Вячеслав Щуров: «В НАРОДНОЙ ПЕСНЕ — ЧУВСТВО РОДИНЫ!»

"ЗАВТРА". Вячеслав Михайлович, что изучают фольклористы, как связан фольклор с "глухой", непесенной современностью?

     Вячеслав ЩУРОВ. Фольклористы изучают не то, что в СМИ зачастую выдаётся за "народное пение" (обученные шоу-бизнесу артисты, поющие по нотам аранжированные под "попсу" псевдонародные песни), а подлинное, природное, стихийное творчество, не подвергнутое никакой шлифовке и переделкам, никаким квазипрофессиональным влияниям.

     Сегодняшний день задаёт фольклористам множество непростых вопросов. Как может аутентичное крестьянское и городское устное искусство влиять на профессиональную и самодеятельную культуру, на современных композиторов и исполнителей, на систему образования и воспитания, способно ли оно помочь преодолеть эстетическую и этическую деградацию нашего народа? Можем ли мы не только сохранить многовековые традиции, но и внедрить их в общественную жизнь для улучшения вкусов и нравов? Ведь это очень трудно, так как в последние десятилетия глубокая культура перестала быть для государства и СМИ приоритетом. К тому же, особенно в Московском регионе, мы наблюдаем невиданный прежде приток многомиллионной армии иммигрантов — носителей иных культурных и моральных ценностей. Сможем ли мы сегодня сохранить самобытность? А ведь без неё, без осознания своей идентичности, основанной на древнем знании народа, рассыплется всё — и государство, и экономика, и элементарный быт.

      "ЗАВТРА". Многие считают, что мечта о правильной, духовной жизни уже некогда была реализована — в русской патриархальной крестьянской общине, где культура сплеталась с трудом, а труд — с поэзией. Вы согласны?

     В.Щ. Некогда я был московским юношей со всеми сопутствующими комплексами и предрассудками. Всё изменилось, когда впервые поехал в фольклорную экспедицию. Впервые попал в глубинную Россию — в воронежское село. Впервые услышал народные неприглаженные песни. Встретился с носителями древней культуры, людьми, которые поют песни порой тысячелетней давности. И сразу понял: другой мир. Тот мир — городской, консерваторский — полон нервозности, интриг. Он искусственный. Мир искусственных проблем, которые интеллигенция сама себе придумывает. Деревенский же мир, каким я застал его в 50-е — естественный, здоровый, нормальный. Мир людей, который пашут, сеют, жнут, выращивают животных, всё делают своими руками и — поют. И отношение моё к жизни, пусть и не сразу, переменилось. 1958 год. Было мне слегка за двадцать…

     Тогда в селе было ещё много молодёжи, она не покидала село в таких масштабах, как позже — не имела возможности. Да и желания — цивилизация через телевизор ещё не поманила своим иллюзорным сиянием, не разрушила культурную традицию. Жизнь в больших селах текла по такому же распорядку, как и до войны, несмотря на то, что первые мои впечатления связаны с Воронежской и Белгородской областями, где война прошла тяжёлым катком. И — сначала земляночки, потом мазанки, потом саманные дома, кирпичные… Жизнь стала улучшаться. Но жили старыми законами. Кино только-только стало появляться. "Голубых экранов" не было вовсе. Радио и то во многих сёлах не было, как и электричества, — лишь керосиновые лампы. Магнитофон был в диковинку. Помню, был у меня такой "Днепр-8", заводящийся патефонной ручкой, я записывал исполнителей и давал им послушать. Они делали испуганные лица и открещивались: "Там дьявол!"

      "ЗАВТРА". Время показало, что не так уж они были и не правы…

     В.Щ. Магнитофон и телевизор обладают огромными культурными возможностями. Но они через эстраду почти убили естественное пение. Я же застал живую, непрерывно тянувшуюся столетиями традицию жизни и искусства, настоящие, всамделишные свадьбы, на которых "играли" древние песни. Подруги невесты, девушки по 18-20 лет, знали все эти песни и могли провести длинный и сложный свадебный обряд по старинным правилам, целиком. Все девушки ходили в платочках — по поводу киногероинь с непокрытой головой и в коротких юбках смеялись и негодовали. У замужних женщин были кокошник или сорока — головной убор вроде короны.

