"Том 8" - читать интересную книгу автора (Сталин Иосиф Виссарионович)

II. Основная ошибка оппозиционного блока

Перехожу, товарищи, ко второму вопросу, к вопросу об основной ошибке оппозиционного блока в основном вопросе о характере и перспективах нашей революции.

Основной вопрос, разделяющий партию с оппозиционным блоком, — это вопрос о том, возможна ли победа социализма в нашей стране, или, что то же, каков характер и каковы перспективы нашей революции.

Вопрос этот не нов, он более или менее подробно обсужден, между прочим, на апрельской конференции 1925 года, на XIV конференции. Теперь, в новой обстановке, он снова всплыл, и нам придется заняться этим вопросом вплотную, причем, так как на недавнем объединенном заседании пленумов ЦК и ЦКК Троцкий и Каменев бросили обвинение в том, что в тезисах об оппозиционном блоке неправильно переданы их взгляды, я вынужден привести в своем докладе ряд документов и цитат, подтверждающих основные положения тезисов об оппозиционном блоке. Заранее извиняюсь, товарищи, но я вынужден так поступить.

Перед нами стоят три вопроса:

1) Возможна ли победа социализма в нашей стране, учитывая то обстоятельство, что наша страна является пока единственной страной диктатуры пролетариата, что пролетарская революция в других странах еще не победила, что темп мировой революции замедлился.

2) Если она, эта победа, возможна, то можно ли назвать такую победу полной победой, окончательной победой.

3) Если такую победу нельзя назвать окончательной, то какие условия необходимы для того, чтобы она, эта победа, стала окончательной.

Таковы три вопроса, которые объединяются в общий вопрос о возможности победы социализма в одной стране, т. е. в нашей стране.

Как марксисты решали этот вопрос раньше, скажем, в 40-х годах прошлого столетия, в 50-60-х годах, вообще в период, когда монополистического капитализма не было еще, когда закон неравномерного развития капитализма не был еще открыт и не мог быть открыт, когда в связи с этим вопрос о победе социализма в отдельных странах не ставился еще в той плоскости, в какой он был поставлен впоследствии? Мы все, марксисты, начиная с Маркса и Энгельса, придерживались тогда того мнения, что победа социализма в одной, отдельно взятой, стране невозможна, что для того, чтобы социализм победил, необходима одновременная революция в ряде стран, в ряде, по крайней мере, наиболее развитых, цивилизованных стран. И это было правильно тогда. Для характеристики этих взглядов я хотел бы привести одну характерную цитату из набросков Энгельса “Принципы коммунизма”, ставящую вопрос в самой резкой форме. Этот набросок послужил потом основой “Коммунистического Манифеста”. Он написан в 1847 году. Вот что говорит Энгельс в этом наброске, опубликованном всего несколько лет тому назад.

Это написано в 40-х годах прошлого столетия, когда монополистического капитализма не было еще. Характерно, что тут нет даже упоминания о России, Россия вообще отсутствует. И это вполне понятно, так как России с ее революционным пролетариатом, России, как революционной силы, не было еще тогда, да и не могло быть.

Правильно ли было то, что сказано здесь, в этой цитате, в условиях домонополистического капитализма, правильно ли это было в тот период, когда Энгельс писал об этом? Да, правильно.

Правильно ли это положение теперь, в новых условиях монополистического капитализма и пролетарской революции? Нет, уже неправильно.

В старый период, в период домонополистического капитализма, в период доимпериалистический, когда земной шар не был еще поделен между финансовыми группами, когда насильственный передел уже поделенного не являлся еще вопросом жизни и смерти капитализма, когда неравномерность экономического развития не была и не могла быть столь острой, какой она стала потом, когда противоречия капитализма не были еще доведены до той степени развития, когда они превращают капитализм цветущий в капитализм умирающий, открывая возможность победы социализма в отдельных странах, — в этот старый период формула Энгельса была, бесспорно, правильной. В новый период, в период развития империализма, когда неравномерность развития капиталистических стран превратилась в решающую силу империалистического развития, когда неизбежные конфликты и войны между империалистами ослабляют фронт империализма и делают возможным его прорыв в отдельных странах, когда закон о неравномерности развития, открытый Лениным, превратился в исходный пункт теории о победе социализма в отдельных странах, — в этих условиях старая формула Энгельса становится уже неправильной, в этих условиях она неизбежно должна быть заменена другой формулой, говорящей о возможности победы социализма в одной стране.

Величие Ленина, как продолжателя Маркса и Энгельса, в том именно и состоит, что он не был никогда рабом буквы в марксизме. В своих исследованиях он следовал указанию Маркса, неоднократно говорившего, что “марксизм есть не догма, а руководство к действию. Ленин знал это и, строго различая между буквой и сутью марксизма, никогда не считал марксизм догмой, а старался применить марксизм, как основной метод, в новой обстановке капиталистического развития. В том именно и состоит величие Ленина, что он открыто и честно, без колебаний, поставил вопрос о необходимости новой формулы о возможности победы пролетарской революции в отдельных странах, не боясь того, что оппортунисты всех стран будут цепляться за старую формулу, стараясь прикрыть именем Маркса и Энгельса свое оппортунистическое дело.

С другой стороны, было бы странно требовать от Маркса и Энгельса, какими бы они ни были гениальными мыслителями, чтобы они предусмотрели в точности за 50–60 лет до развитого монополистического капитализма все возможности классовой борьбы пролетариата, появившиеся в период монополистического, империалистического капитализма.

