"Зубы тигра" - читать интересную книгу автора (Клэнси Том)Глава 4 Учебный лагерьПереехав через реку, Доминик вернулся в «Мариотт-отель», забрал из номера свои вещи, вручил дежурному портье двадцатидолларовую купюру, сел в «Мерседес» и покатил по направлению, указанному в навигационном компьютере его машины. Очень скоро он оказался на идущей к югу федеральной автомагистрали № 95, оставив Вашингтон за спиной. В зеркале заднего вида отчётливо виднелся силуэт столицы государства. Автомобиль ехал быстро и ровно, хотя чего ещё можно ждать от «Мерседеса»; местная информационная радиопрограмма производила впечатление привлекательно консервативной – примерно в таком тоне разговаривают хорошие полицейские, – да и движение было не слишком оживлённым, хотя он всё равно пожалел тех бедняг, которым приходилось каждый день ездить в округ Колумбия, чтобы перекладывать бумаги в Гуверовском центре и всех прочих других зданиях гротескно-казённого стиля, окружающих Холм. По крайней мере, штаб ФБР располагал собственным пистолетным тиром, где можно было снять напряжение. «Вероятно, там не приходится жаловаться на отсутствие посетителей», – подумал Доминик. Перед самым въездом в Ричмонд компьютер женским голосом посоветовал ему свернуть вправо на ричмондскую окружную дорогу, которая должна была вывести его на 64-ю автомагистраль. Карузо ехал по красивой местности, среди зелёных лугов и невысоких холмов, поросших густыми лесами. В таких местах должно быть много полей для гольфа и коневодческих ферм. Он слышал, что ЦРУ имело здесь несколько секретных баз, устроенных на бывших фермах – раньше тут проводилась работа с советскими невозвращенцами. Интересно, кого они сейчас туда привозят? Может быть, китайцев. А то и вовсе французов. Но наверняка не продали. Правительство не любит выпускать свои владения из рук, разве что закрывать военные базы. Клоуны с северо-востока и Дальнего Запада очень любят такие глупости. Зато они не очень-то любят Бюро, хотя, вероятно, боятся его. Он не знал, как обстояли дела с копами и военными, которые тоже беспокоили кое-кого из политиканов, и это не слишком его волновало. У него была своя миска с похлёбкой, а у них – свои. Проехав ещё около часа с четвертью, Доминик начал посматривать на обочину, чтобы не пропустить поворот, но компьютер справился сам. – Приготовьтесь свернуть направо по следующему съезду, – предупредил его голос минуты за две до нужного момента. – С удовольствием, лапочка, – пробормотал специальный агент Карузо, естественно, не получив ответа. Через минуту он сделал нужный поворот, услышав от компьютера одобрительное: «Очень хорошо», проехал по довольно тихим улицам симпатичного городка, поднялся по пологому холму к северному краю долины и в конце концов услышал: – Сверните по ближайшей дороге налево. Вы достигли места назначения. – Вот и славненько, лапочка, спасибо, – ответил Карузо. Конечный пункт представлял собой тупик самой ординарной местной дороги, скорее даже подъездной, поскольку на узкой асфальтовой ленте не имелось никакой разметки. В нескольких сотнях ярдов от поворота Доминик увидел два массивных пилона из красного кирпича, на которых держались приветливо распахнутые металлические ворота, выкрашенные белой краской. А в трехстах ярдах за воротами находился дом с нависающей крышей, поддерживаемой шестью белыми столбами. Крыша была покрыта шифером – довольно старым, – а кирпичные стены утратили свой первоначальный красный цвет лет сто тому назад. Дому было полтораста, а то и все двести лет. Дорога за воротами была засыпана крупным гравием. Трава – здесь было много травы – казалась сочной и зелёной, как на хорошо ухоженном поле для гольфа. Кто-то вышел из боковой двери и, махнув рукой, указал налево. Доминик послушно вывернул руль, объехал дом и немало удивился. Особняк – а как ещё называть такое огромное здание? – оказался ещё больше, чем был на первый взгляд. На заднем дворе располагалась просторная автостоянка, где в данный момент стояли два внедорожника – «Шеви-Сабурбан» и «Бьюик» – и точно такой же, как у него, «Мерседес» с номерами Северной Каролины. Такое совпадение было настолько невероятным, что ему даже не пришло в голову... – Энцо! Доминик резко повернулся: – Альдо! Люди часто изумлялись их сходству, хотя когда братья стояли рядом, можно было заметить, что они все же отличаются друг от друга. Оба были бледнокожими и темноволосыми. Брайан был выше на двадцать четыре миллиметра, зато Доминик тяжелее на добрых десять фунтов. Все различия между ними и во внешности, и в поведении, имевшиеся с младенчества, братья сохранили, став взрослыми, несмотря на то что росли вместе. Поскольку в обоих текла значительная часть итальянской крови, они обнялись, но целоваться не стали. Они были – Какого черта ты здесь делаешь? – первым спросил Доминик. – Я? А ты? – парировал Брайан. – Я читал о твоих подвигах в Алабаме. Что там всё-таки была за история? – Педофил, – ответил Доминик, вытаскивая чемодан. – Изнасиловал и убил одну милую маленькую девочку. Я опоздал примерно на полчаса. – Брось, Энцо, никто не идеален. Газеты писали, что ты положил конец его «карьере». Доминик посмотрел прямо в глаза Брайану. – Да, мне удалось это сделать. – Как же именно? – Три пули в грудь. – Как правило, этого хватает, – заметил капитан Брайан Карузо. – Надеюсь, законники