"Похищенная принцесса" - читать интересную книгу автора (Грейси Анна)Глава 5Его губы были тёплыми и уверенными, а поцелуй настолько неожиданным, что с самого начала Калли была слишком удивлена для того, чтобы хотя бы пошевелиться. Или запротестовать. Её целовали в конюшне, как служанку. Ей следовало бы закричать, сопротивляться. Но то, У губ Гэйба был привкус соли, яблок и мужчины. Это просто поцелуй, говорила Калли себе, и всё-таки это так… интимно. Он целовал её всем ртом, не только губами, властно и уверенно, и ей казалось, что она вот-вот растает. Через мгновение он отпустил её. Калли стояла, изумлённая, не сводя глаз с его губ. – Это неправильно, – пролепетала она. – Я уважаемая ж-ж-женщина. Позвольте мне уйти. Он не двигался, взгляд его упал на её руки, а губы медленно сложились в ухмылку. Калли проследила за его взглядом и увидела, что её руки судорожно сжимали лацканы его сюртука. Она быстро отпустила их. – Если это было неправильно, то на этот раз мы сделаем всё так, как надо, – тихо проговорил он. – На этот раз поцелуй будет Она упёрлась ладонями ему в грудь, пытаясь остановить, но каким-то образом всё изменилось. Губы Гэйба снова накрыли её рот, и её опять охватили головокружительные, опьяняющие ощущения. Калли чувствовала его сердцебиение под своими ладонями. Он так аккуратно держал её лицо в своих ладонях, как будто это было что-то ценное. Поцелуй длился вечность. Её руки скользили вверх по груди Гэйба, вдоль линии подбородка, пока пальцы не запутались в его волосах. Его язык ласкал её рот, и огонь охватывал Калли до самых кончиков нервов, заполняя её всю целиком. К тому моменту, когда он остановился, Калли едва могла стоять на ногах, и ещё меньше – говорить. Ноги казались чужими и какими-то непослушными, и на минуту ей показалось, что она сейчас рухнет в сено на полу.Калли сжала колени так крепко, как могла, пока не вернулась в своё привычное состояние, и попыталась принять невозмутимый, достойный вид. Она – принцесса, а не служанка. – Я не целуюсь с незнакомыми мужчинами, – только и смогла она слабо произнести через мгновение. Она действительно запустила руки в его волосы? На неё это было не похоже. Но трудно опровергнуть тот факт, что волосы его находились сейчас в полном беспорядке. Гэбриэл улыбнулся так, что от его улыбки она покраснела и почувствовала себя выбитой из колеи. – Рад это слышать. Хотя я и не настолько уж необыкновенный[5], не так ли? Всегда считал себя довольно обычным парнем. Он был далеко не обычен. – Я имею в виду, что плохо Прямо к разбитому сердцу. Он одарил её театрально-скорбным взглядом. – Вы так быстро меня забыли? Я тот парень, кто вчера вечером проводил вас в спальню. На вас была восхитительная розовая ночная рубашка. Припоминаете? Калли покраснела. – Вы понимаете, о чём я. – Неважно, но так как вы, очевидно, меня забыли, позвольте представиться: Гэбриэл Ренфру, к вашим услугам. Он одарил её лукавой ослепительной улыбкой. – К вашим несравненно исключительным, очень личным услугам. Как поживаете? Лишний вопрос, несомненно. Вы поживаете прекрасно, не правда ли? Вы определённо восхитительны на вкус, просто как дикий мёд. Он наклонился, чтобы снова поцеловать её, но на этот раз Калли решительно отступила на шаг. – Нет! Остановитесь. Это недопустимо. – Я надеюсь, что вы решите, что я вполне допустим. Вы должны признать, что мы продвинулись вперёд. Прошлой ночью вы назвали меня змеёй, помните? Но теперь вы должны согласиться, что я очень даже теплокровный. Чувствуете? Мою тёплую кровь? Лицо Калли вспыхнуло. Она не знала, что сказать и куда смотреть. Ни при каких обстоятельствах она не признает, что чувствует что-то тёплое по отношению к нему. Ни к его губам, ни к его большому, тёплому телу, ни к чему бы то ни было. Да уж, он был слишком теплокровным, чтобы любая целомудренная женщина чувствовала себя спокойно. Он улыбнулся. – Что ж, если вы закончили настаивать на своём, нам лучше уйти отсюда и не тратить время попусту. Калли открыла рот от изумления, но он продолжал: – Мы должны разобрать ваш чемодан. Боюсь, море намочило его содержимое и некоторые из ваших вещей могли испортиться, – сказал Гэйб, протянув ей руку. – И вопрос о завтраке тоже остаётся открытым. Калли повернулась к двери. Гэбриэл последовал за ней со словами: – В следующий раз мы найдем что-нибудь поудобнее. Она резко повернулась: – В следующий раз? Не будет никакого следующего раза. Я уже говорила вам, что я уважаемая, замужняя ж… – Вдова, – сказал он, пытаясь не показывать своего удовольствия. – Больше