"Поющая кровь" - читать интересную книгу автора (Бейли Робин Уэйн)
Глава 11
 |
Стужа угрюмо выглядывала из высокого окна своей темницы. Внизу, на равнине, сердито ходил кругами Ашур, меся копытами раскисшую землю. Огонь в его глазах с треском вспыхивал, являя собой островки сочного янтарного света в сверхъестественной мгле. С десяток тел лежали тут и там на мокрой и холодной земле — это те, кто пытался прогнать единорога. Их вопли до сих пор звучали в ее ушах.
Большой кусок ткани, подхваченный ветром, развеваясь, летел через равнину — еще одна разоренная палатка, сорванная ураганом. Она проводила ее взглядом, пока та не исчезла в отдаленном лесу, окружавшем башню Кела.
Снова сверкнуло небо, мгновенно ослепив ее. Перед глазами остались плясать контуры и силуэты. Вот уже три дня после Дакариара неистовствовали молнии и громы. Даже колдовство Кела не способно было остановить бурю. Они ехали в промокших насквозь одеждах и спали — вернее, пытались спать — на возвышенностях, чтобы их не снесло водой.
Скорее всего некоторые лошади пали от болезни, немало мятежников мучил кашель.
Она завернулась в одеяло, чтобы согреться, и высунулась наружу. Дождь заливал ей лицо, а ветер залеплял глаза волосами. Река Лите прорезала темный пейзаж, как широкий серебристо-серый шрам. Если бы она высунулась чуточку дальше, то увидела бы Эсгарию по ту сторону реки. Мысль о том, что родная земля так близко, приводила ее в трепет.
Ашур снизу издал крик, как будто увидел ее. Единорог под ее окном встал на дыбы и затем кинулся на огромные деревянные ворота. Его копыта безуспешно бились о бревна, скрепленные железными ободами. В ответ на него обрушился дождь из стрел, он развернулся на задних ногах и отскочил подальше, чтобы в него не попали.
Стужа кусала губы. Удар молнии воспламенил небо, и ей стало видно стрелу, торчавшую из правого бока Ашура. Впрочем, она, возможно, вошла не слишком глубоко, так как это создание било копытами, вставало на дыбы так же неистово, как и всегда, поднимая брызги грязи и воды, издавая свой отчаянный воинственный клич.
В замок ее двери вставили ключ. Ей не нужно было оборачиваться, чтобы узнать, что это Кел. Дверь отворилась. Луч света проник внутрь прежде, чем дверь снова закрылась. Но в комнате стало значительно светлее.
— Если ты обещаешь не спалить нас, я оставлю лампу, — мягко сказал ей сын.
Она ничего не ответила, продолжая смотреть в окно. Этот дождь на ее лице казался единственной реальностью, которую она ощущала.
— Ты ведь не думаешь о том, чтобы выпрыгнуть, нет?
Была ли в его голосе издевка или искренняя озабоченность? Она уже не могла различить, но смутно осознавала, что это ей безразлично. Нового Кела она совсем не знает.
— Ты так глуп, сын. — Она обернулась и тяжело прислонилась к прохладной каменной стене, разглядывая его, одновременно заворачивая голое тело еще плотней в одеяло. — Тебе так просто от меня не отделаться.
Он подошел к окну и посмотрел вниз:
— Что это за зверь, провалиться мне во все девять кругов ада? Он не уходит. Носится здесь повсюду, как будто ждет, чтобы убить нас всех!
Она ухмыльнулась, вспомнив о телах внизу:
— Я бы сказала, что он неплохо начал. — Она устремила на сына насмешливый взгляд. — Как ты думаешь, кто он? Что ты видишь, когда смотришь на него, ты, могущественный колдун?
Кел выдвинулся вперед, уперев руки по обе стороны окна для равновесия.
— Лошадь, конечно, глупая женщина! — сказал он, однако облизнул губы. — Иногда, впрочем, я почти вижу что-то еще. Как будто поверх его очертаний ложится другая тень. — Он покачал головой и продолжал всматриваться.
— А ведь он пугает тебя, — произнесла она вслух то, о чем подозревала. Кел не дрожал и не краснел и внешне никак не проявлял чувств, но она знала, что ему страшно. — Что ты видишь на самом деле, сын? Может быть, свою смерть?
Он вернулся на середину комнаты.
— Неужели ты так этого хочешь? — усмехнулся он.
— Всем своим сердцем, — ответила она, решительно встретив его осуждающий взгляд. — Если ты в самом деле убил своего отца, то да, я хочу этого. И потому, что твоя трусость стала причиной гибели Кириги, я хочу этого. — Она смотрела, как он шагает по комнате. По его лицу было видно, что ее слова причиняют ему боль. Она хотела, чтобы ему было больно. — Ты — мой ребенок, первенец, и ты заставил меня ненавидеть тебя. Ты чувствуешь мою ненависть, Кел?
Он резко остановился.
— Ты, холодная сука, — тихо сказал он, — ты выбрала себе подходящее имя, матушка. Стужа. Да в тебе никогда не было ничего материнского. Ты всего лишь воплощение стужи. Стужи и огня.
Она вздрогнула. Когда-то, много лет тому назад, кое-кто говорил ей похожие слова. Но ведь мать ее давно умерла, и странно слышать их снова из уст своего сына.
Сверкнуло несколько зубчатых молний подряд, разрывая мглу за окном. Гром, последовавший за ними, сотряс башню до самого основания. Ветер внезапно поменял направление, и дождь стал хлестать прямо в комнату. На полу быстро образовалась лужа.
Кел двинулся закрывать ставни.
— Чертова гроза, — буркнул он.
— Оставь их! — велела Стужа. Она отодвинула его в сторону и встала у окна, приветствуя неистовство грозы. Еще одна синяя вспышка высветила ее короткое блаженство. Порывы ветра трепали уголки одеяла, и дождь мгновенно промочил ее. Она раскрыла свое покрывало, подставляя буре обнаженное тело.
— Ты умрешь от простуды, — предупредил Кел.
— Мы все умрем, — ответила она. — Но кто-то умрет с честью, а кто-то — как побитый пес будет валяться в канаве и сдохнет. — Она даже не попыталась скрыть своего презрения. — Можешь ли ты угадать, как помрешь, могущественный колдун?
Она услышала, как каблуки его сапог застучали по каменному полу, когда он подошел к ней сзади. Она ощутила тепло его тела, дыхание на своей шее, когда он заговорил.
— Ты когда-нибудь задавалась вопросами, — с горечью сказал он, — за все эти пять лет, куда я ушел, чем занимался, был жив или мертв?
— И дня не проходило, чтобы я не думала о тебе, — искренне ответила она, снова заворачиваясь в одеяло. — Как и твой отец. Вначале он повсюду искал тебя. Твой уход чуть не убил его. Хотя, как оказалось, твое возвращение домой причинило ему смерть.