И это не первый случай, когда Ленин, исходя из метода Маркса, продолжает дело Маркса и Энгельса, не цепляясь за букву марксизма. Я имею в виду другой аналогичный случай, а именно — случай с вопросом о диктатуре пролетариата. Известно, что по этому вопросу Маркс высказал ту мысль, что диктатура пролетариата, как слом старого государственного аппарата и создание нового аппарата, нового пролетарского государства, является необходимым этапом развития к социализму в странах континента, допустив исключение для Англии и Америки, где, по заявлению Маркса, милитаризм и бюрократизм слабо развиты или вовсе не развиты и где, поэтому, возможен другой путь, “мирный” путь перехода к социализму. Это было совершенно правильно в 70-х годах. (Рязанов: “И тогда не было правильно”) Я думаю, что в 70-х годах, когда милитаризм в Англии и Америке не был так развит, как впоследствии развился, — это положение было совершенно правильно. В том, что это положение было правильно, вы могли бы убедиться по известной главе брошюры тов. Ленина “О продналоге”, [81] где Ленин считает не исключенным развитие социализма в Англии 70-х годов в порядке соглашения между пролетариатом и буржуазией в стране, где пролетариат составляет большинство, где буржуазия привыкла идти на компромиссы, где милитаризм был слаб, бюрократия была слаба. Но это положение, будучи правильным в 70-х годах прошлого столетия, стало уже неправильным после XIX столетия, в период империализма, когда Англия стала не менее бюрократической и не менее, если не более, милитаристической, чем любая другая страна континента. В связи с этим тов. Ленин говорит в своей брошюре “Государство и революция”, что ограничение Маркса насчет континента отпадает теперь, [82] потому что наступили новые условия, делающие излишним допущенное для Англии исключение.

В том именно и состоит величие Ленина, что он не отдавал себя в плен букве марксизма, умел схватывать сущность марксизма и, исходя из нее, развивать дальше учение Маркса и Энгельса.

Вот как обстояло, товарищи, дело с вопросом о победе социалистической революции в отдельных странах в период доимпериалистический, в период домонополистического капитализма.

Из марксистов Ленин был первый, который подверг действительно марксистскому анализу империализм как новую, последнюю фазу капитализма, по-новому поставил вопрос о возможности победы социализма в отдельных капиталистических странах и разрешил его в положительном смысле. Я имею в виду брошюру Ленина “Империализм как высшая стадия капитализма”. Я имею в виду статью Ленина “О лозунге Соединенных Штатов Европы”, вышедшую в свет в 1915 году. Я имею в виду полемику между Троцким и Лениным о лозунге Соединенных Штатов Европы или всего мира, когда Ленин впервые выставил тезис о возможности победы социализма в одной стране.

Вот что писал тогда Ленин в этой статье:

Так писал Ленин в 1915 году.

Что это за закон неравномерного развития капитализма, действие которого в условиях империализма ведет к возможности победы социализма в одной стране?

Говоря об этом законе, Ленин исходил из того, что капитализм старый, домонополистический, уже перерос в империализм; что мировое хозяйство развивается в условиях бешеной борьбы главнейших империалистических групп за территории, за рынки, за сырье и т. д.; что раздел мира на сферы влияния империалистических групп уже закончен; что развитие капиталистических стран протекает не равномерно, не так, чтобы одна шла за другой или параллельно другой, а скачкообразно, путем оттеснения одних стран, ушедших ранее вперед, и выдвижения новых стран на первый план; что такой порядок развития капиталистических стран неизбежно вызывает конфликты и войны между капиталистическими державами за новый передел уже поделенного мира; что эти конфликты и войны ведут к ослаблению империализма; что мировой фронт империализма становится в связи с этим легко уязвимым для его прорыва в тех или иных странах; что ввиду этого становится возможной победа социализма в отдельных странах.

Известно, что еще совсем недавно Англия шла впереди всех других империалистических государств. Известно также, что впоследствии Германия стала перегонять Англию, требуя для себя места “под солнцем” за счет других государств и, прежде всего, за счет Англии. Известно, что империалистическая война (1914–1918 гг.) возникла именно в связи с этим обстоятельством. Теперь, после империалистической войны, Америка забежала далеко вперед, оставив позади как Англию, так и другие европейские державы. Едва ли можно сомневаться, что это обстоятельство чревато новыми большими конфликтами и войнами.

То обстоятельство, что империалистический фронт был прорван в связи с империалистической войной в России, это обстоятельство говорит о том, что в современных условиях развития капитализма цепь империалистического фронта будет прорываться не обязательно в той стране, где промышленность более всего развита, но там, где эта цепь слабее, где пролетариат имеет серьезного союзника, например, крестьянство, против империалистической власти, как это имело место в России.

Вполне возможно, что в будущем цепь империалистического фронта прорвется в одной из таких стран, как, скажем, в Индии, где пролетариат имеет серьезного союзника в лице мощного революционного освободительного движения.

Говоря о возможности победы социализма в одной стране, Ленин полемизировал, как известно, прежде всего, с Троцким так же, как и с социал-демократией.

Как реагировал Троцкий на статью Ленина и тезис Ленина о возможности победы социализма в одной стране?

Вот что писал тогда Троцкий (в 1915 г.) в ответ на статью Ленина:

Так писал Троцкий в 1915 году в парижской газете “Наше Слово”, [83] причем эта статья была перепечатана в России впоследствии в сборнике статей Троцкого под названием “Программа мира”, вышедшем впервые в августе 1917 года.