года, судя по рассказам Ники. – Вы пытали семилетнего… – Я не пытал его, просто… собрал факты вместе. Он говорил о своём отце в прошедшем времени. И вы, кстати, тоже, – Гэйб улыбнулся. – Вы – вдова. – Да, но я не « – Что вы имеете в виду? – поинтесовался он, медленно приближаясь к ней. Принцесса сделала несколько шагов назад. – Я вдова, но у меня нет желания менять этот статус! Я знаю, чем чреват брак, и я никогда больше не хочу иметь с этим ничего общего! – Кто говорит о браке? Её глаза расширились. – У меня есть моральные принципы! Он пожал плечами и сделал к ней ещё один шаг. – Принципы не согревают ночью. Внезапно её глаза вспыхнули. – Нет, но благодаря вам, я точно знаю, Он расплылся в улыбке. – Отлично, итак… – Горячий кирпич, – сказала она с триумфом в голосе и направилась ко входу на кухню. * * * Её сын сидел в оловянной ванне, а миссис Барроу немилосердно тёрла его, пока пострелёнок Джим с ликованием за ними наблюдал. – Ужасть, да? – говорил он, но Ники знал, что рот лучше не открывать, пока в руках миссис Барроу мыло. – Жди-жди, пока она тебе все волоса не отрежет. Калли открыла было рот, чтобы пресечь такие высказывания, но миссис Барроу опередила её. – Мне не нужно отрезать волосы этому мальчику, ведь их расчёсывали последние полгода, в отличие от некоторых! А если ты будешь и дальше так сидеть и делать глупые замечания, то завтрак не получишь. Джим захлопнул рот. Калли поспешила помочь миссис Барроу смыть пену с Ники. Уже прошло несколько лет с тех пор, когда она сама мыла сына. Когда Руперт узнал, что она сама купает ребёнка, он запретил ей это делать. Купанием занимались дворцовые служанки, а не мать его сына. Такая лакейская рутинная работа не подходила для принцессы. Калли лила тёплую воду на волосы сына, разглаживая их, наслаждаясь скрипом чистых волос, смеясь над рожицей, которую тот состроил, точно зная, что Ники скорчил её ради того мальчика, Джима. Такие минуты близости с сыном были неожиданным следствием этого путешествия. Ники вышел из ванны, чтобы вытереться. Он неподвижно стоял на месте, зная, что его искалеченную ногу видят все в этой комнате, но не подал и вида, что его это волнует. Калли подвинулась, чтобы загородить его. Она вытерла маленькое тельце жёстким полотенцем, чувствуя себя защищающей его и злой, хотя никто и слова не сказал. Пусть только попробуют! – Вот, миленькая, он может надеть это, – миссис Барроу дала ей одежду, которую вынула из небольшого оловянного сундука. Гэбриэл посмотрел на сундук. – В нём то, что я думаю? Миссис Барроу даже не взглянула на Ренфру. – Просто немного старых вещей Гарри. – У вас полный сундук старых вещей Гарри? Достаточно маленьких, чтобы быть в пору этим мальчикам? Сколько времени вы их храните? – Они были слишком хорошими, чтобы их выбрасывать! – защищалась она. – Вы бы могли их отдать, – и, повернувшись к Калли, добавил: – Гарри с меня ростом. – Вот я их сейчас и отдаю, – парировала миссис Барроу. – Теперь, когда Гарри вернулся цел и невредим с войны… а вы, если хотите вкусный и горячий кофе, больше не прор#243;ните ни слова, мистер Гэйб. – Больше ни слова, – поспешно пообещал он. Калли подавила улыбку. Кажется, угрозы миссис Барроу действовали на взрослых мужчин так же, как и на маленьких мальчиков. – О, но наш чемодан уже здесь. Не знаю, сколько туда попало морской воды… у Ники есть свои собственные вещи. Она посмотрела вокруг, но чемодан не увидела. – Барроу унёс его в вашу спальню, – сказала миссис Барроу. – Почему бы пока не воспользоваться одеждой Гарри? – она подняла кучку грязной одежды с пола и отправилась в прачечную. Калли кивнула и одела сына в чистую, хотя и поношенную одежду другого мальчика. Никогда в своей жизни Ники не носил такие потрёпанные вещи, но он, казалось, был весьма доволен, а беднякам не приходится выбирать. – Леди, в той сумке всё мокрое, – сказал Джим. – Откуда ты знаешь? – спросила она, надевая рубашку через голову Ники. – Джим, э-э-э… нашёл наш чемодан, мама, – сказал Ники. Её глаза встретились с глазами Джима. – Он его тащил всю дорогу от пляжа. А это очень трудно и опасно. Тропинка раскисла от дождя. – Спасибо, Джим, – сказала принцесса. Джим, смущаясь, потёр пальцы ног друг о друга. – Ну, я не совсем… Калли закончила одевать Ники и поцеловала его в лоб. Она отлично понимала, – Спасибо, Джим, – она по инерции поцеловала в лоб и сынишку рыбака. Джим скорчился, а кончики его оттопыренных ушей покраснели, но он сделал над собой усилие, чтобы не разулыбаться. Калли сразу представила, как