— Он выбросил меня! — заорал Кел. — Он привел домой этого выродка!
Стужа отстранилась от него, не в силах находиться с ним рядом.
— Мы с тобой уже пели эту песню, Кел, — бесцветным голосом сказала она. — Не надо больше куплетов о своей ревности и зависти. Твой отец любил тебя. — Она потерла глаза большим и указательным пальцами. — О боги, как ты можешь стоять здесь и признаваться в том, что убил его, и не пытаться вырвать свой собственный язык?
— А что должна была значить для меня его смерть? — огрызнулся он, щеки его горели от гнева. Ей показалось, что глаза его блеснули или это мигнула лампа? — Ты говоришь, что думала обо мне? Возможно, и так. Но что-то мне не верится, ведь тебе хватало Кириги для полного счастья.
На нем было тонкое зеленое одеяние с двумя большими карманами. Он достал что-то из левого кармана, но кулак остался крепко сжатым.
— Ты рассказывала мне сказки, матушка. Помнишь те чудесные истории о волшебных деяниях, о богах и невероятных приключениях? — Он замолчал, ожидая, что она кивнет ему. Но она так и не шевельнулась, и он продолжил: — Что ж, мне не довелось испытать приключений, по крайней мере поначалу, но зато довелось обрести знание. — Зловещая улыбка расползлась на его лице. — Смотри, и увидишь, чему я научился.
Он раскрыл кулак и закрыл глаза, чтобы сосредоточиться. Из его глотки неспешно полилось заклинание, так тихо, что она не смогла расслышать самих слов. Бледные струйки дыма начали просачиваться между его пальцев, неуловимые пары, которые проплыли мимо и стали сгущаться в нескольких шагах от них. Вначале это был просто призрак. Но призрак уплотнился.
И потом он шагнул вперед на освещенное лампой место.
— Кимон! — У нее перехватило дыхание. Затем она бросилась, чтобы обнять своего мужа.
— Стой! — Руки Кела сомкнулись вокруг нее, приподняли и потянули назад. — Если дотронешься до него, он тотчас же вернется в один из кругов ада, где сейчас обитает. И ничто не сможет вызвать его обратно. — Он поставил ее на место. — Ни один из живущих не может касаться духа.
Кимон смотрел на нее. В его синих глазах она увидела ужасающую бездонность, пугающую мудрость — то, чего не было в них, когда он был жив. Ей было трудно оторвать взгляд от его глаз, чтобы увидеть еще что-нибудь. И все же ее руки сами потянулись к нему, послушные страстному желанию, как будто хотели обнять его через комнату.
Печально покачал он головой в ответ на этот жест.
— Некромант! — прошептала она, но это слово эхом прокатилось по комнате — в нем заключались ненависть и осуждение.
— Да, я в этом признаюсь, — молвил Кел с нескрываемой гордостью. — Некромантия. Магия смерти. Я встретил одного старика в Рианоте, он обучил меня основам этой науки. Тогда шло мое шестнадцатое лето, и я совсем недавно ушел из дома. Когда мне было семнадцать, он умер. — Кел посмотрел на нее и на призрак собственного отца. — Но к тому времени я уже овладел его приемами, и я знал, как разыскать тех, кто помог бы мне отточить свое мастерство. Видишь ли, у меня обнаружились способности к этому самому черному из всех черных искусств. Возможно, я унаследовал этот дар от тебя, матушка. Я знаю, что те сказки, что ты мне рассказывала, — правда и что ты когда-то была ведьмой.
Она осторожно подошла к своему мужу и встала рядом настолько близко, насколько ей хватило решимости. Все ее существо изнывало от страстного желания обнять его, дотронуться до него, поцеловать. Но она не посмела.
— Ты — мой возлюбленный, — глухим голосом вымолвила она. — По-прежнему и навсегда, ты мой единственный.
Кимон не ответил, и в глазах его, прежде таких проницательных, она больше не могла ничего прочесть.
— Он не может ничего сказать по собственной воле, — объяснил Кел, — только ответить на единственный вопрос, который я ему задаю. За каждый палец — по одному вопросу.
— Ты насильно удерживаешь душу своего отца. — Голос ее был полон страдания и одновременно презрения, которого она не скрывала. — И пусть ты мой сын, я навечно прокляну твое имя за это. Раскрой свой кулак, я знаю, что у тебя там.
Его рука разжалась. На ладони лежал один из отрубленных пальцев Кимона.
— Я ненавижу тебя, — снова прошипела она. Ей вдруг представилось, что в ее сердце, в том самом месте, где когда-то хранилось имя Кела, образовалась пропасть, которая все росла. — Я буду ненавидеть тебя вечно, все времена без конца, и, когда мы оба окажемся в аду, я не перестану ненавидеть тебя.
Она перевела взгляд с искалеченного пальца на руку мужа и заметила с некоторым удовлетворением, что он вернул себе два пальца.
— Задавай свой третий вопрос, — сказала она сыну, — и отпусти его. Сомневаюсь, что он жаждет общения с тобой больше, чем я.
Кел подошел к ней:
— Четыре пальца — четыре вопроса. Отдав первый палец, я спросил, правдивы ли сказки про Жало Демона. Отдав второй, после того как ты отказала мне, я спросил, где спрятан кинжал. — Он положил руку ей на плечо.
Она снова отодвинулась от него.
— Зачем? Почему это было так важно?
Она не могла отвести глаз от своего мужа. Она боялась, что, если она хоть на мгновение посмотрит в сторону, он может исчезнуть. И она, в который раз, останется наедине со своим чудовищем сыном.
Глаза Кимона тоже неотступно следовали за ней, когда она двигалась.
— Мне были нужны предметы, обладающие силой, — ответил Кел. — Я ведь колдун, а не ведьма или волшебник. Мне обязательно нужно иметь источники, чтобы использовать их магию, тексты, руны и талисманы, чтобы вбирать их энергию для собственных целей. Жало Демона обладает невероятной мощью. Сказать по правде, за несколько последних месяцев я собрал немало таких вещиц, но нет среди них равных по силе Жалу Демона.
— И ты рыскал по Келед-Зарему в поисках этих предметов?
Он кивнул:
— Однажды, в недалеком будущем, я буду править Келед-Заремом и всеми странами по соседству. Я собрал свои сокровища во многих землях, но Три Артефакта спрятаны именно в этом королевстве. Я все здесь обыскал, чтобы найти их. И как только они будут у меня, с помощью Ороладиан, — он пристально посмотрел на нее, глаза его вспыхнули, — я буду обладать могуществом не только в области некромантии, но и в неисследованных сферах настоящего колдовского искусства.