не устроили оплакивания его трупа. – В этот раз нет. – Эти слова были произнесены очень спокойным ровным тоном, но брат все же услышал в них холодное удовлетворение. – Из этой штуки, да? – Морской пехотинец вынул из кобуры пистолет брата. – Выглядит неплохо. – И стреляет тоже прилично. Осторожно, братишка, он заряжён. Брайан вынул магазин и извлёк патрон из патронника. – Десятимиллиметровый? – Да. Спецмодель ФБР. Делает премиленькие дырки. Бюро снова взяло их на вооружение после перестрелки инспектора О'Дэя с плохими парнями – помнишь ту историю с дочкой дяди Джека? Брайан отлично помнил эту историю: вскоре после того, как отец Кэти Райан стал президентом, на детский сад, в который она ходила, напали, была стрельба, погибло много народу... – Да уж, у того пижона очко не заиграет, – сказал он. – И, знаешь, он ведь даже не из морской пехоты. Прежде чем стать копом, он был обычным флотским дерьмом. Во всяком случае, так мне говорили в Квантико. – Они тренируются как черти. Мне однажды довелось с ним встретиться. Просто вместе с ещё двадцатью парнями пожал ему руку. Этот сукин сын умеет стрелять. Он тогда говорил, что нужно всего лишь не пропустить свой шанс и сразу стрелять без промаха. Тем сволочам он проделал по паре дырок в головах. – До сих пор не могу понять, как ему удалось сохранить столько хладнокровия. – Страшное происшествие с Кэти Райан потрясло обоих мальчиков Карузо. Ведь она как-никак, приходилась им двоюродной сестрой и была славной девочкой – копией своей матери. – Эй, тебе же пришлось понюхать пороху. Сам-то как справлялся? – Подготовка. К тому же, братишка, у меня были подчинённые, за которыми нужно было как-то приглядывать. Вдвоём они внесли вещи Доминика в дом. Брайан показал дорогу наверх. Для них были приготовлены отдельные спальни по соседству. Положив багаж в комнату, они направились в кухню, налили себе по чашке кофе и уселись за кухонный стол. – Ну и как жизнь в морской пехоте, Альдо? – Скоро стану майором, Энцо. За тамошние дела получил Серебряную звезду – не то чтобы я совершал там какие-то подвиги, просто делал то, чему меня учили. Одного из моих людей подстрелили, но он уже в почти полном порядке. Того парня, за которым нас посылали, взять живьём не удалось: он почему-то был не настроен сдаваться, так что ганни Салливэн отправил его на встречу с Аллахом. Но двоих всё-таки захватили, и они, как мне потом говорили парни из разведки, рассказали немало полезного. – За что же всё-таки тебе дали эту ленточку? – Доминик, прищурившись, взглянул на брата. – Главным образом, за то, что я сам уцелел. Троих плохих парней застрелил своими руками. Никакой особой хитрости для этого не потребовалось. Я просто снял их, как на стрельбище. Меня потом спрашивали, не снятся ли они мне в кошмарах. В морской пехоте развелось слишком много докторов, и все они натуральные придурки. – В Бюро все точно так же, только я плюнул на всё это. Вот ещё: видеть этого ублюдка в кошмарах! А вот девочку жалко до слёз. Надо было мне отстрелить ему сам понимаешь что. – Так почему же ты этого не сделал? – Только потому, Альдо, что от этого он не подох бы. А три пули в сердце – это наверняка. – Значит, ты застрелил его не в порыве бешенства, а сознательно? – Не то чтобы совсем так, но... – Именно поэтому вы и попали сюда, специальный агент Карузо, – сказал, входя в комнату, незнакомый мужчина шести с лишним футов росту; оба брата решили, что ему хорошо под пятьдесят лет. – Кто вы такой, сэр? – спросил Брайан. – Меня зовут Пит Александер, – ответил вошедший. – Я должен был встретиться с вами... – Вообще-то нет, но генералу мы сказали именно так. – Александер тоже налил себе кофе и присел к столу. – И всё-таки – кто вы? – теперь уже спросил Доминик. – Я ваш инструктор. – Только вы? – поинтересовался Брайан. – Инструктор чего? – одновременно с братом спросил Доминик. – Нет, будут и другие, но я буду находиться рядом с вами всё время. А по характеру обучения вы сможете догадаться, для чего вас готовят, – ответил Александер. – Так, вы, конечно, хотите что-то узнать обо мне. Я тридцать лет назад закончил Йельский университет с дипломом по политическим наукам. Даже состоял в «Черепе и костях». Вы должны знать – такой вроде бы тайный студенческий клуб, о котором постоянно болтают поклонники теории заговоров. Иисус, да какие могут быть у мальчишек, почти подростков, мысли? Разве что о том, до чего будет круто трахнуться с какой-нибудь бабёнкой именно в ночь на Великую пятницу. – Впрочем, выражение карих глаз не позволяло угадать в их обладателе выпускника колледжа Лиги Плюща[27]. – В те времена Управлению нравилось набирать на службу из Йеля, Гарварда и Дартмута. По большей части молодёжь приходила как раз оттуда. А теперь все хотят быть банкирами и делать деньги. Двадцать пять лет прослужил в отделе тайных операций, а потом меня пригласили в Кампус. С тех пор я здесь. – Кампус? Что это ещё такое? – спросил морской пехотинец. Александер заметил, что Доминик Карузо на этот раз промолчал. Зато он очень внимательно слушал и смотрел на него. Брайан никогда не перестанет быть морским пехотинцем, а Доминик – агентом ФБР. Никогда. Это было и хорошо, и плохо. – Это конфиденциально финансируемая разведывательная служба. – Конфиденциально финансируемая... – повторил Брайан. – Каким