"Инсайдер" - читать интересную книгу автора (Фрей Стивен)

Глава 21

Оливер медленно шел по Центральному парку, обходя катающихся на роликах и бегунов, старавшихся воспользоваться послеполуденным солнцем. Шагая, он раздумывал о том, как же все произошло. Как он оказался вовлеченным в этот непристойный бизнес.

Пять лет назад, в холодный дождливый апрельский вечер, он встретился с Биллом Маккарти в дымном баре в Гринвич-Виллидже, куда не ступает нога никого с Уолл-стрит, и они составили план, как стать феноменально богатыми. Схема эта была сопряжена с риском, но награда их ждала огромная.

У Оливера, работавшего в еще не оперившейся группе, которая занималась оценкой уставного капитала в фирме «Дж. П. Морган», возникли проблемы. Руководство фирмы не слишком приветствовало несколько приобретений крупных пакетов акций, которые он недавно совершил. Директора придирались к нему, требуя ответа, получил ли он на то соответствующее одобрение и, следовательно, имел ли право совершать сделки. Важнее было то, что среди сотрудников пошли разговоры, будто Оливер, прежде чем приобрести акции фармацевтической компании, получил о ней необнародованную для публики информацию, а затем, через месяц, когда компания объявила, что Управление по пищевым продуктам и лекарствам одобрило новый дорогостоящий медикамент, быстро продал акции с большой прибылью.

Руководство «Моргана» забеспокоилось, так как они понимали, что безупречная репутация фирмы может подвергнуться атаке со стороны прессы и конкурентов, если разразится крупный скандал, связанный со сделками на основе инсайдерской информации. Старинный коммерческий банк в этот момент перестраивался, чтобы стать инвестиционным, и директора меньше всего хотели оказаться вовлеченными в скандал, о котором будут кричать передовые полосы всех газет мира. В тот вечер Оливер прежде всего обсудил план с Маккарти, а он только что покинул совещание со своим начальством в банке «Морган» по поводу вышеупомянутых сделок и чувствовал, что стало горячо. Он готов был уйти из банка, и его готовы были отпустить. В ту пору Оливер был до того зол на своего тестя, что мог пойти на что угодно, лишь бы иметь побольше собственных денег.

А Билл Маккарти только что потерял своего давнего партнера по бизнесу и лучшего друга Грэма Ллойда, погибшего при катастрофе на яхте. Теперь у него были новые партнеры. Маккарти приобрел принадлежавшие Ллойду пятьдесят процентов акций фирмы «Маккарти и Ллойд», которые он купил у вдовы Ллойда на основе соглашения, заключенного между двумя партнерами в 1989 году, когда они основали фирму. Но финансировала эту сделку какая-то сомнительная европейская группа, так как у Маккарти не было денег, чтобы заплатить за акции Ллойда. Пакет акций стоил недорого — «М. и Л.» находилась на грани банкротства, — но у Маккарти не было почти ничего на личных банковских счетах, так что ему пришлось взять партнеров.

Новые партнеры хотели, чтобы Маккарти быстро сделал им деньги, и их не слишком интересовало, каким образом.

За год до встречи с Оливером «Маккарти и Ллойд» — по личному приказанию Маккарти — вложила деньги в одну флоридскую компанию современной техники, что оказалось гибельным. Ухудшающееся состояние финансов флоридской компании и неумение ее руководства набрать новый капитал почти обесценили вложения «Маккарти и Ллойда», что, в свою очередь, могло подорвать и без того скромный капитал «Маккарти и Ллойда». Но в конечном счете фирма все-таки выжила — с помощью новых партнеров. Маккарти не слишком радовался столь внезапному и, казалось, позитивному повороту в делах, но его новые партнеры, первоначально заявлявшие, что они будут пассивными инвесторами, мгновенно стали агрессивными, требуя от него больше того, что он мог когда-либо вообразить.

Через несколько дней после встречи в Гринвич-Вилледже, Оливер и Маккарти договорились об условиях, на каких Оливер поступает на работу в «М. и Л.». Оливер возглавит новый отдел арбитража и будет получать жалованье в миллион долларов ежегодно, значительные премии и часть доли Билла Маккарти в «Маккарти и Ллойде» — дело в том, что европейцы не желали отдавать ни кусочка из своих пятидесяти процентов. За такую большую компенсацию Оливер должен был составить маленькую незаметную группу из уолл-стритовцев, имеющих доступ к закрытой информации о компаниях, подлежащих перекупке, а отдел арбитража «Маккарти и Ллойда» будет осуществлять сделки и зарабатывать значительные суммы на этой информации.