Стужу внезапно пробрала дрожь, и она обхватила свои плечи под одеялом, чтобы согреться. Кел так похож на нее, но было ли в нем хоть что-нибудь от нее на самом деле? Ее сын оказался совсем чужим. Ей вдруг пришло в голову, что, может быть, он прав и она действительно его упустила. Да и вообще, знала ли она его когда-нибудь?
— Ороладиан… — Она повторила за ним это имя. — Кто он?
— Это не он, — сурово поправил он. — Ороладиан — великая колдунья, и я сяду к ее ногам, чтобы узнать от нее многое. Она уже многому меня научила. Но для того, чтобы продолжить уроки, я должен принести ей Три Артефакта.
Она медленно пошла на своего сына, испытывая некоторое удовольствие от того, как он пятится от нее.
— Ты уже говорил об этом раньше. Что это такое? Составные части какого-то заклинания?
— Что ж, тебе полезно будет узнать, — высокомерно ответил Кел. — Не одно поколение сменилось с тех пор, как жрецы древнего Кондоса спрятали три предмета в этой стране. Они выбрали Келед-Зарем потому, что из всех стран в мире именно эта земля явила свету меньше всего чародеев. Здесь, думали они, предметы будут в большей сохранности и их не обнаружат. — Он говорил, засунув руки в свои широкие рукава. — Этими предметами были Три Артефакта, необходимые для заклинания, которое способно возвращать жизнь мертвым, и не просто видимость жизни, а настоящую жизнь. Ты ведь слышала о том, что жрец Кондоса, достигший высот своего мастерства, мог противостоять смерти и, победив ее, воскреснуть из мертвых? — Он подождал, пока она кивнет в знак согласия. — Ну так вот, для заклинанья, о котором я говорю, не требовалось особых усилии. По сути дела, это очень простая магия. Всякий, имея в своем распоряжении Три Артефакта, мог сделать это. И в то же время из-за своей простоты это знание становилось опасным, так как ради него разные братства жрецов готовы были перегрызть друг другу глотки. В конце концов, для того чтобы избежать гражданской войны в Кондосе, им не оставалось ничего другого, как избавиться от Трех Артефактов. Из каждой общины было выбрано по одному жрецу, они взяли по одному Артефакту, и каждый из них втайне от других ввез их в эту страну, спрятал и затем, чтобы не выдать под пытками их местонахождение, покончил с собой. — Он помолчал, потом стал расхаживать по камере. — Сами Артефакты стали легендой: Лампа Нугарила, Глаз Скраал и Книга Шакари.
Стужа слышала какие-то рассказы об этих предметах. Но то, что они часть великого заклинания, она не знала. Считалось, что каждый из них в отдельности таил в себе огромную силу; волшебники и колдуны нескольких поколений тщетно пытались их разыскать.
— И ты пообещал эти вещи какой-то потаскухе?
Кел резко повернулся и занес было руку, чтобы жестоко ударить ее. Он с трудом справлялся с собой.
— Придержи свой мерзкий язык! — Спустя мгновение он опустил руку и выдавил из себя слабую улыбку. — Два предмета — уже у меня. Лампа была спрятана в полом камне, в торце старого дома в Соушейне. Глаз находился на дне колодца в Дакариаре. Каждый Артефакт излучает свои флюиды, и с помощью колдовства их посредством можно выйти на следующий. Теперь, когда два Артефакта в моих руках, я смогу найти третий, он будет моим уже через три дня.
Ей не удалось скрыть свою заинтересованность.
— И потом?
Его улыбка расширилась. Он помахал пальцем перед ее носом:
— Ах, матушка! Я мог бы тебе рассказать о таком, от чего содрогнулась бы даже твоя холодная душа. — Он притворно сдвинул брови и сложил руки перед собой. — Но я дал обещание хранить некоторые тайны, поэтому довольствуйся тем, что я уже рассказал.
У Стужи возникло желание ударить его, и она не смогла себе в этом отказать. Тыльной стороной руки она, почти не задумываясь, стукнула его по губам. Брызнула кровь.
Кел опешил. Он дотронулся до разбитой губы и посмотрел на кровь. Она увидела на его лице выражение боли и злобы и улыбнулась этому. Столько мук и страданий он принес этой земле. И вот теперь она с удовольствием узнала, что и он может страдать.
Кел отвернулся от нее и обратился к призраку своего отца. Кимон все так же терпеливо и молчаливо ждал, стоя посреди комнаты.
— У меня нет вопроса к тебе, — с горечью произнес Кел. — Возвращайся в…
— Подожди! — резко оборвала его Стужа. — Ты же не хочешь потерять один из своих драгоценных вопросов, ведь так? У тебя останется только один после этого. Уверена, тебе есть о чем спросить своего отца, разве нет? — Она схватила сына за руку и дернула, побуждая. — Вот тебе подходящий случай, Кел, если только кишка твоя не тонка. Он ведь должен говорить правду. Давай, трус, спроси его.
Слова ее были жестокими, издевательскими. Она и не подозревала, что может ненавидеть так, как ненавидела в эту минуту. То, что Кел был ее сыном, не имело значения. Она хотела ранить его поглубже, чтобы боль проворачивалась в нем до тех пор, пока он весь изнутри не истечет кровью.
— Спроси его, — настаивала она. — Спроси своего отца, любил ли он тебя.
Кел застыл на месте, глядя на отца.
— Нет, — произнес он сдавленным шепотом.
— Спроси его! — Ярость ее наконец вырвалась наружу. Она замолотила кулаками по его груди, чуть не свалив с ног. Он поймал ее руки, оттолкнул от себя и отошел в дальний угол. Она кричала ему: — Такая возможность! Узнай правду и пойми, какое безумие сотворила твоя ревность. Он любил тебя! Спроси его!
— Нет, черт тебя побери! — гневно вскричал он. Резко махнул рукой отцу: — Дух, возвращайся в ад. Уйди!
Но прежде чем Кимон исчез, Стужа бросилась к нему и обхватила руками шею мужа. В отчаянном поцелуе она прижалась губами к его губам.
— Прекрати! — приказал Кел, но это было бесполезно.
Она обнимала его, и сердце ее радостно билось, но кровь, казалось, стыла в венах, а воздух в легких стал колючим. А потом все прошло. Ее руки держали пустоту, Кимон исчез.
Горе болью отозвалось в ней, но одновременно она испытала злорадство.
Кел сердито смотрел на нее.
— Теперь он тебе неподвластен, — сказала она, ликуя. — И не важно, сколько у тебя еще осталось частей его тела, ты никогда больше не сможешь вызвать его. Я освободила его.
Лицо Кела было воплощением злобы. Он шагнул к ней, схватил ее руку и насильно раскрыл ее. После чего он положил ей на ладонь отрубленный палец Кимона и сжал ее руку в кулак.
