Sidha Душа Осени

Пролог

Мое имя Рамборг Лиэссат ан Аэнвэль.

Пожалуй, это единственное, что я посмела бы произнести, не стесняясь быть услышанной.

Сказать вернее, это вообще единственная фраза, которую я имела право произносить. Право имени — только им я и обладала, ничем более. Вот бы еще кто-нибудь давал себе труд меня слушать! Но редко такое случалось, практически никогда, а еще реже оно произносилось вслух, мое имя.

Позор Правящего Дома.

Кривой побег на родовом древе.

Дичок, неведомо как проросший среди ухоженных яблонь.

Сорняк.

Проще говоря — полукровка.

Да-да, я, Рамборг Лиэссат, дочь Аэнвэль Перворожденной, Увенчанной Вереском княгини винлэс сидхэ, властительницы Вэннэлэ, Страны Вереска, и прочая, и прочая… — полукровка.

Помесь эльфа, человека и оборотня-сиэ.

Ходячее недоразумение.

Неуклюжая, толстая, уродливая девчонка с вечно растрепанными косами и ободранными коленками.

Бессмертное напоминание о недопустимой беспечности.

До сих пор не могу понять, каким чудом меня не придушили еще в колыбели! Почему не отдали на воспитание вассалам моей матери, наконец?

На что надеялась Аэнвэль, что она предвидела, давая мне столь грозное и воинственное имя — Рамборг? И почему оно гномское? Вот уж за то, что крови торх?эс во мне нет, я могу поручиться!

Рамборг, Берущая Города — это по-гномски, а эльфийское его звучание — Лиэс?сат анта фэсс, Разрушающая Крепости.

Лиэссат.

Я от рождения не имела права на то, чтоб называться так, не заслужила и до сих пор. И что бы там ни говорили теперь обо мне, я не устану повторять — я не совершила ничего, достойного упоминания в летописях сидхэ, а если и совершила, то недостойных поступков было больше. Я лгала и предавала, я убивала и преступала свои клятвы, и нарушала свои обеты, и никакие хроники не заставят меня считать ложь, слабость и предательство — подвигом… Впрочем, сколько бы я ни твердила об этом, меня не слышат. Любезные сородичи мои понимающе ухмыляются, втайне считая это обычным кокетством. Что ж, я и не надеюсь быть услышанной. Но, возможно, хотя бы эта тетрадь…

Вот потому я и сижу сейчас в своем кабинете с кувшином эля, трубкой и пока еще пустой тетрадью, а в окно смотрит пьяная осенняя луна, и горький дурман запахов увядающих трав кружит мне голову — или то эль? И месяц Серых Ветров, первый месяц осени, уже догорает, и не так уж много времени мне осталось…

Поединок уже назначен. В первый день месяца Костров, всего через шесть декад, мы сойдемся в поле, я и князь наших родичей-муирэн Эллерик. Может быть, хоть так я смогу предотвратить войну меж двух эльфийских народов? Нет, я не верю в это, конечно, но хоть надеяться-то я могу!

Шестьдесят дней. Не так уж много, но и немало. Можно попытаться успеть — собрать вместе мои воспоминания, все эти разномастные листочки начатых и брошенных дневников, собрать и записать сюда. И, может быть, тогда я смогу понять, как же могло случиться, что из-за пары неосторожных фраз и нелепых поступков два родственных эльфийских народа готовы теперь вцепиться друг другу в глотки…

Шестьдесят дней. Время еще есть.

Ну, что же…

Взгляните, вот я, Рамборг Лиэссат, ненаследная княжна Великого Дома Вереска, недостойная дочь княгини Аэнвэль, Прекраснейшей из Светлейших. Головная боль и вечная угроза, с первого своего вздоха и поныне.

Но что выросло, то выросло.

Должно быть, мне просто повезло.

Из дневников Рамборг Лиэссат.

Рамборг Лиэссат. Рэир.

… - Этому созданию скоро стукнет тринадцать лет. Тринадцать лет этому недоразумению. Пора бы уже что-то решать, Аэнвэль.

