"Дорога к звёздному престолу" - читать интересную книгу автора (Иванович Юрий)

Глава двадцать первая

Сегодняшний день, официально считался последним учебным днём первого курса. Тридцать первого мая все курсанты, сдавшие в последние пару дней три комплексных экзамена, переходили в разряд обучающихся второго курса. После обеда следовало освободить комнаты от личных вещей, сложить всё походное и десантное обмундирование в рюкзак и почти ночью загрузиться в боевые космические корабли. С завтрашнего дня в эти стены придут новые кандидаты, и для них с тщательного медосмотра начнутся вступительные хлопоты. Тогда как закончившим первый курс воинам, предстояло снова отправиться на полтора месяца на Хаитан. Повторной, практикой как бы закреплялись полученные знания и навыки. Тех кто перешёл на третий курс и выпускников отправляли на разнообразную практику в другие места Оилтонской империи.

Второе, более короткое полугодие пролетело совсем незаметно для большинства курсантов. А всё потому, что гоняли их на занятиях по физическому усовершенствованию куда интенсивнее, чем в первые месяцы. Да вдобавок теоретическая программа стала ещё более насыщенной. У большинства ребят и девушек только и оставалось вечером сил, что посетить душевую, да завалиться спать без всяких сновидений. А часто и выспаться не удавалось: раз в три дня как минимум, приходилось вскакивать по учебной тревоге и буквально на бегу, привыкать к трудностям и тяготам воинской службы. Причём тяготы одолевали настолько, что космодесантники мечтали о том часе, когда они снова окажутся на повторной практике на Хаитане и заступят «отдохнуть» на боевое дежурство.

Само собой разумеется, что при таком сжатом распорядке дня, отвлекаться курсантам на какие-то личные, а тем более интимные отношения, просто не хватало человеческих сил. Образовавшиеся по симпатиям парочки почти не встречались, а если им и удавалось оказаться рядом на полигоне или в учебном классе, то только и могли, что кивнуть друг другу в приветствии. Чаще пробегали мимо, не узнавая. Но сказать что все стали настолько равнодушными, было нельзя. Так как имелись в училище и исключения. Да и несколько часов в выходные дни можно было провести по собственному усмотрению: просто выспаться, посмотреть интересные фильмы или прогуляться по увольнительной в город. В такое время самые устоявшиеся пары сразу бросались в глаза.

Особенно выделялись в этом отношении парочка Роман-Магделена. После возвращения героем с первой практики, Бровер со всей яростью и усердием продолжил штурм безумно понравившейся ему второкурсницы. Он по этой причине даже не поехал с друзьями в Старый Квартал, отмечать первый отпуск. А сразу помчался в тот город, куда отправилась Магдалена. По словам самой девушки, ей просто ничего не оставалось делать, как согласиться на ухаживания такого пылкого поклонника, потому что в противном случае, она бы погибла под лавиной цветов, подарков и прочих рухнувших на неё знаков внимания. А если к этому добавить неуёмное и велеречивое словоблудие Романа, то становилось понятно, почему Магдалена соглашалась на поцелуи. Лишь только в её сторону начинался пышный монолог, она томно вздыхала, артистично раскидывала руки и восклицала:

— Уговорил! Можешь меня поцеловать!

Когда она делала это в компании, все друзья умирали со смеху, наблюдая за целой гаммой чувств на лице Бровера. Тому и договорить свой помпезный спич хотелось до конца, и цветок после этого вручить, и уединиться для более интимного поцелуя, да и много чего другого. Тогда как его избранница оказалась персоной решительной и не терпящей долгого словоблудия:

— Цветок на стол! Меня в охапку! И хватит болтать!

Такими весёлыми, радостными и светящимися от счастья они приехали из отпуска и такими оставались всё второе полугодие. Чему от всей души радовались и Тантоитан с Клеопатрой, и Гарольд, время от времени приводящий в компанию лишь на один вечер то одну, то другую девушку. Друзья себе совсем недавно и представить не могли, что какая-то девушка откликнется на восторженно-трогательное обращение Романа и сумеет рассмотреть в нём отличного и верного парня. Кажется, Магдалена рассмотрела, и по её же словам никогда о своих шагах к сближению не пожалела. Ещё и признавалась без всякого стеснения:

— Если бы я его не поцеловала, он бы так и помер в глубокой старости нецелованым.

