"Слово арата" - читать интересную книгу автора (Тока Салчак Калбакхорекович)

Глава 6 Костры горят

Много дней пасся Гнедко в долине Мерген, в густой траве. Он стал снова гладким. Теперь можно было оседлать его и скакать в Сарыг-Сеп.

Гнедко щипал траву. Я подошел к нему с уздечкой. Он поднял голову и, нехотя посмотрев на меня, стал еще проворнее щипать сочную зелень.

— Жалко тебе уходить от нас — нестись по неведомым тропам? Или ты хочешь набрать больше сил перед дорогой? Тебе не скучно у нас, Гнедко?

Я оседлал коня.

— Авам [29], авам! Я готов!

Мать выбежала из чума:

— Отдай партизанам коня и скорее возвращайся домой. Хорошей дороги, с богом, сынок!

Попрощавшись с матерью, я выехал на дорогу в Сарыг-Сеп.

— Куда спешишь, Тока? — раздавались знакомые голоса.

— К партизанам! К партизанам! — откликался я, протягивая руку к сарыг-сепским хребтам, по гребню которых уже скользило вечернее солнце.

Одни одобряли, другие провожали насмешками:

— Только тебя, сопляка, там не хватало.

— Как ягненок, попадешь на зуб синеглазому волку.

Тропа круто изгибалась между замшелыми курганами и песчаными холмами. Я ехал напрямик; Гнедко с разгону взлетал на пригорки и легко перепрыгивал низкорослый караганник. Выскочив на сарыг-сепскую возвышенность, я увидел под собой костры лагеря.

Это самое красивое место Каа-Хема. Высокие отроги Тоджикской Кызыл-тайги и Танноуольского хребта близко подошли к Каа-Хему. Кажется, они гранитной стеной остановят его. Но Каа-Хему не страшны никакие скалистые преграды. Каменные обломки стали на его пути порогами, а он мчится навстречу родному брату — Бий-Хему. Берега Каа-Хема роскошно одеты, толпами сбежались к ним с таежных уступов стройные лиственницы, березы, ели и кедры. В прибрежной чаще водятся во множестве косули, кабаны, маралы, соболи, выдры, за которыми так искусно охотится Томбаштай.

На берегу Каа-Хема среди густых зарослей разбили партизаны свой стан, разложили костры. Ярким заревом осветилась земля. Казалось, что горит один огромный костер, искры от него взлетают роем золотых пчел и гаснут в облаках. Мне вспомнилась сказка Тарбагана и костер под скалой, где Кодур-оол с отцом собирались на охоту. Но то, что я увидел, уже не было сказкой о далеком счастье. Это был лагерь красных партизан. Они шли в бой за наше счастье.

Когда я спустился в долину, была уже ночь. Гнедко заржал, почуяв лошадей. Приарканив его, я робко стал подходить к стану. Партизаны чистили оружие, готовили снаряжение. Закончившие работу вели оживленный разговор. Мне хотелось все узнать, особенно поговорить с главным, спросить, что происходит на белом свете. Я потихоньку ходил, приглядывался.

Партизаны остановились здесь на ночлег, готовились к какому-то сражению, очевидно против белых, засевших в верховьях Каа-Хема.

Сначала я встречал только незнакомых и глазам своим не поверил, когда среди партизан увидел Веденея Сидорова, Тарбагана и Санжа. Они были одеты как всегда, и все-таки вид у них был совсем другой. Они чистили ружья и о чем-то спорили. Не помню, как я очутился у костра. Я еще ни одного слова не вымолвил, а моя рука уже невольно потянулась к ружьям.

— Я думал, вы по Степанову наказу где-то далеко работаете, а вы оказались у партизан с ружьями, — сказал я своим товарищам-батракам.

— Да, мы ушли позже тебя, откуда же ты сыскался? — спросил за всех Веденей.

Я рассказал о коровах, о Сивке и Гнедке, о разговорах с матерью и заключил:

— Теперь к хозяину пойти — плохо будет, не пойти — тоже плохо. Счастье мое, что вас повстречал.

— У Чолдак-Степана чего теперь искать? — смеясь, ответил Веденей. — А бояться его нет нужды. Пойди лучше к нашему командиру партизанскому и с ним посоветуйся, — вот будет хорошо.

Правильно говорит Веденей, — сказали другие партизаны.

Я еще больше осмелел. Смотрю, кругом много людей с ружьями. Сидят по пять-шесть человек у костров, некоторые в котелке варят еду, другие сушат одежду, подшивают обувь, чистят ружья.

Тарбаган взял меня за руку и молча повел к соседнему костру. Не дойдя до него несколько шагов, шепнул:

— Смотри. Это кто?