— Ты говоришь о моей дочери, лэт Керберн. Следи за тем, что именно ты говоришь.

— Княгиня, но кто-то же должен, наконец, спросить тебя — а что ты собираешься делать дальше?

Мать не ответила. С того места, где я притаилась, мне не было видно лица княгини, зато ее собеседника можно было наблюдать во всем великолепии. У-у, старое змейство!

Лэт Керберн, Глава Великого Дома Папоротника и Первый в Совете. Ух, как же я ненавижу этого старого ворона!

— Ты молчишь, Увенчанная? Хорошо. Но Совет обеспокоен. Полукровка-наследница! Мы не можем этого допустить.

— Я знаю, Керберн. Я ищу решение все эти годы.

— И что же? — сидхэ фыркнул и повернулся к главе Круга Знающих, Мор?ванн Ворожейке. — Может быть, тебе есть, что сказать? У этой девочки имеются хоть какие-то способности? Хоть что-то, скрытое в ней, достойно внимания и развития? Что скажет Знающая?

Мор?ванн, сидевшая в кресле, казалась полностью погруженной в свои мысли. Она даже не шелохнулась.

— Нет, Первый в Совете, — вместо Ворожейки ответила ее помощница, — Знающим нечего сказать. Мы так до сих пор и не поняли, что есть это дитя. Можем лишь предполагать, что… что ничего хорошего из ее обучения не выйдет. Природа ее такова, что…

— Довольно! — Аэнвэль оборвала Знающую на полуслове. — Со временем все изменится. Куда нам спешить?

— Она входит в Возраст Свершений, она взрослеет. Тянуть дольше нельзя, — лэт Керберн шагнул к Аэнвэль. — Княгиня! Куда же нам деть это создание, пока оно не натворило бед?

— Рамборг способна на многое, — подала голос Мор?ванн. — Будет способна. Но к Знающим это не должно иметь никакого отношения. Нельзя обучать ее искусству как одну из нас. Она — полукровка, Аэнвэль, она ущербна изначально. Круг не возьмется за это.

Ну, не очень-то и хотелось, подумалось мне. Вот еще! Очень мне нужно ваше Искусство! Я вот без всякой магии слышу вас и вижу, а вы меня и не замечаете…

Аэнвэль вздохнула. Переменила позу. Откашлялась.

— Я подумала, — как-то неловко начала она, — возможно, нам стоит сделать ее правительницей людских союзных земель?

— Каким же образом? — сухо поинтересовался Керберн.

— Через брак, разумеется, — мать смутилась.

Керберн пару мгновений буравил ее испытующим взглядом, а потом негодующе фыркнул.

— Безумие! И кого же из смертных царьков ты желаешь столь возвеличить, моя княгиня?

— Совет мог бы рассмотреть варианты…

— У Совета нет на это времени! — сидхэ повысил голос. — Аэнвэль, ты несешь бред! Наша северная граница трещит по всем швам, гномы опять захватили часть рудников у Совиного Перевала, тоэрк вновь готовят набег! И смертные с ними в союзе! А ты предлагаешь нам думать о том, куда и как пристроить твою дочь! Клянусь Силами, это непохоже на тебя, княгиня!

— Чего же вы от меня хотите?

— Твоего решения. Разумного решения, Аэнвэль, своевременного и взвешенного. Эта девчонка должна быть под присмотром, иначе мы вырастим еще одного темного сидхэ себе на погибель!

Мор?ванн дернулась, словно ее ударили. Аэнвэль вскочила.

— Как ты смеешь касаться этой темы, сидхэ?! — прошипела она. Керберн отшатнулся.

Я уже ничего не понимала. О чем они говорят?

Эти, внизу, (а сидела я, кстати говоря, на потолочной балке) решали сейчас мою судьбу. Забавно. А вот возьму и сбегу. Сбегу к оборотням-сиэ в леса, и никто не найдет меня!..

— Смеет, — новый голос. — И он абсолютно прав, Аэнвэль.

Я подалась вперед.

Ллаэслин ар Лиах-эмэ, мой кузен. Где он прятался все это время?

