"Соразмерный образ мой" - читать интересную книгу автора (Ниффенеггер Одри)ПОХОРОНЫ КОТЕНКА СМЕРТИКотенка обнаружила Джулия. Никогда прежде она не сталкивалась со смертью, и ее первая мысль была о Валентине: может, кошечка еще чудом проснется, может, Валентина ничего не узнает. Но Валентина не убивалась. «Ох», — только и сказала она, выслушав Джулию. В чулане Джулия нашла деревянный ящичек с откидной крышкой. Когда-то в нем хранили столовое серебро, но теперь об этом напоминали только пустые отсеки, обитые бледно-зеленым бархатом. Родителям Эди и Элспет кто-то подарил серебряные приборы на свадьбу. Но в девяносто шестом их квартиру обокрали. У Джулии мелькнуло недоумение: зачем хранить пустой ящик, утративший свое назначение? Она перенесла его в спальню и поставила рядом с кошачьим тельцем. Валентина откинула крышку. — Не поместится, — сказала она. — Да, вот если бы котенка была в форме вилки… а так перегородки мешают. Погоди-ка, они, по-моему, вынимаются, — заметила Джулия. Старый клей поддался легко, и Джулия вытащила деревянную вставку. Из ящика пахнуло плесенью. Валентина скривилась и зажала нос краем блузы. — Набьем туда кошачьей мяты. А кошечку во что-нибудь завернем. Джулия сходила в гардеробную и раскопала голубой шелковый платок, оставшийся от Элспет. Валентина кивнула. Джулия разложила его на кровати. Валентина взяла кошечку на руки и перенесла на голубой шелк. Поцеловала кошачью макушку. Тельце уже слегка окоченело. Валентина завернула его в платок и уложила в ящик. Теперь ничто не напоминало, что Котенок совсем недавно был жив. В ящике лежал застывший, жалкий комок. Валентина опустила крышку. Близнецы спустились вниз и молча постояли у Роберта под дверью. Валентина прижимала к груди ящик. Открыв им дверь, Роберт сказал: — Я тут подумал и решил: закопаем на заднем дворе. — С какой стати? — возмутилась Джулия. — За стеной огромное кладбище. Глупо получается: у нас же есть фамильный склеп — туда и отнесем. Близнецы переступили через порог и остановились в прихожей, будто собираясь тут же уйти. Роберт запер за ними дверь. — Это невозможно по целому ряду причин. Во-первых, для наземного захоронения требуется особый гроб, а этот скоро придет в полную негодность. Во-вторых, там запрещается хоронить животных — это христианское кладбище. — А если у нас христианское животное? — спросила Джулия. — А если мы раздобудем правильный гробик? — спросила Валентина. Роберт стоял на своем: — Закопаем у садовой стены, а Джордж сделает небольшое каменное надгробье. Кошка будет лежать в двух шагах от кладбища, и вы сможете ее навещать в любое время. — Ладно, — сказала Валентина; ее зазнобило. Хотелось поговорить с Элспет, но та куда-то исчезла. Они втроем вышли на задний двор. Роберт принес лопату и несколько пар перчаток. Посовещавшись с Валентиной, он начал копать. Ящик был невелик, но Роберт углубил яму на метр. Закончив работу, он про себя воздал должное труду похоронной бригады: «Томас и Мэтью управились бы в считаные минуты, а у меня пот в три ручья и руки стерты до кровавых мозолей». Он бережно опустил ящик на дно. — Наверное… полагается что-нибудь сказать? — спросила Джулия. — Ты имеешь в виду молитву? — усомнился Роберт, переводя взгляд с Джулии на Валентину. — Прощай… Котенок… — произнесла Валентина. И, подумав: «Я тебя люблю. Прости меня…», расплакалась. Роберт и Джулия в нерешительности переглянулись: каждый полагал, что другой утешит лучше. Джулия сделала знак рукой: «Давай ты». Шагнув к Валентине, Роберт привлек ее к себе; она зарыдала в голос. Джулия не стала смотреть. Она отвернулась, направилась к дому и поднялась по пожарной лестнице. В квартире она сразу подбежала к окну: Валентина прижималась к Роберту. Роберт смотрел вверх, на Джулию. «Стушевался. Получил в подарок дорогую побрякушку, а радость изобразить не может». Джулия отошла от окна — пусть разбираются сами. Два дня все избегали общения. Элспет не вылезала из ящика письменного стола и мучилась угрызениями совести; Роберт засиживался в конторе, изучая похоронные акты; Джулия вставала раньше обычного и уходила неизвестно куда; Валентина слонялась по квартире и не могла закончить черное платье с пелериной. Ей было трудно сосредоточиться, и выкройка не поддавалась никакой логике. Роберт помог близняшкам заказать новый телевизор, который доставили на следующий день после похорон Котенка. Валентина забросила костюмы, начатые для «Парада старины» и документальной передачи на тему ислама. Мартин пребывал в счастливом неведении; он взахлеб работал над кроссвордами, а в перерывах осваивал лестничную площадку. Там он безболезненно продержался целых десять минут и даже дерзнул предположить, что когда-нибудь одолеет ступеньки. За обедом Валентина не отрываясь смотрела очередную серию «Ист-эндеров»;[102] тут наконец появилась Элспет. Невидимая глазу, она устроилась поодаль от телевизора и думала, как начать разговор. Сериал закончился. Щелкнув пультом, Валентина стала убирать со стола. Элспет, мучаясь от нерешительности, потащилась за ней на кухню, потом в спальню. Валентина окликнула: — Элспет? Я знаю, ты здесь. — Пальцы Элспет коснулись тыльной стороны ее ладони. Валентина перешла в гостиную и присела возле планшетки. — Что стряслось, Элспет? СТРАШНАЯ ОШИБКА ИЗВИНИ — Я ведь не просила тебя убивать кошечку насовсем, ты это понимаешь? ПОНИМАЮ ХОТЕЛА ОЖИВИТЬ НО ОНА УБЕЖАЛА — А сейчас она тут? НЕ ВИЖУ — Как только увидишь — дай мне знать, ладно? ЭТО НЕ СКОРО СНАЧАЛА ОНА БУДЕТ ОБЛАЧКОМ — Пускай. Я ВИНОВАТА — Я тоже. Это все из-за меня, Элспет. Напрасно я это затеяла. ВСЕ ПЛАНЫ ЛЮДЯМ И МЫШАМ КРУШИТ СУДЬБА[103] — Ну да, понятно. — Валентина поднялась на ноги. — Устала я, Элспет. Пойду спать. СПОКОЙНОЙ НОЧИ — Спокойной ночи. — Валентина вышла. Элспет услышала, как она чистит зубы в ванной. Утром следующего дня Джулия нашла Валентину на заднем дворе. Она сидела на скамье, подставив лицо солнцу, и смотрела на маленький земляной холмик над могилой котенка. — Эй, привет, — окликнула Джулия. — Привет. — Думаю в «Либерти»[104] съездить. Хочешь со мной? Валентина уже готова была сказать «нет», но вовремя сообразила: «Джулия терпеть не может „Либерти“; наверняка она это придумала ради меня». В «Либерти» на третьем этаже — Валентина знала — находился отдел мерного лоскута; там можно было неспешно бродить часами, выбирая небольшие отрезы тканей. Телевизор ей уже порядком надоел. — Конечно хочу, — сказала она. — Поехали. По дороге они почти все время молчали. Валентина с ног до головы оделась в черное — это были вещи из гардероба Элспет. Джулия не смогла ей соответствовать: она остановила свой выбор на бледно-розовом джемпере с капюшоном, короткой юбочке и колготках. «В розовом и черном мы неплохо смотримся, — думала она. — Не одинаково, но эффектно». Они сидели рядом в