образом, чёрт возьми?.. – С техникой этого дела вы ознакомитесь позже и будете удивлены тем, насколько она проста. В настоящее время для вас важнее узнать, – Убивают людей, – мгновенно отозвался Доминик. Слова вырвались у него, очевидно, даже против собственной воли. – Почему вы так думаете? – с невинным видом спросил Александер. – А этот вывод напрашивается сам собой. Судя по автостоянке, здесь из посторонних нет никого, кроме нас с братом. Меня никак нельзя считать опытным агентом. Единственным заметным поступком за всю жизнь было то, что я застрелил типа, который этого заслуживал, и уже на следующий день я оказываюсь в штабе, разговариваю с помощником директора, а ещё через несколько дней меня переводят в округ Колумбия и присылают сюда. Это место очень, очень необычное, очень, очень уединённое и действует с одобрения каких-то чрезвычайно высокопоставленных лиц. Вы ведь занимаетесь не розничной продажей сберегательных облигаций США, правда? – В вашей характеристике отмечено, что вы обладаете хорошими аналитическим способностями, – сказал вместо ответа Александер. – А как насчёт умения держать рот на замке? – Что-то мне подсказывает, что здесь и сейчас в этом нет необходимости. Но, конечно, я способен понять, когда ситуация требует молчания, – серьёзно ответил Доминик. – Ладно, в таком случае слушайте мою первую речь. Вы, парни, думаю, знаете, какое значение имеет слово «чёрный». Ведь знаете? Это означает программу, или проект, или учреждение, существование которого не признается правительством. Люди делают вид, что их не существует. Кампус зашёл на один шаг дальше: мы действительно не существуем. Ни у одного правительственного служащего нет ни одного письменного документа, в котором мы упоминались бы хоть одним словом. С этого мгновения вы оба, молодые джентльмены, тоже не существуете. О, конечно, вам, капитан – или, может быть, уже майор? – Карузо выписывается зарплата, которая будет депонироваться в любом банке, на счёт, открытый вами для себя на этой неделе, но вы больше не морской пехотинец. Вы находитесь в командировке, суть которой никому не известна. А вы, специальный агент Доминик Карузо... – Я знаю. Гас Вернер мне кое-что рассказал. Они вырыли нору, влезли внутрь и засыпали её за собой. Александер кивнул. – Прежде чем покинуть это место, вы лишитесь своих официальных документов, солдатских жетонов и всего прочего. Вам можно будет сохранить свои имена, но ведь имя это всего лишь несколько слов, тем более что в нашем бизнесе именам никто не верит. У меня был забавный случай, когда я работал в Управлении. Однажды я во время работы сменил имя, даже не подумав об этом. Было чертовски неприятно осознать это. Представьте себе актёра, который выходит в костюме Макбета, когда он должен быть Гамлетом. Правда, никакой беды из этого не получилось, и я не пустил петуха в конце арии. – Но что именно мы будем делать? – Это спросил Брайан. – Главным образом – вести расследования. Выявлять пути перевода капиталов. В этом Кампус особенно силён. Как и почему, вы узнаете позже. Вероятно, вам придётся действовать вместе. Вы, Доминик, возьмёте на себя большую часть собственно расследования. А вам, Брайан, придётся осуществлять силовую поддержку и попутно учиться тому, чем будет заниматься... как вы его называли перед моим приходом? – А, вы насчёт Энцо? Я называю его так, потому что он, когда получил водительские права, решил, что ногу с газа убирать совсем не обязательно. Ну, знаете, как Энцо Феррари. Доминик рассмеялся и показал на брата пальцем. – А он Альдо, потому что любит выпендриваться в одежде. Как говорит Альдо Челла в той рекламе вина: «Он вовсе не раб моды!» Это наша семейная шутка. – Ладно, в таком случае отправляйтесь к «Братьям Брукс» и оденьтесь получше, – сказал Брайану Пит Александер. – Вы будете действовать в основном под видом бизнесменов или туристов. Так что вам нужно одеваться аккуратно, но не стараться перещеголять принца Уэльского. Необходимо отрастить волосы, особенно вам, Альдо. Брайан потёр ладонью щетину на голове. С такой причёской его в любой точке мира опознали бы как морского пехотинца Соединённых Штатов Америки. Хотя могло быть и хуже. Армейские рейнджеры обходились со своими волосами ещё радикальнее. Зато Брайан будет похож на почти нормального человека через месяц, если не раньше. – Чёрт возьми, неужели придётся покупать расчёску?! – Какое у нас будет расписание? – Сегодня располагайтесь и отдыхайте. Завтра встанем пораньше и проверим вашу физическую форму. Затем работа с оружием и классные занятия. Полагаю, вы оба умеете пользоваться компьютером. – А в чём дело? – Это был Брайан. – Кампус по большей части существует как виртуальная организация. Вас снабдят компьютерами со встроенными модемами, и с их помощью вы будете общаться с центральным офисом. – А как же безопасность? – удивился Доминик. – В наши машины встроена неплохая защитная система. Наверно, её можно взломать, но никто ещё не придумал, как это сделать. – Приятно слышать, – с сомнением в голосе протянул Энцо. – А что, Альдо, в Корпусе пользуются компьютерами? – Да, нам показывали все достижения современной цивилизации, даже туалетную бумагу. – А ваше имя Мохаммед? – спросил Эрнесто. – Совершенно верно, но лучше называйте меня Мигелем. – Это имя он сможет запомнить, не то что