Серебристо-русые волосы, ясные серые глаза, стать, поступь и голос истинного винлэт.

Сияющая кольчуга, меч у бедра.

Бедное сердце мое сжалось и заныло от зависти. Как я мечтала вот о такой кольчуге, о таком мече и о силе… о доблести… о славе… О, мой брат…

Единственный, кто хотя бы пытался быть добрым со мной. Единственный, кто утруждал себя иногда хотя бы взглядом в сторону нелепой полукровки.

Полководец и политик.

Увы, мне далеко до него, как до луны… хотя до луны, наверное, все же поближе.

— Впрочем, твой тон и впрямь был излишне резок, Керберн, — Ллаэслин как-то незаметно перехватил нить разговора. — Право, ну как можно так орать на свою княгиню?

— Был повод, — хмуро отозвался Первый в Совете, отступая.

Брат мягко улыбнулся.

— Нелепый спор по нелепому поводу. Вы все тут с ума посходили, винлэс. То, что предложила ты, тетушка, это такая глупость, что даже странно было слышать ее из твоих уст! Керберн прав — пришло время решать, что делать с Рамборг, но не так же! Что за странная затея — выдать ее замуж за смертного! Хочешь спровоцировать еще один кризис? Не говоря уже об очевидном нарушении всех наших традиций… Вэннэлэ не может позволить себе позволить юную деву с кровью Перворожденных в жилах, пусть эта кровь и разбавлена слегка.

— Хорошо, и что же предлагаешь ты, Ллаэслин? — устало спросила Аэнвэль, успокаиваясь и садясь обратно в кресло.

— Да, Ллаэслин, что ты предлагаешь? — поддержал ее Керберн.

Тот пожал великолепными плечами, отчего кольчуга засияла еще ярче.

— Решение просто и очевидно, как всегда. Отдайте ее мне. В мою воинскую школу. Мы сделаем там воительницу из этого зверька. И проблема перестанет быть такой острой. Она будет под присмотром — постоянным присмотром, Аэнвэль! — получит должное воспитание… И будет приносить в итоге пользу стране и народу.

— И ты готов взяться за это? — мать удивленно вздохнула. — Ты готов, Ллаэслин?

— Почему бы и нет? Еще один щенок в мою стаю… ах, прости, тетушка! Еще один котенок, конечно.

— Обучить это создание владению оружием? — Керберн был в шоке. — Да вы что? А вдруг…

— Нет. Не думаю. Дайте ей шанс быть принятой среди нас, и она не подведет. Полукровки упрямы и жестоки. Пусть это упрямство и эта жестокость послужат Вэннэлэ. А уж мы, в армии, найдем, где применить ее таланты.

— Если они у нее есть, эти предполагаемые таланты, — пробормотала Мор?ванн. — Пока что никаких особенных талантов мы у нее не обнаружили.

— Вы просто не туда смотрели. Она упряма, говорю вам. Ручаюсь, из девчонки выйдет толк.

— Если ты сам за это возьмешься, то все может быть, — заметил Первый в Совете. — И если возьмется Леадарн. Но как ты представляешь себе дрессировку этого звереныша?

Ллаэслин рассмеялся. Поднял голову и посмотрел прямо на меня.

Не мог он меня видеть, клянусь, не мог! Но было ощущение, что видит.

Мечта, моя мечта — конь, меч, лук и слава! — так близко…

Сидхэ кивнул — мне или своим мыслям?

— Я бы согласилась на это, — задумчиво сказала мать. — Но как отреагирует девочка? И потом, ее ведь нужно еще найти! Рамборг постоянно прячется…

— Долго искать не придется, — кузен фыркнул. — Княгиня, ты близорука. Давайте спросим ее саму. Она уже вступила в Возраст Свершений, вот и спросим ее — какой путь она выберет? Ну-ка, Рамборг, слезь и ответь нам!

Я задохнулась.

Остальные тоже.

— Ллаэслин, здесь никого нет, кроме нас! — ахнула Мор?ванн.

— Это вы так думаете. Слезай, Рамборг! Живо!