Вы видите, что в этих двух цитатах Ленина и Троцкого противопоставляются друг другу два совершенно различных тезиса. В то время как Ленин считает, что победа социализма в одной стране возможна, что пролетариат, захватив власть, не только может удержать ее, но он может пойти еще дальше, экспроприировав капиталистов и организовав социалистическое хозяйство для того, чтобы оказать действенную поддержку пролетариям капиталистических стран, — Троцкий, наоборот, считает, что если победившая революция в одной стране не вызовет в самый ближайший срок победы революции в других странах, то пролетариат победившей страны не сумеет даже удержать власти (не говоря уже о том, что он не сможет организовать социалистическое хозяйство), ибо, говорит Троцкий, безнадежно думать, что революционная власть в России может устоять перед лицом консервативной Европы.

Это две совершенно различные точки зрения, две совершенно различные установки. У Ленина пролетариат, взявший власть, представляет активнейшую и инициативнейшую силу, организующую социалистическое хозяйство и идущую дальше на поддержку пролетариев других стран. У Троцкого, наоборот, пролетариат, взявший власть, превращается в полу пассивную силу, требующую немедленной помощи в виде немедленной победы социализма в других странах и чувствующую себя как на бивуаке, под страхом немедленной потери власти. Ну, а если не подойдет немедленная победа революции в других странах, — как тогда? Тогда сворачивай работу. (Голос с места: “И в кусты”) Да, и в кусты. Это совершенно правильно. (Смех.)

Могут сказать, что это расхождение между Лениным и Троцким представляет область прошлого, что потом это расхождение в ходе работы могло дойти до минимума или даже совершенно стереться. Да, могло дойти до минимума и даже стереться. Но, к сожалению, не произошло ни то, ни другое. Наоборот, это расхождение осталось во всей своей силе вплоть до самой смерти тов. Ленина. Оно продолжает существовать и теперь, как видите сами. Наоборот, я утверждаю, что это расхождение между Лениным и Троцким и полемика на этой почве продолжались все время, причем соответствующие статьи Ленина и Троцкого появлялись одна за другой, и скрытая полемика продолжалась, правда, без наименования лиц.

Вот некоторые факты на этот счет.

В 1921 году, когда мы ввели нэп, Ленин вновь ставит вопрос о возможности победы социализма уже в более конкретной форме, о возможности построения социалистического фундамента нашей экономики на рельсах нэпа. Вы помните, в 1921 году, при введении нэпа, одна часть нашей партии, особенно “рабочая оппозиция”, обвиняла Ленина в том, что он, вводя нэп, сворачивает с пути социализма. Видимо, в ответ на это Ленин несколько раз заявлял тогда в своих выступлениях и статьях, что, вводя нэп, мы имеем в виду не отход от нашего пути, а продолжение его в новых условиях на предмет построения “социалистического фундамента нашей экономики”, “вместе с крестьянством”, “под руководством рабочего класса” (см. “Продналог” и другие статьи Ленина на тему о нэпе).

Как бы в ответ на это Троцкий в январе 1922 года печатает “Предисловие” к своей книге “1905 год”, где он сообщает, что строительство социализма в нашей стране вместе с крестьянством представляет вещь неосуществимую, ибо жизнь нашей страны будет протекать по линии враждебных столкновений между рабочим классом и крестьянством, пока не победит пролетариат на Западе.

Вот что говорит Троцкий в этом “Предисловии”:

И здесь, как видите, противопоставляются друг другу два различных тезиса. В то время как Ленин допускает возможность строительства социалистического фундамента нашей экономики вместе с крестьянством и под руководством рабочего класса, у Троцкого, наоборот, выходит, что руководство крестьянством со стороны пролетариата и совместное строительство социалистического фундамента — вещи неосуществимые, так как политическая жизнь страны будет протекать во враждебных столкновениях между рабочей властью и большинством крестьянства, а эти столкновения могут быть разрешены лишь на арене мировой революции.

Далее. Мы имеем выступление Ленина на пленуме Моссовета спустя год после этого, в 1922 году, где он еще раз возвращается к вопросу о построении социализма в нашей стране. Он говорит:

Как бы в ответ на это или, может быть, в разъяснение того, что было сказано Троцким в вышеупомянутой его цитате, Троцкий печатает в 1922 году “Послесловие” к своей брошюре “Программа мира”, где он говорит:

И здесь, как видите, противопоставляются друг другу два противоположных тезиса Ленина и Троцкого. В то время как Ленин считает, что мы уже протащили социализм в повседневную жизнь и что, несмотря на трудности, имеем все возможности из России нэповской сделать Россию социалистическую, Троцкий, наоборот, полагает, что мы не только не можем сделать Россию нынешнюю Россией социалистической, но мы не можем даже добиться подлинного подъема социалистического хозяйства до победы пролетариата в других странах.

Наконец, мы имеем записи тов. Ленина в виде статей “О кооперации” и “О нашей революции” (против Суханова), данные перед смертью Лениным и оставленные нам в виде его политического завещания. Эти записи замечательны в том отношении, что в них Ленин вновь ставит вопрос о возможности победы социализма в нашей стране и дает такие формулировки, которые не оставляют места для каких бы то ни было сомнений. Вот что говорит он в записях “О нашей революции”:

А вот что говорит Ленин в статьях “О кооперации”:

Итак, мы имеем, таким образом, две линии в основном вопросе о возможности победоносного строительства социализма в нашей стране, о возможности победы социалистических элементов нашего хозяйства над элементами капиталистическими, ибо, товарищи, возможность победы социализма в нашей стране означает не что иное, как возможность победы социалистических элементов нашего хозяйства над элементами капиталистическими, — линию Ленина и ленинизма, во-первых, и линию Троцкого и троцкизма, во-вторых. Ленинизм решает этот вопрос положительно. Троцкизм, наоборот, отрицает возможность победы социализма в нашей стране на основе внутренних сил нашей революции. Если первая линия есть линия нашей партии, то вторая линия является приближением ко взглядам социал-демократии.