отец и Руперт сейчас бы на неё орали из-за такого грубого нарушения правил. Она улыбнулась. Теперь она была свободна, не подчинялась ничьим правилам. Некоторое время все молчали, потом со стороны дверного проема, где стоял, опираясь о дверной косяк, Гэйб, послышалось покашливание: – А я не получу поцелуй? – спросил он. Калли подняла брови. – Я принёс чемодан с берега, – напомнил он и сложил губы, предлагая их для поцелуя. – Спасибо, мистер Ренфру, но благое дело – это уже награда, – мягко ответила она. Затем, повернувшись к миссис Барроу, добавила: – Я поднимусь наверх, проверю состояние вещей в чемодане. – Вы не будете завтракать, мэм? – О, да, чашка чая и тост было бы замечательно, спасибо. – А как насчет кусочка бекона, мэм? Калли задумалась. Бекон. Сколько времени прошло с тех пор, как она ела бекон последний раз? Руперт запретил ей и это. – Ну, хорошо, ещё немного бекона, спасибо. Затем через несколько секунд добавила: – Где будет завтрак? – Я завтракаю прямо здесь, – Гэбриэл пересёк комнату и перекинул ногу через один из стульев, окружающих длинный кухонный стол. Калли изумлённо посмотрела на него. Хозяин дома ест на кухне? Она никогда не слышала о подобном. Он, должно быть, прочитал её мысли, судя по тому, что затем сказал: – Я нарушал посты на кухне у миссис Барроу с тех пор, как был того же возраста, что и Ники, или даже ещё меньше. В семь лет я думал, что здесь лучшее место в мире, не говоря уже о конюшне, – он бросил взгляд на Джима. – Держу пари, Джим тоже так думает, он же уже попробовал стряпню миссис Барроу. А, Джим? Мальчик, не задумываясь, закивал. – Я буду завтракать в… – Калли не была уверена, где именно. Она знала только, что не собирается есть на кухне с мужчиной, наблюдающим за ней, и со вкусом его поцелуев на губах. – В комнате для завтрака, мэм? – предложила миссис Барроу. – Через минут пятнадцать? – Да, если вы мне скажете, где это, – с благодарностью согласилась Калли. По полу заскребли ножки стула. – Я провожу вас. Гэбриэл протянул руку. Не в состоянии отказаться, Калли приняла его руку и позволила проводить себя до комнаты для завтраков. Сквозь высокие французские окна2 лился солнечный свет. Они выходили на террасу, в саду перед домом. Достаточно маленькая, чтобы быть уютной, но отнюдь не тесная, комната была отделана в нежно-зелёных тонах с бело-розовой обивкой мебели и шторами в тон. Комната казалась продолжением сада. – О, какая милая комната, – воскликнула Калли, забыв, что она собиралась сокрушить его полным достоинства молчанием. – Думаю, моей двоюродной бабушке она нравилась. Я никогда ею не пользуюсь, – равнодушно произнёс он, выдвигая для неё стул около овального стола из красного дерева. Калли направилась к стеклянным дверям и вышла на террасу. – У меня никогда не было двоюродной бабушки, – сказала она. – Вам нравилась ваша? Он вышел вслед за ней. – Да. Она была устрашающей пожилой дамой, но с очень добрым сердцем. Она каждый день мучила меня занятиями, – его губы сложились в скорбной улыбке. – Мальчики, считала она, относятся к человеческому роду, который крайне нуждается в облагораживании, достигаемом дисциплиной, упражнениями и поощрениями. Он увидел выражение её лица и засмеялся. – У бабушки Герты была страсть к дрессировке и разведению собак. Так же она обращалась и с мальчиками – ну, кроме разведения, конечно. Только не подумайте, что она была сумасшедшей старой затворницей. Она обожала суматоху светской жизни и ездила в Лондон каждый сезон, чтобы напугать свет, как всегда думали мы с Гарри. Возвращалась она всегда посвежевшей. Калли улыбнулась и сделала несколько шагов вдоль тропинки. – А своих детей у неё не было? – Боже, нет! Сомневаюсь, что в Англии нашёлся бы мужчина, достаточно смелый, чтобы на ней жениться. – Грустно, – сказала Калли. Утренние лучи солнца разливали тепло. Пчёлы жужжали над цветками лобулярии и лаванды. Тропинка вела к круглой клумбе с солнечными часами. Принцесса направилась к ним, а Гэбриэл последовал за ней. – С такими сантиментами как у вас, я удивляюсь, что вы не собираетесь снова выходить замуж. – Нет, я не выйду ещё раз замуж, – ответила Калли. – Никогда. Ни за кого. Не хочу больше иметь с мужчинами ничего общего. Он вздохнул. – Тогда все мои надежды и мечты разбились навсегда. Они пошли дальше. Нужно сразу расставить все точки над «i», подумала Калли. Лучше заранее всё выяснить и открыто сказать, чтобы не было недоразумений. Теперь он перестанет её тревожить. Он оставит её в покое, и это будет замечательно. Ей не нужно было, чтобы её… беспокоили. А мистер Ренфру был очень… беспокойным мужчиной. Калли метнула на него косой взгляд. Он молчал несколько секунд. Она надеялась, что не сильно сразила его своим объявлением. Не то, что он должен был… О, ради бога, они совсем недавно познакомились. Гэйб поймал её взгляд. – Итак, – сказал он. – Вы абсолютно уверены. Планов снова выйти замуж у вас нет? Женщина решительно покачала головой. – Никаких. – И вы не рассмотрели бы вариант стать моей любовницей? Шокированная, Калли остановилась как вкопанная.