— Он мне больше не нужен, — прошипел Кел, сдавливая ее кулак с такой силой, что еще немного, и суставы бы хрустнули. — И ты мне больше не нужна! То, что в нас одна кровь, — ошибка, и у меня есть тот, кто заботится обо мне так, как вы никогда не заботились. Оставайся здесь, в этой башне, ты, холодная сучка. И пусть твой проклятый конь стучит в ворота. Отсюда есть другой выход, и Третий Артефакт лежит, дожидаясь, чтобы я забрал его. — Он оттолкнул ее в сторону и пошел к двери. — Когда моя истинная кровь облачится в мантию истинной жизни, возможно, тогда я вернусь за тобой, если вообще вспомню о тебе.
Кел захлопнул за собой дверь, и ключ повернулся в замке. Стужа все же проверила дверь, и когда та не захотела открываться, застучала кулаками по деревянной обшивке. Спустя некоторое время она все-таки сдалась и вернулась к окну. Ветер и дождь странным образом успокаивали ее. Она сжала палец Кимона в ладони, прижала к сердцу и затем любовно положила его на сырой подоконник.
— Положись на грозу.
Стужа резко обернулась. Призрак Кимона опять стоял в тусклом свете лампы. Ее первым желанием было броситься к нему, но он предупреждающе поднял руку. Свою правую руку. Все пальцы были снова на месте.
Она бросила удивленный взгляд назад, на подоконник. Отрубленный палец все еще лежал там, но именно в эту минуту, когда она посмотрела, необыкновенный порыв ветра, кружась, влетел в комнату. Палец покатился и, оказавшись на самом краю, закачался, готовый вот-вот упасть. Но затем, вопреки всем представлениям, ветер вылетел из комнаты, унося с собой в ночь драгоценный кусочек плоти.
Стужа зажала рот рукой, едва удержавшись, чтобы не вскрикнуть.
— Найди себя в грозе, Самидар, жена моя, — произнес Кимон; его голос был мягким, как любовное прикосновение. — Ты не принадлежишь стуже и огню, ты — воплощение грома и молнии. — Он показал на окно — очередная змеистая молния, казалось, придала особое значение его словам. Он опустил руку, и на мгновение его глаза стали прежними — нежными и голубыми глазами, которые она так любила. — Ты моя возлюбленная, по-прежнему и навсегда. — Его слова глухо отозвались в маленькой камере, как будто их разделяла огромная пропасть и он говорил из далекого далека. — Навечно и навсегда, — повторил он.
Весь ее гнев и ненависть к Келу не могли вытеснить ее страдания. Она упала на колени и зарыдала, ей страстно хотелось подержать его в своих объятиях; она не отрываясь смотрела, как он медленно исчезает у нее на глазах.
Когда Кимон превратился в бледную тень, она снова услышала его голос:
— Прощай, Самидар, Самидар, Самидар… Я любил нашего сына…
Снаружи взвыл ветер тонким и одиноким плачем.
Она сидела на полу и ждала, когда у нее кончатся слезы, они должны когда-нибудь кончиться, она знала это. Одеяло соскользнуло с ее плеч, от холодного воздуха руки покрылись гусиной кожей, но она даже не пыталась согреться или встать. Она чувствовала только, как сильно устала — и телом и душой, боль потери совсем лишила ее сил.
Но постепенно что-то в ней зашевелилось. Слова Кимона вновь и вновь звучали в ее голове. Он ведь вернулся в последний раз, чтобы донести до нее какую-то весть. О чем она? Женщина с трудом поднялась на ноги и подошла к окну.
Сверкающие молнии плели блестящие кружева на черных облаках. Гром гремел и перекатывался.
Она стояла так, пока не начало сводить ноги, пока вода не полилась с кончика носа и с густых прядей ее волос.
Вдруг, далеко внизу, из леса выскочил Ашур и помчался по темной равнине. Она ведь даже не заметила его отсутствия. Куда он убегал?
С диким криком единорог снова набросился на ворота. Она затаила дыхание, однако на этот раз ответного града стрел не последовало. Он наносил удары своими копытами по бревнам, но укрепленные железом ворота держались.
Рев бушевавшего Ашура заглушал звуки грозы. Единорог становился на дыбы, храпел и тщетно бил копытами, как будто бросал вызов лучникам, подставляясь под их стрелы. Он ревел, но из башни так никто ему и не ответил.
Тогда он увидел, как она выглядывала из окна, и остановился. Замерев, он поднял к ней свои неземные глаза. Внезапно вскинулся, рванулся назад, на середину поля, повернулся и снова выжидательно посмотрел на нее.
Небеса разверзлись с новой силой. Ослепительная молния полетела вниз и ударила в ворота.
Стужа прикрыла глаза краем одеяла. Гром чуть не отбросил ее на пол, как будто сам воздух пытался сокрушить ее. Она ухватилась рукой за подоконник, когда сотряслась башня. Едкий запах заполнил ночную мглу.
Аушур бегал взад и вперед, в безумном неистовстве тряся спутанной гривой.
Но ворота устояли.
Невероятно, но вторая молния ударила с неба. Башня покачнулась от этого удара. Ашур встал на дыбы и пронзительно закричал. Пламя в его глазах горело так ярко, что освещало огромный рог на его лбу по всей его длине.
Стужа прижала руку ко рту, ее зубы вонзились в мягкую ладонь. Слова Кимона громыхали в ее сознании так же громко, как раскаты грозы.
Это невозможно, но так оно и было. Должно быть, так оно и есть!
Как многое прояснилось для нее в один миг. В «Сломанном Мече» карты предсказали ей появление Терлика. В Соушейне степной ветер странным образом откуда-то налетел и раздул погребальный костер. И вот теперь — эта гроза. Может, это как-то связано с ее состоянием? Она вспомнила другие грозы — а их было немало в последнее время, — и все они начинались, когда ей было плохо или когда она гневалась…
Она высунулась из окна так сильно, насколько ей хватило духу. Ворота были прямо под ней. Правда, сам вход она не увидела из-за парапета и выступавшей под ним каменной кладки. Она с сомнением обвела взглядом небо. Затем сделала глубокий вдох.
Да, теперь она почувствовала, как бушующая гроза захватила ее. Это звенящее, постепенно возникающее созвучие было едва слышно в самой глубине души, но с каждым ударом сердца оно становилось все громче.
Она распростерлась за окном навстречу грозе и махнула рукой так, как будто хотела что-то сорвать.
Фиолетовая вспышка устремилась вниз, расколола выступающие камни и попала в парапет, образовав зияющую дыру. Ужасный запах поднялся вверх вместе с плотными клубами. Куски дерева и камня разлетелись вокруг.