Поэтому и говорится в проекте тезисов об оппозиционном блоке, что троцкизм есть социал-демократический уклон в нашей партии.

Из этого же вытекает тот несомненный факт, что наша революция является революцией социалистической, что она представляет не только сигнал, толчок и исходный пункт мировой революции, но и базу, базу необходимую и достаточную для построения полного социалистического общества в нашей стране.

Итак, мы можем и должны победить капиталистические элементы нашего хозяйства, мы можем и должны построить социалистическое общество в нашей стране. Но можно ли назвать эту победу полной, окончательной? Нет, нельзя назвать. Победить наших капиталистов мы можем, строить социализм и построить его мы в состоянии, но это еще не значит, что мы в состоянии тем самым гарантировать страну диктатуры пролетариата от опасностей извне, от опасностей интервенции и связанной с нею реставрации, восстановления старых порядков. Мы живем не на острове. Мы живем в капиталистическом окружении. То обстоятельство, что мы строим социализм и революционизируем тем самым рабочих капиталистических стран, — не может не вызывать ненависть и вражду со стороны всего капиталистического мира. Думать, что капиталистический мир может равнодушно смотреть на наши успехи на хозяйственном фронте, успехи, революционизирующие рабочий класс всего мира, — это значит впадать в иллюзию. Поэтому, пока мы остаемся в капиталистическом окружении, пока пролетариат не победил, по крайней мере, в ряде стран, мы не можем считать свою победу окончательной, следовательно, какие бы успехи ни оказали в своем строительстве, мы не можем считать страну диктатуры пролетариата гарантированной от опасностей извне. Поэтому, чтобы победить окончательно, нужно добиться того, чтобы нынешнее капиталистическое окружение сменилось окружением социалистическим, нужно добиться того, чтобы пролетариат победил, по крайней мере, еще в нескольких странах, Только тогда можно считать нашу победу окончательной.

Вот почему победу социализма в нашей стране мы рассматриваем не как самоцель, не как нечто самодовлеющее, а как подспорье, как средство, как путь для победы пролетарской революции в других странах.

Вот что писал на этот счет тов. Ленин:

Из этого следует, что опасность военной интервенции существует и будет еще существовать долгое время.

Другой вопрос, могут ли сейчас капиталисты предпринять против Республики Советов серьезную интервенцию. Это еще вопрос. Тут многое зависит от поведения рабочих капиталистических стран, от их сочувствия стране пролетарской диктатуры, от степени их приверженности делу социализма. Что рабочие капиталистических стран не могут сейчас поддержать нашу революцию революцией против своих капиталистов, — это пока что факт. Но что капиталисты не в состоянии поднять “своих” рабочих войной против нашей республики, — это тоже факт. А воевать со страной диктатуры пролетариата без рабочих нельзя по нынешним временам без опасности подвергнуть капитализм смертельному риску. Об этом говорят бесчисленные рабочие делегации, приезжающие в нашу страну для проверки нашей работы по строительству социализма. Об этом говорит то громадное сочувствие, которое питает к Республике Советов рабочий класс всего мира. На этом сочувствии и базируется теперь международное положение нашей республики. Без него мы имели бы теперь ряд новых попыток интервенции, перерыв нашей строительной работы и отсутствие периода “передышки”.

Но если сейчас капиталистический мир не в состоянии пойти военной интервенцией против нашей страны, то это еще не значит, что он никогда но будет в состоянии сделать это. Во всяком случае капиталисты не спят, и они принимают все меры к тому, чтобы ослабить международные позиции нашей республики и создать предпосылки для интервенции. Поэтому нельзя считать исключенными как попытки интервенции, так и связанную с ними возможность реставрации старых порядков в нашей стране.

Ленин прав поэтому, когда он говорит:

Вот почему говорит Ленин, что:

Итак, что такое победа социализма в нашей стране?

Это значит завоевать диктатуру пролетариата и построить социализм, преодолев, таким образом, капиталистические элементы нашего хозяйства на основе внутренних сил нашей революции.

Что такое окончательная победа социализма в нашей стране?

Это значит создание полной гарантии от интервенции и попыток реставрации, на основе победы социалистической революции, по крайней мере, в нескольких странах.

Если возможность победы социализма в одной стране означает возможность разрешения внутренних противоречий, вполне преодолимых для одной страны (мы имеем в виду, конечно, нашу страну), то возможность окончательной победы социализма означает возможность разрешения противоречий внешних между страной социализма и странами капитализма, противоречий, преодолимых лишь силами пролетарской революции в нескольких странах.

Кто смешивает эти два ряда противоречий, тот либо безнадежный путаник, либо неисправимый оппортунист.

Такова основная линия нашей партии.

Впервые эта линия нашей партии получила свое официальное выражение в известной резолюции XIV конференции по вопросу о международном положении, стабилизации капитализма и строительстве социализма в одной стране. Я думаю, что эта резолюция является одним из важнейших партийных документов в истории нашей партии не только потому, что она представляет величайшую демонстрацию в пользу ленинской линии в вопросе о строительстве социализма в нашей стране, но и потому, что она является вместе с тем прямым осуждением троцкизма. Я думаю, что было бы нелишним отметить важнейшие пункты этой резолюции, принятой, как это ни странно, по докладу Зиновьева. (В зале движение.)