И тут я поняла, что другого шанса у меня не будет. И повиновалась, завороженная силой его голоса.

Сплетенные мной чары рассыпались, и я спрыгнула на пол, прямо посреди ошарашенных сидхэ.

— Она была там все это время, — нарушил потрясенное молчание Керберн. — Она была там все это время, а мы даже ничего не почувствовали! Невероятно. Как?

— Это называется — скрытые таланты, — весело сказал Ллаэслин и подмигнул мне. Я ошалело моргнула. Нет, это был не сон…

— Ну… Тогда ответь нам, Рамборг, чего же ты хочешь? — мать оправилась от изумления.

Наконец-то кто-то сподобился узнать мое мнение. Надо же.

— Я хочу быть воином Вереска, княгиня моя мать, — немного дрожащим голосом сказала я и отчаянно покраснела. — Я… я выбираю для себя путь меча, высокорожденные.

— Отлично, дева! — Ллаэслин взял меня за плечи и притянул к себе. — Так их всех. Покажи, на что способна.

И, шепотом, неслышным и мягким — а, может, то были его мысли, которые я смогла прочесть?

«Не подведи меня, Кайти-айни».

«Не подведу».

Мой сиятельный брат прижал меня крепче.

— Ну, вот и решение.

— Наилучшее из всех решений! — облегченно сказала Аэнвэль.

Уткнувшись носом в кольчугу Ллаэслина, я не видела их лиц. Хорошо-то как…

— Время покажет, — буркнул Керберн вполголоса.

— Клянусь именем и кровью, — серьезно сказал Ллаэслин, — она станет истинной сидхой, настоящей винлэ. Вы удивитесь. Идем, котенок. Идем.

И я пошла. Не оглядываясь.

Он оказался абсолютно прав, мой брат. Винлэс пришлось удивиться. По правде сказать, удивлялись они регулярно и неоднократно.

Потом привыкли.

Но это было потом…

Рамборг Лиэссат ан'Аэнвэль Рэир

Чаша из драгоценного зеленоватого стекла с тончайшей серебряной росписью, до краев полная туманом… мягкие ладони леса так бережно несли ее, что ни одна капля колдовского напитка не могла пролиться через край…

— Заводь Митлэхх, — голос Ллаэслина за спиной словно бы сдернул покрывало с этого чуда. — Там, на берегу, наш лагерь. Ближайшие несколько лет ты проведешь здесь, сестренка. Нравится?

— Сердце Леса прекрасно, — отозвалась я, — но Сердце Тумана прекрасно тоже. Да. Нравится.

— Слушай внимательно, котенок, я не стану больше повторять, — Ллаэслин развернул меня к себе и приподнял мне подбородок, заставляя смотреть в глаза. — Ты — дочь княгини. Ты — княжна Вереска, но между тобой и Венцом навсегда встала преградой твоя кровь. Ты — полукровка, Рамборг, ты никогда не сядешь на трон, но… Кто-то должен стоять за спинкой княжеского кресла и следить, чтоб оно не шаталось. Это будешь ты. Это должна быть ты. Ты вернешься в Тир?на? Вэаннэ княжной винлэс, полноправной истинной сидхой — или не вернешься вовсе. У тебя нет права на ошибку, Лиэссат, и у меня тоже. Я поставил на тебя многое, дитя. Отступать и сдаваться не к лицу князьям Вереска. Понимаешь ли ты это? Вижу, что пока не понимаешь… Неважно. Тебе не будет легко. Тебе будет сложнее, чем прочим. Я выбью из тебя дух, Рамборг, но ты станешь собой. Достойной своего имени и своей крови. А если нет, если отступишь и сдашься — клянусь Силами, я сам тебя убью. Ты слишком дорого обошлась Вереску и мне тоже. Будь достойна этой цены, котенок…

Я не понимала и половины из того, что он сказал мне тогда. Я и сейчас не все понимаю. Но… Он, мой брат, князь Вереска Ллаэслин ар Лиах-Эмэ, поручился за такое невнятное ничтожество, как я, своим именем и кровью, а это больше, чем жизнь и честь. Хотя бы это я была в состоянии понять…

