"Не будите спящую тайгу" - читать интересную книгу автора (Буровский Андрей)

носорогов, бизонов, северных оленей. Везде карты, рисунки мест раскопок,
фотографии.
На фотографиях был Чижиков. Разумеется, были и другие, но везде разные,
а Чижиков присутствовал везде, он объединял все фотографии. То он стоял с
лопатой и в одних трусах в глубоком раскопе. То рассказывал что-то старику с
очень иностранным, европейским обликом, тыкая пальцем в то, что старик
держал в руке.
Из дам присутствовала одна - любимая ученица Чижикова,
тридцатишестилетняя девственница, Светлана Кимова. Светскую беседу вела
именно она, но даже вежливый Тоекуда в ее сторону старался не смотреть.
Причина затянувшегося девичества была, увы, предельно очевидна. Но и в
отсутствие мужского внимания тоже ведь надо девушке чем-то, но заниматься.
Ну-с, Кимова и занималась тем, что ей казалось наукой: летом ездила в
экспедиции, где безуспешно пыталась подцепить шофера или пастуха. А те
хлестали дармовую водку, но от дальнейших контактов уклонялись - активно и
пожалуй что испуганно.
А зимой она мыла и раскладывала по размерам и по форме каменные орудия,
а кости раскладывала еще и по видам зверей. Раз в два года Кимова писала
научные статьи. В серьезные журналы их не принимали, и бедной старой деве
приходилось печататься в провинциальных сборниках, давно уже получивших
выразительное и духоподъемное название: "братская могила".
Но за это и любил ее Чижиков - тянет видимость науки, никогда и никуда
не денется. В России вообще есть поверье, что наукой занимаются те, кто
никак не может выйти замуж по причине внешности или характера. Тоекуде это
было дико - в Японии в науку шли самые яркие, самые интересные девушки. Но в
России поверье держалось достаточно крепко.
Здесь же толклись, жадно хлебали "Хенесси" самые близкие к Чижикову
люди, его гвардия. Вовка Акулов - потолстевший пожилой мальчик с грубой
рожей и преждевременной лысиной; Саня Ермолов - с физиономией не только
плохо воспитанного пацана, но и с лицом человека, пьющего сильно и в высшей
степени регулярно. Оба они старательно, потея от усилий, пытались говорить о
науке, об экспедициях, о книгах, о технике хороку и юбецу, об ископаемых
животных. Но было очень заметно, что не это, ох не это для них главное...
Подлетала Кимова, с гримасами и ужимками стервы оттесняла мужиков,
причмокивая губами, дергая головой, начинала рассказывать и показывать, как
правильно. Тоекуда диву давался, как она ухитрялась мгновенно создать
напряженную обстановку, и еще удивлялся, как мужчины все это терпят. Видимо,
Светка была очень уж удобна - занималась наукой, как могла, а мужики жили,
как хотели: охотно создавали условия для работы стервозной аккуратистки
Светочки, а создав, уже с чистой совестью шли вершить дела, достойные
настоящих мужчин, - шли хлестать водку.
Витька Ленькин производил впечатление получше, был он тощий, плешивый и
грустный. Во-первых, он говорил о науке не с таким уж потерянным видом. Хоть
какая-то реакция, но появлялась. А во-вторых, именно он сделал и фотографии,
и учебный фильм, который видели японцы в Токио. Ямиками старался
присматриваться к Витьке Ленькину.
Второй час Ямиками наливал "Хенесси", улыбался, приседал, выслушивал,
говорил сам и все больше ничему не верил. Эти люди не были учеными.
Экспедиции, из которых привезли находки и фотографии, не были настоящими
экспедициями. Комната со стеллажами, керамикой, обработанными камнями вовсе