"Душа осени" - читать интересную книгу автора (Горшкова Яна)

Глава 10

Киирт'аэн. Квенир.

Дарен и в самых смелых своих мечтах не мог представить, что эльф! настоящий! светлый! — предложит ему такое! Причем предложит с искренним уважением — и абсолютно серьезно! Эльф говорил с сыном трактирщика из захолустного городка как, по меньшей мере, с юным рыцарем, да нет, не с юным даже, а со вполне взрослым рыцарем.

— Рыцарь тот, кто поступает по-рыцарски, — мягко заметил эльф в ответ на его изумление. — А именно так ты и поступил, когда решил схватиться за жизнь и честь женщины с заведомо сильнейшим противником. И оставить тебя в этом… в этой помойке было бы преступлением. Таким же, если не худшим, как и оставить здесь Кирт. Решать, конечно, тебе, Дарен. Но мне в любом случае понадобится твоя помощь, чтоб спасти ее.

Кирт мысленно усмехнулась. Эльф явно преднамеренно дал понять мальчику, что женщину надо защитить и спасти — и утаил от него то, что она теперь вполне способна защититься сама. Иными словами, сидхэ вел себя почти как человек, отрицая саму возможность того, что Кирт может и сама спастись!

А она была способна. Теперь — способна. Он уже спас ее, избавив от удушающего вечного страха, от жуткой уверенности, что с ней покончено, от покорной отрешенности плывущего по течению трупа.

Кирт полюбила его не так сразу, как недавно утверждала, но зато безоглядно и навсегда. Просто потому, что ее жизнь теперь носила одно имя с этим синеглазым эльфийским князем.

Но вот в то, что синеглазый эльфийский князь мог вот так сразу и запросто полюбить ее — в это Кирт поверить не могла при всем желании. Привычка ожидать худшего брала свое — жрица и впрямь трезво смотрела на вещи.

«Этого не может быть, потому что этого быть не может», — сказала она себе, — «Он обманывает не меня, а себя, конечно… Но что это меняет? Он светел и добр, он не обидит меня — и не позволит этого сделать никому другому! О, как же ты щедр, мой прекрасный князь эльфов! И щедрость твоя так велика, что ты готов поделиться со мной своим теплом и своим светом, не требуя ничего взамен. Нет, я не верю в то, что ты полюбил меня, несмотря на всю твою убедительную щедрость — не верю. Ты не лжешь, ты и вправду любишь — но не меня. Ты и сам не знаешь этого, конечно, но я-то вижу. Моя короткая смертная жизнь позволяет мне видеть лучше, чем тебе. Но я все равно люблю тебя… и я приму то, что ты считаешь любовью. Большего никто не смог бы дать мне — да большего и не нужно! Мне довольно того, что ты будешь жить вечно — и навечно останешься таким же прекрасным и светлым. А еще я рожу ребенка. Сына. Рожу от тебя — и для тебя. Вы же не бросаете своих, так? Значит, жизнь моего сына будет охранять вся мощь эльфийских чар — и эльфийских мечей. Да. Именно так я и сделаю. Проклятье, но как же хочется хоть чем-то отблагодарить тебя! О, я потерплю. Я и виду не подам… я сделаю это для тебя. Ты не хочешь пугать меня, ты чувствуешь, конечно, как мне противно и больно даже помыслить о физической близости — что ж, значит, я должна притворяться так хорошо, чтоб ты ничего не заподозрил. Только и всего… Немного боли — но зато страха не будет! Немного боли — но не будет и отвращения. Я не хочу твоего тела, я даже боюсь притронуться к тебе, к твоей красоте и свету…. но ты же будешь добрым со мной, а большего мне и не нужно. Потому что я люблю тебя, Лиэ Лиэх'хэл, князь Высоких Эльфов».

Бывшая жрица приняла решение — и улыбнулась решительно и счастливо. Как кавалерист перед атакой.

Такие дикие мысли объяснялись просто — Киирт'аэн ни разу в жизни не имела дела с эльфом, да она их и не видела ни разу до этого! А потому просто не могла знать, как сидхэ относятся к такой жертвенности, а все объяснения Лиэ женщина попросту пропустила мимо ушей. Лиэ в этом отношении был очень… эльфийским… эльфом, он ненавидел жертвы лютой ненавистью, особенно такие и особенно со стороны женщин. К тому же, он и не думал лгать — просто каждый сидхэ практически сразу видит, что возникает квэн, и не представляет себе, как можно с этим лукавить…. если, конечно, лукавство не обусловлено иными обстоятельствами. А так… все эти человеческие пританцовки вокруг любви и постели способны вызвать у эльфа разве что искреннее недоумение и смех. Зачем создавать дополнительные сложности там, где и так все ясно?

