"Девять опусов о зоне" - читать интересную книгу автора (Круковер Владимир)

нажрались тогда. Я три банки шпрот срубал, банку тушенки и бутылку водки
выпил. А закусывали конфетами, "Красная шапочка" называются. Я с тех пор на
конфеты смотреть не могу, сразу блевать тянет.
Мысли о еде вызывают у Васи интересную мысль.
- Слушай, Бармалей, - говорит он профессору, - слушай сюда. Я тебе,
конечно, не советчик, но, если все, как ты прикалывал, - и наезд со
смертельным, и прочее, то чего вола за хвост тянуть? Греби на себя
мелочевку, как следак просит. Один хрен по поглощению главная статья все
остальные под себя возьмет. А следа-ка коли, коли его, падлу. Чефар, да
пусть индюшку несет, "слоника". Курево.
Шамовку. Денег пусть на отоварку кинет, им, следакам, бабки на ведение
дел дают, не думай. А ты - подследственный, ты пока не за судом - за
следователем. Тебе отоварка положена.
Профессор улавливает немногое. Но совет подчиниться притязаниям
следователя увлекает его. И все же он хотел бы сперва посоветоваться с
юристом. Только где его найти - адвоката?!
Все на свете имеет конец. Кончилось и время карцера, профессор
распрощался с новым другом Василием и повели его, сердешного, в общую
камеру, где содержатся подследственные коллеги, имеющие за плечами не меньше
одного срока. Для тех же, кто еще зону не нюхал, другие камеры, общаковые.
Прошел профессор по коридору карцеров, прошел еще по какому-то тихому
коридору, спустился на этаж ниже, робко поглядывая в бездонный провал,
затянутый сеткой, выполнил команду надзирателя "стать лицом к стене, руки за
спину", послушал, как гремят в двери ключи и засовы, вошел.
Огромная камера (это она такой после карцера кажется) вся заставлена
койками. И не простыми койками, а в три яруса. Последний ярус где-то под
потолком маячит. Слева огромный старинный унитаз на котором по немецки
написано "water". Над унитазом сиротливый краник, к носику которого зачем-то
чулок привязан. Справа стол, табуретки, шкафчик над столом.
Стоит профессор на входе, матрасик у него под мышкой свернутый, а на
него с нижних кроватей зэки глядят. Глядят на него граждане подследственные,
а у профессора душа в пятки уходит и чувствует через эти пятки холодок
цементного пола.
Тут кто-то как гаркнет:
- Бармалей, привет! Надолго к нам?
И второй голос встрял:
- Братцы, это же Гоша. Ну, теперь живем, теперь в хате порядок будет.
Давай, Гоша, барахлишко-то, чего в дверях стал, как не родной?
Только профессор вознамерился на ближайшую коечку присесть, как кто-то
принял у него из рук матрац, кто-то подставил табуретку.
Информация сыпалась со всех сторон.
- Там пока Жиган спал, так это ничего, он сейчас переляжет.
- А у нас тут петушок есть. Ты ничего, Бармалей, что перух в камере?
Если нет, так мы тотчас его на легавый шнифт пустим.
- Гоша, в кандее-то сколько оттянул? Сейчас, сейчас чефар наладим,
сахар есть, хлебушек вольный, сало. Тут один дачку вчера получил, да
отоварка была два дня назад.
- Гош, ты, говорят, под психа закосил? Чего это? Али статья на вышак
тянет?
- Ты че молчишь-то?