Эта схема была связана с явным риском, так как правовые органы могли обнаружить группу. Оливер понимал, что правовым организациям будет легче всего доказать существование группы, занимающейся сделками на основе инсайдерской информации, установив личные связи внутри группы и обнаружив денежные потоки между отдельными лицами. Поэтому он старательно инструктировал членов группы звонить только по телефонам-автоматам, устраивая встречи, которые должны быть сведены к минимуму. Доверенные лица будут получать компенсацию за предоставленные Оливеру сведения в виде акций «Маккарти и Ллойда», которые после смерти Билла Маккарти будут переданы в офшорную компанию, образованную доверенными лицами. После того, как доверенные лица или их наследники получат акции, весь пакет будет через четыре года перекуплен «Маккарти и Ллойдом» по цене, установленной путем умножения зафиксированной в бухгалтерии стоимости акций «Маккарти и Ллойда». Таким образом Оливер и другие доверенные лица станут теневыми владельцами «Маккарти и Ллойда».

За полгода Оливер подобрал четырех человек в качестве доверенных лиц. Вместо того, чтобы связаться с инвестиционными банкирами, которые тайно осуществляли сделки и узнавали о них раньше остального рынка, Оливер набрал четырех рядовых сотрудников, работавших в отделах контроля брокерских домов и инвестиционных банков на Уолл-стрит. Инвестиционные банкиры зарабатывали большие деньги и, как правило, были выходцами из богатых семей. Оливер рассудил, что они куда менее заинтересованы в сделках на основе инсайдерской информации и в том, чтобы нарушать закон. А рядовые чиновники зарабатывали куда меньше, и у них было куда больше побуждений заняться таким делом.

Оливер знал, что в отделах контроля имеются строго засекреченные списки компаний, с которыми сотрудники инвестиционного банка не могут совершать сделки для своей фирмы или для себя. Существовал принцип, согласно которому инвестиционные банкиры, устраивающие перекупку, сообщают своим сотрудникам о предполагаемой сделке — задолго до того, как это становится известно публике, — о том, какие компании участвуют в перекупке, чтобы сотрудники, особенно трейдеры, не работали с акциями субъекта или объекта. Комиссия по обмену ценных бумаг и другие органы федерального значения, как и власти в штатах, смотрят сквозь пальцы на брокерские дома, которые совершают сделки с акциями компаний, подлежащих перекупке, за недели до объявления об операции. Брокерские дома — явно благодаря инсайдерской информации — легко могут предвидеть резкие скачки вверх или вниз в ценах акций, чего остальной рынок предвидеть не может. Даже намек на такую информацию может обернуться бедой для компании.

Отделы контроля пытаются навести порядок в своей фирме, с тем, чтобы никто не производил сделок с акциями таких компаний, и для этого составляют «серый список» — перечень акций, которые фирма не может покупать или продавать, пока они находятся в списке. Профессионалы компании имеют доступ к «серому списку» и могут его использовать для тайного приобретения акций и получения особо высоких прибылей, но тут есть одна маленькая деталь: некоторые акции, числящиеся в «сером списке», попадают туда в качестве «приманки» — они не имеют никакого отношения к перекупкам и, следовательно, не могут принести за сутки больших прибылей. Эта уловка помогает людям сохранить честность, а компании — установить, кто нарушает секретность «серого списка». Только два-три человека в отделе контроля доподлинно знают, до каких акций нельзя дотрагиваться, а какие являются «приманкой». Это делает подобных людей бесценными и приманкой для таких, как Оливер Мэйсон.