Она же сказала ему, что у неё есть принципы. Она повернулась, чтобы взглянуть ему в лицо. Его глаза смеялись над ней, и она поняла, что он дразнил её. То, как он смеялся глазами – одновременно смеясь и … лаская… больше всего сбивало с толку. – Вы шутите, – произнесла она. – В самом деле? – Да, потому что отлично знаете, что я уважаемая вдова… – О, нам не нужно никому об этом Принцесса бросила на него строгий взгляд. – Я же сказала, что у меня нет желания быть под башмаком какого-либо мужчины, больше никогда. – Но я не о башмаке думал, – сказал Гэбриэл тем игривым тоном, от которого она с трудом находила, что ответить. Поэтому Калли развернулась и пошла прочь. Ей понадобилось несколько минут, прежде чем, промаршировав по тропинке так быстро, как только ноги могли нести её, она оказалась в состоянии думать вообще, не говоря о том, чтобы найти соответствующий сокрушительный, и в то же время, достойный ответ. Его слова, вместе с этой смешинкой в глазах, были чистым приглашением к греху. Она фыркнула, вспоминая, что произошло в конюшне. Ничего Калли услышала, что Гэйб приближается к ней, следуя сзади по тропинке. Она прибавила шаг. Он, кажется, не ускорил свой, но всё же нагонял её. Нечестно, что у него такие длинные, сильные ноги, а у неё короткие и полные. Единственным способом отделаться от него, было перейти на бег, но от него можно было ожидать что угодно – она не исключала, что он побежит за ней. Этому негодяю, наверное, доставит удовольствие преследовать её. Тихий голос внутри робко подсказал, что для неё это тоже может оказаться захватывающим. Она безжалостно задавила этот голос. Калли умышленно замедлила шаг и остановилась, искренне залюбовавшись цветком. Она не имела понятия, что это был за цветок, ботаника никогда не была её сильной стороной, но, впрочем, ему это знать было необязательно. Гэбриэл остановился возле неё. Калли почувствовала, как его тёплый взгляд омывает её. И проигнорировала это. Она пристально смотрела на цветок. Он наклонился и через её плечо взглянул на растение. – Очаровательный, – пробормотала женщина, пытаясь не обращать внимания на близость его большого, мускулистого тела. – Черезвычайно, – охотно согласился Ренфру. – Вы думаете, этот цветок особенный? Она нахмурилась, задумавшись над родом этого маленького цветка с голубыми лепестками. – Вполне мог бы быть, – сказала Калли, надеясь, что он не ботаник. – Определенно мог бы, – согласился Гэбриэл, – если бы вьюнок в Англии не считался сорняком. Он помолчал пару секунд, а потом добавил: – Мне дать распоряжение, чтобы его выдернули, или вы сначала зарисуете или сделаете из него гербарий в вашем альбоме «Сорняки Англии»? Калли пошла дальше в полном достоинства молчании. Гэбриэл шёл рядом с ней. – Мило, не правда ли? – дружелюбно промолвил он. Она не ответила. – Вот так узнавать друг друга, – продолжал он как ни в чём не бывало, – вдыхая утренний воздух. Узнавая о вашем увлечении английскими сорняками… и о вашей боязни башмаков. – Вы прекрасно понимаете, о чём я говорила, не желая быть под башмаком. Вся моя жизнь прошла под руководством двух чрезвычайно деспотичн мужчин – сначала моего отца, потом мужа. И сейчас я впервые почувствовала вкус свободы, и ничто, ни один мужчина, не может быть слаще, чем свобода. – Это вызов? – мягко спросил он. – Нет! Не будьте таким легкомысленным. – А я и не такой, – сказал он смиренным голосом, но в глазах плясали смешинки. Всё дело в цвете, подумала она некстати. Она ещё никогда не видела таких голубых глаз. Как море, сверкающее под солнечными лучами. Ещё одна несправедливость. Мужчинам непозволительно иметь такие глаза. Они продолжали идти. Ещё один поворот и снова показался дом. Как хорошо,подумала Калли. Тропинка под ней должна была быть твёрдой, покрытой гравием, а ей казалось, что она преодолевает болото, полное ловушек для неосторожных путников. Мистер Ренфру был очень опасным человеком! Она взглянула на него: он наблюдал за ней. – Теперь я спокоен, – сказал