"Эхо в тумане" - читать интересную книгу автора (Яроцкий Борис Михайлович)

7

Туман пока держался, но достаточно было ветерка, чтоб он поднялся в небо, поплыл над землей легкими белыми облаками.

Где-то рядом в зарослях камыша громко вскрикнула птица. Шедший впереди Сатаров остановился, прислушался.

— Гусь, товарищ политрук.

— Откуда ему тут взяться?

— А он дикий. Здесь даже для человека найдется убежище.

Птицу Сатаров не угадал. Это был не гусь, а лебедь. Потревоженный людьми, он плавал на чистой воде, не пытаясь скрыться в зарослях.

Встреча с лебедем на время отвлекла политрука от тяжелых мыслей. Ярко-оранжевое солнце вставало над камышами. С пугающей торопливостью туман покидал болото, и его белые клочья были похожи на взмывающих в небо лебедей.

Сквозь дремотную тишину смутно доносился гром канонады: казалось, далеко-далеко, может, над самым Онежским озером, проходила гроза. К грому прислушивались, словно к родному и желанному голосу.

Проводник, шедший впереди и оставлявший зарубки на кустах и деревьях, дело свое знал. Нельзя было не удивляться, с какой ловкостью он преодолевал болото, переплывал речку, обходил вражеские сторожевые посты, вел за собой отряд, растянувшийся почти на целый километр.

Проводник вел, но бойцов от вражеского глаза скрывал туман, скрывал до той минуты, пока солнце высоко не поднялось над камышами.

С юга уже видны были холмы, и на них гнутые ветрами корявые сосны. На соснах — сомневаться не приходилось — сидели наблюдатели. Трудно было предположить, что их интересовало только болото. На всех картах — наших и вражеских — болото на юго-восток от Шотозера обозначалось как непроходимое. И все же… двигаться по нему незамеченным вряд ли было возможно, если б не туман. Сейчас он покидал болото с поспешностью вспугнутой лебединой стаи.

Опасность подгоняла людей, не позволяла останавливаться. Мокрые, голодные, посиневшие от холода, шли бойцы, напрягаясь под тяжестью ручных пулеметов, дисков с патронами, набитых под завязку вещевых мешков.

Через зыбкий островок, поросший густым осинником, следовал взвод сержанта Амирханова.

— Обратите внимание, товарищ политрук, — говорил он, с гордостью показывая на подчиненных, — как идут Покровский, Молчанов, Василец, Ховзун, Зеленин!

— Еще бы! Спортсмены…

— Само собой, товарищ политрук. Грамотно идут. Расчетливо.

Вглядываясь в движения бойцов, политрук отметил: «Месяц воюют, а такое умение!»

Молодой осинник не позволял подниматься в полный рост, и бойцы, согнувшись и вытягивая сапоги из торфяного месива, где на коленях, где на животе, спешили к коренному берегу. Оттуда уже доносился шум воды. Проводник вывел отряд в точно указанный пункт.

Теперь предстояло идти к узлу колонных путей, полагаясь лишь на разведчиков отряда.

Водопад на реке Шуя — место довольно дикое. Даже война здесь пока что не потревожила ее первозданного покоя. Гранитные берега, причудливо оплетенные корнями сосен, смотрели на мокрых пришельцев, словно в злобном оскале. Огромные валуны, разбросанные по всему плесу, позволяли перебраться на левый берег, не окунаясь в воду. Над водопадом висела водяная пыль, и яркие солнечные лучи пронзали ее, образуя широкую красочную арку. Казалось невероятным, что на восходе солнца может быть такая богатая по гамме цветов радуга.

И Колосову вдруг пришли на ум стихи Державина:

«Шуми, шуми, о водопад!.. увеселяй и слух и взгляд твоим стремленьем, светлым, звучным, и в праздной памяти людей живи лишь красотой твоей!»

Невдалеке, с ручным пулеметом на груди, весь с головы до ног в болотной тине, стоял боец из взвода лейтенанта Лободы. Глаза его, красные от бессонницы, восторженно блестели.

Бойцы прислушивались к шуму водопада, и, наверное, не только политрук, а и все, кто выбрался из черного, затянутого тиной болота, уже ощущали запах боевого дыма. Еще пять километров — и отряд будет у цели.

Увидев у среза воды Кургина, политрук спустился к речке.

— Сверим часы, — сказал Кургин. — Сейчас без пятнадцати шесть. В семь — атака.

— Не успеем. Люди притомились.

— Надо успеть, — тоном, не терпящим возражения, произнес Кургин. — У фашистов завтрак. Эта публика, как известно, к еде относится аккуратно.

Солнце припекало. После изнурительной купели было приятно ощущать на себе ласковые лучи. Гимнастерки высыхали. Ремни пулеметов и лямки вещмешков до крови растирали тело. Плечи стали покрываться язвами.

— Товарищи, еще полчаса… — говорил политрук и не договаривал. Что будет через полчаса — известно: атака. С мыслью о ней бойцы и переплывали Шую. Близость атаки подтягивала людей.

Вернулись разведчики — Кирей и Гончаренко — доложили, что узел, как и предполагалось, представляет собой пересечение колонных путей. До войны здесь была узкая проселочная дорога, по ней зимой на лошадях вывозили лес. Теперь дорогу спрямили и расширили, а кое-где проложили новую, удобную для автомашин и бронетранспортеров.

— Охрана узла? — торопил Кургин разведчиков, делая на карте какие-то пометки.

— Обыкновенная, товарищ лейтенант. Два дота и четыре землянки. Землянки на склоне высотки, с болота хорошо видны.

«Опять болото», — с досадой подумал политрук, слушая объяснение.

— Что собой представляют доты? — допытывался Кургин.

— Один слева, один справа от дороги.

— Сколько амбразур?

— По две.

— Регулировщики?

— Есть. Четыре.

— А всего шесть, — уточнил Гончаренко. — Два уехали в направлении Хюрсюля. На велосипедах.

— Связисты?

— Не похоже. Зачем-то захватили канистру. Привязали к багажнику…

Сержант Волков, оставшийся для наблюдения с Мурадяном и Беленьким, мог доложить обстоятельней, но и того, что сообщили Кирей и Гончаренко, было достаточно, чтобы убедиться в главном: узел охраняется надежно. Сколько там? Отделение, взвод? Командир и политрук рассудили: четыре землянки для отделения — много, да, пожалуй, и для взвода. Боя не избежать.

— Вот что, комиссар, — сказал Кургин, застегивая планшетку. — Я с Киреем выдвигаюсь к бойцу Волкову. Ты подтягивай отряд. Направляющий Гончаренко, — и он показал на разведчика, который невдалеке уже с беззаботностью мальчишки ползал на коленях, что-то высматривая во мху. — Вас касается, боец Гончаренко!

Разведчик поднял стриженую голову, улыбнулся.

— Товарищ лейтенант, тут ягода — объеденье. — Гончаренко разжал широкую ладонь — на ней сверкнули красные бусинки.

— Вот видишь, комиссар, какой у нас детсад, — сказал Кургин. В его голосе не было упрека. — Гончаренко — разведчик лихой: сметливый, сильный, смелый, а что касается брусники, у себя дома, на Украине, он даже не знал, что на земле есть такая ягода.