Вот что говорится в этой резолюции о победе социализма в одной стране:

По вопросу об окончательной победе социализма в резолюции сказано:

А вот что сказано в резолюции по вопросу о построении полного социалистического общества и о троцкизме:

Я думаю, что эти основные пункты резолюции XIV конференции не нуждаются в пояснениях. Невозможно выразиться более ясно и определенно. Особое внимание обращает на себя то место резолюции, где между троцкизмом и сухановщиной ставится знак равенства. А что такое сухановщина? Мы знаем из известных статей Ленина против Суханова, что сухановщина есть разновидность социал-демократизма, меньшевизма. Это особенно необходимо подчеркнуть для того, чтобы понять, почему Зиновьев, защищавший на XIV конференции эту резолюцию, отошел потом от нее, примкнув к точке зрения Троцкого, в блоке с которым он состоит теперь.

В связи с международным положением резолюция отмечает, далее, два уклона от основной линии партии, могущие создать опасности для партии.

Вот что говорится в резолюции об этих опасностях:

Из этой цитаты видно, что XIV конференция, говоря о первом уклоне, имела в виду уклон к неверию в победу социалистического строительства в нашей стране, распространенный среди троцкистов. Говоря же о втором уклоне, она имела в виду уклон к забвению интернациональных перспектив нашей революции, имеющий некоторое распространение среди некоторых работников по линии международной политики, сбивающихся иногда на позицию установления “сфер влияния” в зависимых странах.

Заклеймив оба эти уклона, партия в целом и ее Центральный Комитет этим самым объявили войну опасностям, идущим по линии этих уклонов.

Таковы факты.

Как могло случиться, что Зиновьев, защищавший резолюцию XIV конференции в специальном докладе, отошел потом от линии этой резолюции, являющейся вместе с тем линией ленинизма? Как могло случиться, что он, отходя от ленинизма, бросал вместе с тем по адресу партии смехотворное обвинение в национальной ограниченности, прикрывая свой отход от ленинизма этим обвинением, — об этом фокусе я постараюсь рассказать вам, товарищи, сейчас.

Расхождение нынешних лидеров “новой оппозиции”, Каменева и Зиновьева, с Центральным Комитетом нашей партии по вопросу о строительстве социализма в нашей стране впервые приняло открытую форму накануне XIV конференции. Я имею в виду одно из заседаний Политбюро ЦК накануне конференции, где Каменев и Зиновьев попытались защищать по этому вопросу своеобразную точку зрения, не имеющую ничего общего с линией партии и совпадающую в основном с позицией Суханова.

Вот что писал на этот счет Московский комитет РКП(б), в ответ на известное заявление бывшей ленинградской верхушки, в декабре 1925 года, т. е. спустя 7 месяцев:

Я должен, товарищи, отметить, что это заявление Московского комитета, напечатанное в “Правде” во время первых заседаний XIV съезда, Каменев и Зиновьев не попытались даже опровергнуть, молчаливо признав тем самым, что обвинения, выдвинутые Московским комитетом, соответствуют действительности.

На самой XIV конференции Каменев и Зиновьев признали формально правильность партийной линии по вопросу о строительстве социализма в нашей стране. Они были вынуждены к этому, видимо, тем обстоятельством, что точка зрения Каменева и Зиновьева не нашла сочувствия среди членов ЦК. Более того, как я уже говорил, Зиновьев даже защищал в специальном докладе на XIV конференции известную резолюцию XIV конференции, являющуюся, как вы имели возможность убедиться в этом, выражением линии нашей партии. Но последующие события показали, что Зиновьев и Каменев защищали партийную линию на XIV конференции лишь формально, по внешности, оставаясь на деле на своих позициях. Появление в свет книги Зиновьева “Ленинизм”, в сентябре 1925 года, представляет в этом отношении “событие”, проводящее водораздел между Зиновьевым, защищавшим на XIV конференции линию партии, и Зиновьевым, отошедшим от партийной линии, от ленинизма — к идейной позиции троцкизма.

Вот что пишет Зиновьев в своей книге:

Вы видите, что тут все перепутано и перевернуто вверх дном. По Зиновьеву выходит, что победить, в смысле победы социализма в одной стране — это значит иметь возможность строить социализм, но не иметь, возможности построить его. Строить, будучи уверенным, что не построишь. Вот что называется, оказывается, у Зиновьева победой социализма в одной стране. (Смех.) Что касается построения социалистического общества, то он спутывает его с вопросом об окончательной победе, демонстрируя тем самым полное свое непонимание вопроса в целом о победе социализма в нашей стране. Строить социалистическое хозяйство, зная, что не построишь, — вот до чего докатился Зиновьев.

Нечего и говорить, что такая позиция не имеет ничего общего с основной линией ленинизма в вопросе о строительстве социализма. Нечего и говорить, что такая позиция, ослабляя волю пролетариата к строительству социализма в нашей стране и тормозя тем самым развязывание революции в других странах, опрокидывает вверх дном самые основы интернационализма. Это есть та позиция, которая прямо подходит к идейной позиции троцкизма и подает ей руку.