Четверка, подобранная Оливером, — а это были Тони Вогел, Дэвид Торчелли, Кении Серрано и Питер Боггс, — состояла из чиновников средней руки, работавших в отделах контроля основных инвестиционных компаний на Уолл-стрит. У всех были большие семьи — по крайней мере, четверо детей у каждого — и, следовательно, большие расходы. Оливер старательно подобрал их, как и Джея Уэста, удостоверясь, что каждый нуждается в деньгах и у него нет наследства, на которое он мог бы рассчитывать. Эта группа нигде не была зарегистрирована, и единственным свидетельством ее существования было изменение в завещании Билла Маккарти, сделанное его личным адвокатом и заключавшееся в том, что все его состояние наследует офшорная группа доверенных лиц. Однако эти доверенные лица не участвовали в руководстве «Маккарти и Ллойдом». Каждый член группы получил копию нового завещания Маккарти, а также документ, подписанный всей шестеркой, согласно которому Маккарти обязывался не менять условий завещания без письменного одобрения каждого доверенного лица. Этот пункт позволял Маккарти заранее откупиться от них, если это покажется всем целесообразным.

Первый год деятельности созданной Оливером группы принес «Маккарти и Ллойду» пятьдесят миллионов долларов. После этого прибыль лишь возрастала. При сильной экономике уже начавший процветать на Уолл-стрит рынок перекупки расцвел еще больше. К концу девяностых годов ежегодная стоимость перекупок в Соединенных Штатах выросла почти до триллиона долларов — вполне достаточно, чтобы небольшой арбитражный отдел в инвестиционном банке мог делать неслыханную прибыль на верных сделках.

Для Оливера это стало все равно, как стрелять по рыбе в бочонке — только еще легче. В общем, подстреливал он так хорошо, что начал намеренно выбирать несколько неудачных операций — акции, по которым у него не было инсайдерской информации и он не надеялся, что они быстро вырастут в цене. Он делал это для того, чтобы сбить со следа всякого, кто мог приглядываться к происходящему. Он был осторожен: покупал задолго до возможной перекупки компании и распределял покупку по широкому кругу брокеров. И ни разу не было ни намека на беду.

Единственным негативным моментом для доверенных лиц — за исключением Оливера, который получал ежегодно свой миллион долларов жалованья и большие премиальные, — было то, что они не видели денег за ценную информацию, которую предоставляли отделу арбитража. На бумаге, однако, они были миллионерами. Стоимость акций «Маккарти и Ллойда» за последние пять лет взлетела до небес. Снова встав на ноги с пятьюдесятью миллионами, которые Оливер заработал для компании в отделе арбитража за первый год его существования, Билл Маккарти укрепил состав каждого отдела компании, и теперь «Маккарти и Ллойд» могла конкурировать с корпоративными финансовыми компаниями по продажам и сделкам и зарабатывала большие деньги. Но дойной коровой продолжал оставаться Оливер, и его репутация в компании стала настолько легендарной, что некоторые люди просто называли его «Богом».

Хотя стоимость теневых приобретений «Маккарти и Ллойда» невероятно выросла, они не приносили немедленной прибыли. Это ничего не откладывало участникам операций в карманы, и они не могли воспользоваться своими приобретениями в качестве обеспечения, так как, по сути, не владели акциями, пока не умрет Маккарти. Они все считали, что поступают так ради своих детей, создают большой для них задел. Но у четверых мужчин возрастала потребность в наличных. Надо было покупать более просторные дома и более новые машины; их дети приближались к тому возрасту, когда надо поступать в колледж, и скоро придется оплачивать большие счета за учебу. Доверенные лица пошли на огромный риск и теперь решили, что настало время увидеть плоды своего труда. К черту будущее и задел для него. Они хотели получить свой кусок пирога сейчас.

Оливер ловко разряжал недовольство, выдавая ежегодно пятизначные денежные займы, которые каждый получал в чемодане, набитом купюрами небольшой стоимости. Оливер выдавал эти займы из своего кармана, старательно снимая деньги постепенно, с нескольких разных счетов — так, чтобы ничего нельзя было проследить. И члены его группы никогда не клали на счет деньги, полученные от Оливера. Они держали их дома, буквально под матрасом. При этом они постоянно рисковали — ведь деньги могли сгореть или их могли украсть, но выбора не было. Если положить деньги в банк, о них может узнать Налоговое управление во время аудита. Денежные подачки временно утихомиривали членов группы, а прибыли продолжали поступать к «Маккарти и Ллойду».