Гэйб. Калли представить себе не могла, о чем он говорит. Спокоен? – Что вам не противен мой башмак. Я думаю, что это вполне приличный башмак. Вы так не думаете? – мужчина вытянул ногу, чтобы она оценила, и хоть это и было нелепо, Калли всё же не удержалась, чтобы не посмотреть. – Что вы думаете? – спросил он. Принцесса второй раз бросила на него критический взгляд и фыркнула: – Всё, что я вижу, это то, что ваши башмаки довольно большие, – сказала она уничтожающим тоном. Он расплылся в улыбке. – Точно. Калли понятия не имела, с чего бы ей краснеть, но она залилась румянцем. – Думаю, завтрак уже готов, – проговорила она и энергично прошагала в комнату для завтраков. Он шёл рядом с нею. – Да, я голоден как волк. По тому, как он это сказал, было ясно, что речь шла не только о еде. – Ваша двоюродная бабушка дожила до глубокой старости? – Калли решила придерживаться безопасных тем. – Да, по-моему, ей было восемьдесят или побольше – она никогда не выдавала секрета своего возраста. Мы с Гарри думали, что ей как минимум сто лет, когда были маленькими. Она умерла вскоре после того, как я ушёл на войну, и по какой-то причине оставила дом мне. Понятия не имею почему. Я совершенно этого не ожидал. Миссис Барроу рассказывала ей, что Гэбриэл провел на войне почти восемь лет, а шторы были как новые, краска на стенах – свежей, словно их недавно покрасили. – Так вы оставили ту же цветовую гамму в память о ней? Как мило. – Нет. Про цветовую гамму я ни слова не говорил. Когда я ушёл из армии, мой старший брат привёл в порядок этот дом для меня. Сомневаюсь, что он давал какие-либо распоряжения относительно цвета или материала, так что всё просто обновили. – Как любезно с его стороны, – заметила она. – Хмм, – Ренфру издал уклончивый звук. – Полагаю, брат вздохнул с облегчением, что меня есть куда пристроить. – Пристроить вас? – Гэйб не выглядел, как человек, которого кто-либо – Я самый младший из трёх сыновей, в смысле, законных, – объяснил он. – И, следовательно, лишний. Мой старший брат – граф Элверли, средний брат – на дипломатической службе, а я пошел в армию. Но теперь, когда Бони, наконец-то, разбили, там я тоже стал лишним. А вот и наш завтрак. Вошла миссис Барроу с подносом в руках, на котором стояли чайник, кофейник и кувшин, скорее всего с молоком. За ней следовали два маленьких, чистеньких мальчика, каждый из которых нёс поднос с серебряными жаровнями. Калли изумлённо смотрела на них. Её сын никогда в жизни не носил подноса. Наследный принц Зиндарии прислуживает за столом. Отца и Руперта от этого зрелища хватил бы удар. А её королевское высочество, принцесса Зиндарии Каролина, едва сдерживала смех. Сын широко ухмыльнулся ей, было очевидно, что он получает от этого удовольствие, а озорной огонёк у него в глазах доказывал, что и ему в голову пришла такая же мысль. – Я тут вспомнила, мистер Гэйб, – сказала миссис Барроу, – я наняла несколько слуг, когда навещала свою матушку. Она с глухим стуком поставила поднос на буфет и впилась в Гэйба изучающим взглядом. – Я уверена, вы не будете иметь никаких возражений против этого. Они приступают завтра. Дайте нам время, и мы наведем здесь порядок. Гарри может приехать в любой момент, и Бог знает, сколько конюхов он с собой привезёт. Я с ног собьюсь, только готовя обед. Да, Джим, поставь горячую посуду на подставки, а то они испортят лаковое покрытие. Осторожно, не обожгись. Молодец. Теперь иди и начинай поджаривать хлеб. Миссис Барроу, подбоченившись, повернулась к Гэбриэлу и сказала: – Вот бекон и омлет, и ещё я приготовила вам почки с пряностями, мистер Гэйб, зная, что вы к ним не равнодушны, так что ешьте, пока они горячие. Я наняла трёх служанок для уборки, двух лакеев и одну судомойку, так что в следующий раз завтрак будут подавать лакей или служанка. Барроу говорит, что отец Джима пропадает уже несколько недель, и я подумала, может, взять его и обучить чему-нибудь? Не можем же мы оставить парнишку голодать. Приятного аппетита, мэм. Через минуту я пришлю кого-нибудь из мальчиков с тостами, – и она выскользнула из комнаты. Калли украдкой взглянула на Габриэла, чтобы посмотреть, как он воспринял это превышение обязанностей. Руперт бы взорвался от ярости. Даже отец бы незамедлительно уволил эту женщину. Ренфру разбирал… беззвучный смех. Он увидел потрясённый взгляд Калли. – Знаю, знаю, – сказал Гэйб. – Она видела меня голым в ванне больше раз, чем я могу припомнить. Глаза Калли расширились, а Гэбриэл закатился от смеха, увидев выражение её лица. – Не последние двадцать лет