То же самое нужно сказать о выступлениях Зиновьева на XIV съезде в декабре 1925 года. Вот что он говорил на XIV съезде, критикуя Яковлева:

Выходит, что Яковлев, защищавший в основном линию партии и ленинизма, заслуживает обвинения в национальной ограниченности. Выходит, что защищать линию партии, закрепленную в известной резолюции XIV конференции, — значит впасть в национальную ограниченность. Это и называется у нас: докатился! В этом, собственно, и кроется весь фокус, разыгрываемый Зиновьевым и состоящий в том, что свой отход от ленинизма он старается прикрыть смехотворными обвинениями по адресу ленинцев в национальной ограниченности.

Поэтому тезисы об оппозиционном блоке говорят сущую правду, утверждая, что “новая оппозиция” перешла на сторону троцкизма в основном вопросе о возможности победы социализма в нашей стране, или — что одно и то же — в вопросе о характере и перспективах нашей революции.

Несколько особое положение занимает в этом вопросе формально Каменев, что должно быть здесь отмечено. Это факт, что Каменев, вопреки Зиновьеву, заявил открыто как на XIV партконференции, так и на XIV партсъезде о своей солидарности с линией партии в вопросе о строительстве социализма в нашей стране. Тем не менее XIV съезд партии не принял всерьез заявление Каменева, не поверил ему на слово, отнеся его в своей резолюции по отчету ЦК к группе лиц, отошедших от ленинизма. Почему? Потому, что Каменев не захотел и не счел нужным подкрепить свое заявление о солидарности с линией партии делом. А что значит подкрепить свое заявление делом? Это значит порвать с теми, которые ведут борьбу с линией партии. Партия знает немало примеров, когда люди, заявлявшие словесно о своей солидарности с партией, продолжали, вместе с тем, политическую дружбу с элементами, ведущими борьбу против партии. Ленин в таких случаях обычно говорил, что такие “сторонники” партийной линии хуже ее противников. Известно, например, что Троцкий в эпоху империалистической войны заявлял неоднократно о своей солидарности и преданности принципам интернационализма. Однако Ленин его называл тогда “пособником социал-шовинистов”. Почему? Потому, что, заявляя о своем интернационализме, Троцкий не хотел в то же время рвать с Каутским и Мартовым, Потресовым и Чхеидзе. И Ленин был, конечно, прав. Ты хочешь, чтобы твое заявление было принято всерьез, — тогда подкрепи свое заявление делом и прекрати политическую дружбу с людьми, ведущими борьбу против линии партии.

Вот почему я думаю, что заявления Каменева о его солидарности с линией партии в вопросе о строительстве социализма но могут быть приняты всерьез, коль скоро он не хочет подкрепить слово делом и продолжает оставаться в блоке с троцкистами.

Могут сказать, что все это хорошо и правильно. Но нет ли каких-либо оснований и документов, говорящих о том, что лидеры оппозиционного блока не прочь повернуть от социал-демократического уклона к ленинизму? Вот, например, книжка Троцкого “К социализму или к капитализму?” Не является ли она, эта книжка, признаком того, что Троцкий не прочь отказаться от своих принципиальных ошибок? Некоторые даже думают, что Троцкий действительно отказался, или старается отказаться, в этой книжке от своих принципиальных ошибок. Я, грешный человек, в данном случае страдаю некоторым неверием в этом деле (смех) и должен сказать, что такие предположения, к сожалению, совершенно не соответствуют действительности.

Вот, например, наиболее яркое место из книги Троцкого “К социализму или к капитализму?”:

Что это такое: “великолепная историческая музыка растущего социализма”? Каков смысл этой “великолепной” фразы, если вообще есть в этой фразе какой-либо смысл? Есть ли тут ответ, хотя бы намек ответа, на вопрос о возможности победы социализма в нашей стране? Об исторической музыке растущего социализма можно было говорить и в 1917 году, когда мы свергли буржуазию, и в 1920 году, когда мы вышибли вон интервенционистов из нашей страны, ибо это была действительно, великолепная историческая музыка растущего социализма, когда мы, свергнув буржуазию в 1917 году и изгнав вон интервенционистов, дали всему миру великолепные факты силы и могущества растущего социализма в нашей стране. Но имеет ли это и может ли иметь какое бы то ни было отношение к вопросу о возможности победоносного строительства социализма в нашей стране? Мы можем, — говорит Троцкий, — идти к социализму. Но можем ли прийти к социализму, — вот в чем вопрос. Идти, зная, что не придешь к социализму, — разве это не глупость? Нет, товарищи, “великолепная” фраза Троцкого о музыке и прочем представляет не ответ на вопрос, а адвокатскую отговорку и “музыкальную” отписку от вопроса. (Голоса с мест: “Правильно!”)

Я думаю, что эту великолепную и музыкальную отписку Троцкого можно было бы поставить на одну доску с той отпиской в вопросе о квалификации ленинизма, которую дал в свое время Троцкий в своей брошюре “Новый курс”. Не угодно ли послушать:

Ленинизм, как “мышечное ощущение в физическом труде”. Не правда ли — и ново, и оригинально, и глубокомысленно. Вы поняли что-нибудь? (Смех.) Все это очень красочно, музыкально и, если хотите, даже великолепно. Не хватает только “мелочи”: простого и человеческого определения ленинизма.

Ленин имел в виду такие именно случаи особого увлечения Троцкого музыкальной фразой, когда он писал о Троцком следующие, например, горькие, но правдивые слова:

Так обстоит дело с книжкой Троцкого “К социализму или к капитализму?”, выпущенной в свет в 1925 году.