Рамборг Лиэссат. Рэир.

С переходом я не промахнулась. Портал открылся именно там, где нужно — во дворе старой крепости, и почти тогда, когда нужно. Ну, может, чуть-чуть позже по времени… совсем чуть-чуть. С лиц присутствующих при нашем эффектном появлении еще не успело сойти выражение какой-то злой и растерянной решимости, чтоб тут же смениться изумлением, радостью… и еще кое-чем.

— Похоже, получилось, — пробормотала я, ошалело оглядываясь. Все же не настолько часто я перемещалась через порталы, чтоб не испытывать от этого легкого шока; у сидхэ телепортация вообще не слишком распространена… — Эрил! Сколько нас не было?

Подбежавший ко мне Эрил вместо ответа схватил меня за плечи и так тряханул, что у меня голова мотнулась, как у тряпичной куклы, и зубы клацнули.

— Проклятье, полукровка!!! Я тебя убью!…

То, что он прорычал дальше… ох, так даже я не ругаюсь!

Тишина легла на крепость — мертвая… У моих эльфов вытянулись лица и отвисли челюсти. Такого всплеска эмоций от стального воина Эрила не ожидал никто.

Я невольно отпрянула и даже зажмурилась. На какой-то миг мне показалось, что брат-по-мечу меня сейчас ударит, нет, не ударит, а отхлещет по щекам. Открыв глаза, я с ужасом убедилась, что мне не кажется.

Кто знает, возможно, это был бы первый в истории Вэннэлэ случай, когда взбешенный воин дубасит свою княжну и командира, если б не мои наконец-то опомнившиеся эльфы. Кэрвес и Флайн мигом втиснулись между нами, Хэлгэ схватил меня, а Айглатт и Эхэль повисли на плечах Эрила. И очень вовремя, потому что я уже вывернулась из захвата Эрила и почти обнажила меч, а он сам мог только рычать что-то совершенно нечленораздельное — но очень злобное и неприличное.

— Довольно! — рявкнул всегда такой тихий Ээйрэ. От такого опешили все: Эрил перестал ругаться, я прекратила рваться из рук Хэлгэ и стискивать рукоять Мэв. Чтоб наш тихоня Ээйрэ рявкнул?!

— Силы! Да что стряслось?! — выдохнула я. — Пожар? Землетрясение? Переворот? Драконы проснулись?

— Где ты была два дня, идиотка?!

Опаньки…

— А кое-кто тут хвастался, что все утрясет со временем, — куда-то в пространство промолвил Хэлгэ, — вот и верь после этого женщинам…

— Кошка блудливая… — прошипел Эрил. — Убью!

И тут до меня дошло. Пёс его знает — плакать или смеяться?

Одно хорошо — собачились мы между собой по-эльфийски, а то перед людьми как-то неудобно, право…

Эхэль присвистнул. Флайн фыркнул. Кэрвес тяжело и мученечески вздохнул, закатив глаза. Я пробормотала самое заковыристое из известных мне ругательств. Ллиах покраснел и укоризненно скривил губы. Маэрхэм и Таэрлин расплылись в откровенных и понимающих ухмылках.

Похоже, дошло не только до меня… Пёс! Пёс!!! Пёс!!!!!

— Эрил, да ты совсем спятил от ревности, бедняга… — брякнул Ээйрэ — и ахнул, прижав ладонь к щеке. Да, рука у меня тяжелая, но вроде бы все об этом знают, так?

— Поединок, — выдохнул Эрил, сверля яростным взглядом Хэлгэ.

— Поединок, — согласился тот, отвечая взглядом не менее яростным.

— А ну-ка тихо! — я взяла себя в руки и разозлилась по-настоящему. — Я вам дам поединок. Я вам такой поединок сейчас устрою… Сопляки! Молчать и повиноваться, когда я говорю! Поединок, дракон вам в печенку! Первая же шавка, что тут тявкнет, получит свой поединок — со мной. Ясно?

— Но, княжна…

— Ты что, хочешь быть первым, Маэрхэм? Нет? Тогда заткнись! Толпа спятивших от отсутствия баб идиотов. Кровушка заиграла? Подвигов захотелось? Будут вам подвиги. На два дня оставить нельзя придурков… Элита! Цвет нашей армии! Позорище. Так… Хэлгэ. Поедешь гонцом в Тир'на'Вэаннэ. Отвезешь мое письмо матери и Ллаэслину. Сегодня же.