Оливер считал, что отдел арбитража будет всегда преуспевать, даже когда сидел в марте в гостиной Билла Маккарти в его квартире на Парк-авеню, недоумевая, зачем он так срочно потребовался. Даже когда высокий темно-рыжий мужчина с зелеными глазами во внешне недорогом шерстяном костюме вошел следом за Маккарти в комнату, Оливер не утратил своего нахальства и самоуверенности. Он считал, что рай будет существовать вечно, — до того момента, когда Маккарти произнес:

— Кевин О'Ши, заместитель генерального прокурора США по Южному району Нью-Йорка.

При этих словах мир Оливера зашатался, так как он прекрасно понимал, почему тут находится О'Ши. Значит, сделки на основе инсайдерской информации обнаружены в «Маккарти и Ллойде».

В течение нескольких лихорадочных секунд Оливер думал, не промчаться ли мимо этих двоих и, выбежав из квартиры, кинуться наутек. Он не увидел наручников, пристегнутых к поясу О'Ши, но был уверен, что его поведут вниз в кандалах и посадят в полицейскую машину, где он будет сидеть на руках и смотреть сквозь металлическую сетку на спины двух полицейских, которые повезут его в центр города для регистрации.

Но разум вернулся к нему, и он понял, что бежать невозможно. По всей вероятности, его схватят еще прежде, чем он выбежит из здания, и даже если ему удастся убежать, рано или поздно его найдут. Он не знал, как опередить закон, и не обладал мужеством, чтобы стать преследуемым. Кроме того, он подумал, стоя раскрыв рот перед чиновником министерства правосудия, что надо послушать, с чем приехал О'Ши, раз на него сразу не надели наручников. И оказался прав.

О'Ши сказал, что он обнаружил несколько подозрительных сделок, когда отдел арбитража «Маккарти и Ллойда» купил акции непосредственно перед объявлением о перекупке компании, и он уверен, что сможет доказать наличие сделки на основе инсайдерской информации. Однако сверху спустили указание, что никто не хочет видеть Билла Маккарти попавшим в скверную ситуацию. У Маккарти есть связи на самом высоком уровне, и его покровители хотят, чтобы он сам и его пожертвования остались чистыми, поэтому О'Ши готов предложить Оливеру сделку. Отдел арбитража должен выставить жертвенную овцу, которая примет на себя все наказание за сделки на основе инсайдерской информации, и не заниматься арбитражем в течение полугода. Если после этого будут обнаружены сделки на основе инсайдерской информации, все, включая Маккарти, сядут за решетку. Жертвенная овца должна быть младшим сотрудником; его выставят в качестве трейдера, который действовал, превышая рамки своих полномочий, и его или ее арест и осуждение утихомирят тех, кто в бюро генерального прокурора занимался расследованием.

Единственная сложность состояла в том, что Оливеру следовало определить овцу и заловить ее. Это была небольшая цена за свободу, а так же, как он тогда думал, за возможность остаться у «Маккарти и Ллойда», поэтому он охотно согласился. И в следующие несколько месяцев Оливер заловил в капкан Джея Уэста.

Со времени этой встречи в марте на квартире на Парк-авеню два обстоятельства не давали покоя Оливеру. Ему было ясно, что О'Ши не имеет ни малейшего представления о том, насколько Маккарти замешан во всем, — не имеет понятия, что Маккарти и нанял-то в свое время Оливера для того, чтобы он занимался сделками на основе инсайдерской информации. О'Ши никогда даже не спрашивал, какую роль играл во всем этом Маккарти. Оливер вынужден был сообщить О'Ши имена своих информаторов — тех четырех доверенных лиц, — но ни разу не намекнул, что Маккарти стоял у истоков всей затеи.

После мартовской встречи Маккарти довел до сведения Оливера, что он никогда не должен упоминать о его, Маккарти, причастности и что если Оливер это сделает, то пойдет в тюрьму. То, что Оливер не упоминал имени Маккарти в своих последующих разговорах с О'Ши, не было с его стороны капитуляцией безголового человека. Все объяснялось просто: оставаться на свободе или идти в тюрьму. Выбор был прост, вот только Оливера стало раздражать, когда через несколько недель после первой встречи с О'Ши Маккарти стал вдруг вести себя так, будто действительно не знал, что происходит. Он словно убедил себя в том, что абсолютно невинен. А является жертвой Оливера Мэйсона.