или около того, спешу уточнить. Последний раз я был в возрасте Ники, и меня тёрли также беспощадно. – О, понятно. Он украдкой посмотрел на неё и добавил: – Я знаю, что должен бы сделать ей выговор, но, видите ли… – Гэбриэл вздохнул, – я боюсь женщин. – Ха! Также боитесь, как кошка мышку. – Любите кошек? Я тоже. Своевольные, чувственные создания. Как женщины, – он усмехнулся. – Нет, миссис Барроу в той или иной степени вырастила меня, и я не буду наказывать её за простую болтовню, тем более, что она права. Я всю жизнь пользуюсь её добротой. И мой брат Гарри будет здесь на следующей неделе и, бог знает, сколько народа с собой притащит. Ренфру подошёл к буфету, на котором стояли блюда, и, поднимая крышки, рассматривал содержимое. – Могу я предложить вам кусочек этого превосходного бекона? Омлет? Почки? Нельзя оставлять без внимания приготовленные миссис Барроу почки с пряностями. – Только немного бекона, пожалуйста, – ответила Калли. Ей бы следовало выпить чашку чая и съесть тост и на этом остановиться – Бог наградил её пышной фигурой, и она прекрасно сознавала это. Но бекон пах так вкусно, к тому же, прошло столько времени с тех пор, как… Он наполнил две тарелки и поставил одну, на которой лежал большой кусок бекона и омлет, перед ней. На его тарелке порции были ещё больше, и кроме всего прочего, он добавил себе почки с пряностями. – Спасибо. Всего этого слишком много, конечно, но она съест чуть-чуть. Калли блаженно вдохнула запах бекона. Гэбриэл выдвинул из-за стола ближайший к Калли стул и сел рядом с ней. – Я думала, вы будете есть на кухне. – И оставить вас завтракать здесь в одиночестве? – он покачал головой. – Кроме того, нам представляется случай узнать друг друга получше. Ренфру посмотрел на неё так, что на Калли нахлынули те же чувства, которые она испытала в конюшне. – Я не желаю узнавать вас получше. Осознав, как грубо это звучало, она добавила: – Я уеду отсюда при первой же возможности. – Правда? Давайте обсудим это позже. Ешьте завтрак, пока он горячий, – посоветовал Гэйб. Принцесса тихо помолилась и начала есть, ощущая его рядом, всего в паре метров от себя. Его голубые глаза смотрели, казалось, на неё каждый раз, когда она бросала взгляд в его сторону. Она всегда смущалась, когда ела при других. Голос отца эхом отдавался в её голове, как и всегда, когда она ела. Под неодобрительным взором отца ей никогда не удавалось в полной мере наслаждаться пищей. Неважно, насколько деликатно Калли ела, неважно, как часто выходила из-за стола голодной, глаза отца буровили её, и Калли всегда Она отрезала себе немного бекона, крохотный, тонкий кусочек, и остановилась. Она вспомнила сцену в конюшне, не ту, когда он – она метнула взгляд через стол – когда он поцеловал её. Что случилось до этого? Когда она потеряла самообладание. Отец бы сказал: «Принцесса не повышает голос, Калли. Принцесса – не торговка рыбой. Принцесса остаётся невозмутимой и благородной, что бы ни случилось». Калли всё-таки Это было великолепное ощущение. Она уставилась на крохотный кусочек бекона на вилке. « Эти слова Руперта эхом отозвались в ее голове. – С беконом что-то не так? – низкий голос прервал её мысли. – У меня он очень вкусный. Калли моргнула, взглянув на мужчину напротив. – Нет, нет, – задумчиво сказала она. – С беконом всё в порядке. Она воткнула вилку в бекон и отрезала себе довольно большой кусок. Калли жевала медленно, наслаждаясь вкусом. Она чувствовала пристальный взгляд его голубых глаз и решила, что ей это безразлично. Принцесса съела ещё один кусочек бекона, потом ещё один, затем немного омлета. Сочного и вкусного. Затем ещё немного бекона. Гэбриэл усмехнулся. – Я же говорил, что бекон великолепен. Вы даже представить не можете, как я соскучился по запаху бекона – отличного, домашнего английского бекона. Ничто не может с ним сравниться. Калли взглянула на тарелку и удивлённо моргнула. Она съела весь бекон. И омлет. И чувствовала себя превосходно. Она была очень голодна. – Мне нравится смотреть на женщин с хорошим, здоровым аппетитом. Она, прищурившись, посмотрела на него, не зная, как реагировать на эти слова. Мистер Ренфру, наверное, намекал, что она ест как лошадь, но Калли было всё равно. Не его дело, а кроме того, ему ведь полагалось любить лошадей, верно? Не то, чтобы она до сих пор беспокоилась, что думают о ней другие. Она никому больше не была обязана подчиняться. Она была свободна, недоверчиво сказала себе Калли. Свободна говорить, что хотела, делать, что хотела, есть, что хотела. Ощущения были