… Эти «ближайшие несколько лет» на поверку оказались пятнадцатью годами практически непрерывного пребывания в воинской школе, и наполнены они были, естественно, учебой и тренировками. Ллаэслин не шутил насчет меня. Первый год… хотя, даже, наверное, первые два года слились в один сплошной черно-красный кошмар — пот, ломота в костях, постоянная тупая боль во всем теле, недосыпание и холод ночами, сырость и распухшая от занятий голова. Дрожащие руки, разбитые костяшки и сорванные ногти. В первый месяц есть хотелось постоянно, до безумия, до тихого воя. Есть и спать. Или — упасть, и пусть меня добивают.

Не отступать и не сдаваться… хм… Я бы сдалась и отступила, и вовсе не честь или стыд остановили меня. Мне было плевать на честь и достоинство сидхи, мне было плевать на обещание Ллаэслина собственноручно убить меня. В очередной раз падая на Полосе или скорчившись на песке Площадки, получив удар тяжелым тренировочным клинком в живот, я не думала о чести и гордости. Я просто вставала — или меня поднимали, за руку или за шкирку, как придется. Они, мои товарищи, мои братья. Те, кто стал и честью, и жизнью, и опорой для меня…

Конечно, для них, двенадцати юных сидхэ, что стали для меня… ну да, семьей, я была обузой. Иначе и быть не могло — слишком тяжело мне давалось то, что у них получалось играючи. Почему они меня не бросили, почему не пришли все вместе к Ллаэлину или Леадарну, нашему наставнику, главе Дома Рассвета, и не потребовали убрать из отряда это неуклюжее недоразумение — кто знает? Я — не знаю, и никогда не узнаю и не пойму, за что и почему они полюбили меня. Второе одеяло ночью и лишний кусок мяса в миске… или руки, подхватывающие с двух сторон и не дающие упасть. Очередной ночной марш-бросок по осенней распутице, ноющие плечи и поясница, неподъемный заплечный мешок и снаряжение, вязнущие в грязи ноги — и вот один забрасывает на плечо мой мешок, другой отбирает щит, третий — тайком сует флягу… и только хмурое: «Шагай!» и рука, сжимающая запястье…

Да, я была княжной, но разве в этом дело? Одним из этой дюжины был Лиэ Лиэх?хэль, мой двоюродный брат и наследник моей матери, а уж если кто и имел право на поблажки в соответствие с титулом, так это он. Или Хэлгэ из Дома Рассвета, племянник и наследник Леадарна. Или Кэрвес, единственный, кто выжил из правящей семьи Дома Звезд, полностью вырезанной в набеге тоэрк.

Я была девушкой, но не единственной в нашем лагере, нет, были юные сидхи и в других отрядах. Их было меньше, чем юношей, конечно… и среди них не было полукровок. И — возможно, дело в этом? — их не муштровали столь жестоко, наравне с юношами, как меня. Воительницы не редкость среди винлэс сидхэ, но в большинстве своем эльфийки предпочитают лук или легкие «женские» мечи, а меня… Нет, я понимаю, что Ллаэслин и Леадарн были правы. Они словно бы испытывали на прочность — тогда мне казалось, что только меня. На самом деле — всех нас. Дюжина и одна. Тринадцать. Их они испытывали тоже.

Что ж, время показало, что мы прошли испытание с честью, мои братья-по-мечу и я.

Пять лет, перемоловшие нас, столь непохожих и разных, пять лет начального курса, сделавшие из нас команду. Задумай Ллаэслин просто вылепить из нас воинов, этого было бы достаточно. Но брату нужно было другое. Будущая элита, которая изменит лицо армий Вэннэлэ — вот чего он хотел. Поэтому по прошествии пяти лет от начала обучения примерно половина из трехсот воспитанников отправилась в дружины и гарнизоны, а другие — остались. Новый курс, еще пять лет… А третье пятилетие обучения встретили неполных семь десятков. И у нас были все права для того, чтоб именоваться лучшими. Мы это заслужили. Выдержали. Прошли.