— Но…

— Оспариваешь мою власть? Тогда меч из ножен! Нет? Отлично. Теперь Эрил. Отправляйся в тот город, где застрял Лиэ. Он нужен мне тут — и как можно скорее. Маэрхэм, Таэрлин, Айглатт и Флайн — в разведку. Полчаса на сборы и доложить по готовности. Айглатт старший. Ллиах, я надеюсь, отчет уже готов? Нет? Тогда что ты тут стоишь? За работу. Эхэль, Кэрвес и Ээйрэ — за мной.

Несколько мгновений они стояли молча и упрямо, мои безупречные воины-сидхэ, почуявшие слабину… Потом Кэрвес широко улыбнулся:

— Приказ ясен, лэн Лиэссат.

— Приказ ясен, княжна, — довольно стройно поддержали его остальные.

Я фыркнула и усмехнулась.

Бунт был подавлен в зародыше, однако репутация… И пусть. Пока я все еще командую, пока они все еще подчиняются. Но… было у меня мимолетное, но отчетливое ощущение, что вовсе не из уважения к крови Вереска повиновались они сейчас, нет, не от этого. А отчего тогда? Я тряхнула головой, отбрасывая все это. Просто они любили меня, вот и все.

Лиэ Лиэх'хэл. Лиан.

Признаться честно, Лиэ устал. День выдался совершенно сумасшедший. Неудачное выслеживание упыря, разговор с Кирт, чары, поднос по темечку, беседа с бойким человеческим детенышем, еще один разговор с Кирт, собственные нелегкие размышления, еще одна беседа с человечкой, на ходу составленный план исчезновения из города в компании уже двоих смертных… Лиэ был, в принципе, готов к такой лавине событий — в конце концов, его этому учили! — но все же, все же… Когда он, наконец-то, дорвался до запоздалого ужина и утолил голод, единственным его желанием было отчаянное стремление залезть в бадью, выполнявшую функцию ванны, отмокнуть там, как следует — а потом спать, спать… и при этом раздеться, наконец-то! Перспектива провести последнюю, как он надеялся, ночь в этом проклятом трактире одетым приводила эльфа в состояние, близкое к смертной тоске. Впереди еще неизвестно сколько походных ночевок — и это в такое-то время года! Может он хоть последнюю ночь в нормальной постели поспать нормально, а?

В конце концов, есть еще лавка… и пол, где он может устроиться, чтоб не смущать Кирт своей наготой. Хотя пол в качестве лежанки его совсем не прельщал, по правде сказать, да и узкая жесткая лавка тоже.

«Завернусь в одеяло», — решил он, — «Все равно Кирт будет пол-ночи плескаться в этой бадейке, так что, какая разница? Проснусь я все равно раньше и успею одеться. Просто отодвинусь подальше на край, вот и все».

Занятый этими очень важными мыслями, он не заметил выражения отчаянной жертвенной решимости на лице бывшей жрицы, когда она отправилась мыться… а, если и заметил, то не придал этому значения. Лиэ прислушался к плеску воды за занавеской, быстро разделся, завернулся в одеяло, как в кокон, отвернулся к окну — и заснул. Сразу, быстро и без сновидений.

Пробуждение было… странным, иного слова и не подобрать. Его разбудило прикосновение — нежнейшее, мягкое и, в то же время, недвусмысленно-настойчивое. Кончики тонких пальцев осторожно коснулись его виска, опустились по щеке… сперва на шею, потом по ключице на плечо, замерли… Лиэ открыл глаза и обнаружил, что лежит на спине, одеяло у него сползло почти до пояса, а рядом на кровати сидит Киирт'аэн, поджав ноги. Ее влажные волосы были подобраны в узел на затылке, довольно небрежный, и пара прядей выбивалась из него, и они лежали на шее и плечах, словно спящие змеи. На шее и обнаженных плечах, потому что Кирт была без рубашки, только в покрывало завернулась.

Когда тебя будят подобным образом, ошибиться невозможно — и невозможно не понять, чего от тебя хотят. Сон у Лиэ как рукой сняло. Вот только в глазах Кирт было все, что угодно — кроме желания. Страх — был, мрачная решимость — была, и целое море тоски, такой, что Лиэ захотелось взвыть. Но выть он, конечно, не стал, а спросил вместо этого как можно спокойней:

— Что-то случилось? Киирт'аэн…

Кирт покачала головой, отчего узел волос почти развалился, и легонько коснулась ладонью его губ, словно налагая печать молчания. Взгляд ее стал совершенно шальным — и странно молящим.

