"Не будите спящую тайгу" - читать интересную книгу автора (Буровский Андрей)

с оленя Женя, кипящий в котелке кошмарный чай - все это было очень интересно
и составляло яркое пятно в их довольно скучной, пустой жизни. Почти весь год
проводили они без общества других людей, кочуя по тайге и по степи,
окруженные интересным (особенно глядя из города), но темным миром зверей и
растений. В этом мире лиственниц, лосей, рыб, снега, оленей и облаков все
повторялось изо дня в день, из года в год, из поколения в поколение. И
уходить оттуда, где есть что-то новое и яркое, они вовсе и не собирались.
Махнув на эвенков рукой, Михалыч скомандовал ложиться. Народ и сам
подустал, и не столько даже от работы, а от этого первого дня не в городе, а
на постоянном ветру, возле озера с полурастаявшим льдом. Горели щеки,
менялась походка, и все-таки клонило в сон.
- Значит, завтра. Игорь, кого возьмешь по Коттуяху?
- Например, Алешу и Сергея. Парни, согласны?
- Ну, елки...
- Конечно, согласен.
- А на Исвиркет пойдут, получается, Андрей с Павлом и с Мишей.
Нормально?
- Само собой, трое самых крепких. А вы, шеф, опять отрываетесь?
- Ну, надо же кому-то и лагерь посторожить. Тем более, наших новых
друзей полон лагерь, и когда они уйдут - Бог весть.
- А я вам говорю, Михалыч, теперь они вовсе не отцепятся. Я уже чай
перепрятал, потому что с их темпами никаких запасов нам не хватит. А не
дашь - таежное гостеприимство нарушать. То есть тундровое.
- Кое-что, по правде говоря, и я сам спрятал. Часть консервов, сахар.
- Поглядим, что будет завтра...
А завтра... Ну что могло быть завтра?! Утром двадцать третьего мая
дежурные извлекли из хозпалатки двоих мирно спавших эвенков. К их чести
будет сказано, встали они моментально и стали вовсю помогать. Может быть,
они очень не хотели обращать внимание хозяев на то, что кто-то жрал сахар,
зачерпывая его прямо из мешка целыми пригоршнями. Не исключено также, что им
хотелось затушевать и другое обстоятельство, что кто-то писал, лежа
непосредственно на ящиках с тушенкой, и еще очень хорошо, что на них, -
банки-то можно отмыть, а не на мешок с макаронами.
Но, во всяком случае, эвенки очень старались быть полезными. Федя отвел
в сторону загрустившего мясного оленя, мгновенно очень ловко (сердобольный
Алеша содрогнулся при виде слез, покатившихся по морде животного) ударил его
финкой под лопатку. Олень крупно вздрогнул и вдруг расставил передние ноги
пошире, опустил между них голову. По телу животного пробегали волны крупной
дрожи. Ноги у него тоже начали мелко дрожать, а сам олень вдруг пошатнулся,
выпрямился, снова пошатнулся и стал крениться то в одну, то в другую
сторону, все время загребая, переступая тонкими ногами. И наконец упал,
перекатился на спину, отбрасывая рогатую голову с закушенным языком, поводя
в воздухе ногами.
Федя с интересом наблюдал, как животное умирает, а тут побежал собирать
кровь в миску.
- Зачем?
- Кушить будем.
Забежав вперед, стоит сказать, что никто, кроме эвенков, крови оленя не
"кушил", но сами эвенки за завтраком с удовольствием макали туда хлеб и
наворачивали ложками.