Найджел. В начале встречи он не стал просить у Аллаха благословения. Неверные просто не поняли бы его. – Ваш английский язык... вы говорите совсем как англичанин. – Я там учился, – объяснил Мохаммед. – Моя мать была англичанкой. А отец был из Саудовской Аравии. – Был? – Они оба мертвы. – Глубоко сочувствую вам, – с неискренней торжественностью произнёс Эрнесто. – Так чем же мы можем быть полезны друг другу? – Я изложил Пабло, – он кивнул своему второму собеседнику, – свою идею. Он ввёл вас в курс дела? – Si, конечно, но хотелось бы услышать все лично от вас. Понимаете ли, я представляю ещё шестерых моих компаньонов. – Понимаю. Но вы обладаете полномочиями для ведения переговоров от имени их всех? – Не совсем, но я представлю им то, что вы скажете мне. Вам нет необходимости встречаться со всеми, а они никогда ещё не отклоняли мои предложения. Если мы с вами сегодня придём к соглашению, наши договорённости могут быть полностью ратифицированы к концу недели. – Очень хорошо. Вам известно, чьи интересы представляю я. Меня наделили правом заключить соглашение с вами. Как и у вас, у нас есть враждебная нация, она расположена на севере. Они очень серьёзно и активно преследуют моих друзей. Мы желаем принять ответные меры и перераспределить их давление по другим направлениям. – В почти таком же положении находимся и мы, – признался Эрнесто. – Следовательно, в наших с вами обоюдных интересах вызвать волнение и хаос внутри Америки. Новый американский президент – слабый человек. Но именно поэтому он может оказаться опасным. Слабые легче поддаются искушению применить силу, чем сильные. Даже если применение силы окажется неэффективным, все равно оно может причинить большие неудобства. – Нас беспокоит также активность их разведки. А вас? – Мы научились осторожности, – ответил Мохаммед. – Но у нас нет надёжной инфраструктуры в Америке. Для её создания нам требуется помощь. – Неужели? Просто удивительно. Их средства массовой информации непрерывно сообщают о том, что ФБР и другие агентства непрестанно выслеживают ваших людей в пределах их страны. – В настоящее время они гоняются за тенями и тем самым увеличивают там сумятицу. Но это затрудняет задачу построения такой сети, которая могла бы позволить нам перейти к наступательным действиям. – Характер этих действий нас не касается, – утвердительно произнёс Пабло. – Совершенно верно. Впрочем, ничего такого, что вам не приходилось бы делать самим. – Он не стал добавлять вслух: только не в Америке. Здесь, в Колумбии, его контрагенты не затрудняли себя действиями в перчатках, зато в США, стране-"клиенте", они соблюдали крайнюю деликатность. Тем лучше. А совпадали или не совпадали их методы использования оружия... Секретность являлась одним из краеугольных камней стратегии и тактики, и обе стороны это прекрасно понимали. – Понимаю... – бросил глава картеля. Он ни в коей мере не был дураком. Мохаммед видел это по его глазам. Араб не собирался недооценивать этих людей и их возможности... И, конечно, он не собирался считать их своими друзьями. Он прекрасно знал, что они могут быть столь же безжалостны, как и его люди. Отрицающие бога могут оказаться нисколько не менее опасными, чем те, кто воюет во имя его. – Так что именно вы можете предложить нам? – На протяжении долгого времени мы проводили операции в Европе, – ответил Мохаммед. – Вы заинтересованы в расширении вашей маркетинговой активности в том направлении. У нас уже более двадцати лет существует там глубоко законспирированная сеть. Перемены в европейской торговле – увеличение прозрачности границ и тому подобное – окажутся вам только на пользу, как оказались они на пользу нам. У нас имеется ячейка в таком важном порту, как Пирей, и она без труда сможет взяться за обеспечение ваших потребностей и помочь своими контактами в межнациональных транспортных компаниях. Раз уж они могут транспортировать для нас оружие и людей, то, без всякого сомнения, переправлять ваши товары им удастся без особого труда. – Нам понадобится список людей, с которыми мы сможем обсудить технические аспекты этого бизнеса, – сказал Эрнесто своему гостю. – Он у меня с собой. – Мохаммед положил на стол свой ноутбук. – Они привыкли вести дела на денежной основе. – От его внимания, естественно, не укрылось, что его собеседники одновременно кивнули, даже не спросив, какой может быть оплата. Вообще-то, при таком роде деятельности на накладные расходы не скупятся. Эрнесто и Пабло рассуждали так: в Европе живёт более трехсот миллионов человек, многие из которых, несомненно, обрадуются возможности получить колумбийский кокаин. Тем более что в некоторых европейских странах использование наркотиков уже разрешено – осторожное, контролируемое и облагаемое налогами. Вложенных в эти перемены денег было недостаточно для того, чтобы получить приличную прибыль, но они все же принесли отличные плоды в виде перемены общей обстановки и создания благоприятной атмосферы. И ничто, даже героин отличного медицинского качества, не могло сравниться с выросшей в Андах кокой. За это они будут охотно платить свои евро, и теперь-то их окажется достаточно для того, чтобы предприятие получилось выгодным. Конечно, опасность оставалась наибольшей на стадии распространения. Недостаточно осторожных уличных дилеров будут то и дело арестовывать, и кое-кто из