Я увидел Веру. Она сидела около костра, одетая в полушубок, и чистила картошку. Мои ноги словно приросли к земле. Я только хотел шагнуть вперед, как звонкий голос Веры меня опередил. Я услышал знакомый напев, знакомые слова: 

— Пойдем к ней, подойдем, — подбадривал меня Тарбаган, — ведь вы вместе жили в работниках…

Я уперся, хотел убежать. Вера была старше меня, но мне все-таки было стыдно, что я отстал от нее. Сильные руки Тарбагана подтолкнули меня к Вере. Мы поздоровались.

В дубленом полушубке и заправленном в его воротник мохнатом платке Вера была неуклюжая, но такая милая! Она улыбалась.

— Откуда пришел, куда идешь? — спросила Вера.

— Пришел узнать, что за люди партизаны красные и кто такие белые. К Чолдак-Степану я не пойду. И коня его партизанам отдал. Как ушел в тот раз, так и не приходил.

— С той поры?.. А мы боялись — попался к белым. Хорошо, что ты не вернулся к Степану.

У меня в мыслях было одно: больше никуда не уходить, остаться здесь с моими друзьями, с Верой.

Она тоже направила меня к тарге [30] в кожаной тужурке:

— Подойди к нему, все скажи.

Вглядевшись, я узнал того самого человека, что дал мне когда-то Гнедка и буханку хлеба.

Я осторожно подошел и сказал:

— Эки-и! [31]

Тарга повернулся ко мне и весело рассмеялся:

— Здорово, здорово! Откуда ты, какими судьбами? Садись, садись!..

— Я пришел к вам, меня мать прислала.

— Рассказывай, рассказывай.

— Как обменялся тот раз с вами лошадьми, назад не пошел к хозяину: за коня Чолдак-Степан может убить. Думаю, что делать — сидеть в нашем чуме, или пойти к хозяину, или… Вы меня возьмете с собой?

— Хо-хо! Степана ты не бойся. Были хозяева, им помогал белый царь, а теперь нет царя и хозяев давно скинули. Кто теперь хозяин? Небось, этот народ, — партизанский тарга провел рукой от ближних к дальним кострам, — и весь народ в нашей стране, и мы с тобой.

К тарге подходили партизаны, он деловито выслушивал их и отдавал распоряжения, а потом снова разговаривал со мной. Из слов тарги я хорошо понял, что ослабла власть баев и теперь бедняки сами стали хозяевами своей судьбы. Все же мне было неясно, как я должен поступить с Чолдак-Степаном. Я снова спросил:

— Возьмите меня с собой, я боюсь хозяина.

— А ты не бойся! — он что-то написал и протянул мне маленькую бумажку. — Если понадобится, скажи: из войска Щетинкина… взяли, мол, твоего коня, и покажи эту записку.

Я подержал бумажку, сжав ее по краям пальцами обеих рук, сложил пополам и сунул за пазуху.

— С нами идти не торопись. Сейчас мы идем далеко, в опасные места, а с тобой встретимся в Хем-Белдире, — сказал тарга.

После разговора с командиром я вернулся к своим. Веденей накормил меня ужином и положил с собой у костра.

Разбудила меня труба. Вокруг седлали лошадей, собирали обозы. Тарга сидел на своем вороном коне, который храпел и рвался с места. По его команде партизаны по очереди произносили: «Первый, второй, третий… сто первый… двести седьмой…»

Как мне было приятно, когда я различил голоса моих друзей. Теперь при помощи красных партизан они и сами стали свободны и нам помогают!..

— По коням! — раздалась новая команда, и сотни людей вскочили в седла.

Оставался один Гнедко. Я подбежал к нему и, собрав аркан, подвел к тарге. Увидев меня, тарга повернул на месте своего вороного:

— Куда, парень, собрался? Я же тебе говорил — встретимся в Хем-Белдире.

— Я… Я хочу… примите Гнедка.

— Это другое дело. Петров, возьми коня… Ну, спасибо, до скорого свидания!

Простившись со мной, тарга снова повернулся к строю.

— Справа по три ма-арш! — скомандовал он нараспев, и партизанский отряд двинулся вверх по Каа-Хему.

— Ну-ка, запевай!

Кто-то высоким голосом затянул: 

 Сердце мое сжалось. Как мне расстаться с братьями-батраками Веденеем Сидоровым, Тарбаганом, как мне расстаться с Верой, которая тоже собралась и уже сидела на обозной телеге. Она тронула повозку и машет платочком.

Я сорвал шапку и крикнул:

— Прощай, Вера!

— До свидания, увидимся!

Кони рванули. Обоз утонул в облаке пыли. Я побежал вперед — к переправе. Не успел: они были уже на середине Каа-Хема.

Долго я смотрел вслед уходящим в поход партизанам. Почему я мал, почему я не осмелился побежать сразу и должен один оставаться на берегу Каа-Хема?

Вернувшись к матери, я все ей рассказал.

— Я уже стара, трудно мне угнаться за тобой, ты теперь большой стал, вырос. Вот что я посоветую тебе, мой сын: поезжай в Хем-Белдир, как сказал твой тарга. Я соберу тебя в дорогу. Там тебе добрые люди помогут, научат, что делать.