Что касается более позднего времени, например, 1926 года, то мы имеем документ от сентября 1926 года, подписанный Троцким, который не оставляет никаких сомнений в том, что Троцкий продолжает оставаться на своей, отвергнутой партией, точке зрения. Я имею в виду письмо Троцкого к оппозиционерам.

Вот что говорится в этом документе:

Тут, в этом документе, подписанном Троцким, сказано все: и то, что лидеры “новой оппозиции” отошли от ленинизма к троцкизму, и то, что Троцкий продолжает оставаться целиком и полностью на старых своих позициях социал-демократического уклона в нашей партии.

Ну, а как другие лидеры оппозиционного блока, например, Смилга или Радек? Я думаю, что эти лица являются тоже лидерами оппозиционного блока. Смилга и Радек, — чем они не лидеры? Как они расценивают позицию партии, позицию ленинизма в вопросе о строительстве социализма в нашей стране?

Вот что говорил, например, Смилга в сентябре 1926 года в Комакадемии:

Тоже, как видите, “позиция”, целиком совпадающая с позицией г. Суханова в основном вопросе о характере и перспективах нашей революции. Разве не верно, что позиция Смилги вполне отвечает позиции Троцкого, которую я назвал, и назвал по праву, позицией социал-демократического уклона? (Голоса: “Правильно!”)

Можно ли считать, что оппозиционный блок ответственен за подобные выступления Смилги? Можно и должно. Пытался ли когда-либо оппозиционный блок отмежеваться от Смилги? Нет, не пытался. Наоборот, он всемерно поощрял Смилгу в его выступлениях в Комакадемии.

А вот и другой лидер, Радек, выступавший в Комакадемии совместно со Смилгой и разносивший там “в пух и прах” нашего брата. (Смех.) У нас есть документ, говорящий о том, что Радек хихикал и издевался над теорией построения социализма в нашей стране, называя ее теорией строительства социализма “в одном уезде”, или даже “на одной улице”, причем на реплику товарищей с мест о том, что эта теория есть “ленинская идея”, Радек ответил:

“Вы плохо читали Ленина; если бы Владимир Ильич был жив, он бы сказал, что это — щедринская идея. У Щедрина в “Помпадурах” есть помпадур единственный, который либерализм строит в одном уезде” (речь Радека в Комакадемии).

Можно ли назвать это пошлое и либеральное хихиканье Радека насчет идеи строительства социализма в одной стране иначе, как полным разрывом с ленинизмом? Отвечает ли оппозиционный блок за эту пошлость Радека? Безусловно, да. Почему же он не отмежевывается от нее? Потому, что оппозиционный блок не думает покидать своей позиции отхода от ленинизма.

Могут спросить: к чему все эти споры о характере и перспективах нашей революции, к чему споры о том, что будет в будущем или что может быть в будущем, — не лучше ли отбросить все эти споры в сторону и заняться практической работой?

Я считаю, товарищи, что такая постановка вопроса в корне неправильна.

Мы не можем двигаться вперед, не зная, куда нужно двигаться, не зная цели движения. Мы не можем строить без перспектив, без уверенности, что, начав строить социалистическое хозяйство, можем его построить. Без ясных перспектив, без ясных целей партия не может руководить строительством. Мы не можем жить по рецепту Бернштейна: “Движение — все, цель — ничто”. Мы, наоборот, как революционеры, должны подчинять свое движение вперед, свою практическую работу — основной классовой цели пролетарского строительства. Без этого — мы попадем в болото оппортунизма, неминуемо и безусловно.

Далее. Без ясных перспектив нашего строительства, без уверенности построить социализм рабочие массы не могут сознательно участвовать в этом строительстве, они не могут сознательно руководить крестьянством. Без уверенности построить социализм не может быть воли к строительству социализма. Кому охота строить, зная, что не построишь? Отсутствие социалистических перспектив нашего строительства ведет поэтому к ослаблению воли пролетариата к этому строительству неминуемо и безусловно.

Дальше. Ослабление воли пролетариата к строительству социализма не может не вызвать усиления капиталистических элементов нашего хозяйства. Ибо что значит строить социализм, как не то, чтобы побороть капиталистические элементы нашего хозяйства. Упадочные и пораженческие настроения в рабочем классе не могут не окрылить надежд капиталистических элементов на реставрацию старых порядков. Кто недооценивает решающего значения социалистических перспектив нашего строительства, тот помогает капиталистическим элементам нашего хозяйства, тот культивирует капитулянтство.

Наконец, ослабление воли пролетариата к победе над капиталистическими элементами нашего хозяйства, тормозя наше социалистическое строительство, не может не задерживать развязывание международной революции во всех странах. Не следует забывать, что мировой пролетариат смотрит на наше хозяйственное строительство и на наши успехи на этом фронте с надеждой, что мы выйдем из этой борьбы победителями, что нам удастся построить социализм. Бесчисленное количество рабочих делегаций, приезжающих к нам с Запада и щупающих каждый уголок нашего строительства, говорит о том, что наша борьба на фронте строительства имеет громадное международное значение в смысле ее революционизирующего значения для пролетариев всех стран. Кто пытается свертывать социалистические перспективы нашего строительства, тот пытается гасить надежды международного пролетариата на нашу победу, а кто гасит эти надежды, тот нарушает элементарные требования пролетарского интернационализма. Ленин был тысячу раз прав, когда он говорил:

Вот почему я думаю, что наши споры по вопросу о возможности победы социализма в нашей стране имеют важнейшее значение, ибо в этих спорах куется и определяется решение вопроса о перспективах нашей работы, о классовых целях этой работы, об основной установке этой работы на ближайший период.