грохочущем поезде Северной линии; каждая кожей чувствовала другую, но не спешила открывать рот. В «Либерти» Валентина сразу нырнула в цокольный этаж, где помещался отдел тканей. Джулия плелась за ней следом и продумывала, что скажет Валентине, когда та снизойдет до разговора. Настало время обеда, и близнецы отправились в кафе, где взяли на двоих сэндвич с беконом, зеленым салатом и ломтиками помидора и пакет чипсов. Джулия пила кока-колу, Валентина — чай. Молчание затягивалось, и Джулия нервничала все сильнее. В конце концов она не выдержала: — А дальше какие планы? Валентина пожала плечами: — Не знаю. Наверное, домой. — Да брось ты, — в угоду ей заворковала Джулия. — Такая чудесная погодка. Домой всегда успеем. — Хорошо. — По тону Валентины было ясно, что ей совершенно все равно. — Пошли прогуляемся. — Пошли. На улице Джулия двинулась в южном направлении. Как заметила Валентина, путеводитель ей больше не требовался. Вскоре они оказались в Сент-Джеймсском парке. — Давай посмотрим уток, — сказала Валентина; они сели на скамейку и стали смотреть на пруд с утками. Джулия спросила: — Почему ты на меня так злишься? — Сама знаешь. — Нет… Даже не догадываюсь. Мы всю жизнь вместе, и раньше нам было хорошо. Вернее, мы об этом и не задумывались, правда? Так выходило само собой. Мы хотели одного и того же, не собирались расставаться… помнишь? Валентина покачала головой: — Говори за себя. Это в твоем представлении мы так жили. Мы всегда делали только то, чего хотелось тебе. Ты принимала это как должное и ни разу не уступила. А то, чего хотелось мне, всегда отметалось. Например, учеба. Хоть в Корнелле, хоть в Иллинойском университете. Сейчас бы уже окончили. Нашли бы приличную работу. Но тебе не нравилось, когда у меня появлялись собственные интересы; ты немедленно шла на попятный и тащила меня за собой. Насколько я понимаю, тебе от жизни ничего не нужно, поэтому и мне не дозволяется к чему-то стремиться. Куда это заведет, Джулия? Ты не можешь вечно тянуть меня назад. — Но у нас судьба такая — быть вместе. Я так тебе скажу: посмотри на маму и Элспет. Они не хотели разлучаться. Между ними встало что-то непреодолимое, и только тогда они разошлись в разные стороны, но вопреки своей природе, и обе потом жалели. — Никто не мешал им воссоединиться, однако у них и мысли такой не возникало, — сказала Валентина. — Элспет с Робертом провели отпуск в Штатах, но даже не подумали заехать в Чикаго, потому что Элспет не хотела. Роберт считает, что мама запретила ей с нами общаться. — Но суть в том, что они расстались не по своей воле. — Какое нам до них дело? — бросила Валентина. — Я, например, хочу получить образование. Я хочу, чтобы у меня был парень, я хочу выйти замуж и создать семью. Хочу стать модельером, хочу жить одна в собственной квартире, хочу съедать целый сэндвич, а не половинку. Последовательность не имеет значения, — добавила она. — Да кушай ты свои сэндвичи, сколько влезет, — ответила Джулия. Она хотела пошутить, но Валентина резко встала и пошла прочь. Джулия окликнула ее. Валентина скрылась из виду, и Джулия устремилась в ту же сторону. «Куда ее понесло? — встревожилась Джулия. — Города не знает, заблудится еще». Выйдя из парка, Валентина помедлила, свернула направо и зашагала вдоль Молла. Джулия перешла на бег, чтобы с ней поравняться. Оглянувшись, Валентина прибавила шагу. На подходе к Трафальгарской площади она