Все смеялись, а Бровер делал вид, что обижался:

— О, моя божественная! Зачем ты раскрываешь наши интимные тайны перед этими бесчувственными грубыми созданиями?! Зачем твой прелестный голос…

— Ко мне! — безжалостно обрывала его лепет девушка и протягивала руку. — Целовать! И молчать!

Роман со счастливым выражением начинал целовать пальчики, потом запястье, потом ещё выше и частыми прикосновениями губ добирался до шеи. Магдалена замирала от удовольствия и томно шептала:

— Вот таким он мне нравится. А то как начнёт болтать…

Хотя отыскались и некоторые преграды для их счастья. Оказалось, что на девушку "положил глаз" один из курсантов третьего года обучения. Он и раньше пытался приударить за Магдаленой и почему-то посчитал её свой собственностью. Когда заметил в начале второго полугодия образовавшуюся парочку, сразу решил отшить конкурента силовыми методами. С двумя дружками поймал Бровера в укромном месте, придавил собственной массой к стене и пригрозил:

— Слушай, ты, медалист деланный! Ещё раз увижу возле Магдалены, ноги переломаю! Понял?

К тому времени, Заяц хоть и продолжал смотреться мальчиком для битья, таковым давно не являлся. И незаметно набирая воздуха в лёгкие, мысленно поблагодарил покойного Птицу за многочасовые издевательства при отжиманиях, приседания и подтягиваниях. Резко дернулся вниз, затем вывернулся разворотом в сторону и локтём удачно попал обидчику в губу. А затем, без долгих препирательств и выяснения отношений грамотно отступил от разъяренных и численно превосходящих сил противника. Попросту говоря, сбежал. Но опять-таки не просто сбежал, а отправился за боевым резервом. И уже вскоре появился на прежнем месте столкновения с возвышающимся за плечами Гарольдом и подрыгивающим от нетерпения Тантоитаном. Правда и противник озаботился пополнением своих рядов: к тройке добавилась целая пятёрка вальяжно себя ведущих третьекурсников.

— О-па! — зачинщик столкновения с кривой улыбкой и с опухшей губой, радостно потёр руки и устремился в атаку, — Теперь не уйдёшь! Окружайте их, ребята!

Несомненно, восемь почти готовых к выпуску космодесантников ни минуты не сомневались, что сейчас хорошенько накостыляют зарвавшимся первогодкам. А то, что те уже заслужили первые награды, вызывало у нападающих только презрительный смех: удалось малым спасти случайно свои задницы в джунглях, не велика заслуга!

— Здесь вам не от тупых монстров бегать!

На Бровера бросился только один, тот самый с разбитой губой. На Тантоитана сразу трое. Ну и Гарольд удостоился чести сражаться сразу с четырьмя противниками. Вернее они-то и не думали сражаться: трое постаралось ухватить гиганта за руки и поясной ремень сзади, а четвёртый, своими внушительными кулаками намеревался сбить дыхание, лупя со всей мочи в район диафрагмы. Наивный! Гарри вначале на него и внимания не обратил, потому как вполне дальновидно и расчётливо первым делом убирал угрозу с тыла. Да и джентльменом при этом не стараясь показаться: коварный удар каблуком назад, в промежность держащемуся за пояс, и «тормоз» повис от боли. Второй удар ногой в грудь, и тот тихо поскуливая, улёгся под стенкой. Затем несколько рывков и прыжков в стороны и левосторонний противник, завывая от боли в ступне тоже падает на пол, а правосторонним Гарольд начинает довольно эффективно прикрываться от центрального противника.

К тому времени Танти играючи разделался со своими противниками, одного уложив ударом кулака в лоб, а второго и третьего — ударом коленки под дых. Повернулся к «большому» другу и резко выкрикнул:

— Тебе помочь?

На что получил злобный ответ:

— Я ведь твоих не трогал!

Немного скривился, видя как кулачище друга расквашивает нос третьекурсника и философски пожав плечами, с довольной, гордой улыбкой стал наблюдать за «маленьким» другом. Тот ужом вертелся вокруг боле крупного, но ослеплённого яростью и болью противника, наносил ему беспрерывные и хлёсткие удары по лицу и проговаривал:

— Что, Магдалену захотел?! Урод недоделанный! Да ты глянуть на неё права не имеешь! И пройти мимо больше не осмелишься! Да я тебе сотню раз твои ноги переломаю! И морду твою изувечу так, что ты в зеркало до конца жизни глянуть побоишься! Я те дам Магдалену! Я те…

От бешенства у него тряслись губы, горели глаза и прорывался рык, похожий на звериный.

