"В мире безмолвия" - читать интересную книгу автора (Кусто Жак-Ив)

корпус, зияло громадное отверстие, открывающее вид на морскую пучину. Я
повис в темном тоннеле, наблюдая, как из-за железных зубцов появляются мои
товарищи. Выпускаемые ими пузырьки воздуха напоминали паровозные дымки.
В центре корабля переплетение стальных конструкций образовало
своеобразные джунгли, в которых порхали синагриды. Под разрушенным мостиком
мы обнаружили покрытое почти сплошным слоем маленьких ракушек главное
рулевое колесо. Переборки были украшены геометрическими узорами в
соответствии с расположением труб и приборов.
Мы находились на глубине ста футов, в еще не изведанной нами зоне.
Внизу сквозь корпус, как сквозь трубу, виднелись части кормы, покоившиеся на
песчаной банке. Надстроечная часть лежала на расстоянии тридцати футов от
нас, неповрежденная, с обеими мачтами на своих местах.
Первоначально мы не собирались погружаться очень глубоко. Мы думали
поплавать на глубине шестидесяти футов, но море манило нас все дальше и
дальше вглубь. И вот мы очутились на чреватой опасностями глубине семнадцати
саженей. Где проходит глубинный предел? Может быть, на дразнящем нас
песчаном откосе между двумя половинами "Дальтона"? Мы решили, что будет
лучше подняться наверх и обдумать эту проблему там.
А на острове нас ожидала другая, весьма тривиальная проблема - как
прокормиться. Ныряльщику нужно съедать в день четыре фунта мяса. Тайе и Дюма
взялись опровергнуть закон, гласящий, что добытая на подводной охоте рыба не
может возместить тех калорий, которые затрачены на погоню за нею. Громадные
морские судаки, плававшие вокруг носа "Дальтона", еще не были знакомы с
охотниками. Они, казалось, только и ждали того момента, когда Дюма пронзит
их острогой. Мы варили целые котлы густой похлебки. Для этого приходилось
разрезать нашу добычу на части, но чистить ее мы избегали. Головы, глаза,
мозг и внутренности придавали ухе совершенно особый вкус, какого не получишь
от очищенной рыбы. Конечно, совсем не обязательно есть, скажем, рыбьи глаза,
но зато, сохраняя, по примеру диких народов, всю требуху, мы получали
замечательный навар.
Выловленные нами судаки относились к особенно крупному виду, известному
под названием Merou, который фактически не встречался на рыбных рынках
Прованса, покуда за дело не взялись ныряльщики-спортсмены. Рыбаки, видели
этих здоровяков через смотровые трубы со стеклянным дном, но не могли
поймать их в свои сети. Иногда Merou клюют на удочку. Попав на крючок, они
уходят в щель в скале и оказывают отчаянное сопротивление, крепко упираясь
колючками в камень. Арабы пользуются следующим приемом: спускают к трещине
осьминога и сильно дергают лесу; иногда это увенчивается успехом, чаще -
нет. Есть еще хитрая уловка: вниз по леске спускают тяжелый грузик. Ударяя
Merou в нос, грузик заставляет рыбу на мгновенье ослабить свое усилие.
Подтянув тут же лесу, можно выдернуть упрямца из щели, либо подтащить его на
несколько дюймов. В случае нужды посылают несколько грузиков; терпеливая
осада приносит обычно рыболову победу.
Одна из жертв Дюма задала ему немалую работу. Он выследил ее около
"Дальтона". Merou развил стремительную скорость, словно понимая, чем ему
грозит эта встреча. Он сохранял все время безопасную дистанцию, вне пределов
досягаемости гарпунного ружья, и, наконец, рванулся в сторону своего
убежища. Дюма решил использовать последний шанс и выстрелил. Гарпун пробил
рыбину; она помчалась, таща за собой Диди на тросике. Внезапно Merou нырнул
под корпус судна. Дюма оказался в весьма неприятном положении: его скребло