     Приехали мы в 58-м в село Яловка Белгородской области. Была у нас студентка-собирательница, ходившая в шароварах и с непокрытой головой. Так ребятишки за ней бегали и кричали: "Ты баба или мужик?" А женщины укоризненно качали головами: "Как же тебе не совестно…".

     В сельской жизни ощущалось духовное здоровье. Успокаивался, приезжая из дёрганого города. Культура в селе была специфическая, но очень высокая.

      "ЗАВТРА". В чём проявлялось психическое и нравственное здоровье селян?

     В.Щ. Во-первых, это чистота отношений. К примеру, ходим мы по улицам с заведующим клубом, ищем тех, кто спел бы нам. Сидят на завалинке женщины. Поравнялись с ними, поклонились: "Здравствуйте!" В ответ доброжелательное: "Здравствуйте". Обязательный ритуал. Заходишь в избу или хату — очень низкие притолоки, я поначалу бил себе голову. Почему? А входишь — волей-неволей кланяешься иконам в святом углу. Поклонился, зашёл — и некоторое время надо постоять и посмотреть в глаза хозяину. И после этого ты говоришь: "Здравствуйте" — и слышишь пожелание здоровья в ответ. Мы, встретившись, сразу начинаем о чём-то говорить, суетиться. В селе же давали понять: надо сначала настроиться на разговор, посмотреть друг на друга, понять, кто стоит перед тобой. Деревенский урок: серьёзные дела нельзя делать в суете.

      "ЗАВТРА". Сегодня люди, видимо, считают так: раз незнакомы, то зачем здороваться?

     В.Щ. Взаимная вежливость — это лишь одна деталь, различающая недавнее прошлое и настоящее, которое всё больше кажется ненастоящим, фальшивым. Кроме того, неукоснительно соблюдались древние обычаи, обряды — и свадебные, и календарные, и праздничные. В каждом большом селе был день именин села, праздник малой родины — "праздница". Как правило, посвящённый церкви, тем святым или событиям, в честь которых она наречена. Скажем, Покровская церковь — праздница в Покров, Ильи-пророка храм — праздница в Ильин день. Со всех сторон собираются крестьяне. Сначала все идут к обедне, идут натощак, потому что надо причаститься. После причастия — обед. Потом все выходят на улицу — и начинается замечательное пение. Причём каждый "гурт", как говорили тогда, поёт по-своему. Ведь в любом самом маленьком селе пели своебычно, неповторимо, вместе с жителями других сёл петь не могли. Какое разнообразие!

      "ЗАВТРА".Это вам не нынешние застольные попытки упившихся гостей проорать обязательные "По Дону…" и "Ой, мороз". Да и то после второго куплета — разброд и шатание: не помнят слов…

     В.Щ. А вы представьте себе гулянье жителей разных сёл на празднице: здесь афанасьевцы поют, там — яловцы, чуть поодаль — подсередненцы. У всех — свои напевы, манера, темперамент. А песен множество, и большинство — шедевры музыки, поэзии и исполнения. Радужные тона: и одежда яркая — поневы (платья) цветные, белые рубахи с расшитыми рукавами, золотистые сороки, — и искусство. И внешность праздницы красивая, и песни красивые, и лица добрые. Действительно, всё это — свидетельство большого душевного здоровья.

     Возьмём молодых людей. Сейчас смотришь на парней — даже деревенских — и видишь поветрие: "надо быть крутым". Надо быть резким, надо быть категоричным, жестоким и циничным, взгляд иметь колкий. В основном у молодых злые лица. Это признак духовной беды.

     Ум и совесть не в почёте — надо быть наглым. А тогда у молодых людей был совершенно другой стиль. Норма — быть улыбчивым, добросердечным, приветливым. И девчонки были такими же.

      "ЗАВТРА". Считается, что современная молодая женщина-"комильфо" должна быть стервой. Даже учебники выпускают: "Стерва в постели", "Стерва на работе" "Стерва: как выйти за богатого".

     В.Щ. Если парень — агрессор, то девушка должна эту агрессию отразить, правильно? Поэтому и девушки действительно становятся резкими, неприветливыми. У них на лицах такое выражение: "Не приставай ко мне — иначе худо будет!"