заговорила с бомжом, продававшим газету «Биг иссью»;[105] тот стал размахивать руками, тыкать пальцем и, кажется, что-то для нее записал. «Метро ищет», — догадалась Джулия. Она решила выждать, пока Валентина сориентируется. «Сяду с ней в один поезд. Там она никуда от меня не денется». Валентина посмотрела через плечо, но ничего подозрительного не заметила — и пошла не в ту сторону. «Ты куда? Почему не на Черинг-Кросс? — Джулия шла за ней следом по Кокспер-стрит и Хеймаркету. — В черном ее почти не видно». Немного сократив расстояние между ними, Джулия, к счастью, заметила, что Валентина вошла в метро на станции «Пикадилли-серкус». Джулия бросилась за ней. У нее на глазах Валентина шлепнула по барьеру проездным билетом, проскользнула через турникет и бросилась к лестнице. Джулия не спускала с нее глаз, но решила поехать на эскалаторе и оказалась в нижнем вестибюле первой. Стиснув зубы, Валентина прошла мимо. Джулия, совершенно убитая, держалась на несколько шагов сзади. Валентина поспешила на ту платформу, откуда поезда шли в западном направлении. «Какого черта ей там нужно?» Остановившись на расстоянии вытянутой руки, Джулия проговорила: — Валентина. Это не наш поезд. Он идет в аэропорт Хитроу. Валентина не отреагировала. «Она что, намылилась в аэропорт? У нее даже паспорта с собой нет. И в карманах пусто». Подошел поезд. Валентина шагнула в вагон. Джулия — за ней. Когда двери закрывались, Валентина в последний момент протиснулась между створками и выскочила. Джулия успела заметить, что она стоит на платформе и с довольным видом провожает глазами удаляющийся поезд. Роберт вернулся с кладбища около шести. Плеснув себе виски с содовой, он вышел на задний дворик, чтобы посидеть под прикрытием стены и отдохнуть. На скамье уже сидела Джулия. Ее лицо было мокрым от слез. — Что такое? — спросил он, хотя примерно догадывался. — Валентина потерялась, — всхлипнула Джулия и без подробностей рассказала ему о событиях этого дня. — Ну, не знаю, — сказал он. — Если она от тебя смылась, это еще не повод бить тревогу. Джулия отвела взгляд: — Где ее носит? — Понятия не имею, но к ночи появится. Без особой уверенности Джулия кивнула: — Да, наверное. Роберт протянул ей стакан: — Выпьешь? — Нет, спасибо. — Тогда говори, чем могу помочь. — Ничем. Но все равно спасибо. — Джулия ушла к себе, оставив Роберта теряться в догадках. В семь часов Джулия спустилась этажом ниже и постучалась к нему в дверь. — Есть новости? — спросил он. — Нет. — Джулия стояла на площадке. — Что теперь делать? Может, в полицию заявить? — Даже не знаю, — ответил он. — Не уверен, что… Тут зазвонил телефон. Роберт схватил трубку. — Алло?.. Слава богу, мы чуть с ума не сошли… Ты где?.. Уэст-Далидж? Как тебя туда занесло?.. Ладно, неважно, подожди, я посмотрю по карте… Приеду за тобой на такси, жди у входа, поняла?.. Нет, не надо, стой там. Да-да, не волнуйся. До встречи. — Он положил трубку и повернулся к Джулии. — Она будет ждать у Национального железнодорожного вокзала в южном Лондоне. — Можно мне с тобой? — Лучше не надо, — сказал Роберт. Взяв бумажник и ключи, он вышел на площадку. — Не обижайся, Джулия. Она… на грани нервного срыва. — Все понятно. — Джулия отвернулась и побежала наверх. Роберт поспешил на стоянку такси. От Хайгейта до Уэст-Далиджа путь неблизкий, и у Роберта было время поразмыслить. «Надо бы связаться с их родителями. Я не возьму на себя