Превращение Маккарти из соконспиратора в невинного стороннего человека вызывало досаду у Оливера, но не имело особого значения, — правда, это влияло на его психику. Нечто другое куда больше волновало Оливера. На мартовской встрече и на всех последующих О'Ши ни разу не обнародовал, как он обнаружил то, что отдел арбитража производит сделки на основе инсайдерской информации. Оливер несколько раз спрашивал о том, как он это узнал, но О'Ши не признался. Более того: О'Ши никогда не приводил с собой на встречи с Оливером никого из своей конторы и не уточнял, кто эти «остальные», работавшие над расследованием. Отсутствие ясности настолько беспокоило Оливера, что он проверил, действительно ли Кевин О'Ши является помощником генерального прокурора США по Манхэттену. Оказалось, что он действительно им является, но туман, окружавший все происходившее, сначала раздражал Оливера, а потом стал все больше и больше пугать.

И сейчас, шагая мимо детского зоопарка в восточной части Центрального парка, он не мог избавиться от тягостного чувства, более мрачного, чем обычно. Страх владел им с утра, словно он только что проснулся от кошмара. Он заметил Тони Вогела и Дэвида Торчелли, стоявших на условленном месте, и направился к ним, думая: не слишком ли поздно для него удариться в бега.

— Привет, Дэвид. — Заставив себя подавить волнение, Оливер крепко пожал руку Дэвида Торчелли. Помимо навалившегося на него общего недомогания, его весь день будоражила мысль, что О'Ши накануне ничего не сказал про расследование убийства Эбби. Но Оливеру не хотелось показывать Торчелли или Вогелу признаки слабости. Они понятия не имели о том, что происходит, и ничего разъяснять им не следовало. — Как вы сегодня? — спросил он.

— Не слишком хорошо, Оливер.

Торчелли опустился на деревянную скамью лицом к катку Уоллмена. Каток находился в юго-восточной части Центрального парка, рядом с отелем «Плаза». Зимой на нем будет полно конькобежцев, а сейчас он был открыт для арендовавших его любителей. Первоначально мужчины условились встретиться в номере «Плазы», который снимала «Маккарти и Ллойд», но в последнюю минуту Торчелли решил, что лучше будет поговорить на нейтральной территории. Последние сутки он стал чрезвычайно осторожен.

А Тони Вогел остался стоять возле Оливера. Торчелли указал ему на скамью рядом с собой, и Вогел быстро и покорно, совсем как военный адъютант, поспешил сесть.

За пять лет существования группы, занимавшейся поставкой инсайдерской информации, Оливер был все время ее неофициальным лидером. Теперь же он заметил, что распределение ролей как будто внезапно изменилось.

— Что произошло, Дэвид? — Оливер в точности знал, что произошло, но решил в любом случае вести игру, стремясь по возможности отсрочить конфронтацию.

— Я рассказал Дэвиду о вашей реакции на нашей встрече тут на прошлой неделе. — И Вогел, объясняя ситуацию новому лидеру, указал через плечо на отель «Плаза», возвышавшийся за его спиной.

— Тони рассказал мне, что вы не пожелали даже выслушать нас. Что вы не считаете нужным выяснить, чего мы хотим. — Торчелли был крупным мужчиной шести с половиной футов росту, с бочкообразной грудью и ярко выраженным бруклинским акцентом. — Я был очень разочарован, мягко говоря.

— Я понимаю, — спокойно согласился Оливер, глядя на молодую женщину, проходившую мимо и, казалось, чересчур заинтересовавшуюся их разговором. Он подождал, пока она не отойдет на такое расстояние, чтобы их не слышать. — Мне следовало более внимательно выслушать то, что говорил Тони.

Торчелли и Вогел, не ожидая услышать такое, одновременно подняли на него глаза.

— Мы все время работали, следуя принципам свободной демократии, — сказал Оливер. — Наверное, нам следует пересмотреть это.

— П-правильно, — заикаясь, произнес Торчелли, не очень понимая, почему Оливер внезапно изменил свое мнение и с каких позиций он сейчас выступает. — Занимаясь по долгу службы контролем, я за эти годы приобрел немало друзей в правительстве города. Я все время слышу от них, что у «Маккарти и Ллойда» что-то происходит. Что-то очень серьезное и очень паршивое.