них начнёт говорить. Значит, оптовые поставки и розницу нужно максимально развести между собой, но как раз это они хорошо умели делать. Европейские полицейские могут быть сколь угодно хорошими профессионалами, но они вряд ли так уж сильно отличаются от своих коллег из США. Среди них найдутся и такие, кто с удовольствием возьмёт у представителей картеля некоторую сумму в тех же евро и будет «крышевать» работу. Бизнес есть бизнес. И если этот араб мог помочь его вести – бесплатно, что было, поистине, невообразимо! – что ж, тем лучше. Сидя за столом, Эрнесто и Пабло никак внешне не проявляли свою реакцию на деловое предложение собеседника. Посторонний, скорее всего, увидел бы в их поведении одну лишь скуку. Хотя, естественно, их ощущения нисколько не походили на неё. Это предложение посылали небеса! Перед ними должен был открыться колоссальный новый рынок, обещавший такой доход, который позволил бы им при желании купить собственную страну и не слишком при этом обеднеть. Им придётся научиться новым методам коммерции, но у них будут деньги, чтобы экспериментировать. Что-что, а приспосабливаться они умели как нельзя лучше, и в мире, населённом крестьянами и капиталистами, чувствовали себя вольготно, как крупные и сильные хищные рыбы среди жирной мелочи, населяющей коралловые рифы. – Как мы установим контакт с этими людьми? – спросил Пабло. – Мои люди проделают всю необходимую подготовительную работу. – И каких же услуг вы потребуете взамен от нас? – наконец спросил он. – Нам потребуется ваша помощь для транспортировки людей в Америку. Как, сумеем мы договориться об этом? – Если вы хотите по-настоящему переправлять людей из вашей части света в Америку, то лучше всего направлять их самолётами в Колумбию – прямо сюда, в Картахену. Здесь мы пересадим их на самолёты, направляющиеся в другие испаноговорящие страны, расположенные на севере. Скажем, в Коста-Рику. Оттуда те, у кого есть надёжные документы, смогут полететь прямо в США на их авиалинии или же в Мексику. Людей с латинской внешностью и хорошо владеющих испанским языком можно проводить через границу между Мексикой и США – это трудно, главным образом физически. Конечно, некоторых могут задержать, но даже в этом случае их просто вернут в Мексику, и они смогут предпринять следующую попытку. Или, опять же при наличии хороших документов, они могут самым легальным образом пересечь границу в Сан-Диего – это Калифорния. А когда они попадут в Америку, встанет вопрос о создании и поддержании для них приличной «крыши». Если деньги не представляют для вас большой проблемы... – Не представляют, – твёрдо заверил его Мохаммед. – То вы можете нанять какого-нибудь местного поверенного – очень немногие из них хоть сколько-нибудь озабочены государственными интересами, – чтобы он приобрёл для вас подходящий дом, где вы могли бы устроить перевалочную базу. Прошу простить меня – конечно, мы договорились, что ваши планы нас не касаются, – но если бы вы дали мне хотя бы самое общее представление о том, что вы намереваетесь делать, я мог бы дать вам более конкретные советы. Мохаммед на секунду-другую задумался, а потом объяснил. – Понятно. Чтобы делать такие вещи, ваши люди должны иметь очень высокий уровень мотивации, – заметил Эрнесто. – Они его имеют. – – А при хорошем планировании и должном хладнокровии они могут даже уцелеть. Но вам ни в коем случае не следует недооценивать американские полицейские агентства. Мы со своим бизнесом можем предпринять некоторые финансовые шаги и достигнуть кое с кем определённого понимания, но в вашем случае это, пожалуй, исключено. – Мы это понимаем. Конечно, нам хотелось бы, чтобы наши люди оставались живы, но, к нашему прискорбию, приходится мириться с тем, что кто-то из них погибнет. Они тоже сознают, что риск достаточно велик. Насчёт рая он ничего не стал говорить. Эти люди не поняли бы его. Бог, которому они поклоняются, хранится у них в бумажниках. – Очень хорошо. Мы располагаем большим количеством чистых американских паспортов. Ваше дело – убедиться в том, что люди, которых вы будете нам посылать, в достаточной мере владеют английским или испанским языком и имеют соответствующую внешность. Я думаю, никто из них не собирается брать уроки в авиашколе? – Последнюю фразу Эрнесто произнёс в качестве шутки. Но Мохаммед ответил на неё совершенно серьёзно: – Теперь уже не время этим заниматься. В моей сфере деятельности редко удаётся дважды достичь успеха одним и тем же путём. – К счастью, наша сфера иная, – с усмешкой ответил Эрнесто. И это было верно. Он мог отправлять свой товар в коробках, загруженных в контейнеры, которые развозились торговыми судами и большегрузными трейлерами по всей Америке. Если какая-то партия груза обнаруживалась и властям удавалось выяснить её адресата... что ж, в Америке имелось множество путей для юридической защиты его работников нижнего звена. В тюрьму попадали только круглые дураки. За много лет они научились обманывать и натасканных на наркотики собак, и все другие средства, которыми пользовались полицейские. Самым важным было то, что они использовали людей, готовых рисковать. В большинстве своём эти люди выживали, уходили на покой, возвращались в Колумбию и вливались в верхний слой среднего класса. Никто и никогда не интересовался, в чём же основа их благополучия, результатом каких дел, совершенных в далёком прошлом да там и оставшихся, оно является. – Итак, – сказал Мохаммед, – когда мы сможем начать работу? Уличная цена кокаина понизится, но и спрос намного возрастёт, а следовательно, никаких чистых потерь в коммерческом доходе не будет. Зато будет достигнут тактический успех. А именно: Америка ослабит своё внимание к Колумбии и переместит центр разведывательной активности в другое место. Это и будет стратегическим выигрышем от новой деятельности... ...