такую ответственность. От Элспет толку мало. Позвоню Эди и Джеку, пусть приедут… и что сделают? Приструнят девчонок… Я им не опекун… Тут нужен третейский судья…» Когда автомобиль в конце концов притормозил у вокзала, Роберт вышел и остановился на тротуаре. Валентина, можно было подумать, материализовалась из тьмы: Роберт заметил, что к нему плывет голова, но тут же понял, что черная одежда просто не видна. Они не проронили ни слова. Валентина села в машину, Роберт опустился на сиденье рядом с ней. На дорогах было почти пусто. Водитель болтал на хинди по мобильнику. Первые несколько миль они молчали. Когда такси переезжало через Темзу, Роберт спросил: — Как себя чувствуешь? — Я приняла решение, — спокойно сказала Валентина. — Но мне понадобится твоя помощь. Роберт занервничал. Впоследствии он ругал себя, что не приказал таксисту остановиться, не отправил ее домой одну; надо было бежать от нее сломя голову, нестись до разрыва сердца по улицам южного Лондона. Вместо этого он спросил: — Какая же? Очень тихо, чтобы не услышал водитель, Валентина повела рассказ о том, как Элспет оживила Котенка. Роберт слушал с нескрываемым раздражением. — Не понимаю, — сказал он. — Котенок издох. — Это случилось не в тот раз. Элспет стала упражняться. Котенку не понравилось, он убежал, и Элспет не сумела вернуть его в тельце. — Что значит «стала упражняться»? Упражняться в чем? — Я как раз собиралась к этому перейти. У нас был план… Она изложила ему этот план очень тихо, почти шепотом, с легким американским акцентом, и Роберт ужаснулся. Он шарахнулся в сторону: — Ты сумасшедшая. Она положила узкую ладонь ему на колено. — Вот и Элспет вначале так сказала. Но потом она хорошенько подумала, и мы обсудили все подробности. Ты сам с ней поговори… — Да, будь уверена, я с ней поговорю от души. — Он стряхнул ее руку с колена, потом сжалился и задержал ее в своей ладони. — Э… Валентина. Ты не должна допускать… видимо, не следует возлагать принятие решений на Элспет. — Это почему? — Она… хитрая. У нее внутри одной идеи прячется другая. — Она ко мне очень добра. Роберт покачал головой: — Элспет не добрая. Даже при жизни была не очень-то… она была остроумна, красива, фантастически изобретательна в пост… в поступках, но после смерти, по-моему, утратила очень важное качество — сострадание, или, если хочешь, сопереживание, какую-то человечность… боюсь, ей нельзя доверять, Валентина. — Но ты же ей доверяешь. — Потому что я идиот. Они опять замолчали и до конца поездки не произнесли ни слова. Валентина отказывалась идти домой, и Роберт предложил ей переночевать у него. Дождавшись, пока она заснет, он поднялся на второй этаж и постучался в дверь. Джулия открыла тотчас же. — Входи, — сказала она. Он остановился в прихожей. Ему не хотелось садиться и заводить долгий разговор. — Она у меня; только что заснула, — сообщил он. — Хорошо. — Джулия, — начал он. — У тебя не возникало ощущения, что Валентина… склонна к суициду? — Это она нарочно, — поспешила ответить Джулия. Роберт собрался уходить. — Как знать. Ты… последи за ней. — Он стал спускаться вниз и только от своей двери услышал, как Джулия заперлась на замок. Войдя в квартиру, он сразу пошел к телефону. В Лейк-Форесте, очевидно, было около семи вечера. Он представил, как чета Пул садится ужинать в блаженном неведении относительно замыслов своей дочери, которая спланировала собственную смерть и