"Воспоминания, сновидения, размышления" - читать интересную книгу автора (Юнг Карл Густав)

ничего не поделаешь. С этого момента горы и Цюрих стали для меня
недостижимой сказочной страной с пылающими снежными вершинами.
Воспоминание более позднее. Мать взяла меня с собой в Тюргау, она
собиралась навестить друзей, живущих в замке на Боденском озере. Меня не
могли оттащить от воды. Волны, оставляемые пароходом, выплескивались на
берег, солнце сверкало на воде, и видно было ребристое песчаное дно. Озеро
казалось огромным, и водная гладь доставляла мне неизъяснимое наслаждение. В
эти минуты я вдруг четко осознал, что должен жить возле какого-нибудь озера;
без воды, подумал я, жить вообще невозможно.
Вот еще одно воспоминание. Чужие люди, суматоха, шум. Служанка вбегает
с криком: "Рыбаки нашли труп - приплыл через водопады, они хотят занести его
в прачечную". Мой отец отвечает: "Да, да, конечно". Мне почему-то очень
захотелось увидеть мертвое тело. Мать удерживает меня и строго запрещает
выходить в сад, но, как только мужчины уходят, я незаметно проникаю в сад и
бегу к прачечной, но дверь туда заперта. Я обхожу дом сзади и смотрю на
спускающийся по склону желоб, откуда тонкой струйкой вытекают кровь и вода.
Мне это кажется необыкновенно интересным. Тогда мне было года четыре, не
больше.
Другая картина. Я не могу уснуть, мечусь, дрожу. Отец берет меня на
руки. Он ходит взад-вперед, напевая старые студенческие песни. Одну я помню
особенно хорошо, она мне очень нравилась и всегда меня успокаивала. "Все
молчит, все поникло...", - начало было примерно такое. Даже сегодня я помню,
как звучал в ночной тишине его голос.
...У меня была экзема, как позже я узнал от матери. Вокруг смутные
намеки на неблагополучный брак моих родителей. Моя болезнь в 1878 году,
очевидно, была вызвана их временным расставанием. Мать тогда провела
несколько месяцев в больнице в Базеле, и, болезнь ее, по-видимому, тоже была
связана с семейными неурядицами. Меня взяла к себе незамужняя тетка, которая
была почти на двадцать лет старше матери. Я помню, что был очень обеспокоен
отсутствием матери. С тех пор я всегда чувствовал недоверие, когда
кто-нибудь при мне произносил слово "любовь". Чувство, которое у меня
ассоциировалось со словом "женщина", было чувством естественной
незащищенности. С другой стороны, слово "отец" означало надежность и -
слабость. Это был подсознательный импульс, с которого все начиналось.
Позднее мои ранние впечатления откорректировались: я доверял друзьям
мужчинам - и был разочарован, не доверял женщинам - и не обманулся.
Пока матери не было, за мной приглядывала и наша служанка. До сих пор
помню, как она берет меня и кладет мою голову себе на плечо. У нее были
черные волосы и смуглая кожа, и она совершенно не походила на мою мать. Я
даже сейчас вижу линию ее волос, шею и родинки на ней, ее ухо. Все это
казалось мне тогда очень странным и вместе с тем знакомым. Как будто она
принадлежала не моей семье, а только мне, как будто она была связана
каким-то образом с другими таинственными вещами, которых я не понимал. Этот
тип девушки потом стал частью моего духовного существа, моей анимы. Ощущение
странности, которое от нее исходило, и чувство, что я знал ее всегда,
воплощали для меня с тех пор некую женственную суть.
С тех времен, когда родители жили раздельно, во мне сохранился еще один
образ: молодая, хорошенькая, очень обаятельная девушка с синими глазами и
светлыми волосами. Ясным светлым осенним днем она ведет меня вдоль Рейна,
ниже водопада, под золотистыми кленами и каштанами вблизи замка Верц. Солнце