опьяняющие. Дверь открылась, вошёл Джим с тостами, а за ним Ники с мёдом, мармеладом и маслом. – Намазать вам тост маслом, пока он горячий? – спросил Гэбриэл, когда мальчики выбежали вприпрыжку из комнаты. – Нет, спасибо, – Калли сделала глоток чая: некрепкого, чёрного и неподслащённого. Гэбриэл щедро намазал масло на тост. – Мармелад? Самый лучший мармелад миссис Барроу. Калли посмотрела на тост с таящим маслом. Она позволила себе бекон и омлет. Есть, как лошадь, ещё куда ни шло, но уподобиться свинье – это уже совсем другое дело. – Нет, спасибо. – Может, мёд? Самый лучший. Вы найдёте, что он интересен так же, как и вкусен. Наши пчёлы собирают нектар с растений на побережье, что придаёт мёду особый вкус. Он капнул мёд на тост и передал Калли. Ей не следовало. Ей действительно не стоило бы. Нехотя она взяла тост. Надкусила тёплый, хрустящий хлебец и закрыла от наслаждения глаза, чувствуя, как мёд и тающее масло проскальзывают в горло. – Говорил же, что он очень вкусный, – сказал Гэбриэл с удовлетворением в голосе. – Почти такой же вкусный, как и вы. Её глаза распахнулись от удивления. – Ваш флирт, сэр, возмутителен. Нельзя бросаться такими заявлениями за завтраком! Калли моргнула. Она только что сделала выговор человеку за его же столом. Она бросила на него взгляд из-под ресниц. Его, кажется, это позабавило. – Здесь, в Грейндже, в меню есть что угодно и всё, что угодно. Поцелуи перед завтраком, флирт на закуску. А что же он предложит как основное блюдо, задумалась Калли. И поразилась направлению своих мыслей. – Осторожно, у вас мёд стекает по запястью. Она схватила льняную салфетку и отёрла мёд с руки. – Я бы мог слизать его… Женщина бросила на него предупреждающий взгляд. – Как кошка, имел я в виду, – сказал Гэйб, изображая невинность. – Вам же нравятся кошки, помните? Милые, чувственные создания, кошки. Калли подумала, что будет благоразумнее заинтересоваться узором на шторах. Она надеялась, что не покраснела. Ей стало как-то жарко. Он определенно был беспокойным мужчиной. Гэйб налил себе ещё кофе и откусил хрустящий тост. Она вежливо подождала, пока он закончит, а потом сказала: – Большое спасибо за ваше гостеприимство и за заботу, но нам действительно пора уезжать. – Останьтесь еще на несколько дней. – Спасибо, но это невозможно. – Конечно, возможно. Оставайтесь и отдыхайте. Под вашими милыми глазами я вижу лиловые тени. Калли попыталась не покраснеть. – Мои тени не ваше дело, – сказала она со смиренным достоинством. – Пока вы находитесь на моей земле и под моей крышей, это мое дело. – Я уезжаю с вашей земли и из-под вашей крыши, – напомнила она. Гэбриэл нахмурился. – И куда вы собираетесь ехать? Прошлой ночью вы собирались ехать в Лалворт. Калли кивнула. – Да. Корабль должен был привезти нас прямо в бухту Лалворт Коув, которая, как я понимаю, является превосходной безопасной гаванью, но когда мы были уже близко, капитан просто отказался вести туда свой корабль! Гэбриэл пожал плечами. – Не удивительно, если путешествовать с контрабандистами. – Они не контрабандисты. Я бы никогда не доверила своего сына контрабандистам! Ренфру приподнял брови. – Конечно нет, поэтому-то они и выбросили вас у залива Бренди. Было очевидно, что Калли не поняла, и он добавил: – Он назван так в честь контрабандного французского бренди, которое привозят сюда много лет. Место для высадки, хорошо известное людям, занимающимися контрабандой. – Возможно, но эти люди ничего не перевозили контрабандой. – Кроме вас и вашего сына. Калли нахмурилась: ей не нравилось думать о себе и о Ники, как о контрабандном товаре. – Вы можете думать всё, что хотите. Один из матросов объяснил мне настоящую причину, почему они не могли зайти в бухту Лалворт. Потому, что в гавани слишком много Он расхохотался. – И что слово – Не называйте меня так, – сказала она. – Я признаю, что точно не знаю, что именно не даёт зайти в порт, но думаю, это какое-то препятствие, может быть большое и опасное существо… Гэбриэл усмехнулся. – Точно. Это существо – стражник закона, нанятый для борьбы с контрабандой. – О! – Вот именно – «о»! Так что вы не думаете, что пора сказать мне, в какую переделку вы попали? Уважаемые, замужние дамы, или даже вдовы длительностью не больше года обычно не нанимают контрабандистов. Калли прикусила губу. – Нет, простите, но для вас лучше… безопаснее, то есть… если вы ничего не будете знать обо мне. Гэбриэл посмотрел на неё. – Я не знаю, из какой страны вы приехали, но вы немного недопонимаете ситуацию. Когда дела принимают скверный