«Бедняга», — подумал Лиэ, — «Силы, до чего же нужно довести женщину, чтоб она вот так отдавалась первому же мужчине, который не похож на насильника! Но, если я сейчас оттолкну ее, станет только хуже…»

— Киирт'аэн, — все-таки спросил он, — ты совершенно уверена, что тебе именно это нужно сейчас?

Вместо ответа бывшая жрица решительно тряхнула головой и отбросила в сторону свое покрывало.

Киирт'аэн. Квенир

Когда она добилась того, чего хотела, и он дотронулся до нее, а потом мягко, не решительно опрокинул на постель, только гордость не позволила Киирт'аэн завопить — не от страха, а от стыда. Ей было стыдно, так стыдно, как никогда в жизни еще не было. Она намеренно соблазнила мужчину, совершенно его не желая, и теперь собиралась притворяться. Обманывать единственного, кто не был достоин обмана. Все красивые и благородные мысли о великой жертве и прочая чушь, которой была доверху забита бедная голова бывшей жрицы, разом улетучились, а вот стыд остался. И она ничего не могла поделать с этой отвратительной дрожью, ее просто трясло, так, что она стиснула зубы, зажмурилась и только тогда сумела совладать с собой и попытаться действовать так, как привыкла. Проще говоря, профессионально. Но Лиэ был слишком умным, чтоб его можно было обмануть в таких вещах, и он пресек эту попытку сразу же, так же спокойно и твердо, как и говорил.

— Нет. Забудь все, что было раньше. Понимаешь? Ничего у тебя раньше не было — и никого. Забудь.

Кирт подчинилась, потому что привыкла подчиняться, и приготовилась терпеть, потому что привыкла терпеть.

И тут вдруг оказалось, что терпеть-то и нечего. Кирт удивленно прислушалась к своему телу, даже перестав дрожать, и опешила. Она не могла пока понять, нравится ей или нет то, что с ней делает Лиэ, но то, что такой реакции на физическую близость у нее еще не было, оказалось совершенно очевидным.

Было не страшно. Удивительно, но было и не больно. И, что самое странное, было абсолютно не стыдно, словно то, чем они занимались, было самой естественной вещью в мире! А может, так оно и есть? Просто делать это надо с тем, кого любишь — и ни с кем больше?

Нет, определенно, происходило что-то странное! Киирт'аэн даже осмелилась приоткрыть глаза, готовая в любой момент снова зажмуриться. Она боялась только одного — увидеть над собой лицо, искаженное тем же выражением, что и все предыдущие. Обошлось. Лицо оказалось веселым и одновременно добрым — и ни следа похоти.

— Что, не такой уж хорошей была эта идея принесения себя в жертву, а, Киирт'аэн? — с неподражаемой иронией осведомился сидхэ, не прерывая своего занятия.

Кирт нахмурилась на мгновение — и вдруг лихо улыбнулась. Почему бы не сделать хоть раз то, что хочется? А хотелось ей, как не странно, почему-то обнять своего спасителя за шею… для начала… — и включиться в это завораживающее занятие целиком и полностью.

— Как ты это делаешь? — подозрительно спросила она. — Это что, магия такая? И почему мне нравится то, что ты делаешь?

— Ох, а можно я тебе на словах все потом объясню, а? — Лиэ тряхнул головой в шутливом протесте. И Кирт вдруг рассмеялась, еще чуть-чуть — и они смеялись вместе.

— Можно, — выдохнула она. — Можно и потом. Но разве можно… э-э… совокупляться…

— Фр-р-р! — возмутился Лиэ. — Ну что за термины, Киирт'аэн! Разве ты — животное? Или, может, я? Мне казалось, мы с тобой не слишком похожи на собачек! Или лошадок!

— Издеваешься, да? — Кирт уже почти обиделась, но обижаться в такой ситуации было попросту глупо. — Как же это тогда называть?

— Это? — эльф хитро прищурился и подмигнул. — Или вот это?

— Да нет же! Ты нарочно меня смешишь!

— Не обижайся. Конечно, нарочно. У нас есть очень правильное слово для этого. Квэн. Да, именно то слово… Сэт эсс'элл'та а'таэн-квэн, ан'таэн мэ.

— Все равно непонятно, — вздохнула Кирт, — но зато красиво. Так вот, разве возможно заниматься этим — и смеяться одновременно?