Нас все еще было тринадцать, братья-по мечу и сестра. Все вместе и каждый по отдельности, мы готовы были пойти друг за друга хоть в огонь, хоть в болото, хоть в бой, хоть в логово гоблинов. И за прошедшие с тех пор годы ничего в этом отношении не изменилось.

Эрил ан'Хаэрла из Великого Дома Источника. Эйхаль.

Эрил сидел на лавке под навесом и ворошил уголья в костре. На своей лежанке тихо переговаривались Рамборг и Лиэ, а Хэлгэ, растянувшись рядом с ними у стенки, усиленно делал вид, что спит. На самом деле, не спал никто, и Эрил понимал, почему братьев-по-мечу одолевает бессонница. Только что завершились Испытания после третьего круга учебы, а после Леадарн собрал всех на Площадке и произнес напутственную речь.

Пятнадцать лет в этом лагере, пятнадцать лет вместе, день за днем, постоянно… Это смешной срок для сидхэ, но достаточный, чтоб сродниться. А завтра… завтра они получат форменные длинные аст?алхэ?с, застегнут традиционные двойные ремни и привесят к ним мечи, уже не тренировочные. Настоящие. И разъедутся по гарнизонам и дружинам.

Кто мог спать в такую ночь?

— … он сказал сегодня: «Мы — сидхэ, мы призваны защищать и хранить». Все это так, но, Рамборг, мы же видели другое! Ты и я, в Тир на Вэаннэ, во дворце, в Совете… И сам Леадарн — он был в опале у княгини, Совет был против него, а Керберн…

— Это — политика, брат. Леадарн говорил о другом.

— Полагаешь, политика нас не касается?

— Пока — да. Не касается. Коснется потом. А пока… Защищать и хранить — чего тебе больше? Быть воином Вереска. Служить Вэннэлэ. Все просто.

— Для тебя — быть может. У тебя нет выбора.

— Ха! Выбор был! Нет, ты и в самом деле не знал? Серьезно? Эта затея с династическим союзом…

— Знал. Нет, Кайти, они не пошли бы на такое. Ты — дочь Аэнвэль.

— Полукровка.

— Ну и что?

— Все это слишком сложно, братец. Нет, слова Леадарна мне понятны. И я последую… э-э… слова не подобрать… В общем, ты понял. Я принесу клятву Вереску без сомнений и колебаний. По зову сердца и крови, да!

— А политика? Как быть с этим?

— Исполнять приказы.

— А-а, вот тут ты не права! Что бы тебе ни приказали, решаешь все равно ты — подчиняться или нет. Так что любое решение сверху — это и твое решение тоже. И нам не прикрыться приказом, сестрица.

— Ты все усложняешь.

— Ничуть! Вот посуди сама…

— Эй, вы, двое! Хватит шептаться! — подал голос Маэрхэм. — Все равно никто не спит.

— И нам тоже есть, что сказать, — поддержал брата Лаэрт?весс.

Рамборг фыркнула.

— А вас разве исключали из разговора?

— Я согласен с Рамборг, — буркнул со своей лежанки Ллиах?лай. — Верность Вереску — чего нам еще?

— А политику мы будем творить сами — и притом довольно скоро, — вставил свой веский комментарий Хэлгэ.

— Верность Вереску… хм… Но ведь этого мало, друзья. Нужно что-то еще, что-то, способное связать только нас — и навсегда, — подал голос Кэрвес.

— О, да! — поддержал Флайн. — Раз уж мы собрались все вместе, то и дальше будем рядом… где бы мы ни оказались.

— Нужно скрепить это делом, — высказался Эхэль.

— Провести ритуал, — добавил Ээйрэ.

— Я так понял, предлагается скрепить союз кровью? — мягко поинтересовался Таэрлин, изящно свесившись с лежанки.

— И дать Высокую Клятву друг другу, — Айглатт наконец-то соизволил открыть рот. — Раз уж мы — команда.

— Братство, — поправила Рамборг. — Братья-по-мечу, т?ханир-фраэрэн.