Но ворота, обуглившиеся и почерневшие, все еще держали ее взаперти. Она снова протянула руку и вырвала молнию с неба. За одно мгновение мгла побелела до боли. Башня угрожающе покачнулась от сильного взрыва.
На том месте, где находились ворота, теперь чернела яма, а обожженная земля вокруг дымилась.
Ашур победно взревел и ринулся в открывшееся пространство.
К ней вернулись ее магические силы. Она обессиленно прислонилась к стене и крепко зажмурилась. Как такое возможно после стольких лет? Она вдруг ощутила, как эти силы вливаются в нее и так же, как мощная песня в душе, готовы извергнуться наружу. Она снова повернулась к окну и, сильно дрожа, стала вглядываться в грозу. И потом, просто для того, чтобы убедиться, что она способна на такое, направила еще одну молнию вниз, к земле.
— Ведьма!
Она снова и снова повторяла это слово, качая головой, отказываясь верить. Давным-давно мать отняла у нее магические способности, и, сказать по правде, Стужа никогда не жалела об этом, была почти рада, когда они исчезли. И вот теперь, по прихоти богов, они к ней вернулись. Теперь она снова — ведьма. На самом деле она уже была ею некоторое время, даже не подозревая об этом.
Клич Ашура донесся до нее из недр башни и вывел из состояния задумчивости. Он был там, внизу, один против всех солдат Кела! Она подбежала к двери, забыв о том, что та заперта.
Она отошла назад, сделав несколько шагов. Малейшей частицы ее сил, направленных на замок, было достаточно, чтобы он щелкнул. Дверь отворилась внутрь.
Она кинула взгляд на груду своей сырой одежды у двери. Если Ашур в опасности, времени на то, чтоб одеться, у нее нет. Шлепая босыми ногами по каменному полу, она побежала по узкому коридору к единственной лестнице в башне.
Пробежав вниз по лестнице полпути, она встретилась со стражником. Он был бледен и тяжело дышал, поскольку бежал вверх по ступеням. Он испугался, но все-таки решился взяться за висевший на поясе меч. Очень неуклюже вытащил его и сделал выпад.
Песнь в глубине ее души усилилась. Она подняла палец. Возникла искра, которая перескочила с ее пальца на кончик оружия солдата. Стражник резко вскрикнул, когда голубой огонь побежал по его мечу и добрался до руки. Волосы его встали дыбом, глаза и рот широко раскрылись от ужаса. После этого он упал и покатился вниз по каменным ступеням, а меч со звоном полетел ему вслед.
Она сама не поняла, что с ним сделала. Был ли он мертв или просто потерял сознание? Ей нужно было только, чтобы он не стоял у нее на пути. А музыка доделала все остальное.
Но ей нельзя больше терять время. Она поспешила вниз, перепрыгнув через тело, которое осталось лежать в скорченном положении. Снизу не доносилось ни звука, и она испугалась за своего единорога. Дойдя до середины винтовой лестницы, она побежала.
Башня Кела была простым, хоть и древним сооружением. Все ее многочисленные этажи выходили на единственную лестницу. На самом верхнем этаже располагался ее сын в своих покоях и кабинете. На других этажах размещались его командиры со своими помощниками. Еще один этаж занимали кухня и столовая. Были еще этажи со складами и этажи с пустующими комнатами. Первый этаж представлял собой огромное пространство. Во время натисков непогоды люди и лошади находили здесь укрытие.
По запаху навоза она определила, что почти добралась до низа. Но по-прежнему было тихо. Неужели все кончено? Неужели Кел убил ее прекрасного зверя? Под конец она бежала, перепрыгивая через три ступеньки.
Ашур приветствовал ее ржанием. Ее сердце чуть не разорвалось, когда она увидела его. Шкура единорога была скользкой от крови из ран, нанесенных скорее всего мечами. На правом плече чернела глубокая рана, — похоже, ей уже дней семь. Уродливый, сочащийся струп пытался закрыть ее. Из бока торчала стрела. Проклиная лучника, она ухватилась за древко и выдернула. Наконечник стрелы вошел неглубоко, но из раны полилась кровь.
Но все эти раны не уменьшили огонь в глазах Ашура и, очевидно, в его сердце. На земляном полу она обнаружила тела еще двух стражников. Огромная дыра зияла на груди одного из них, у другого — копытом единорога — был проломлен череп.
Она обняла его за шею.
— Я позабочусь о тебе, — шепотом утешала она. — Я омою все твои раны, и ты снова будешь здоров.
Шло время, и она вдруг поняла, что они одни. Кел ушел, и с ним все его люди. Через огромный люк в самой задней части пола был виден длинный наклонный туннель, достаточно высокий, чтобы по нему могли проехать всадники по одному. Конечно же, он вел далеко в леса.
Однажды в Рианоте она уже видела нечто подобное. Правитель, удерживаемый в осажденной крепости, послал половину своих людей по такому же туннелю. Его воины тоже выбрались в лес, вернулись к крепости и напали на противника с тыла. Это была замечательная победа.
Она потрепала Ашуру челку и погладила его по носу:
— Ты подумал, что они взяли меня с собой? Вот куда ты убегал?
Конечно, он не мог ей ответить, но она была уверена, что он преследовал мятежников до тех пор, пока не понял, что ее нет с ними.
Кел, должно быть, отправился в путь сразу же после их ссоры. Ей почти стало жаль его людей — они так и не смогли отдохнуть. Но потом она вспомнила Соушейн и Дакариар, и ее жалость улетучилась.
Теперь ей представилась прекрасная возможность поискать хоть что-нибудь, что могло бы пролить свет на планы Кела. Он поведал ей лишь часть своей причудливой сказки, о большей части он так ничего и не рассказал, оставив ее теряться в догадках. Она хотела узнать больше об Ороладиан, о Трех Артефактах, и еще она хотела знать, куда на этот раз отправился Кел.
Она снова подошла к лестнице. Ступени вели вниз, где под землей находились еще этажи. Она их тоже исследует, но позже, прежде всего ей не терпелось взглянуть на личные покои Кела. Свою одежду она захватит по пути.
— Я вернусь, — обещала она единорогу, поглаживая его по морде. — Если кто-нибудь явится — уходи. Ты и так уже ранен. Понял?
Она была почти уверена, что он кивнет головой. Конечно же, он не кивнул. Он спокойно смотрел на нее, пламя в его глазах мягко вспыхнуло.
Она пошла наверх, шагая через две ступеньки. Стражник по-прежнему лежал неподвижно, неловко согнувшись. Она ненадолго задержалась, чтобы рассмотреть его. Он был жив, хоть дыхание его было неглубоким и прерывистым. Если у него сломаны кости, она не сможет это определить.