— О Звездносияющая и Силы Ее! А разве нельзя? Или ты хотела, чтоб я набросился на тебя с этакой томной рожей и зверски-страстным оскалом? Кирт… тебе же самой смешно. Разве нет?

— Смешно… но это же неправильно!

— Почему? Ты где-то видела список правил поведения в постели? То, что делают двое, только двоих и касается. Это — единственное правило, которому стоит следовать. Ну, не получается у нас трагедии — бывает! Хотя жаль, конечно, от трагических любовных историй я обычно песни писать начинаю. Ну да ладно. Зато получается по-другому. Разве тебе сейчас плохо?

— Нет, — Кирт прикусила губу и отвела глаза. — Я и не думала, что мне будет так хорошо.

— Ага… Не думай, что я не раскусил сразу эту твою замечательную идею. Жертва во имя любви — это, конечно, прелестно. Но я ненавижу жертвы, Кирт, я же уже говорил. Чем ты слушала, саэрнэ? Так… а теперь?

— Что?

— Теперь — плохо?

— Нет…

— Ясно, будем действовать в том же духе. Может, больно?

— Нет… — Кирт не смогла удержаться от короткого сдавленного стона — и ужасно смутилась. — Мне почему-то совсем не стыдно…

— А чего тебе стыдиться?

— Но ведь тут свет… а я…

— Что — ты?

— Я… Ой…

С телом творилось что-то странное. Кирт совершенно утратила контроль над своими движениями — и над дыханием тоже. К своему стыду, не удержалась она не только от стонов, но и от криков. Вместо нее вдруг захватила власть какая-то совершенно другая Кирт — незнакомая, жадная и голодная. И бесстыдная, абсолютно бесстыдная! Эта новая Кирт прямо-таки вцепилась в плечи Лиэ, с неожиданной яростной силой обхватила его ногами и вскрикнула, откидывая голову. В глазах у нее потемнело, комната дрогнула и куда-то поплыла — и вместе с комнатой поплыла и бывшая жрица. И единственным надежным якорем в этом сдвинувшемся пляшущем мире оказалось именно тело сидхэ, и она не собиралась теперь его отпускать…

— И все-таки это такая магия, — уверенно заявила Кирт, отдышавшись. Мир вокруг был каким-то совершенно новым — или что-то изменилось в самой Киирт'аэн.

— Какая магия? — переспросил Лиэ, несколько ошарашенный таким всплеском страсти. — Нет, не магия. Это… не знаю, как перевести! Это — аэнгэ. У тебя что — и это в первый раз?

— Угу, — Кирт кивнула — и почему-то расплакалась. Лиэ прижал ее к себе покрепче, поцеловал в висок и принялся гладить по плечу, успокаивая.

— Я им яйца отрежу, — спокойно сказал он.

Кирт не поверила своим ушам. Она приподняла заплаканное лицо и ошалело захлопала глазами, уставившись на сидхэ. Чтоб эльф сказал такое?!

— Да я и сам от себя таких слов не ожидал, — продолжил Лиэ, — но, честное слово, отрежу. И съесть заставлю. Сволочи.

— К-кто?

— Твои бывшие единоверцы. Как их там — Толкователи? Это они сделали это с тобой первыми?

— Ну… Это же обряд такой, понимаешь? Обряд посвящения.

— Обряд, значит. Ну-ну. Посвящения. Ясненько. И какой же?

— Ну, девочку готовят… потом кладут на алтарь — и старшие делают ее женщиной.

— Все вместе, что ли?

— Нет… по очереди. А что?

— И сколько тебе было лет?

— Тринадцать. Когда… ну, когда я стала взрослой… А у вас по-другому?

— У нас, — Лиэ фыркнул, — никто никого никем не делает. Если девушка понимает, что ей пора, она находит себе пару. Если у нее уже нет возлюбленного, конечно.

— И ты это делал?

— Пару раз. Но не алтаре же! Превратить отвратительное насилие над маленькой девочкой в обряд… проклятье! Хотя, думаю, они и из этого силой подпитывались… конечно же!

— Почему я тебе все это рассказываю — и мне не стыдно? И почему мне не стыдно от того, что случилось?

— Спрашиваю в последний раз — почему тебе должно быть стыдно?

— Но ты же на меня смотришь!

— И что?

— Но я без одежды — и свет горит!

— И — что?

— Я некрасивая.

Лиэ тяжело вздохнул и закатил глаза. У него прямо-таки на лице было написано: все женщины — одинаковы! Хотя, скорее всего, надпись была бы немного иной, если б изящными знаками Лиарт'а можно было изобразить что-то вроде извечного мужского вопля: все бабы — дуры!