и ещё, у него всегда останется возможность передать информацию в ЦРУ. Он может сказать, что террористы неожиданно возникли на контролируемых им участках и что их планы показались чудовищными даже картелю. Конечно, это не обеспечит ему симпатий американских властей, но всё же принесёт некоторую пользу. А с теми из его собственных людей, которые будут обеспечивать конкретную помощь террористам, можно будет разобраться втихаря и своими силами, как это было всегда. Такое американцы не смогут не оценить. Так что план давал реальные выгоды, а с его недостатками вполне можно было управиться. В целом, решил он, соглашение производило впечатление ценной и выгодной операции. – Сеньор Мигель, я изложу ваши предложения моим коллегам, сопроводив их рекомендацией заключить с вами союз. Вы смело можете рассчитывать получить окончательное решение к концу этой недели. Вы останетесь в Картахене или продолжите путешествие? – Я предпочитаю не оставаться в одном месте слишком долго. Вылетаю завтра. Пабло может сообщить мне о вашем решении через Интернет. А сейчас позвольте от души поблагодарить вас за сердечную и в то же время глубоко деловую встречу. Эрнесто поднялся и пожал протянутую руку своего гостя. Он решил, что в данный момент Мигеля следует рассматривать как бизнесмена, занятого в близкой, но не представляющей конкурентной опасности сфере. Конечно, не друг, но союзник – пока союз с ним выгоден. – Чёрт возьми, как вам все это удаётся? – спросил Джек. – Когда-нибудь слышали о компании под названием «Инфосек»? – вопросом на вопрос ответил Рик Белл. – Кодирование и все такое, да? – Совершенно верно. Сокращение слов «информация и секретность». Сама компания расположена неподалёку от Сиэтла. Она разработала лучшую в мире программу информационной безопасности. А возглавляет компанию бывший начальник отделения "Z" в Форт-Миде. Он основал её вместе с тремя своими коллегами лет девять назад. Я не уверен, что их систему в состоянии расколоть даже АНБ, разве что с помощью грубой силы – то есть запустив все свои новые рабочие станции «Сан» для перебора вариантов. Эту систему использует большинство банков, особенно в Лихтенштейне и других местах Европы. Но в программе есть дыра. – И никто её до сих пор не нашёл? – Покупатели компьютерных программ за многие годы сумели усвоить, что следует нанимать независимых экспертов и просматривать программный код таких продуктов строчка за строчкой, чтобы обезопасить себя от шуток программистов (безобидных или же, напротив, опасных), которых оказывается умопомрачительно много. – Парни из АНБ делают по-настоящему хорошие коды, – ответил Белл. – Я не имею никакого представления, что у них там и где, зато хорошо знаю, что в их гардеробах до сих пор висят старые корпоративные галстуки Управления. – Значит, Форт-Мид работает, а мы перехватываем то, что они раскапывают, во время пересылки в Лэнгли, – подхватил Джек. – А в ЦРУ есть хорошие специалисты по контролю за движением денег? – Не такие хорошие, как наши. – Получается, что мы поручаем вору ловить воров? – Знать образ мыслей противника – чрезвычайно полезно, – ответил Белл. – Нам приходится иметь дело с не слишком-то обширным сообществом. Да что там, большинство из них нам хорошо знакомо: ведь мы же заняты в одном и том же бизнесе, верно? – И это превращает меня в дополнительный ресурс? – спросил Джек. Согласно американским законам, он не являлся принцем, но очень многие европейцы воспринимали его именно в таком качестве. При встречах они непременно начали бы кланяться издалека, отталкивать друг друга, чтобы первыми пожать ему руку, говорить о том, что он очень многообещающий молодой человек, даже если бы он был всемирно известным тупицей, и искать его расположения, в первую очередь надеясь на то, что он когда-нибудь шепнёт о том или другом подхалиме доброе слово в ухо родителя. Вообще-то, это именовалось коррупцией или, по крайней мере, почвой для неё. – Чему вы научились в Белом доме? – спросил Белл. – Думаю, кое-чему научился, – без ложной скромности ответил Джек. Больше всего он узнавал от Майка Бреннана, который всей душой ненавидел всякие дипломатические хитросплетения, не говоря уже о политической паутине, которая плелась там непрерывно. Бреннан частенько обсуждал эти дела со своими иностранными коллегами, видевшими то же самое в столицах своих государств и думавших примерно так же, как он, стоя с непроницаемыми лицами на страже за спинами своих патронов. «Вероятно, это был гораздо лучший способ изучать атмосферу и деятельность власти, нежели тот, каким довелось воспользоваться отцу», – думал Джек. Ему ведь не пришлось учиться плавать на глубине, где неудача означала бы гибель. Эта тема входила в число тех, какие отец никогда не затрагивал, разве что вскользь, когда окружающая бестолочь приводила его в форменное