— Береги дыхание! — словно на ринге деловито посоветовал Танти. Немного подумал и добавил: — Да и вообще: вали его! Сколько можно над парнем издеваться? Ну виноват он, ну погорячился…

— Я ему погорячусь!.. Целую неделю лёд на башке носить будет!

Уже и Гарольд расправился со своими противниками и присоединился к зрителям, а Роман всё продолжал молотить зачинщика столкновения, нанося ему частые, ослепляющие удары. Не настолько опасные или лишающие сознания, как унизительные и жалящие презрением. Наконец избиваемый парень не выдержал и завалился под стенкой на бок, усиленно прикрывая руками истерзанную голову. Бровер и тут не остановился, стал прохаживаться по рёбрам жертвы носками ботинок.

Пришлось друзьям оттаскивать разбушевавшегося Зайца по двум причинам: сам ослеплённый яростью он мог нанести слишком уж тяжёлые травмы, да и народ стал сбегаться к месту происшествия. А впереди обоих потоков мчались девушки: Клеопатра и Магдалена. И картину они увидели весьма красочную: восемь старших на два года ребят постанывая ворочаются на полу, а два первокурсника с явным усилием оттягивают в сторону самого тщедушного своего приятеля.

— Что здесь случилось?! — Клеопатра спросила таким строгим и громким голосом, что все на мгновение замерли. И только Тантоитан с огромными и честными глазами стал спешно отчитываться:

— Да мы вообще мимо проходили. Но видим Рома не в себе, повздорил слегка с ребятами. Вот, еле оттащили…

Само собой, что скандала избежать не удалось, слишком кровавым получилось побоище. Но после разборок и короткого дознания гораздо большее наказание понесли третьекурсники, как зачинщики и инициаторы. Тройке друзей тоже влепили по нескольку нарядов вне очереди, но разве подобным испугаешь бравых космических десантников?

Зато все остальные сослуживцы, прониклись с того времени уважительным отношением к дружным приятелям и не только усиленно думали перед любой конфронтацией, а и вообще старались не обострять отношений. А Магдалена, на одной из коротких вечеринок, так вообще стала с серьёзным видом дурачиться на эту тему. Причём обращалась она только в Клеопатре, словно кроме них двоих в кафе больше никого не существовало:

— Нет, ты только представляешь, какой мой Ромочка брутальный тип! Я теперь даже боюсь себе подыскать запасной вариант среди парней. Страшно! Он ведь не только их всех покалечит, так и меня не пощадит.

— А зачем подыскивать, наипрекраснейшая!? — стал растерянно лепетать Бровер, поглаживая девушку по локотку. — И что значит «запасной»? Твоему божественному телу мало моих поцелуев? Или я посвящаю тебе мало любовных сонетов, воспевающих твою неземную красоту?

— Да нет, сонетов как раз с излишком, на десятерых хватит. А вот кое-кто из сержантского состава, — она так и продолжала секретничать только с подругой, — Мне посоветовал с Бровером вообще не связываться. Ты представляешь, он настолько злопамятный и так скрупулёзно выполняет свои угрозы, что даже наши инструктора его побаиваться стали.

— Да что ты говоришь! — подыграла ей Клеопатра, подмаргивая остальным, притихшим приятелям. — Значит, это не только мне показалось, что он стал похож на маньяка!? Но я то ладно, тоже слабая девушка, а вот чем он инструкторов напугал?

— Про тот случай с капралом никак забыть не могут. Ромочка ведь на Хаитане во всеуслышание поклялся, что устроит Птице нечто страшное и грандиозное в отместку за издевательства и повсеместные отжимания. Вот после этих угроз, капрала и не стало! Зато теперь любой приказ в сторону моего Ромочки звучит так: "Курсант Бровер, не хотите ли парочку раз подтянуться на перекладине? Ну хотя бы, сколько сможете! Пожалуйста!"