— Глупости. Ты очень красивая, Киирт'аэн. А через пару недель нормального питания, спокойного сна и регулярных занятий вот этим самым станешь еще красивей.

— Но эльфийки!…

Лиэ вздохнул еще тяжелее.

— Кирт, я знаю, что людям все сидхэ кажутся красивыми. Но как можно сравнивать? Цветок красив — но и дерево тоже! Они просто разные. Кому придет в голову сравнивать сидху и человечку? Хотя в этих глупостях ты не одинока. Знаешь, моя сестрица — я вас познакомлю, конечно, — так вот, моя сестра тоже искренне убеждена в том, что она — уродина. Она полукровка, понимаешь. И ее тоже никак не убедить в том, что если у кого-то уши острее, тело стройнее, глаза больше, а волосы — мягче, это отнюдь не умаляет ее собственных достоинств. Хотя за столько-то лет ее возлюбленные постоянно пытаются — и они весьма убедительны. У нас не существует такой ерунды, как образец красоты. И вообще… самой красивой женщиной из всех, кого я видел… ты будешь сейчас смеяться! — мне показалась одна тоэрк, то есть гоблинка по вашему. Она была совершенно бесформенная — они там постоянно рожают, лицо у нее было широкое и плоское какое-то, грубые толстые руки, клыки… Но она была абсолютно прекрасна! Этакое средоточие силы и материнства. Это идет изнутри. И у тебя этой внутренней силы и красоты в избытке… в дополнение к нежной коже, изящным рукам и великолепной груди. Продолжать список?

Нежной кожу трактирной подавальщицы можно было назвать только спьяну, в покрытых цыпками руках изящество пришлось бы тоже очень долго искать, а грудь… какая грудь может быть у вечно голодной, нездорово худой рабыни? Правильно, практически никакой. Чтоб разглядеть красоту за всем этим… тут действительно надо было обладать эльфийским зрением.

— Хм… — фыркнула приободрившаяся Кирт. — А велик ли список?

— Огромен! — Лиэ изобразил на своем лице идиотское выражение запредельной страсти. Киирт'аэн поняла игру и прыснула. Следующие полчаса Лиэ замогильным голосом воспевал предлагаемые для воспевания части тела. В процессе восхваления Кирт окончательно успокоилась, расслабилась и заулыбалась.

— А главное, — ужасающе серьезным тоном заявил напоследок сидхэ, — у тебя совершенно восхитительный зад. Я поэму напишу, честное слово! Или лучше гимн? Хвалебная песнь, которую будут распевать все барды Драгэс Карнэ, и…

— Хватит! — взмолилась Кирт. — У меня нет больше сил смеяться!

— А я совершенно серьезен, — эльф ухитрился нахмуриться. — Так вот, в первых строфах…

Киирт'аэн, наконец-то сообразив, что так просто его не заткнешь, применила более действенный метод. Поцелуи оказались убедительней слов — а ночь едва перевалила за середину, так что времени у них было еще довольно…

Рамборг Лиэссат. Рэир.

— Итак, меня не было два дня, — я мрачно бродила по своему шатру, постукивая перчатками по бедру. — Два дня; и хорошо еще, что вы тут все между собой не передрались! Ладно. Какие-нибудь новые соображения есть, Эхэль?

— Есть список имен, — Эхэль показал мне футляр со свитками, — есть анализ того, что мы все видели… Рамборг, нам не потянуть это самим. Следа нет, понимаешь?

— Рановато сдаешься, — я фыркнула, — маловато веришь. Я доложу Леадарну, Ллаэслину и матери, конечно. Но для нас самих дело чести накрыть всю эту секту. И не говори мне, что следа нет. Здесь полно следов. Кроме того, у нас есть еще Лиэ, который уже, наверное, в этом своем городишке ракушками пророс. Если он там ничего не накопал, я свои перчатки съем, Эхэль. Или лук, на твой выбор. Эрил доедет быстро — и сумеет сориентироваться по обстановке так, чтоб не помешать Лиэ, если…

— Рамборг, — Эхэль, провожавший поворотами головы мои метания по палатке, сумел ухватить меня за длинную полу ас'ст'алхэ и придержать. — Остановись, пожалуйста. У меня уже шея болит от твоего мельтешения. Рамборг, послушай. Поменяй их местами.

— Что?