— Например? — неуверенно спросил Оливер. Не мог он больше получать дурные вести и надеяться удержать их в себе.

— То-то и странно, — ответил Торчелли, исподтишка посмотрев вокруг. — Они не знают, в чем дело. В самых высоких кругах идет какое-то расследование, но никто ничего не говорит. И никто ничего не знает. Мои контактеры подозревают, что идет расследование сделок на основе инсайдерской информации, но они не знают наверняка.

Оливер взглянул на Вогела — лицо у него было каменное.

— Что, вы думаете, мы должны делать, Дэвид? — И тут Оливеру захотелось больше не быть ответственным за все. Захотелось вдруг передать вожжи Торчелли.

А Торчелли закинул руки за голову и постарался создать впечатление, что берет на себя руководство. Он чувствовал, что Оливер уступает ему власть.

— Для начала необходимо прекратить все сделки. Не используйте подсказки по «Белл кемикал» или «Саймонс».

Оливер и Вогел быстро обменялись взглядом. Они не обсуждали того, что Джей Уэст случайно прослушал в автомобиле звонок Вогела по телефону. И Вогел явно не рассказал об этом Торчелли.

— О'кей. Я не стану это использовать. — Оливер заметил, как Вогел с чувством облегчения опустил плечи.

«Торчелли взорвался бы, если бы знал, что Джей Уэст лазал в отделение для перчаток „остин-хили“ и, по всей вероятности, обнаружил там конверт с написанным на бумаге названием фирмы „Белл кемикал“», — подумал Оливер. Но Джей купил ведь акции «Белл» и «Саймонс», хотя, наверное, кое-что и заподозрил. О'Ши, понял Оливер, был прав в своем анализе накануне вечером в Милтоне. Джей Уэст готов был пойти на что угодно, чтобы получить свой миллион долларов. Оливер с трудом проглотил слюну и уставился на тротуар. А на самом деле за все свои труды Джей получит двадцать лет пребывания в номере отеля со стальной решеткой.

— Отлично, — восторженно произнес Торчелли, радуясь неожиданному согласию Оливера. — Я думаю, нам следует вообще прекратить операции.

— Я тоже не вижу альтернативы, — покорно согласился Оливер.

Торчелли пригнулся и жестом дал понять Оливеру, чтобы тот приблизился.

— Я считаю, что пора оборвать жизнь Уильяма Маккарти. Пора получить то, что нам принадлежит. Я доверяю ему не больше, чем на расстоянии вытянутой руки, а это немного.

Оливер, чувствуя, как кровь просто грохочет в ушах, смотрел на Торчелли и удивлялся, как это, черт возьми, жизнь так быстро вырвалась из-под контроля.

А Торчелли прищурился и чуть усмехнулся, лишь приподняв уголки рта.

— Я уже разговаривал кое с кем, кто готов нам помочь.

Оливер еле заметно кивнул. Он всегда считал, что ни у кого из участников группы не хватит духу на убийство. Торчелли доказал сейчас, что он был не прав.

Оливер сидел в глубине веранды своего коннектикутского особняка. Он сидел в темноте в удобном мягком кресле, глядя на тщательно подстриженный розовый сад в свете луны и потягивая пятую за вечер порцию джина с тоником. До встречи с Торчелли и Вогелом в Центральном парке он провел день в отделе арбитража, получая поздравления от половины трейдеров по мере того, как цена на акции «Белл кемикал» и «Саймонс» взлетала вверх. Некий европейский конгломерат стал вторым претендентом на «Белл», и цена на акции «Белл» за последние сутки удвоилась. А акции «Саймонс» стали на 50 процентов выше той цены, по которой неделю назад их приобрел Джей, и на рынках ходили слухи, что второй претендент готов предложить еще более высокую цену, а это вызовет космический взлет цены на акции.