После дружного хохота на всё кафе, Роман с апломбом воскликнул:

— Наглая ложь! Да меня только сегодня утром заставили двести раз отжаться и сто подтянуться! А на Хаитане мне просто некогда было приручать шуршонов.

— Но ведь капралу ты поклялся отомстить?

— Я собирался это сделать другим способом: стать до такой степени сильным как Танти или Гарольд, а потом отжиматься или приседать с таким видом, что вот-вот упаду. Птица особенно любил подобны моменты, когда я оставался обессиленный на полу: хихикал, оскорблял и унижал колкостями. А я бы всё отжимался, отжимался и отжимался… сутками! Пока бы его кондрашка не хватила!

— Отличная месть! — похвалил Гарольд друга, в сопровождении смеха привычно тыкая его кулаком под рёбра. — Да вот только ты станешь меня сильней лишь в одном случае: если получишь генеральские погоны, а я всё ещё буду капитаном или, в крайнем случае, подполковником. Вот тогда сможешь командовать: "Лечь, отжаться! Бежать, бояться!"

— Ладно, ладно! Ты у меня ещё эти слова припомнишь, когда будешь отжиматься носом в генеральские сапоги, — воскликнул Бровер, безуспешно пытаясь дать сдачи своему огромному товарищу. — Причём мне кажется, что ты к тому времени ещё и майором не станешь. И прозвище у тебя будет: "вечный капитан".

— Тоже неплохо, — отозвался и Тантоитан. — Имея друга генерала, любой капитан запросто устроится на тёплой и денежной штабной должности. Всех сложностей, что распить в генеральском кабинете раз в месяц бутылку, другую какого-нибудь ядрёного пойла. Ведь наверняка генералы ничего кроме спирта не пьют? А?

При этом он посмотрел на Клеопатру, и та сразу возмутилась:

— Я что, похожа на дочь генерала? Да ещё и последнего пьяницы?

— Да нет…, - задумался парень, и сразу уточнил: — Но ведь тебе нравится неразбавленный спирт? Ай!

Последнее восклицание вырвалось после удара пальцем по его бицепсу. Если раньше его любимая не могла достичь желаемого, молотя по данному месту кулаком, то в последнее время она навострилась делать это с помощью точечных ударов. Получалось болезненно и эффективно. Да и окружающим доставляло удовольствие видеть молодого командира отделения «битым». Что подтвердил своим смехом Гарри:

— Вот будешь знать, как благородных девушек спиртом спаивать! И, между прочим, все генералы пьют только коньяк. Самый достойный и божественный напиток.

— Фи! Какая гадость! — скривился мало пьющий Бровер. Чем Гарри сразу и воспользовался:

— Вот потому ты генералом никогда и не станешь!

— Ну, это мы ещё посмотрим! И очень скоро! — выпалил Роман, словно за поддержкой обращаясь к Магдалене. — Правда?

Девушка тогда только плечами пожала и перевела разговор на другую тему.

И вот сегодня, в последний день учёбы, эта тема неожиданно всплыла в совершенно ином ключе и с несколько странными акцентами.

Собирающий рюкзак Тантоитан, заметил что их «меньшой» товарищ сидит в бездействии на кровати и меланхолично теребит в руках протирочный кусок ткани.

— Эй! Ты чего разлёгся? Гарольд за тебя, что ли будет вещи складывать?

Гарри тоже воззрился на бездельничающего товарища:

— Заяц, может, ты заболел и морковку хочешь?

Порой школьные прозвища проскальзывали иногда в тесном кругу общения, но сейчас Бровер не обратил на это никакого внимания. Как-то грустно улыбнувшись, он вдруг признался:

— Тяжело мне с вами будет расставаться…

Оба товарища недоумённо переглянулись, уселись тоже и потребовали:

— Ну и чего ты на этот раз учудил?

— Рассказывай по-хорошему!

— Даже не знаю…, всё-таки подобные сведения не должны разглашаться кому попало…, - заметив что Гарольд стал многозначительно приподниматься, Роман махнул рукой: — Ладно, всё равно вам бы пришлось рассказать, иначе вы ни за что не поверите в моё странное исчезновение. Да ещё и вместе с Магдаленой.

Танти отрицательно помотал головой:

— Только не говори, что вы на пару собрались дезертировать.

— По большому счёту, такова и будет наша основная легенда. Помните, как я обещал обязательно что-нибудь придумать, лишь бы продолжить служить рядом Магдой?