      "ЗАВТРА". Но стоит показать долларовую купюру — выражение сразу изменится, взгляд засверкает нежностью и обещанием ласки…

     В.Щ. Это из тех новаций в нашей жизни, которые в традиционном русском укладе были вообще непредставимы. Можно было влюбиться, забыться, согрешить, покаяться, снова увлечься — но не за деньги же?! Просто тогда человек ощущал себя драгоценным изделием природы. А сейчас — зачастую таким, как и всё вокруг: ширпотребом, товаром, пригодным для купли и продажи. Но, к счастью для Руси, и сейчас не всё так однозначно. Я преподаю в Московской консерватории и Институте им. Шнитке, встречаюсь со многими студентками — будущими народными певицами. Не самая модная, престижная, оплачиваемая профессия. Найти концертную площадку для них будет сложно, и они это понимают. Да и сейчас они живут трудно, бедно — часто купить книжку или ноты становится неразрешимой проблемой. Но они идут в эту профессию — по зову души. Значит, душа не больная. Правда, и эти светлые девушки часто потом ломаются: бросают искусство, идут в торговлю, бухгалтерию, находят нелюбимого, но денежного мужа… Но, во всяком случае, в молодости они ещё не разучились мечтать.

     Я не пессимист, а скорее реалист. Та душевная крепость, которая была у сельской молодёжи, во многом утрачена. А основывалась она, в частности, и на красоте тех песен, которые с утробы матери, с бабушкиного баюкания, через песни любви и труда до поминального причета сопровождали жизнь каждого человека. А значит, делали её не механически-бессмысленной: встал, поел, сходил на работу, получил зарплату или взятку, выпил, поспал, не заметил, как и умер — а благородно-прекрасной и долгой, как день ребёнка. Ведь даже длинная по годам, но скучная, однообразная жизнь по сути — лишь одно мгновение. Длину жизни определяет количество событий. А каждая сочинённая и спетая прекрасная песня, каждая вырезанная из дерева узорчатая прялка или ставня, каждая вышитая древним орнаментом ткань — это произведение искусства. А значит, событие.

      "ЗАВТРА". Сегодня подлинная песня записывается в подавляющем большинстве случаев от очень пожилых женщин. Что делать в этой трагической для фольклора ситуации?

     В.Щ. Для того, чтобы молодые люди полюбили народную песню, во-первых, в селе должна жить и работать сама молодёжь. Во-вторых, юные должны относиться к фольклору с пиететом, как к основанию собственной жизни.

     Какова хозяйственная и общественная жизнь села, такова и его песенная жизнь. Возродим село — возродим фольклор. Нет — погубим всю страну вместе с кажущейся роскошью мегаполисов.

     Сегодня же русская традиция очевидно угасает. Летом в деревни к родителям и бабушкам приезжают молодые люди из городов. Вечером они массово, как под дудку крысолова, идут на дискотеку. Народные же песни, которые кое-где ещё поют их старшие родственники, молодым откровенно не интересны. Иногда дети и внуки замечательных певцов напрямую спрашивают меня: "Зачем вы приехали записывать эту отжившую рухлядь?"

     С другой стороны, в городах действуют множество фольклорных коллективов и учебных заведений, где изучается фольклор. Таких гнёзд "народной памяти" — сотни. Этого не видно по телевидению и не слышно по радио. Недаром есть такое выражение про нас — "Иваны, не помнящие родства". С петровских врёмен власть, а за ней и часть народа стыдятся своих истоков, поклоняясь всему зарубежному. Но в противовес политике "манкуртов" тысячи, если не десятки тысяч, молодых людей в России охвачены фольклорным движением.

     Победа была бы совершенно невозможна без внимания к народному искусству. Сталин совершенно сознательно, после лет насаждаемого "интернационализма", наводнил радиоэфир фольклорными исполнителями, записями специально созданных перед войной народных хоров. Так в людях зарождалось и крепло чувство Родины. Этот опыт бесценен и современен. Очевидно, что "общечеловек", не знающий и не любящий песен и сказок своего народа, абстрактное "демократическое государство" защищать не будет.

     Вообще все наши проблемы — вымирание народа, убиение села, взятки и цены, самоубийственное пьянство и преступная езда на дорогах, вызывающая аморальность, а также вопиющее небрежение ко всему родному, особенно к искусству, — от небывалой ещё на Руси нехватки совести. Совесть — вот основа всего, и без её восстановления в русских людях мы обречены жить в бессмысленном аду. Прежние же наши песни как будто спустились на землю из рая-Ирия. Они гармоничны и совестливы.

Беседовал Иван Вишневский

1