспросил озадаченный Оливер у своих спутников, что один за другим выходили в коридор.

– Сюда, будьте так добры, – промолвил Слэк, поманив гостей за собою. В последний момент сквайр извинился, объяснив, что чертовски неучтиво бросать капитана в настроении столь меланхолическом, и возвратился в кабинет. Таким образом, в путь отправились лишь трое – Слэк, мисс Моубрей и Оливер; задумчиво-мечтательный философ же, прежде чем ступить на лестницу, прихватил из кухни какой-то сверток.

Лестница поднималась все выше, и выше, и еще выше – ибо в таком месте, как «Пики», перемещаться возможно было только вверх – ну или вниз, если на то пошло. Пройдя шесть этажей, гости оказались на тупиковой площадке; двустворчатые, доходящие до полу окна в ее торце открывались наружу. Слуга распахнул створки; сразу за ними обнаружился парапет или балкончик вроде капитанского мостика – в капитанском доме более чем уместный, – открытый всем ветрам, хотя и затененный отчасти свесами крыши. Оливер, вытянув шею, глянул вниз, на землю. И тотчас же решил, что мысль эта не из лучших – уж больно далеко находилась земля, а между нею и «капитанским мостиком» не наблюдалось никакой опоры. Так что мистер Лэнгли счел за лучшее отступить на шаг и спрятаться за спины остальных.

От проема в парапете протянулась цепочка трехфутовых досок, скрепленных между собою крепкими канатами, – что-то вроде подвесного моста до ближайшей сосны. Веревки и крепления, натянутые по обе стороны мостика, служили перилами и стойками. Дощатый мостик слегка покачивался под ветром в лад с мерным подрагиванием дерева; а среди густых ветвей, футах примерно в двадцати, Оливер различал целый лабиринт искусно спрятанных дощатых настилов.

– Сюда, будьте так добры, – пригласил Слэк и, прижимая к себе сверток, проворно и шустро пробежал по мосту.

За ним, правда, менее решительно, проследовала Мэгс, по пути цепляясь за веревочные перила. Оливер, отогнав страх и изо всех сил стараясь не смотреть вниз – да, собственно говоря, и по сторонам тоже, – вдохнул поглубже и решительно бросился вперед. Быстро и ловко запрыгал он с доски на доску над головокружительной пропастью и в конце моста обнаружил нечто и впрямь весьма любопытное.