— Было такое…

— И про желание дослужиться раньше всех до генерала не забыли?

— Тоже помним…

— Так вот я придумал как досрочно получить офицерское звание, да и потом получать внеочередное повышение вместе с моей девушкой. Магдалена со мной согласилась, и мы совместно подали рапорт с просьбой о переводе нас в разведку. Желательно внешнюю, там опасней и звания даются быстрей. Рапорт приняли, но до окончания первого курса сказали ответа и не будет. Сегодня курс окончен, так что мы с минуты на минуту ждём командировочное предписание. Вариантов много: нас могут сразу забрать в специальный центр по переподготовке, могут перевести в другое учебное заведение, могут чуть ли не сразу забросить в тыл потенциального врага, а могут… всё оставить как было. Но в любом случае они должны учитывать наше желание находиться вместе.

Оба его приятеля, переглянулись между собой, и Танти затянул слова известной песенки:

— "Было ей всего семнадцать, а ему…"

Далее в песне пелось про все двадцать пять, но Гарри грубо переделал:

— …А ему и того меньше! — а дальше продолжил тоном сказочника: — И расхотелось ему учиться, да возжелалось ему жениться! Да так — что спасу нет.

— Вам бы всё дурачиться…

— Да мы не дурачимся, — сразу стал серьёзным Танти, — Но ты хоть сам осознаёшь, насколько это ответственный шаг? И сам можешь оказаться неизвестно где, да ещё и девушку с собой потянешь.

— Можно подумать в джунглях Хаитана безопаснее, чем допустим житиё среди тех же сквоков.

— Я бы так не сказал…

— Вот и весь разговор. Да ты и сам говорил, что в разведке и сборе информации такому как я цены не будет. Вдобавок и Магдалена имеет уникальную память, все предметы сдала на отлично. Так что нам и карты в руки. На пару мы везде прорвёмся.

Друзья никак не могли поверить, что возможно они уже через час расстанутся со своим другом и, пожалуй, впервые за долгое пребывание лидером, Танти не знал что сказать. Появилось ощущение, что его просто бессовестно предали. Кажется такое чувство испытывал и Гарольд, потому что выглядел хмурым и разочарованным.

Словно по заказу, по внутреннему селектору объявили: "Курсанты Магдалена Шерех и Роман Бровер, срочно явиться к инспектору по кадрам!"

Вроде бы ничем не примечательное объявление, особенно в такой день. Если бы не признание, то и внимания на него не обратили. Вызывали чуть ли не всех в течении целого дня и куда угодно. Зато теперь всё воспринималось совсем иначе.

Естественно, что к кабинету делопроизводства поспешили втроём и уже издалека заметили, как за нужной дверью скрылась Магдалена

— Раньше меня успела! — поразился Бровер, ускоряя шаг и оглядываясь на друзей: — Ну и чего вы так приуныли? Мы ведь будем и в отпуска приезжать и по делам наведываться, да и до самой пенсии на такой хлопотной службе торчать не намерены… Ладно, ждите меня здесь.

Он скрылся за дверью, но уже через минуту с растерянным видом показался опять в коридоре. В руке он сжимал узкий клочок бумаги, на котором подскочившие приятели прочитали: "Оставаться на прежнем месте службы до особого распоряжения!"

— Как же так? — изумлялся Бровер. — Неужели все наши рапорты пропали впустую? Что же это такое творится? — он оглянулся: — Кстати, а где Магда? Ещё не выходила? Неужели её отправят на другое место службы?

Девушка появилась лишь через пять минут, сохраняя на лице непроницаемое, скорей даже равнодушное выражение:

— Чего вы тут бездельничаете? — Обратилась она к троице с высокомерием старослужащего. Но так как её знали преотлично, то не обратили на тон никакого внимания, а спросили конкретно о новом назначении. — Да, действительно получила, и вполне довольна своим переводом.

Холодный тон мог заморозить кого угодно, только не Бровера:

— Куда?! Отвечай немедленно, или я за себя не ручаюсь!

— А вот за угрозу будешь сегодня наказан! — пообещала Магдалена и грозно посмотрела на Танти: — Как стоишь? Смирно! Что за расхлябанность? Или ты не знал, что у тебя новый командир отделения?

