"Девять опусов о зоне" - читать интересную книгу автора (Круковер Владимир)

пистолеты и пряча улыбку, отвели нетерпеливого подсудимого по дощатому
коридорчику в судебный туалет. (В суде было два туалета: один, куда сейчас
вошел профессор, для народа и второй - для народных избранников: судей,
секретарей, заседателей, судебных исполнителей.)
Профессор видел в своей жизни не так уж много общественных туалетов.
Туалеты институтов, исполкомов, райкомов и иных -омов не вызывали у него
особо приятных ощущений, но и ностальгию по домашнему, уютному не будили.
Туалеты вокзалов и аэропортов профессор старался избегать. В течении всей
своей жизни он стремился стать депутатом именно для того, чтоб пользоваться
в командировках комфортными депутатскими ватерклозетами и залами ожидания.
Правда, он сам этого не осознавал, он искренне думал, что хочет приносить
пользу совмещая научную деятельность с общественной.
Но туалет суда потряс его. Только небольшая закалка, полученная им на
парашах тюрьмы, спасла Дормидона Исааковича от нервного расстройства.
Я не буду описывать этот туалет. Я даже удержусь от соблазна рассказать
о своеобразном отношении российской общественности к отхожим местам. А уж
сравнивать наши туалеты с импортными, украшенными цветами, я вообще не хочу.
Скажу коротко - сортир, он сортир и есть.
Задыхаясь, оскальзываясь на сером, выщербленном цементе пола, профессор
нашарил рукой дверь и вознамерился ее закрыть.
- Не положено! - строго сказал конвойный, решительно воспрепятствовав
намерению профессора уединиться.
Профессор проблеял что-то, сплюнул, попытался взгромоздиться на
кособокий, весь в трещинах, унитаз, и с удивлением понял, что желудок его
успокоился полностью. Ну совсем ничего не хотелось.
Тогда профессор, чтоб как-то оправдать свое поведение в суде, попытался
оправиться по-маленькому. Это ему так же не удалось. отчасти потому, что не
хотелось, отчасти - из-за внимательных взглядов конвоиров.
Профессор застегнул ширинку и по дурацкой интеллигентной привычке
сказал виновато:
- Простите, но я, кажется, расхотел. Вот ведь казус. Вы уж не взыщите
меня, старого дурня.
Конвойные посмотрели на профессора внимательно и строго. Видно было,
что они борятся с противоречивыми желаниями: дать ему по роже или
рассмеяться. Внешний вид Гошиного тела настолько не соответствовал
произнесенной тираде, что они всеже рассмеялись, искренне и добродушно.
- Ну и гонит, сучара, вот наловчился. Учись, Петя, у старших. И они
повели профессора обратно в зал.
Суд шел себе и шел. Катился по наезженной колее. Робкие попытки
профессора объяснить, что он - не Гоша, что он - профессор Брикман
Д.И. и может это доказать, демонстрируя знания, Гоше недоступные,
успеха не имели. Единственное, чего добился профессор, так это еще одного
штрафа за развязное поведение в общественном месте.
Публика была очарована. Им давно не приходилось видеть такого забавного
подсудимого. После очередного заседания старушки по беспроволочному
телеграфу разнесли информацию о неординарности заседания, и зал быстро
заполнился разномастным, бездельным народом.
Судьи приосанились. Не так уж часто банальный процесс о банальном
наезде банального уголовника на человека поднимался в глазах аудитории до
уровня суперпроцессов о мошенничестве в особо крупных размерах или