Вот почему я думаю, что вопрос о социалистических перспективах нашего строительства имеет для нас первостепенное значение.

Политические перспективы оппозиционного блока вырастают из их основной ошибки о характере и перспективах нашей революции.

Так как международная революция затягивается, а веры во внутренние силы нашей революции не имеется у оппозиции, то перед нею стоят две перспективы:

либо перерождение партии и госаппарата, фактический отход “лучших элементов” (т. е. оппозиции) коммунизма от власти и образование из этих элементов новой, “чисто пролетарской” партии, стоящей в оппозиции к официальной, не “чисто” пролетарской партии (перспектива Оссовского);

либо попытки выдавать свое собственное нетерпение за действительность, отрицание частичной стабилизации капитализма и “сверхчеловеческие”, “героические” прыжки и вторжения как в область внутренней политики (сверхиндустриализация), так и в область внешней политики (“ультралевые” фразы и жесты).

Я думаю, что из всех оппозиционеров Оссовский является наиболее смелым и наиболее мужественным. Если бы у оппозиционного блока хватило мужества и последовательности, то он должен был бы стать на путь Оссовского. Но так как у оппозиционного блока не хватает ни последовательности, ни мужества, то он скатывается на путь второй перспективы, на путь “сверхчеловеческих” прыжков и “героических” вторжений в область объективного хода вещей.

Отсюда отрицание частичной стабилизации капитализма, лозунг отхода или даже выхода из профсоюзов на Западе, требование взорвать Англо-Русский комитет, требование индустриализировать нашу страну чуть ли не в полгода и т. д.

Отсюда авантюризм в политике оппозиционного блока.

В связи с этим приобретает особое значение теория оппозиционного блока (она же — теория троцкизма) о перепрыгивании через крестьянство у нас, в нашей стране, в деле индустриализации нашей страны, о перепрыгивании через реакционность профсоюзов там, на Западе, особенно в связи с забастовкой в Англии.

Оппозиционный блок думает, что если партия выработала правильную линию, то этого вполне достаточно для того, чтобы партия стала массовой тотчас же и немедленно, чтобы партия могла повести массы на решающие битвы тотчас же и немедленно. Оппозиционный блок не понимает, что такое отношение к вопросу о руководстве массами не имеет ничего общего с позицией ленинизма.

Были ли правильны Апрельские тезисы Ленина о советской революции, данные весной 1917 года? [87] Да, были правильны. Почему же Ленин тогда не призывал к немедленному свержению правительства Керенского? Почему он боролся с “ультралевыми” группами в нашей партии, выкинувшими тогда лозунг немедленного свержения Временного правительства? Потому, что Ленин знал, что для совершения революции недостаточно иметь правильную партийную линию. Потому, что Ленин знал, что для совершения революции необходимо еще одно обстоятельство, а именно, чтобы массы, широкие рабочие массы, убедились на своем собственном опыте в правильности линии партии. А для этого, в свою очередь, необходимо время, неустанная работа партии в массах, неустанная работа по убеждению масс в правильности линии партии. Именно поэтому Ленин, давая свои революционные Апрельские тезисы, вместе с тем давал лозунг о “терпеливой” пропаганде в массах в пользу правильности этих тезисов. На эту терпеливую работу ушло тогда 8 месяцев. Но эти месяцы были революционными месяцами, которые равняются, по крайней мере, годам обычного “конституционного” времени. Мы выиграли Октябрьскую революцию потому, что умели различать между правильной линией партии и тем, чтобы массы признали правильность этой линии. Этого не понимают и не хотят понять оппозиционные герои “сверхчеловеческих” прыжков.

Была ли правильна позиция английской компартии в период забастовки в Англии? Да, в основном она была правильна. Почему же ей не удалось повести сразу за собой миллионные массы английских рабочих? Потому, что она не успела, и не могла успеть, убедить массы в короткий срок в правильности своей линии. Потому, что между выработкой правильной линии партии и тем, чтобы партия повела за собой миллионные массы, существует промежуток, более или менее длительный промежуток, в продолжение которого партия должна вести неустанную работу по убеждению масс в правильности своей политики. Этот промежуток нельзя перепрыгнуть. Глупо думать, что его можно перепрыгнуть. Его можно лишь изжить и преодолеть в терпеливой работе по политическому просвещению масс.

Этих азбучных истин ленинского руководства массами оппозиционный блок не понимает, и в этом надо искать один из источников его политических ошибок.

Вот один из многочисленных образчиков политики “сверхчеловеческих” прыжков и отчаянных жестов Троцкого:

Не угодно ли: пролетариат, оказывается, должен взять власть в России, но, взяв власть, он должен обязательно передраться с крестьянством, и вот после того, как пролетариат передерется с крестьянством, он должен броситься в отчаянную схватку с мировой буржуазией, имея “контрреволюцию за спиной” и “европейскую реакцию” перед собой.

Что тут, в этой “схеме” Троцкого, имеется немало “музыкального”, “сверхчеловеческого” и “отчаянно великолепного”, — с этим, пожалуй, можно согласиться. Но что тут нет ни марксизма, ни революционности, что тут мы имеем дело лишь с пустой игрой в революцию и с авантюризмом в политике, — в этом тоже не может быть сомнения.

А между тем, не подлежит сомнению, что эта “схема” Троцкого является прямым выражением нынешних политических перспектив оппозиционного блока, результатом и плодом троцкистской теории “перепрыгивания” через не изжившие себя формы движения.