бешенство. – Будьте осторожны, когда придётся говорить на эту тему с Джерри, – предупредил Белл. – Он любит распространяться о том, насколько торговый бизнес чист и откровенен по сравнению с политикой. – Папа по-настоящему любит этого парня. Мне кажется, дело в том, что они немного похожи. – Нет, – поправил Белл, – они очень похожи. – Хенли оставил политику после автокатастрофы, да? Белл кивнул: – Именно так. Подождите осуждать его, пока сами не заимеете жену и детей. Это был едва ли не самый страшный удар, какой только может постичь человека. Гораздо страшнее, чем можно подумать. Ему пришлось опознавать тела в морге. Это было чрезвычайно неприятно – мягко выражаясь. Кое-кто после этого засунул бы в рот дуло пистолета и прострелил бы себе мозги. Он этого не сделал. Он действительно подумывал о том, чтобы побороться за Белый дом, вероятно, думал и о том, что из Венди получится хорошая Первая леди. Наверно, так оно все и было бы, но стремление к дальнейшему продвижению умерло вместе с его женой и детьми. – Белл не стал продолжать. Ведущие сотрудники Кампуса защищали своего босса, по крайней мере в части репутации. Они считали его человеком, заслуживающим лояльности. В Кампусе не существовало никакой продуманной линии преемственности руководства. Никто не загадывал настолько далеко вперёд; этот вопрос никогда не поднимался на собраниях правления. Руководство было в основном, озабочено проблемами, далёкими от бизнеса. И сейчас Белл спросил себя: обратит ли Джон Патрик Райан-младший внимание на этот пробел в маскировке Кампуса? – Ну, – продолжил Белл после небольшой паузы, – каковы ваши первые впечатления? – Я читал расшифровки стенограмм разговоров начальства Центрального банка друг с другом. Просто удивительно, насколько корыстный народ! – Джек немного помолчал. – Хотя мне, наверно, не следует удивляться, да? – Когда даёшь кому-то возможность контролировать большие деньги или же большую власть, коррупция возникнет обязательно. Лично меня больше всего удивляет, каким образом их дружба распространяется за границы государств. Многие из этих парней выигрывают – я имею в виду: лично, даже когда валюта их стран переживает серьёзные трудности, приводящие к заметным неприятностям для рядовых граждан. В старину аристократы часто предпочитали иметь дело со знатью других стран, они чувствовали себя ближе к благородным иностранцам, чем к народу в своих собственных владениях, присягавшему тому же королю, что и они сами. Это явление живо до сих пор – во всяком случае, среди тех, кого часто называют финансовой или промышленной аристократией. У нас они могут образовывать временные союзы, чтобы лоббировать какие-то свои интересы в Конгрессе, но они не слишком часто подкупают политиков халявой и не торгуют секретами. Нельзя сказать, чтобы на таком уровне невозможно составить заговор, но скрывать его существование на протяжении долгого времени было бы довольно трудно. Слишком много людей, и у каждого имеется рот. В Европе все происходит точно так же. Нет ничего, что СМИ любили бы больше, чем скандалы, где бы они ни происходили, но, если у них есть выбор, они постараются ударить сначала по кому-нибудь из богатых парней и лишь потом по члену кабинета министров. Помимо всего прочего, последний часто бывает хорошим источником информации. А первый – только денежный мешок. – И как же вам удаётся добиться того, чтобы ваши сотрудники оставались честными? «Отличный вопрос», – подумал Белл. На самом деле они постоянно тревожились по этому поводу, хотя старались не говорить о своих тревогах во всеуслышание. – Мы платим нашим людям вполне прилично. Все до одного предусмотрены в нашем инвестиционном плане, что не может не прибавлять уверенности в себе. Последние несколько лет начисления составляли около девятнадцати процентов годовых. – Совсем неплохо. – Молодой человек постарался произнести это небрежно, чтобы не выдать своего восхищения. – Все в рамках закона? – Это зависит от того, с каким юристом обсуждать вопрос, но вообще-то ни один американский прокурор не станет раздувать из этой деятельности грандиозного процесса, а сами мы ведём работы крайне осторожно. Мы здесь не любим жадности. Мы могли превратить это место в самое доходное заведение со времён незабвенного Понци[28], но тогда на нас обратили бы внимание. И потому мы сидим тише воды ниже травы. Наших доходов вполне хватает для обеспечения и маскировки операций и содержания армии в полной боевой готовности. – Белл не стал специально пояснять, что они также держали под контролем состояние финансовых средств своих работников и сделки, которые те совершали, если такое случалось. Большинство этим не занималось, но некоторые вкладывали свои деньги в те или иные предприятия и получали доход помимо Кампуса. Впрочем, и эти старались соблюдать скромность. – Вам придётся сообщить нам номера счётов и коды – все, что относится к вашим личным финансам, и компьютеры будут держать их под наблюдением. – Папа открыл мне трастовый счёт, но им управляет бухгалтерская фирма в Нью-Йорке. Того, что я получаю, вполне хватает на мороженое, но доступа к основному капиталу у меня нет. С тем, что я зарабатываю сам, я могу поступать по своему усмотрению. Могу, например, отправить бухгалтерам. Они вложат эти деньги, куда следует, и будут ежеквартально посылать мне