возвращение к жизни. Поднеся трубку к уху, он сообразил, что не знает их номера. Может, спросить у Джулии? Нет, лучше не надо; утром можно будет справиться у Роша. Роберт бодрствовал почти всю ночь: смотрел без звука футбол, потом программу об американской фолк-музыке. В какой-то момент его сморило прямо в кресле. Проснувшись, он обнаружил исчезновение Валентины. Он побежал наверх и увидел, что близняшки завтракают — и, по всей видимости, мирно. Валентина сварила ему кофе. — Какие у вас на сегодня планы? — поинтересовался он. — В общем-то, никаких, — ответила Валентина. — Съездили бы в супермаркет. — У нас продуктов полно, — сообщила Джулия. — Или на экскурсию. — Ты собираешься поговорить с Элспет? — спросила Валентина. — Как ты догадалась? — ласково протянул он. Валентина растерялась, но ничего не сказала. После завтрака Джулия поднялась проведать Мартина, а Валентина, взяв с собой чашку чаю, спустилась на задний двор. Оставшись в столовой, Роберт позвал: — Элспет. Подойди ко мне. Щеку обдало холодом. С карандашом и бумагой наготове он сел за стол. — Элспет, что ты задумала? Я? — На пару с Валентиной. Она открыла мне ваш план. ЭТО ЕЕ ПЛАН. — Да она дальше своего носа ничего не видит, Элспет, ты же понимаешь: это добром не кончится. Во-первых, в мертвом теле начнутся химические процессы. ПУСТЬ СЕБАСТЬЯН ЕЕ НЕ БАЛЬЗАМИРУЕТ. — Я имею в виду природные химические элементы. Многочисленные железы выделяют всякую гадость, которая разлагает тело. Кроме того, существуют газы, бактерии… ТРУП НАДО ДЕРЖАТЬ В ХОЛОДЕ. ПРИ ТЕМПЕРАТУРЕ, БЛИЗКОЙ К НУЛЮ. — Элспет, это к делу не относится. Даже говорить об этом не стоит. Через шесть месяцев Валентина сможет забрать свою половину наследства и уйти. Если она не пожелает знаться с Джулией, никто ее не заставит. А ЕСЛИ ОНА РАНЬШЕ НАЛОЖИТ НА СЕБЯ РУКИ? — Она этого не сделает, — заявил он с преувеличенной уверенностью. ТЫ ДАВНО НЕ СМОТРЕЛ ЕЙ В ГЛАЗА? ОНА ФАНАТИЧКА. — Сегодня же позвоню ее родителям. Пусть забирают девчонку домой. Я ПРЕДЛАГАЛА ЭТО В. ОНА НЕ ПОЕДЕТ. — Почему? Вообще говоря, ее согласия и не требуется, правда? Эди и Джек при необходимости положат ее в клинику; у меня такой власти нет. У НИХ ТОЖЕ. — Элспет, я не собираюсь пособничать тебе в этом деле, а без меня ничего не выйдет. ЕСЛИ У НАС ПОЛУЧИТСЯ, ТЫ БУДЕШЬ ОБЯЗАН ПОМОЧЬ, ИНАЧЕ ОНА УМРЕТ. Роберт потерял дар речи. Отложив карандаш, встал и начал ходить вокруг обеденного стола. На столе сидела Элспет и следила за ним глазами. — Какая тебе корысть? — спросил он. — Ты ревнуешь? НЕТ. — Ты действительно собираешься ее убить? Я НАУЧИЛАСЬ ДЕЛАТЬ ЭТО ГЛАДКО И НЕЗАМЕТНО. — Не сомневаюсь. — Роберт догадывался, что достаточно будет задать один-единственный вопрос, чтобы обнажить противоречие, которое скрывал в себе этот чудовищный план, но не понимал, как облечь его в слова. — Это… плохо, Элспет. ВОЗМОЖНО. ТОЛЬКО ОНА НЕ ОТСТУПИТСЯ. — Она сама ни за что себя не убьет. А ЕСЛИ? Ее доводы вернулись к исходной точке. «Но ведь есть же способ разорвать этот круг и найти решение?» — Забудем это, — взмолился он. — Поклянемся друг другу этого не делать, тогда и она призадумается. А ЕСЛИ ОНА СЕБЯ УБЬЕТ? Он не ответил. ХОТЯ БЫ ВЫСЛУШАЙ, ЧТО ИЗ ЭТОГО МОЖЕТ ПОЛУЧИТЬСЯ. Заполняя страницу за страницей аккуратным почерком Элспет, Роберт все более отчаивался. «Я не буду в этом участвовать», — твердил он себе. Но по всему выходило, что будет. |
||
|