оборот, женщина с ребёнком должна искать защиты у взрослого мужчины. Гэбриэл сложил салфетку и отложил в сторону. – Итак, что за друг у вас в Лалворте? Калли обеспокоено посмотрела на него. – Не уверена, что должна говорить вам. Он нахмурился. – Итак, это – мужчина. Она возмущённо взглянула на него. – Нет, конечно, нет! Тибби, мисс Тибторп, – моя старая гувернантка. – В таком случае, вы точно никуда не едете. Калли оторопела от такого произвола. – Ещё как еду! Куда я еду, вас не касается. – Вы – беглецы, к тому же уверены, что находитесь в опасности. Пожилая гувернантка не может защитить вас. А я могу. Вы останетесь здесь. То, как он спокойно присвоил себе такие полномочия, раздражало Калли. Всю её жизнь ею командовали, игнорируя её желания и чувства. Она отложила салфетку в сторону. – Спасибо, но нет, – решительно сказала она. – Я уже все спланировала, Тибби ждет меня. Никто не знает, что я еду к ней. – Кроме, предположительно, Тибби. Предположу, что вы договорились о встрече в письме? Калли понимала, к чему он клонит, но она не настолько наивна, как он полагает. – Да, но письма отсылались в тайне через посредника. Гэйб бросил на неё скептический взгляд. – Некоторую из своей лучшей информации Наполеон получал из писем, посланных в тайне через посредника. – Я знаю, что рисковала, но иногда нет выбо… – Именно! У вас не было выбора. А теперь вы должны остаться здесь, – сказал он, вставая. – Я пошлю мисс Тибторп сообщение. – Нет, не пошлёте, – Калли уже начала выходить из себя. – Это моя жизнь и мой сын, и я могу делать то, что считаю правильным. Вы были ко мне очень добры, но не вам говорить мне, что делать, а что нет. До вчерашнего вечера я вас не знала, вы не мой отец и не мой муж. У вас нет никакого права приказывать мне. Для меня было бы чрезвычайно предосудительно оставаться в доме неженатого мужчины, не принадлежащего к моей семье, и я этого не сделаю. Ренфру сел обратно на стул и скрестил руки, явно недовольный таким заявлением. – Чепуха! Вы забываете про миссис Барроу. Она придаст ситуации благоприличие. – Кухарки, какой бы доброй и уважаемой она не была, недостаточно. – Да, но она заполонила дом служанками, – он задвинул свой стул назад под стол и подошел к ней, чтобы помочь встать. – Это самый разумный вариант. Ники будет счастлив, играя с Джимом, миссис Барроу на седьмом небе оттого, что у неё два мальчика-помощника. Вы останетесь здесь. – Нет, я… – Здесь вы в безопасности, – добавил он. – Вы и Ники. Никто не знает, что вы здесь. А если узнают, я могу и буду вас защищать. Она сглотнула. – Нет, вы не понимаете… – Мне всё равно, в чём или в ком состоит опасность. Я солдат – был им – и я могу позвать друзей на помощь, если необходимо, – голос Гэбриэла стал более глубоким. – Уверяю вас, что могу и буду вставать между вами и кем бы-то ни было, кто так напугал вас и Ники. Вы не одни. Калли моргнула: глаза внезапно наполнились слезами. Такая доброта от незнакомца… Кто он, этот человек? То он возмутительно с ней флиртует, то хочет их защитить. А ведь он даже не знает, кто она. В этом-то и была проблема. Она не могла рассказать ему, потому что, если бы он узнал, сам оказался бы в опасности, и следом все в этом доме. Люди уже погибали ради Калли и ее сына. Больше она не могла выносить этой вины. Это противоречило её намерениям ехать к Тибби, но Тибби писала, что понимает риск и что никогда не простит Калли, если та не приедет. Тибби знала и любила её с детства, и теперь это – самый близкий и родной ей человек. И она нужна была Тибби. Тибби тоже была одинока. А для Калли это много значило – быть кому-то нужной. Она и не помнила, что кому-то была нужна, кроме Ники. – Конечно, – добавил он, переменив тон, – я ожидаю, что в ответ вы меня тоже будете защищать. – Что? – Калли опешила. – Защитить вас? От чего? – От гнева миссис Барроу, когда она узнает, что я кормил свою собаку приправленными почками под столом. Калли не могла сдержать улыбку. – Нет, вы очень добры, и я вам благодарна, но я больше не могу злоупотреблять вашим гостеприимством. Никто не узнает, что я в Лалворте, а Тибби меня ждет. Мы с Ники уедем, как только представится возможность. Гэбриэл стиснул зубы. – Я могу заставить вас остаться. Она встретилась с ним взглядом. – Но не будете. – Нет, – прорычал он. – Хотя это и противоречит здравому смыслу. Я поеду с вами к Тибби, но предупреждаю, это будет не последний раз, когда вы меня видите! – Это что, угроза? – холодно спросила Калли. Глаза мужчины внезапно потеплели. – Нет, обещание. |
||
|