— Пусть Эрил едет в Тир'на'Вэаннэ, а Хэлгэ — навстречу Лиэ. Так будет лучше, поверь.

— Для кого?

— Для всех. Эрил остынет по дороге, а Хэлгэ… Хэлгэ теперь с Лиэ нечего делить.

— Это ты о чем?

— Это я о тебе, княжна. Если у тебя и Хэлгэ, наконец-то, случилась квэн, это ваше дело. Но Эрил ревнует. И сильно. Ему нужно время, чтоб разобраться в себе, а то и вправду дело дойдет до поединка. Не с Хэлгэ, так с Лиэ. Или с тобой. Разве что ты хочешь скрестить мечи с одним из своих ванэл'фраэрэ'с?

— Хочу! — очень ласково промолвила я. — Очень хочу, Эхэль. И начать могу с тебя. Но ты же умница, и говоришь правильные вещи. Раздор в отряде — последнее дело, так? И случился этот раздор из-за меня… так, может, вы все просто откажетесь выполнять мои приказы, из-за того, что я с одним из вас переспала, братья-по-мечу?!

— Остынь, Лиэссат. Ты ведешь себя сейчас просто… неадекватно. Это не из-за тебя. Никто из нас не сомневается в твоих способностях — и в твоем праве командовать. Два молодых идиота затеяли возню… так ведь они даже не тебя делят, а право на твое внимание и твои приказы. Хэлгэ и Эрил всегда соперничали, ты же знаешь. Из-за снаряжения, доспехов, лошадей… тебя. Смирись. Не думаю, что для них так уж велика разница, из-за тебя собачиться — или из-за новой лошади…

— Эхэль, а если я сейчас выстрою вас всех на плацу и прикажу упасть и отжаться? — еще более ласково поинтересовалась я.

Эльф фыркнул.

— Так я сразу тебе скажу то, что спросит в ответ на такой приказ… ну, допустим, Флайн.

— Не говори, — я вздохнула. — Сама знаю. Флайн спросит, пожалуй, на кого падать. И сколько раз отжиматься. И неужели я других поз не знаю. Пороли вас в детстве мало, вот что. Вояки! Так что мне с Эрилом и Хэлгэ теперь делать, а?

— Они все равно будут соперничать. Тут ничего не поделаешь.

— Ага, знаю. Но здесь и сейчас мне их соперничество не нужно и неинтересно. Пусть соперничают потом. И можешь донести до остальных, Эхэль, — я не потерплю свар в отряде, пока мы на задании и пока я тут командую. Первый же, кто затеет ссору, скрестит клинки со мной.

— Я понял. Княжна, все это понимают. О, у тебя новый меч? Кровный клинок, я не путаю? Ты создала одушевленный меч?

— Да. Ее внешнее имя — Мэв.

— Злорадный смех сидхэ над бедой врага? И хорошо ли она смеется?

— В первом же бою проверю.

— Княжна… а ты правда уничтожила снежного червя одна, как говорит Хэлгэ? — помолчав, спросил Эхэль. Я кивнула. Эльф улыбнулся широко и радостно:

— Тогда вряд ли кто-то из нас захочет скрестить с тобой клинки!

— Да уж, я почему-то и не сомневалась.

Рамборг Лиэссат. Рэир

Установленные имена жертв кое-что нам, конечно, дали — но крайне мало. Командир человеческого отряда не смог ничего сказать по поводу пропавших — ни одно из имен нашего списка не совпадало с именами похищенных женщин из его перечня. Гоблин заявил, что одна из погибших тоэрк гарантированно принадлежала к его клану, но пропала она четыре года назад… и это была, по видимому, одна из последних жертв в этом капище. Уверенней всех держался гном. Лоррин точно назвал время исчезновения всех четырех торх'эс, чьи останки мы нашли, и поведал о том, что у него еще десять имен в запасе.

Имена трех эльфиек, которых мы нашли, сказали мне лишь о том, что это не были винлэс. Таэрэн, скорее всего, они. Я не знала о том, что у Бродячих Эльфов пропадали женщины, не знала и того, когда и как они пропали, и к каким семьям принадлежали. У таэрэн нет, как такового, даже государства или правительства. Должность правителя у них выборная, а не наследственная. По последним сведениям, князем таэрэн был сейчас некий Лиэр Миттлэрт — или все же избрали Лермиэ Илоэрэ? В письме к Леадарну я просила сообщить таэрэн о находке. Что ж, то, что знает один Бродячий Эльф, знают все.

Короче, результаты неутешительные. Единственное, что мы выяснили точно, так это то, что капище не было единственным, а значит — будут еще кости.