Она потерла подбородок и перешагнула через него. Она даже не поняла, что она с ним сделала. Магическая сила сама вышла из нее и выбрала направление, с ее стороны не возникло ни единой мысли или усилия. По всему было видно, что он еще не скоро поднимется, поэтому она выкинула его из головы.
Ее одежда была насквозь мокрой, когда она забрала ее из своей камеры. Они прибыли в башню совсем незадолго до того, как она разругалась с Келом, и, конечно, одежда не успела просохнуть.
Люди Кела совершенно устали после изнурительной езды из Дакариара под ливнем, и Ашур преследовал их всю дорогу. Но Кел снова потащил их, невзирая на дождь и ветер. Она решила, что это объясняется тем, что ей все-таки удалось причинить ему боль и пристыдить его. Эта мысль хоть немного порадовала ее.
Или, напротив, его появление объясняется его безумием.
Она выжала воду, насколько это было возможно, из своих одежд и натянула их на себя. Все было холодным и влажным. Ей пришлось сунуть ноги в сапоги. Оружие у нее забрали, и она не представляла, где его теперь разыскать. Она потерла бедро в том месте, где должен висеть ее меч. Без него она все равно чувствовала себя голой.
Она пошла назад к лестнице и поднялась на следующий, самый верхний этаж. Одну за другой она открывала двери, за которыми находились комнаты, похожие на камеру, в которой она была заперта, — пустые, почти без мебели.
Но одна комната выглядела совсем иначе. Она только протянула руку, чтобы взяться за кольцо двери, как смутное ощущение того, что здесь не обходится без колдовских чар, насторожило ее. Не без опаски она вошла внутрь. Даже если бы стены и потолки не были украшены знаками и символами, она все равно узнала бы, что это то самое место, где чародействует Кел. Она силилась прочесть надписи при тусклом свете ламп, проникавшем сюда из коридора. Они были на эсгарианском языке, некоторые из них она вспомнила. Она подавила дрожь, прошла к окну и выглянула из него. Окно смотрело на запад. Отсюда была видна ее родная земля, раскинувшаяся сразу за рекой Лите.
Она больше не сдерживала дрожь и не обманывала себя, что прохладный ветер тому виной. Давным-давно она посмела взять в руки оружие мужчин, научиться пользоваться мечом и щитом. Для эсгарианской женщины это было самым тяжким преступлением. Хуже того, она была вынуждена убить своего брата, когда тот застал ее с мечом в руках. Наказанием за оба преступления была смерть. Но вместо этого она бежала, предпочтя жизнь в изгнании.
Оружие тогда было для нее забавой — элементарные упражнения и танцы, исполняемые в темных залах их родового поместья. Но судьба или боги вмешались, и забава стала образом ее жизни. Она бесприютно скиталась из страны в страну, и только ее меч пребывал между ней и ранней могилой.
А потом она встретила Кимона. Он тоже жил за счет своего меча, был наемным убийцей и служил правителю Роларофа. Он полюбил ее сразу, а со временем и она поняла, что не может не ответить ему любовью. Вместе они спрятали свои мечи и стали искать другой жизни, получше.
Это было много лет тому назад. Сколько ей было тогда — девятнадцать? Двадцать?
Но колесо судьбы завершило круг. Кимон умер, а Путь Меча опять стал единственным для нее путем.
И где-то там, за рекой Лите, еще одна эсгарианская женщина осмелилась нарушить закон. Только женщины могли изучать магию в этой стране, так же как только мужчины могли носить оружие. И тот и другой запрет одинаково сильны. А эта женщина учила ее сына.
Сырая одежда раздражала кожу. Стужа призадумалась, а потом, приведя в действие лишь малую долю собственных магических сил, высушила ее. Это было так легко. Но почему тогда дрожь пробежала по ее спине?
Она заставила себя не думать об этом и продолжила поиски. В одной из стен была дверь, которая вела в соседнюю комнату. Дверь, запертая на два замка, легко открылась перед ней, как и все другие. Могущественные силы переполняли ее, готовые служить при каждой необходимости. Они так долго бездействовали, находились под гнетом, не имея выхода, что теперь казалось — ей едва удается сдерживать их.
Она перешагнула через порог. Тут же отпрыгнула назад, вскрикнув от удивления. Ее как будто обожгло; что это — действие какого-нибудь защитного заклятия? Она внимательно прислушалась к своим внутренним ощущениям. Нет, заклятия здесь не было.
Она вернулась в коридор и сняла лампу со стены. Держа ее перед собой, еще раз шагнула через порог. Ужас охватил ее, но она собрала все свое мужество, чтобы заставить себя остаться здесь. На стенах комнаты были развешаны светильники. Она по очереди подошла к каждому из них и зажгла фитили. За каждым светильником висело по зеркалу из полированной меди. В комнате сразу же стало светло.
Но она по-прежнему ощущала, как на нее давит какая-то пульсирующая сила.
У ближайшей стены стоял шкаф с книгами. От этих томов исходило какое-то беспокойство. Она внимательно изучала названия книг, осторожно снимая каждую из них с полок и затем ставя на место. Это были книги с колдовскими заговорами и магическими заклинаниями. Некоторые написаны знакомым почерком Кела. Интересно, он переписал их из каких-нибудь старых рукописей или сам написал их? На книгах совершенно не было пыли, и, судя по истрепанным страницам, он часто прибегал к ним.
В середине комнаты располагались стол и простой стул. Она подошла к ним, легко провела рукой по гладкому дереву. На столе стояла чаша с чистой водой. Стужа наклонилась над ней и, заглянув внутрь, увидела свое отражение.
Но это было не совсем ее лицо. Оно казалось моложе, похожим, но другим. Она вздрогнула и зажмурилась. Когда посмотрела еще раз, то теперь на нее смотрело ее собственное встревоженное лицо. Она закусила губу. Может, ей показалось? Вряд ли. Колдовская сила Кела была подлинной, без обмана. В таком случае что же было в этой чаше?
Она снова уставилась в чашу, выжидая, но ничего не происходило. Все же она уверена, что ей не привиделось. Потрогала воду пальцами. Оказалось, простая вода, только и всего. В конце концов она отвернулась.
За противоположной стеной находился кабинет. Именно оттуда исходило сильнейшее излучение. Она тронулась туда, сжимаясь при каждом шаге, заставляя себя войти.
Двери кабинета гостеприимно распахнулись.
Стужа замерла. Ее колдовские чары здесь ни при чем. Должно быть, сам кабинет был заряжен магией. Она бессознательно потянулась за мечом, которого у нее не было.
Сияние ламп осветило внутреннее убранство кабинета. Она медленно, через силу, подошла ближе, преодолевая колебание, которое, подобно волнам, накатывало на нее. Заглянула внутрь.