— Но ведь не только по мечу! — запротестовал Лиэ. — Разве нас всех связывает только эта воинственная сбруя? Разве мы не связаны уже чем-то большим?

— Это — квэн, — подытожил Эрил. — И эту связь надо сделать нерасторжимой.

— Ванэл?лэ-квэн, — Кэрвес кивнул. — Кровная связь по эту сторону Ветра и за Его краем.

— А! — Рамборг спрыгнула с лежанки. — Что же там нужно для обряда? Чаша, вино, огонь…

— И проточная вода!

— Спасибо, Лиэ. Вода и земля. И все девять ветров. Что ж, все это у нас есть.

— Но не здесь же, не здесь! — запротестовал Флайн. — На берегу реки — вот самое подходящее место.

— Когда — сегодня? — задал риторический вопрос Айглатт.

— Сейчас, — холодно заявил Хэлгэ. — Есть ли смысл с этим тянуть?

Рамборг Лиэссат. Рэир.

Смысла «тянуть с этим» действительно не было, и тянуть мы не стали. В ту же ночь (а это была, как сейчас помню, четвертая ночь после второго новолуния инэллэ, весны) мы смешали нашу кровь с вином и принесли друг другу Высокую Клятву перед Звездносияющей Гэлэас и Силами Ее, перед огнем, землей, водой и девятью ветрами, на берегу речки Эйнис. Клятву вечной верности по эту и ту сторону Ветра.

Смешанная кровь плескалась в чаше, и вино не могло заглушить ее железистый привкус. Смешанная древняя кровь тринадцати… существ. Каждый из нас сделал по глотку, остальное получили земля, река, огонь и ветер.

Слишком уж многое мы узнали друг о друге, попробовав этой смеси!

И была клятва…

— Я, Рамборг Лиэссат ан? Аэнвэль, винлэ из Высокого Дома Вереска, перед ликом Гэлэас и Силами Ее, перед этим пламенем, этой землей, этой водой и девятью ветрами, клянусь именем и кровью…

— … быть как листья одного дерева…

— … как воды одной реки…

— … как пламя одного костра…

— … как дыхание одного ветра…

— … в этом воплощении и всех последующих…

— … в этом мире и иных мирах…

— … сколько их есть или будет в ожерелье Гэлэас…

— … по эту сторону Ветра и за Его краем…

— … у истока и устья, в начале и в конце…

— … пути; когда замкнется кольцо времен, и вернусь я к своим началам…

— … и когда изменится мир, но я не изменюсь.

— И если солгу я и преступлю эту клятву, да буду лишена имени и крови, и не оставлю по себе памяти. И пусть поглотит меня Неназываемая, и не обрету я покоя в посмертии. Я, Рамборг Лиэссат ан? Аэнвэль, сказала, а вы слышали.

И глубокие, с размаху и от души нанесенные порезы на запястьях затянулись сразу, едва отзвучали последние слова клятвы. Это было добрым знаком, знаком того, что слова наши были услышаны и вплетены отныне в полотно Гэлэас. Остались тонкие, незаметные постороннему взгляду шрамы, надежно прикрытые брачными браслетами.

Мы ощутили вдруг, как покачнулась и дрогнула на миг Звездносияющая, как всколыхнулись ее гобелены.

Это было и есть. Странная, неописуемая, страшная связь.

Вряд ли мы понимали тогда, на что обрекаем себя и друг друга.

Это страшнее, чем каэн?квэн, связь сердец.

Это сильнее, чем обычное братство-по-мечу.

Ванэл?лэ?квэн. Родство в жизни и в посмертии.

Слышать друг друга сквозь паутину миров и времен, видеть одни сны, чувствовать боль и радость. Ток общей крови, биение общего сердца. И это — навсегда.

… Четвертая ночь после второго новолуния сезона инэллэ, берег речки Эйнис, Вэннэлэ.

Сколько веков минуло — о, да разве я их считала? Что такое годы для сидхэ?

И что такое годы — для меня?

… А, может быть, только вчера это было…

Из дневников Рамборг Лиэссат.