извещения о положении дел. А когда мне стукнет тридцать, можно будет играть с деньгами без присмотра. – Эта граница оставалась ещё настолько далеко, что Джек-младший мог интересоваться тем, что лежит за нею, из одного лишь бескорыстного любопытства. – Нам все это известно, – заверил его Белл. – И дело здесь вовсе не в отсутствии доверия. Мы всего лишь хотим удостовериться, что наши сотрудники не обладают привычками к азартным играм. «Вероятно, правила азартных игр создавали наилучшие математики всех времён и народов», – подумал он. Благодаря их усилиям у рядового обывателя возникало иллюзорное ощущение наличия у него шанса обмануть фортуну. В человеческом разуме всегда пребывал самый опасный из всех наркотиков. Его ещё назвали «эго». – Значит, мне придётся начать с «белой» стороны дома? Отслеживать колебания валютных курсов и все такое? – спросил Джек. Белл кивнул. – Совершенно верно. Сначала вам необходимо овладеть языком. – Что ж, справедливо. – Его отец начинал куда скромнее – младшим клерком в «Меррилл Линч»[29], занимавшимся «холодным прозваниванием» клиентов. Такая работа, вероятно, не слишком благотворно сказывалась на состоянии эго, зато была хороша для души. Отец частенько читал ему самые настоящие лекции о добродетели терпения. Он говорил: обрести её стоит изрядной боли в заднице, даже после того, как ты вроде бы научился всему, что нужно. Но игра имела свои правила – даже в этом месте. – Отличное вино, – заметил Доминик. – Для правительственного учреждения винный погреб здесь очень даже неплох. – На этикетке было напечатано «1962» – задолго до их с братом рождения... Да что там, в тот год их мама даже и не думала о том, что будет в старших классах ходить в школу Господа Милосердного, расположенную через несколько кварталов от дедушкиного дома на бульваре Лох-Рейвен в Балтиморе... это было так же давно, как ледниковый период. Но Балтимор находится чертовски далеко от Сиэтла, где они выросли. – Сколько лет этому поместью? – спросил он у Александера. – Поместью? Оно появилось задолго до Гражданской войны. Дом построили аж в семнадцатом веке. В 1882 году он сгорел дотла и был отстроен заново. А правительство приобрело его перед самым избранием Никсона. Хозяин, Дж. Дональд Гамильтон, был ветераном БСС[30], работал вместе с Донованом и его бандой. Ему заплатили хорошую цену, он переехал в Нью-Мексико и умер там в 1986 году, если не ошибаюсь, девяноста четырех лет от роду. Говорят, что в своё время он был на первых ролях, много чего сделал во время Первой мировой войны, а потом здорово помогал Дикому Биллу бороться против нацистов. В общем, он из тех парней, которым лучше не переходить дорогу без крайней необходимости. В его библиотеке немало хороших картин. И он действительно знал толк в винах. Это, например, из Тосканы. – Отлично идёт с телятиной, – заметил Брайан. Еду готовил он. – С такой телятиной пойдёт все, что угодно, – ответил Александер. – Неужели этому тоже учат в морской пехоте? – Нет, мы научились у папы. Он готовит гораздо лучше мамы, – объяснил Доминик. – Знаете, старинные сельские блюда. А дедуля – вот, старый сукин сын! – он до сих пор ого-го как может. Сколько ему, Альдо, восемьдесят два? – Исполнилось в прошлом месяце, – подтвердил Брайан. – Действительно, смешной старикан: объездил весь мир, прежде чем добрался до Сиэтла, а потом шестьдесят лет носу не высовывал из города. – Из них последние сорок прожил в одном и том же доме, – добавил Доминик, – за квартал от ресторана. – Вы готовили телятину по его рецепту? – Готовы пари держать на что угодно, да? Не советую, проиграете. Наша семья происходит из Флоренции. Я побывал там пару лет назад, на плавучем госпитале, который заходил в Неаполь с визитом доброй воли. Двоюродный брат деда держит ресторан на берегу реки, неподалёку от Понте-Веккио. Когда они узнали, кто я такой, они прямо озверели и принялись меня закармливать. Знаете, как любят итальянцы морских пехотинцев?! – Носил бы полевую форму, Альдо, тебя любили бы ещё больше, – сказал Доминик. – А может быть, Энцо, все дело как раз было в том, что парадка подчёркивала красоту моей мужественной фигуры? Об этом ты не подумал? – отозвался капитан Карузо. – О, уж это точно, – согласился специальный агент Карузо и положил в рот очередной кусочек телятины по-французски. – С нами за столом сидит очередной Рокки. – Вы, парни, всегда так общаетесь между собой? – спросил Александер. – Только когда бываем пьяными, – улыбнулся Доминик. Его брат весело рассмеялся. – Энцо вообще-то не находит в спиртном никакого вкуса. Зато мы, морские пехотинцы, отлично разбираемся в винах. – И я должен терпеть подобные оскорбления от человека, считающего «Миллер лайт» настоящим пивом! – возмущённо заявил Карузо из ФБР, оглянувшись вокруг с таким видом, будто обращался к многолюдной аудитории. – Знаете, – сказал Александер, – принято считать, что близнецы должны быть неотличимы один от другого. – Только однояйцевые. А мама в тот месяц завела себе две яйцеклетки. Хотя до года мама с папой нас действительно путали. Но на самом деле, Пит, мы нисколько не похожи. – Доминик сопроводил свои слова широкой улыбкой, которая, как в зеркале, отразилась на лице его брата. Но Александер лучше знал, что к чему. Они лишь были одеты по-разному – но это должно было вскоре измениться. |
||
|