"Провокационная терапия" - читать интересную книгу автора (Фаррелли Френк, Брандсма Джеффри)

душевнобольных, спецшколы для девочек и пр.) Когда ее поместили в изолятор,
перевязанную ремнями, она каким-то образом освободилась от них, встала на
спинку кровати, разбила потолочную лампу, порезала себя осколками плафона и
разрисовала стены своей кровью - совершила то, что потрясло всю
администрацию и персонал. Лечение было успешным, выдержка из одного из
последних сеансов:
Т. (озадаченно): Как вам удалось так измениться?
К. (пауза, улыбаясь): А вы знаете, почему я раньше не могла
выздороветь?
Т. (хмурясь): Нет, скажите мне.
К. (закрыв глаза и качая головой): Из-за персонала. Видите ли, они были
сосунками. (Принимая жалобный тон): "О, бедная больная, она не может
сдержаться". (Пр. № 27)
Никто из больных не верит в безнаказанность поведения, мы тоже. Пусть
они твердят нам, своим семьям,даже общественным властям, что ответственность
часто вызывает контрагрессию.
Клиенты ведь тоже реагируют в зависимости от обстоятельств и действуют
из предпосылки, что не будут поняты и приняты, если признаются в "тайных
грехах". Мы спрашиваем, почему многие клиницисты тратят многие часы для
того, чтобы убедить их: "Я не как остальное общество, могу принять тебя и
полюбить независимо от того, как ты ведешь себя". Намного проще было бы
начать воздействовать на его мысли и поступки. Всякий, кто действует
по-глупому, невротически, нелюбим и было бы лучше, если бы остальные не вели
себя так положительно, а своим поведением осуждали бы его. Таким же образом,
при научном подходе лечению, оно не процесс, а результат, как с точки зрения
общения, так и поведения, результат ответа на вопрос: "Он получил работу?
Может он справиться? За ним присматривают на работе или же он болтается
пьяный? Как у него строятся отношения с коллективом, и что думает начальство
(Ведь часто коллеги думают: "Если не сходишься с людьми, не можешь сделать
чего-то, значит, совсем не можешь. Известен ответ Фрейда на вопрос о
критерии состояния душевного здоровья: как работается и как любится.
Несколько стоящих особняком комментариев касательно высмеивания и его
современных заменителей. Больше мы не говорим "преступники", мы называем
"взрослые правонарушители". Мы не говорим "сумасшедший", мы говорим "особый
ребенок". В моей практике с некоторыми "особыми людьми", они сами признавали
такие названия несправедливыми. Они знают, что они не умные, но мы наделяем
их заменителем-эвфемизмом, что приводит к искаженному пониманию реального.
Нас учили поощрять "достоинство личности", а не говорить: "Послушай, дурья
башка...". В результате мы стали прагматиками и хотим пользоваться
терминологией, которая задевает этих людей. Если больной использует
запрещенное слово, чтобы его услышал другой, тогда и нам можно.
Другой отличительной чертой, объясняющей использование смеха а
провокационной терапии является то, что терапевт направляет свой смех на
безумные мысли и поступки больного, а то время как свою заботу и тепло
адресует ему, как человеку. Можно и должно высмеивать смешные мысли и
поступки, но не личность. Например (Пр. № 28), одна из студенток на
конференции наставников, задала вопрос: "Что мне делать, одна из моих
пациенток возомнила себя любовницей Христа?". Коротко посовещавшись, мы
решили, что третьей в святой троице должна стать она и отбить Христа у той
больной. Со смехом студентка (она была физически привлекательна и вполне