— Как это? — в один голос спросили и Гарольд и Тантоитан. Тогда как дошлый Бровер высмотрел торчащий из кармана девушки уголок бумаги, ловко выдернул знакомую белую полоску, не менее ловко увернулся от удара женской ручкой и спешно прочитал вслух:

— Перевести на время практики на первый курс на общих основаниях.

— Отдай! Кто тебе разрешал брать?! — Магдалена сидела у Романа на плечах и пыталась вырвать тому короткие волосы.

Но тот так и рванул вместе с ношей в свою комнату. И уже там стали выяснять отношения все вчетвером. Прокатившаяся Магдалена продолжила говорить с повелительными нотками:

— Теперь я буду командовать вашим полным десятком! Обращаться ко мне можно госпожа младший сержант.

— У меня звание сержанта, — с иронией напомнил её Тантоитан.

— Зато у меня выслуга лет вдвое больше, чем у тебя, салага! Рядовой Бровер, вы будете подчиняться?

— Так точно, мэм, беспрекословно!

— Вот и отлично…

— Но только господину сержанту! Мэм!

— Ах ты…, - она попыталась поймать строптивого рядового, но тот ловко запрыгнул за спины своих товарищей и Танти ещё и руками расставленными прикрыл:

— Я не позволяю избивать моих подчинённых.

— Больно надо! Сам прибежит! — Магдалена по-хозяйски расселась на кровати Романа и соглашательски фыркнула: — Ладно, тогда я буду зам командира отделения.

— Никак не получится, эту должность занимает младший сержант Гарольд Стенеси.

— У-у-у, как у вас тут всё запущено, — продолжала дурачиться девушка, заметив как в открытую дверь заглядывает её подруга, — Наверняка тут у вас приятельские поблажки, родство, кумовство и злоупотребление властью Вон, вижу что у вас даже прислуга в комнату без стука врывается.

— Это ты про кого? — Клеопатра вошла внутрь и бесцеремонно расселась на кровати Тантоитана. — Я тут скорее как сторожевая собака. За ними всегда нужен глаз да глаз. Мне вот только что рассказали, что Бровер извозчиком устроился работать. Дай думаю и я покатаюсь.

— Денег не хватит, — буркнул Роман, подсаживаясь к своей девушке и переходя на просительный тон: — Хватит дурачиться! Скажи, что тебе инспектор сказал? — после короткого молчания, добавил: — Ребята уже в курсе.

— Болтун — находка для девчонок! — осудительно воскликнула его любимая.

— Ага, сама уже давно всё Клеопатре рассказала, — не остался он в долгу. — Говори! А то…, о, моя самая желанная…

Она сразу закрыла ему рот ладошкой:

— Так вот, командование наши рапорты приняло к сведению. Но для большей сработанности вначале решило соединить нас в единой практике в одном воинском подразделении. Тебя на второй курс — будет слишком бросаться в глаза, а меня можно немного и погонять по Хаитану. Именно так высказался инспектор. А во время последующего отпуска, нам и скажут куда дальше отправляться. Ты доволен?

— Всё что угодно, лишь бы с тобой! Моя серенада предрассветного сияния…

И замолчал, начиная лобызать протянутые пальчики. Тогда как Тантоитан не сдержал укора в адрес Клеопатры:

— Хорошо, конечно, что мы ещё почти два месяца вместе пробудем, но могла бы рассказать о готовящемся заговоре.

— Увы, не в моих правилах выдавать чужие тайны.

— Ничего, под пытками всё расскажешь.

— И как ты меня будешь пытать? — оживилась девушка.

— По методу Бровера: свяжу и начну шептать ласковые слова. Долго, очень долго…, а потом так и не поцелую.

— Какой ужас! — воскликнула в испуге Магдалена. — Да он у тебя садист!

— Вот видишь, а ты утверждала, что он добрый, — Клеопатра смахнула притворные слёзы, — Ладно, можешь меня пытать, даже не связывая, — и откинулась на подушку, — Приступай!

На повторную практику Тантоитан Парадорский получил полное, укомплектованное отделение из десяти бойцов. Вроде и мелочь, а приятно. Особенно рядовому Роману Броверу. Да и у его друзей появилась мысль, что всё может перемениться и будущие назначения придут совсем иными. Всё-таки расставаться с другом ой как не хотелось, по крайней мере, ещё два года они обязаны были провести вместе.