"Девять опусов о зоне" - читать интересную книгу автора (Круковер Владимир)

чая. Если чай мы приравняем к доллару США, то по зоновскому курсу он
относится к сигаретам 1:10. Пачка чая - десять пачек сигарет. Можно -
махорки, только желательно Моршанской.
Пока профессор, выполняя вертовские инструкции, меняет на
импровизированном базарчике рядом с баней сигареты на хорошее сало и чеснок,
ознакомимся с экономикой лагеря поподробней. Дедушка Маркс вместе с дедушкой
Лениным учили нас, что экономика - один из многих краеугольных камней, из
которых сложено любое социальное построение.
Но, если в капиталистическом обществе экономика стоит на первом месте,
то в социалистическом - на первом месте стоит идеология.
Идеология стоит, а мы идем в светлое будущее коммунизма. Плохо только,
что на этой дороге много остановок. Вот так, выйдешь утром в светлое
будущее, а тут колбасу выбросили, надо остановиться, купить.
Купили килограмм, двинулись дальше - туалетную бумагу дают. Как не
остановиться. В общем, к вечеру мы обнаруживаем, что не дошли до коммунизма,
с утра надо начинать поступательное движение сначала.
Эта дорога очень напоминает ленту Мебиуса.
Лагерь, в отличие от социалистического общества, больше похож на
общество капиталистическое. Как мы уже упоминали, вместо долларов или дойче
марок там приняты к обращению их эквиваленты: чай и табак.
На лагерной нелегальной, но во все времена существующей, барахолке
можно приобрести любой товар. Если требуемого продукта или требуемой вещи в
ассортименте нет - его или ее можно заказать. Так, Верт в прошлую отсидку
заказал к Новому году арбуз и получил его. Он выглядел весьма импозантно в
заснеженном лагере, поглощая этот деликатес.
Процветает на рынке зоны и просто товарообмен, например, новые штаны -
на фотоальбом или сало - на копченую рыбу. Но обменщики выглядят убого по
сравнению с гордыми владельцами чая. Так выглядят наши туристы за рубежом,
когда сжимают в потной ладони несколько долларов, жалобно глядят по сторонам
и стараются выменять на икру или водку фирменные джинсы.
Владелец чая идет с видом американца в России. Он независимо шествует
вдоль рядов, а взмыленные торгаши семенят сзади, уговаривая осчастливить их
покупкой. Что чувствует в это время владелец валюты
- мало изучено. Профессор, возможно, первый ученый в нашей стране,
сумевший испытать сходные чувства. Он неспешно шел мимо барыг, а они, видя
его пустые руки, угодливо склонялись перед потенциальным валютовладельцем,
подсовывая ему под нос шматки великолепного сала, отливающею бархатной
желтизной, настоящее крестьянское масло, наборы сверкающих авторучек, самые
черные милюстиновые костюмы (подобные костюмы, по сути являющиеся
обыкновенной рабочей робой - высший шик на зоне) и многое другое.
Приобретя ядреный чеснок и отличное сало с прожилками, почтенный доктор
наук вернулся в барак, где застал нестандартную ситуацию шмона. Шмон, или
обыск на предмет обнаружения у осужденных предметов, запрещенных к хранению
в зоне, бывает двух видов: общий, массовый или локальный, по наколке
(наводке). При общем шмоне всех осужденных выгоняют на плац, где они в
зависимости от времени года или трясутся, как паралитики (зимой), или
поплевывают себе под ноги и тайком курят (летом). Локальный шмон проводится
в конкретном месте по конкретной наводке. Например, некто "Х" закурковал
(спрятал, положил в курок) в свой тайник какой-то предмет, назовем его "Z".
А некто "У" видел гражданина "Х" в этот таинственный момент и доложил,