— Вполне возможно, что они гнездятся именно здесь, на Раненой Равнине. Места тут подходящие, особенно для почитателей драконов, — предположила я, — А руины наших застав, увы, весьма удобны в смысле обустройства капища…

— Сколько тут всего эльфийских крепостей? — спросил Галадар.

— Венец Раэллин, они же Драконьи Заставы или Заставы Рассвета, — ответил ему на редкость осведомленный гном, — числом девять. Тянуться почти строго с севера на юг…

— Через всю Канэ'Каэлл, — подхватил Эхэль. — Это — третья по счету застава, которую мы обследовали. В первых двух — никаких следов. Ни людей, ни эльфов, ни драконов, ни кого-то еще.

— Твои воины отправились на разведку, Кайт'Харэ, — уточнил гоблин. — Так?

— Да. Они осмотрят ближайшие к нам развалины. Не думаю, впрочем, что это много нам даст… Но есть еще озеро.

— Да, — Галадар поежился и кивнул. — Озеро Аэл-Канар. Это название означает «Рана», так ведь? И что там?

— Катакомбы, — пожал плечами Лорин. — Во всяком случае, были последние лет двести назад. Но теперь — кто знает?

— Кайт'Харэ, — вновь подал голос Тарк-ан, — а ведь здесь были и кости оборотней. Изменчивые не станут говорить с нами, но эльф может попытаться.

— Сиэ могут быть здесь лишь у самого озера, — я немного помолчала. — Или в озере. Но я сомневаюсь, что сиэ, даже если они тут и живут, станут говорить со мной. Я попытаюсь, конечно, но… Ладно. Что до меня, то я жду возвращения моих посланцев здесь, а там — посмотрим по обстоятельствам. Ваши планы?

Гном запустил обе руки в бороду и с силой дернул.

— Я с тобой, Берущая Города. Ждем твоих разведчиков, хотя… Слушай, снарядить две поисковые партии в ближайшие руины — чем плох такой план?

— Всем, — встрял Тарк-ан. — Нет, серьезно! Нас слишком мало. Если эти отряды наткнуться аккурат на жрецов — что тогда?

— С тем же успехом и посланные туда сейчас эльфы могут на них наткнуться, — заметил Галадар, — и либо погибнут, либо спугнут их.

— Не могут, — спокойно возразила я, и гном с гоблином утвердительно кивнули. — Мои — не погибнут. И не спугнут. Если там кто-то есть — или был, — что ж, от этого мы и станцуем. Если нет, я перенесу штаб к озеру Аэл-Канар, а здесь оставлю сообщение. Можете присоединиться. Далее. Хотя они и поклоняются драконам, судя по всему, вряд ли им удалось пробудить кого-то из Спящих. Все эти жертвы… их же не прямо тут отлавливали! И не по воздуху они сюда прилетали. След есть. Я уверена.

— В отношении следов ты можешь довериться мне и моим бойцам, эльфийка, — Тарк-ан приосанился. — Тут мы переплюнем всех, даже эльфов. Ну, кроме разве что оборотней, пожалуй, — и уточнил, — лесных.

— Отлично. Камни должны помнить их пути. Лоррин?

— Поработаем, — торх'эс кивнул.

— Прекрасно, — буркнул Галадар. — Всем нашлось дело. А мы? Мы, люди?

— Вы? — я усмехнулась. — Галадар, кто бы это ни был, они гнездятся не в наших землях. И на Канэ'Каэлл они вряд ли обитают постоянно. И что мы все — сидхэ, тоэрк и торх'эс — сможем предпринять на территории Элтайна, если след приведет нас туда? Без вас, людей? Только государственного скандала нам не хватает.

— Дипломатического, — поправил Эхэль. Я кивнула:

— Угу…. и межрасового конфликта. Если этакая компания нелюдей начнет охоту на человеков, да еще и в людских землях…. особенно если нас на этом прихватят! Да меня мать четвертует! А обрубки догрызет Совет. Так что тебе, Галадар, достается самая сложная часть работы — обеспечить законность наших действий и объяснить соотечественникам, что это не вероломное вторжение со стороны озверевших эльфов. Так что я тебе не завидую.

— Ну-ну, — рыцарь ухмыльнулся. — А если бы мы тут не встретились, пресветлая княжна эльфов, насколько взволновала бы тебя перспектива межрасового конфликта?

— Да какая разница, человече, теперь-то? — вместо меня ответил гоблин. — Ведь мы же тут встретились.