Она увидела потир и кинжал, которые использовал Кел, вызывая Глаз Скраал в Дакариаре. И тот и другой излучали зловещую силу. Здесь же находился кроваво-красный кристалл, который она никогда прежде не видела. Подчиняясь какой-то неуловимой силе, она потянулась, чтобы дотронуться до него. В самый последний момент она отдернула руку, собственное знание магии предостерегло ее. Рядом с ним лежали два амулета на золотых цепях, на них были вырезаны знаки, незнакомые ей. Так же как от кубка и от кинжала, от них исходило ощущение мерзости.
Она осмотрела все пять полок, стоявших в кабинете, ни к чему не притрагиваясь. Здесь находилось множество других предметов, и все они обладали самыми разными свойствами черной магии.
Так вот те сокровища, которые собрал или украл Кел во времена своих странствий! Некоторые из них обычно использовались в некромантии: серебряный нож, отрубленная рука с еще не разложившейся плотью, пузырек с толченой человеческой кожей. Но были здесь и другие вещи, имевшие отношение к магии. Полки ломились от драгоценностей, маленьких фигурок безымянных божков, от колец и необычных талисманов. Она наклонилась ближе в напрасной надежде увидеть среди них Жало Демона, но в кабинете ее клинка не было.
Она вышла, и двери кабинета бесшумно затворилась за ней, даже петли не скрипнули. Ей никогда прежде не доводилось видеть такой коллекции. Ее снова охватила дрожь. На лбу выступили капли пота, она утерла их рукавом. Как Келу удалось всего за пять лет так много накопить? И какой ценой все это ему досталось?
Она боялась, что знает ответ.
Захватив лампу, она пошла назад, в коридор. Единственная оставшаяся комната оказалась спальней Кела. Она задержалась здесь, копаясь в его сундуках, шаря в столе, обыскивая шкафы.
Когда на верхнем этаже не осталось ничего, что могло бы ее заинтересовать, она осмотрела другие этажи. Но им она уделила лишь поверхностное внимание. Ее мысли бились над более важными задачами. Кел многое рассказал ей о Трех Артефактах, но не все. Он намеревался передать их в дар колдунье Ороладиан. Он уже заполучил Лампу Нугарила из углового камня в Соушейне и Глаз Скраал из колодца в Дакариаре.
Она оценила собранные сведения. Считается, что драгоценные камни иногда обладают особыми свойствами. Согласно легенде, изумруды, в частности, обладают определенными целебными качествами. Мог ли Глаз быть источником чудесного воздействия, которое Лико приписывал воде?
Не важно, это уже не имело отношения к главной загадке.
Кел захватил два Артефакта из трех. Он отправился, чтобы достать третий. «Книга Шакари» — так он называл его, и он спрятан в трех днях пути отсюда. Но где? Зная, сколько времени займет путь, она могла бы прикинуть расстояние, но в каком направлении он поскакал?
Она спустилась вниз и снова оказалась на первом этаже. Ашур стоял и смотрел в сторону разрушенных ворот. Завидев ее, он фыркнул и зашевелил ушами.
— Пока еще нет, — ответила она. — Мне тоже хочется убраться отсюда, но мы еще не закончили.
Ей предстояло осмотреть темные этажи подземелья. Но в лампе почти закончилось масло. Из стены у ворот торчали факелы. Она взяла с собой один, а лампу погасила. Держа высоко над головой новый источник света, она стала спускаться.
На первом подземном этаже размещался склад оружия. Сталь блестела в желтом сиянии ее факела. Пики, копья, мечи составлены в пирамиды, щиты висели на стене рядами друг над другом. Повсюду валялись вразброс части доспехов. Ножные и наручные латы, нагрудники — все из самой лучшей полированной кожи, на некоторых нашиты железные кольца для дополнительной защиты. Стужа возблагодарила своих богов и сразу же направилась к пирамиде из мечей. Она выбирала, пока не нашла подходящий — хорошей длины, с обоюдоострым клинком, в отличных ножнах, на специальном ремне. Рукоять меча, так же, как у прежнего, была оплетена грубой кожей. Чего не хватало на рукояти, так это лишь застарелых следов ее руки.
Она, конечно же, будет скучать по своему старому клинку. Он хорошо служил ей долгое время и прошел с ней через многие приключения. Но в том, что Кел снабдил ее еще лучшим оружием, была восхитительная, тонкая насмешка судьбы.
На этом же этаже были и другие помещения: склады с зерном и бочками пива, хранилище со снаряжением для лошадей. Здесь она задержалась, раздумывая. Если надеть на Ашура седло и уздечку, езда верхом будет намного приятней. Но что же тогда будет с его ранами? Наконец она выбрала самую легкую сбрую и отнесла ее к лестнице. У нее до сих пор не было уверенности, что она понадобится, но это можно решить потом.
Она спустилась этажом ниже. Это был самый последний этаж. Тонкая, напряженная улыбка тронула ее губы. Та ее часть, что была полна суеверий, знала почти наверняка, что этажей в башне девять — как кругов ада.
Последняя ступенька скрывалась под водой. Проход здесь был узким, промозглым, сюда стекала вся влага. Вода поднималась выше лодыжки, и она, шлепая, устремилась в темноту. Первая попавшаяся ей дверь была заперта на тяжелый железный засов. На уровне глаз она заметила небольшую решетку и сразу же поняла, где оказалась.
Здесь, в самом низу, находилась подземная тюрьма Кела. Возможно, то, что она сравнила это место с адом, было не так уж далеко от истины.
Она просунула голову между прутьями решетки еще одной двери и заглянула внутрь, но ее голова загородила свет факела, и она не смогла ничего увидеть.
— Есть кто-нибудь? — негромко спросила она.
Плеск воды о стены был единственным звуком. Ее факел угрожающе затрещал, и она обнаружила, что поднесла его слишком близко к низкому каменному потолку. На камнях остались черные следы копоти. Она закусила губу, внезапно осознав, какая громада высится над ее головой и сколько лет этой башне из камня и раствора. Она повернулась, чтобы уйти.
Низкий, осторожный голос донесся из черноты, куда не доходил свет ее факела.
— Эй! — шепнул голос. — Кто здесь?
Рука ее мгновенно потянулась к мечу. Пусть ее колдовские силы каким-то образом пробудились, все же спокойнее, когда рука держит меч. Она безуспешно вглядывалась вперед, в мрачный туннель. Пригнувшись, двинулась вперед, стараясь не шлепать слишком громко.
— Вы здесь? — снова позвал голос. — Эй!
Стужа остановилась. В этом голосе была характерная особенность, которую она почти узнала. Ускорив шаг, она прошла мимо третьей двери и четвертой, у каждой задерживалась, всматриваясь внутрь. За ними никого не было.