Трейдеры из других отделов, совсем как паломники, пришедшие воздать должное Папе, непрерывной чередой шли к креслу Оливера, чтобы поцеловать кольцо. Он проглотил остатки джина с тоником, где главным образом был джин, и налил себе еще из кувшина, стоявшего на столике рядом с его креслом. Он принимал их восторги, сознавая, что очень скоро на него будут смотреть не как на Бога, а как на падшего ангела… или дьявола. На будущей неделе, вскоре после того, как Джея арестуют и увезут, Оливера выгонят с работы. Его не обвинят ни в чем противозаконном, а просто в отсутствии контроля. Никто никогда не узнает, что большая часть денег, заработанная им в отделе арбитража за прошедшие пять лет, была заработана противозаконно. Но это не имело значения. Главным для него было то, что он уйдет и будет обречен болтаться по дому в халате, смотреть по телевизору ток-шоу и мыльные оперы, тогда как остальной мир будет идти мимо, и Гарольд Келлог будет смеяться над ним. Он будет обречен проводить жизнь в винном и наркотическом тумане, всецело завися от Барбары, потому что ни одна компания на Уолл-стрит после случившегося не возьмет его. И в такую жизнь, полную тихого отчаяния, он будет изгнан неким вашингтонским чиновником, которого он никогда не видел, человеком без имени и без лица, мерзавцем, который позволит Биллу Маккарти разгуливать на свободе, потому что президент хочет по-прежнему получать от него роскошные пожертвования. Пожертвования из тех денег, которые Оливер заработал для Маккарти в отделе арбитража. Он еще глотнул джина.

— Оливер! — На пороге стояла Барбара — освещенная сзади, она была лишь силуэтом. — Почему ты столько пьешь? — нерешительно спросила она, сделав несколько шагов по веранде.

— Не твое, черт побери, дело, — угрюмо ответил он.

По ее щеке покатилась слезинка, и она подавила рыдания.

— Почему ты меня так ненавидишь?

Оливер вздрогнул и сделал большой глоток алкоголя. Она была права. Он действительно ее ненавидел, хотя и не был уверен почему. Он много раз задавал себе этот вопрос и не получал удовлетворительного ответа. Возможно, потому, что она ныла по поводу и без повода, или потому, что вечно пыталась заставить его уделять ей больше внимания. Или потому, что была так похожа на своего отца. Или потому, что напоминала ему то время в его жизни, когда все казалось проще, когда все цели были досягаемы. Так или иначе, ненависть разрасталась в нем.

— Иди спать, — пробормотал он.

— Ты что, сегодня опять будешь спать в гостевой комнате на втором этаже? — Барбара уже не пыталась остановить рыдания.

— Иди спать! — рявкнул Оливер.

— Ты так огорчаешься из-за того, что Эбби умерла? — Она не хотела задавать этот вопрос, но не сумела сдержаться. Возможность, что смерть Эбби как-то связана с Оливером, пришла ей в голову, как только она услышала об этом.

Оливер поднял на нее глаза.

— Как ты узнала? — спросил он нетвердым голосом. Он знал, что в газетах еще не было сообщений об убийстве Эбби.

— Отец сказал. У него ведь есть знающие люди.

Опять Гарольд Келлог выступал в роли Бога.

— Вон отсюда!

— И узнал он не потому, что ему известно про тебя и эту девицу. Я никогда ему не говорила…

— Я сказал: вон отсюда! — проревел Оливер.

— Я же хочу помочь тебе, — со слезами произнесла Барбара. — Что бы у тебя там с ней ни было.

— Оставь меня в покое! — выкрикнул он и швырнул в нее стаканом.

Осколки стакана разлетелись по полу позади Барбары, но она не отступала.

— Прошу тебя. — Теперь она уже рыдала в голос.

— Я больше не буду повторять! — Оливер поднялся с кресла и шагнул к ней.

Этого оказалось достаточно. Барбара повернулась и бросилась в дом.

А Оливер, сотрясаемый внутренней дрожью, опустился в кресло. Несколько минут он смотрел в темноту, затем пошарил под креслом, достал револьвер тридцать восьмого калибра и приставил дуло к голове. В револьвере из шести патронов был всего один. Оливер положил палец на спусковой крючок, крепко зажмурился и нажал.

А Барбара взбежала по лестнице в свою спальню, встала на колени перед гардеробом и, открыв нижний ящик, принялась шарить среди свитеров, пока не нашла конверта. Она вытащила его и долго смотрела, как он дрожит в ее руке. Завтра же она передаст его. Теперь терять уже нечего.