"Почему поют русалки" - читать интересную книгу автора (Харрис К. С.)ГЛАВА 25На следующее утро, в тот ранний час, когда Генри Лавджой едва успел расстаться с постелью, один из констеблей уже барабанил в его входную дверь. — В чем дело, Бернард? — спросил его магистрат, ежась от напущенного вошедшим констеблем холода раннего утра. — Помните, сэр, вы нам вчера рассказывали об одном происшествии? О том, которое считаете связанным со стишком про русалок и мандрагору какую-то? Генри Лавджой почувствовал, как тяжесть глубокого беспокойства заворочалась у него в груди. — Конечно, помню. Рука Бернарда поскребла подбородок, поросший бородой. — Сэр, в порту у доков обнаружено кое-что. Думаю, вам следовало бы на это посмотреть. В тусклом предрассветном зареве лес мачт выступал над рекой, словно привидение, бесформенное и беспредметное. Магистрат засунул руки в карманы пальто и нахохлился, стараясь подавить дрожь. Туман клубился над водой, наступал на него со всех сторон, неся с собой промозглый холод, дыхание влаги, сильный запах пеньки, смолы, тухлой рыбы. — Эй, вы там! Стойте, дальше нельзя. — Внушительного облика констебль проявился из тумана. — Никому не позволено сюда проходить. Приказ с Боу-стрит. — Генри Лавджой, полицейский участок на Куин-сквер, — бросил магистрат. Констебль посторонился. Лавджой зашагал по деревянному настилу дока, эхо его шагов гулко звучало в воздухе. Впереди можно было уже различить небольшую группу людей, собравшихся возле старого пакгауза. Генри помедлил, стараясь подавить то отвратительное ощущение в горле, которое не давало ему дышать. Зрелище насильственной смерти всегда болезненно воспринималось им. Ему приходилось предварительно готовить себя к нему, и только самообладание помогало магистрату перенести вид человеческой плоти, изувеченной так, что она скорее напоминала разделанную на отбивные тушу. При его приближении один из мужчин отделился от толпы и направился к нему. Грузный, с выпуклыми, водянистого цвета глазами и мясистыми влажными губами, Джеймс Рид был одним из трех служащих магистратов главного полицейского суда на Боу-стрит. Этот узколобый чиновник принадлежал к числу людей, которых отличали бешеное честолюбие и зависть. — Мистер Лавджой, — начал он с напускной доброжелательностью, — вам совсем не обязательно находиться здесь, рискуя к тому ж заполучить простуду. Утро сегодня до крайности промозглое. Этого парня укокошили достаточно далеко от Куин-сквер. Доки на Темзе располагались на территории, подпадавшей под юрисдикцию Боу-стрит, и коротенькая речь мистера Джеймса достаточно ясно показала магистрату, что в его присутствии здесь совсем нет необходимости, более того, оно даже нежелательно. Генри перевел взгляд с чиновника дальше, туда, где на землю падала тень здания склада. — Я слышал, что во рту обнаруженной сегодня жертвы оказался корень мандрагоры. Все деланое дружелюбие чиновника вмиг улетучилось. — Ну так что из того? Вам эта деталь о многом говорит? — О многом. Сегодняшнее происшествие может быть связано с недавними убийствами мистера Барклея Кармайкла и юного Доминика Стентона. — Вы говорите о Потрошителе Пижонов? — Джеймс Рид хрипло рассмеялся. — Маловероятно. Этого никто не потрошил. Генри на мгновение сконфузился, озадаченный. — Тело жертвы не было изуродовано? — Нет. Всего лишь пырнули в бок ножом… Ну и потом сунули ему в рот этот салат. Генри взглядом обежал представшую картину. В свете наступающего дня теперь легко различались темные громады судов, стоявших на якорях вдоль русла реки. Он оторвал от них глаза и принудил себя смотреть на распростертую на земле у здания склада фигуру. Убитый лежал навзничь, одна нога была неловко подвернута вбок, будто его оставили в том положении, в котором он упал. Плоть нигде не была срезана с тела. Никакого изъятия внутренностей. Горло его не было перерезано. Причина смерти совершенно ясна — удар ножом, нанесенный в бок. Только присутствие корня мандрагоры во рту жертвы могло бы связать это убийство с убийствами Торнтона, Кармайкла и Стентона. В таком случае почему способ, которым оно произведено, так сильно отличается от предыдущих? Звук шагов Лавджоя гулко разнесся в воздухе. Тело жертвы никто не побеспокоился прикрыть, и теперь убитый человек лежал, уставив в небо мертвые глаза. Черты его лица после смерти смягчились. Он был молод, как и предполагал магистрат, лет около двадцати. Красивый юноша с каштановыми волосами, правильными чертами загорелого, обветренного лица, принадлежавшего человеку, который проводит жизнь в море. На нем был мундир лейтенанта королевского флота, поблескивали аккуратно начищенные пуговицы и пряжки. — Лейтенант флота его величества? — спросил магистрат. — Да. Имя — Адриан Беллами, приписан к экипажу судна «Корнуолл». Не чета вашему сынку банкира или будущему пэру. Едва заметную нотку издевки, прозвучавшую в этих словах, Лавджой предпочел проигнорировать. — Как давно «Корнуолл» стоит в порту на якоре? — Пришвартовался в ночь на понедельник, насколько мне известно. В конце нынешней недели намерен сниматься. Лавджой нахмурился. Еще недели не прошло со дня убийства Доминика Стентона. Это означает, что интервал между двумя последними убийствами составил несколько дней, в то время как между предыдущими прошло несколько месяцев. Почему? О чем это может говорить? — Вы разговаривали с капитаном судна? — спросил Лавджой. — Разумеется. По его словам, парень отправился на берег, получив известие. — От кого? — От его семьи, кажется. По крайней мере, так он сообщил капитану, сказав, что намерен навестить близких в Гринвиче. Джеймс Рид перевел глаза на лежавший на земле труп. На мгновение гримаса полного безразличия оставила его лицо, нервно завибрировал мускул на тяжелой челюсти. — Недалеко же он ушел. — Да, — медленно проговорил Генри. — Совсем недалеко. |
||
|