— Где вы? — окликнула она. Эхо отозвалось в сыром подземелье, и она подождала, когда все стихнет. — Вы узник?
Лишь камни вернули ей этот возглас.
— Идите сюда, — несколько погодя отозвался голос. — Я в последней камере. Кто вы?
Она не отвечала. Как она могла признаться, что тот, кто держал его в плену, — ее сын? Она поспешила вперед, нашла последнюю дверь и прижалась лицом к решетке. Вдруг оттуда высунулось лицо, и их носы стукнулись. От неожиданности она отпрянула назад.
Узник отшатнулся от света, затем снова повернулся и, щурясь, посмотрел сквозь решетку. Раздался негромкий радостный возглас.
— Боги Роларофа, женщина, я думал, что ты погибла!
Ее челюсть отпала, затем быстро захлопнулась. Этот грязный, заросший щетиной человек с растрепанными волосами и залитыми кровью глазами был почти неузнаваем.
— Терлик!
— Я не узнал твоего голоса из-за проклятого эха, — выдавил он сквозь стиснутые зубы. — Вытащи меня отсюда.
Из стены торчали колышки, но кольца с ключами не было видно. Ну и ладно.
— Просто толкни дверь, — велела она ему.
— Она заперта, будь она проклята! Найди ключ. Он должен быть где-то здесь.
Она ухватилась за один из прутьев решетки, высвободив лишь малую часть той странной песни в своей душе.
— Она не заперта. Видишь? — Потянула, и дверь распахнулась. — Давай выходи.
Он уставился на нее в полной растерянности, которая быстро превратилась в испуг.
— Как ты это сделала?
Она покусывала кончик пальца.
— Боюсь, ты скоро узнаешь. — Она сменила тему. — Ты ужасно выглядишь. Что ты здесь делаешь?
Его одежда была испачкана, и от него несло застарелой тюремной грязью. Но он все равно притянул ее к себе и обнял, прижимаясь головой к ее затылку. Она чувствовала, как ему плохо. Ей хотелось утешить его, рассеять страх. Но вместо этого она вся напряглась от его прикосновения.
Он, казалось, ничего не заметил.
— Я думал, ты погибла, — повторил он. — Я видел, как ты упала. Думаю, сразу после этого я получил удар мечом плашмя по голове. Очнулся я в грязи как раз в ту минуту, когда твой сын со своими наемниками уже покидал место сражения.
— Кел захватил тебя в плен?
— Там был сущий ад. Мне удалось поймать лошадь без всадника, и я на ней бросился в погоню. — Он скромно опустил голову. — У меня была мысль отомстить за тебя, но он, наверное, заметил меня. Двое его людей засели в высокой траве и накинулись, когда я поравнялся с ними. Они притащили меня сюда, и с тех пор я никого не видел. — Он утер рот грязным рукавом. — Они ни еды, ни воды не прислали.
Голос его осип и дребезжал. Вот почему она не узнала его, когда он позвал.
— Я понемногу пил воду, что стекала по стенам, просто чтоб смочить губы. Правда, она имела вкус извести и тины. Я боялся много глотать. Не знаю даже, зачем им понадобилось тащить меня сюда, когда проще было бы сразу убить.
Она высвободилась из его объятий.
— Тогда давай достанем тебе еды и будем убираться отсюда. Здесь, в башне, полно продовольствия, и все ушли.
— Я так рад, что ты жива, — сказал он, снова пытаясь обнять ее.
Она остановила его, положив руку ему на грудь.
— Я тоже рада, что ты жив, — искренне призналась она. — Но нам надо спешить. Я кое-что знаю о планах Кела. Однако мне необходимо разведать все. — Она нахмурилась, но затем одна мысль пришла ей в голову. — В самом деле, мне нужно вернуться наверх. Я видела карту в комнатах Кела. Она может нам пригодиться.
Она поднималась по лестнице, Терлик — за ней.
— Что это с ним? — спросил Терлик, переступая через лежавшего без сознания стражника, который испытал на себе ее магические силы.
— Ему не повезло, — коротко бросила она. Когда они добрались до этажа, где находилась кухня, она махнула рукой: — Найди что-нибудь для нас обоих. Я пошла еще выше.
Она оставила его и прошла прямо в покои своего сына. Карта была именно там, где она запомнила, — в маленьком боковом выдвижном ящике одного из сундуков. Она была нарисована на свернутом квадратном куске темной кожи. Карта оказалась на удивление полной и точной, и Стужа на мгновение задумалась, чья рука могла выполнить ее. Она засунула ее себе под тунику и вышла из комнаты.
Этажом ниже она задержалась и посмотрела через весь коридор в сторону комнаты, где ее держали взаперти. Сама не зная зачем, она вернулась туда. У окна, в том месте, куда лил дождь, образовалась лужа, но гроза уже успокоилась. Она подошла к окну и выглянула.
Болезненно-блеклая, серовато-зеленая дымка повисла над миром. Ветер стих. Воцарилась необычная тишина.
— Позволь мне помочь.
Она резко обернулась и чуть не упала.
— Ким…
Но это был не Кимон, а Терлик, он стоял на том же самом месте, омываемый тем же самым желтым светом лампы. Боги, как больно глядеть на него! Он так похож на ее мужа. Она до боли прикусила губу.
Возможно ли это? Они оба родом из Роларофа. Кимон даже работал на отца Терлика. А может, он был внебрачным сыном? И тогда Терлик и Кимон — братья?
Ее руки сжались в кулаки, и она отругала себя. Нет, глупая женщина, нет! Твой муж мертв, и дух его наконец успокоился. Бесполезно искать его в другом человеке. Простая игра света и тени, похожий силуэт — вот что заставило ее увидеть Кимона в Терлике. Только это и еще ее собственное горе. Ей показалось, только и всего. Просто показалось.
— Прошу тебя, позволь мне помочь, — повторил он. — Не знаю, что ты задумала, но вид у тебя странный. Как бы то ни было — рассчитывай на меня.
Его предложение еще одной болью откликнулось в ее сердце. Когда-то Кимон объяснил ей, что существуют три слова, которые значат даже больше, чем «я тебя люблю», потому что это слова действий вместо объяснений. И эти слова, сказал он, были «позволь мне помочь».
Она улыбнулась плотно сжатыми губами, через силу посмотрела на Терлика, чтобы убедиться раз и навсегда, что он не Кимон. Наконец она немного успокоилась.
— Спасибо за твое предложение, но на этот раз мне нужно больше. Мне нужна армия. — Она взяла его за руку и повела в коридор, где ненадолго задержалась, чтобы закрыть за собой дверь. — Есть только одно место, где можно ее найти.
| © 2024 Библиотека RealLib.org (support [a t] reallib.org) |